Я убьюсь, но добьюсь

«Характерные черты классицизма: 1. Культ разума; 2. Художественное произведение организуется, как…» Каждое действие – отточенный жизнью алгоритм. Это незаметно, но ощущается, когда чистишь на включенном машинном пилоте зубы или ешь. Это удобно. «… логически построенное целое; 3. Строгая сюжетно-…» Но если жизнь, обычный черный или красный день становится алгоритмом, то все меняется. Я наперед знаю, из каких фруктов и овощей будет состоять мой завтрашний вторник. Все начнется с холодной воды во время умывания, а закончится соленой. «…композиционная организация; 4. Герои идеальные;» А, все к черту! Эту сиреневую ручку, пишущую через раз или два. К черту эту нудную литературную теорию, к черту классицизм! Кто сейчас так пишет? Снимаю очки и не могу узнать и разобрать свой почерк. Родные и неповторимые буквы превратились во что-то, к чему я не могу подобрать антитезу*. Размыто, как мое будущее. Срываюсь, встаю с кровати и обхожу периметр своей комнаты, насколько мне это разрешает мебель. Так пару кругов и падаю спиной на кровать, хотя чувство, что я только пробежала километра два на физкультуре, сдав этот норматив на отлично. Итак, путь – число метров, умноженное на количество кругов, перемещение – нуль. Хм, нуль – это пустота, которая имеет границы, если смотреть на символ. Мое одиночество тоже имеет границы, потому что за стеной сидят, больше всего, родители и смотрят какой-то фильм. Скоро хлопнет дверь, и заявится мой брат с тренировки. И все, умрет умиротворение, ведь зазвучит его сбивчивая речь про прошедший день. Этот блондин начнет размахивать своими длинными руками, показывая размахи своего дела. А потом придет ко мне, рассоединит двух сестриц-шторок, чтобы я посмотрела на серый дом напротив. А нет, он коричневый. А самое худшее, что этот везучий дурак по жизни начнет рассказывать анекдоты, от которых я начну смеяться. Когда-то я смеялась много, а сейчас... Просто лень напрягать мышцы лица, чтобы губы приняли другую форму. Они же не металл, чтобы изменять свою форму и оставаться в ней после процесса. Но это будет только через час, а сейчас можно послушать музыку. Интересно, а что лучше подойдет: легкая или что-то потяжелее, вроде рока? Интересно, а сейчас в реальности есть классицизм? Хочу посмотреть на идеальных героев, поговорить бы с ними…

***

Всегда знала, что Богу не по душе мое появление, ведь не зря он постоянно и упорно не выполняет мои маленькие просьбы, смеясь над мечтами. Вчера не успела уснуть, не вовремя вернулся Наруто. Он что-то быстро рассказывал, часто сбивался и останавливался из-за нехватки такого простого вещества, как кислород. При этом при своем несвязанном в некоторых моментах рассказе, он умудрялся кривляться. Эта сволочь заставила меня засмеяться, уже молчу об улыбке. Его радость заразительна, но вот позитив не передается воздушно-капельным путем. Сейчас около семи часов утра, даже, наверное, перевалило за половину. Скоро прозвенит первый звонок в школе за сегодняшний день, а за ним, через минут пять, второй. После этого ученики послушно встанут возле парт, учитель всех поприветствует и… дальше по плану. Да, все именно так и будет, ведь то же самое было и вчера. И снова я надену свои очки в тонкой черной оправе, и снова буду слышать, как мама ругает брата, и снова буду наблюдать с улыбкой за мимолетными ускорениями Наруто от ванны до комнаты и обратно. Пока эта знакомая родная картинка повторяется, я завязываю отцу галстук, обычный аксессуар для мужчин. Но он должен аккуратно выглядеть, чтобы его не засмеяли на работе. Хотя, полицейский – сегодня не работа, а преступники, прикрывающиеся Конституцией. Но отец гордится ею, братец тоже хочет стать им. Тяжело вздыхаю, когда уже затягиваю сделанную петлю. На секунду появилось желание задушить улыбающегося блондина, но я это не сделала. Все-таки Минато мой отец, а мысли у меня давно потеряли логическую и моральную ценность. Хватаю ранец и выхожу из квартиры. Наруто кричит что-то, кажется, он просит меня остановиться и дождаться его появления. Еще чего, до звонка около пятнадцати минут, а он только застегивает рубашку и пытается справиться с ремнем. Опаздывать в мой алгоритм действий не входит. Захлопываю дверь и сразу слышу за спиной скрежет железа обо что-то металлическое. Можно не поворачиваться от любопытства, я знаю, что это мой сосед. Он страшный и уродливый мужчина лет под сорок. На правой его щеке горизонтально к глазу тянется шрам, а второй расположен по соседству, тоже пересекает щеку. Но на этот раз левую да еще проходит через губы, образуя таким пересечением два острых и тупых угла. Соседа зовут Ибики Морино, мужчина скрытный и замкнутый. Он чем-то похож на шпиона-иностранца. Длинный, аж до пола, плащ с высоким воротником, где можно спрятать половину своего лица. Черная бандана с черепами закрывает часть головы, которая выше бровей. Что-то подсказывает, что там нет волос. Мы никогда не здороваемся, хотя выходим вместе. Только киваем и спускаемся по лестнице: я, как собака-поводырь, иду спереди, а он за мной следом. И это в полной тишине, как и сейчас. Конечно, звуки окружающей среды не считаются. Стук моих маленьких каблуков о плитку – это лишь музыкальное сопровождение, без вокала. Выхожу из подъезда и поворачиваю в сторону школы. Кстати, в последнее время я не пугаюсь лица Ибики, больше не морщусь, когда смотрю на него и его шрамы. Как-то перестала реагировать на него, он что-то вроде деревьев. Они ведь есть, но я практически их не замечаю. С этим мужчиной такая же история. Дорога от небольшой пятиэтажки до муниципального учебного заведения небольшая, идти минут восемь, если изображать гусеницу. Мне обычно хватает четырех, хотя сегодня этот процесс занял лишь три. За одну ночь ничего не изменилось: забор не изменил свой узор, стены не перекрасились, школа не сгорела. Все обыденно, все так скучно, но так привычно. В раздевалке много людей, здесь все: от второклашек до учителей, которые сегодня назначены дежурными. Пройти нельзя, сесть и сменить обувь невозможно, повесить одежду нереально. Это все мне напоминает СССР и очереди за куском колбасы. Но я точно не знаю, как все происходило, меня же не было. Кто-то кому-то что-то кричит про несделанную домашку, кто-то кому-то рассказывает анекдот на пошлую тему, девочки обсуждают новенького мальчика и его ужасный свитер. Иногда кажется, что даже звуки одинаковые, они не отличаются от вчерашних сплетен, тем для обсуждений и шуток. Первым уроком литература, здравствуй боль в ногах, ведь поднимание на четвертый этаж никогда не кончается для меня успехом. Особенно если правильно рассчитать вес рюкзака и его давление на мой искривленный позвоночник, то вывод: ничего тут удивительного нет. Поднимаюсь и тяжело дышу. Надо бы прокачать мою физическую подготовку на несколько уровней, а то как я буду сдавать кросс? Медленно подхожу к кабинету, хотя должна бежать, ведь первый звонок звучал минуты три назад, а может, и четыре. Я не секундомер, вроде при рождении мне его тоже не вшивали «великие» ученые. Вот и мой класс. Вроде родной уже три года, именно столько я в нем. Тут много разных личностей, интересных персонажей. А я мышь с малиновой окраской. Это было совсем недавно, как я из русоволосой уродины прекратилась в безумца с неестественными волосами от природы. Давно хотела перекрасить волосы в красный цвет, но мама не разрешала. Постоянно говорила, что у меня и так прекрасные власы, при этом накручивая тонкий локон бледных волос. Но однажды, возвращаясь со школы, я увидела свою мечту на чужой голове. Мама перекрасилась в жгучий красный. Ее волосы мне напоминали зернышки спелого граната, я стояла и восхищалась ими. После нескольких скандалов Кушина разрешила мне сделать покраску волос, но, увы, мне не повезло. Вместо желанного цвета я получила какой-то малиновый. Вместо граната я стала грейпфрутом. Но все равно осталась довольна своей изменчивостью. Раньше я выделялась из этой цветной массы класса, а теперь нет. Я стала чем-то вроде изгоя, но со мной иногда общались девочки, редко подходили мальчики. Я, вместо радостных криков, отвечала им простыми предложениями, иногда просто одним словом. А когда-то я была общительной, веселой и улыбчивой, прямо как мой родной брат. А теперь я чем-то похожа на одноклассницу Хинату, только она боится подойти к компании из-за своей стеснительности, а я… Просто знаю, что эта компания однажды меня больно пнет. А вот и тот, кто заставит меня отказаться от старого распорядка дня. Тот, кто зачеркнул все мои работы по… О, звонок. Интересно, а он однажды принесет в мою жизнь что-то новое? *Антитеза – сравнение.