Дженни в мире Гарри Поттера

Мэри маялась и томилась в Хогвартсе. Ей казалось, что стены школы, пропитанные тысячелетней магией, подавляют. Она боялась домовых эльфов, Пивз всячески досаждал, чувствуя ее слабость, а уж привидения просто приводили в ужас, и она только зажмурясь могла общаться с Почти Безголовым Ником – а тот был так галантен и любезен с Мэри! Финч, Грымж и Маркус все время были заняты: бесконечно о чем-то совещались с директорами, занимались какими-то сложными волшебными приборами, готовили разные зелья, и тут Мэри помогала по мере сил – резала коренья, выжимала сок из разных неприятных на вид стручков, помешивала варево то по часовой стрелке, то против. Свободное время она проводила в библиотеке, взахлеб читая все подряд, иногда даже засыпая над книгой. И это было хорошо. Потому что стоило ей остаться одной в спальне, как мысли об Дженни набрасывались стаей разъяренных ос – и Мэри, повертевшись с боку на бок в тщетных попытках заснуть, вставала и опять шла в библиотеку. Она пыталась тренироваться в заклинаниях, как ей советовал Финч, но получалось плохо, и Мэри постепенно смирялась с мыслью, что она совершенно бездарная волшебница. Еще в Тромвике она поняла, что быстрее и проще вымыть посуду или почистить картошку руками, чем раз за разом бесполезно махать палочкой. Как-то за завтраком она попросила Маркуса передать ей соль, и Грымж вдруг внимательно взглянул на нее: – Почему вы никогда не пользуетесь палочкой? – У меня плохо получается. – Алоизиус, я забыл тебе рассказать, – взволновался Финч. – Мэри никогда не училась волшебству. – Но она же не сквиб? – Нет, но, понимаешь, у нее было так мало практики. Я виноват, надо было уделять тебе больше внимания, Мэри, деточка. – Насколько плохо? – осведомился Грымж. – Ну вот: акцио! Мэри направила палочку на солонку, та слегка поерзала, но осталась на месте. – Акцио! Солонка подпрыгнула и шлепнулась обратно, плюнув солью. – Вот как-то так, – вздохнула Мэри. – Иногда на десятый раз получается. Грымж внимательно разглядывал Мэри. – Вы ведь выросли в приюте? – Да. – А кто вас туда определил? – Неизвестно. Я подкидыш. – Так. А что-нибудь из вещей, бывших с вами тогда, осталось у вас? Что-то такое, что вы все время носите при себе? – Да, вот! – и Мэри показала медальон, вытянув его из-за ворота платья (заработав первые деньги, она сразу выкупила цепочку). – Я его никогда не снимаю. – Позволите? – он взял медальон и взмахнул над ним палочкой: – Откройся! Медальон вспыхнул ярким розовым светом, раскрылся, крошечная фотография Джона выпорхнула и, по пути увеличиваясь в размерах и обрастая изысканной серебряной рамкой, поплыла Мэри в руки. – Ах! – Простите, не смогу сделать изображение движущимся, – Грымж еще раз взмахнул палочкой и повторил: – Откройся! – Он больше не открыва… Распахнулись вторые тоненькие крышечки – медальон внутри оказался полым, и в каждой из его половинок лежало по жемчужине: сияюще-белоснежная и поменьше – угольно-черная. – Что это? – изумилась Мэри. – И как я не догадался! Это же было очевидно, – Финч обеими руками яростно дергал себя за волосы. – Я совсем потерял соображение. – Это сложное устройство из арсенала мракоборцев: блокиратор волшебства, – объяснил Грымж. – Блокиратор? – Да, он не позволяет обнаружить, что человек – волшебник, блокируя все проявления волшебства, вольные или невольные. Это оберег. – А жемчужины? – Чтобы блокируемое волшебство не причинило вреда самому волшебнику, прибор концентрирует его в виде жемчужины, – Грымж осторожно взял белый светящийся шарик и поместил в наколдованный золотой сосудик. – Возьмите, храните бережно. В трудную минуту она пригодится – жемчужину надо просто проглотить и ваши силы увеличатся раз в десять. – А черная? – Черная концентрирует темное колдовство, направленное на вас. Ее я возьму, она нам может понадобиться, – и он спрятал черную жемчужину в такой же золотой сосуд. – С вашего разрешения, я возьму и блокиратор. Обещаю вернуть в целости и сохранности. Я понимаю, как вам дорога эта вещь, но в нынешней ситуации она нам очень поможет. Хорошо? Мэри только кивнула. – И как я не сообразил, – вздыхал Финч. – Кто-то очень хорошо о тебе позаботился, деточка. Такой мощный оберег! Явно кто-то из твоих родителей был мракоборцем. – А вы не догадываетесь, кто бы это мог быть? – Нет, деточка. Я подумаю, поспрашиваю… – Мэри, попробуйте-ка сейчас что-нибудь сделать, – сказал Грымж. Мэри послушно взмахнула палочкой: – Акцио! И злополучная солонка так резко подскочила и так стремительно понеслась к ней в руки, что Мэри чуть было не упала вместе со стулом, хорошо, Маркус вовремя придержал спинку. – Вот это да! В восторге от обретенного умения Мэри теперь колдовала направо и налево – стены Хогвартса больше не давили на нее, и даже сэр Николас не казался таким уж страшным. У нее прекрасно получались все обычные заклинания, но, когда дело дошло до защитных, все застопорилось. Мэри выучила все слова, все движения палочкой, но ей ни разу не удалось обезоружить Маркуса, который вызвался ей помогать: все ее «Ступефай» и «Экспеллиармус» в лучшем случае пролетали мимо, в худшем – попадали в сэра Николаса, болевшего за Мэри, не причиняя, впрочем, тому никакого вреда. Мэри и Маркус старательно делали вид, что никакого поцелуя у них никогда и не бывало, но даже Почти Безголовому Нику было понятно, что Маркус не действует в полную силу, а Мэри боится в него попасть. Ник, очевидно, рассказал Финчу, что дело плохо, и тот пришел посмотреть на тренировку. – Да-а… Ну-ка, Маркус, отдохни. И Финч так рьяно принялся насылать на Мэри одно заклятие за другим, что после десятого – весьма болезненного! – падения Мэри в ярости заорала: «Импедимента!» Финч отлетел к стене и с грохотом в нее врезался. С трудом поднимаясь – Мэри с Маркусом бросились к нему – он, кряхтя, бормотал: – Ну что ж, прекрасно… Ох! Прекрасно… Так и продолжайте… Принцип вам теперь понятен… Ай! – Простите, Финч, простите пожалуйста. Я не хотела! Я нечаянно. – Не надо извиняться, деточка… Это же тренировка… Тяжело в учении… Ох… Легко в бою, – и он, ковыляя, ушел. Они еще немножко поупражнялись. Теперь Маркус был настороже и перестал ее щадить – Мэри прилагала все силы, чтобы не попасть под заклятие. Но и Маркусу приходилось несладко, а Мэри впервые в жизни почувствовала себя настоящей волшебницей, во всем равной Маркусу. Она с наслаждением взмахивала палочкой, заставляя Маркуса отбиваться, и ловко уворачивалась от его заклятий. Заполучив еще несколько шишек и синяков на разных частях тела, они, пыхтя, побрели отдохнуть. – Ты молодец, Мэри. Прости за… – Да нет, все нормально. Надо было сразу так круто действовать. Здорово. Мне понравилось. В полной эйфории, разгоряченная и взлохмаченная, она поднималась в гостиную Гриффиндора, как вдруг – ой, мамочки! – на нее вылился целый кувшин ледяной воды. – Пивз! – она взмахнула палочкой. – Ступефай! И полтергейст замер в воздухе, тараща выпученные глазки. – Если ты, маленькая дрянь, еще хоть раз! – Мэри приставила палочку к его носу. – Еще хоть раз посмеешь сделать что-нибудь такое, я размажу тебя как муху. Понял? Финита ин контатем! И Пивз, испуганно вереща, растворился в воздухе.