Платье в леопардовых пятнах

— Воробьёв, ты чокнутый! За громким выкриком последовал низкий весёлый смех. Несколько прохладный ветер позднего сентября играл с уже начавшими желтеть листьями, а хмурое до того небо только что избавилось от груза тяжёлых серых туч. Одинокий увядший листик оторвался от ветки и медленно пролетел мимо просторного и богато украшенного здания с мраморными колоннами и мраморными же статуями под крышами, приземлившись на отделанную аккуратной каменной плиткой дорожку. Широкая нога в чёрном лакированном ботинке наступила на листик сверху. Утреннюю тишину нарушил новый взрыв хохота — это возле фонтана в саду богатого имения отдыхали трое молодых людей. У двоих из них рубашки были обвязаны вокруг пояса, они брызгали друг в друга водой из фонтана, отфыркиваясь и глядя, как крупные капли на их телах стекают с шеи и плеч на оголённый торс. Третий — тот, что кричал — стоял чуть поодаль и с весёлым снисхождением наблюдал за этим чудачеством. Один из парочки возле фонтана подошёл к другому и взял его под руку. — Потанцуем? — насмешливо предложил он. — Господи, Стас... — почти истерически захохотал второй, чувствуя, как чужие сильные руки подхватывают его, начиная крутить вокруг себя. И в каждую следующую секунду он ждал, что Костюшкин решит опрокинуть его на землю, чтобы потом героически «спасти» его от позора. Вероятно, так оно бы и случилось, если бы их не прервал ещё один выкрик: — Тимур пришёл! Лёша с лёгкостью вырвался из мигом ослабевшей хватки Стаса, устремляясь в сторону Славы и Тимура и на ходу накидывая на себя рубашку. - Здоро́во, — Воробьёв пожал руку Батрутдинова с громким хлопком. И где-то в этот момент ему прилетел смачный подзатыльник от прибежавшего за ним Костюшкина, вызвав у Тимура весёлый смешок. — Что наши заячьи уши принесли сегодня? — Славе, кажется, уже не терпелось услышать свежую сплетню. — Господа, — с долей пафоса начал Тимур. — Скоро мы с вами будем гулять на королевской свадьбе! И поэтому я расскажу вам о принцессе, чья помолвка пройдёт уже на ближайшем балу!

***

— Юль, ты не знаешь, Марк скоро приезжает? Очередной день в королевском дворце ничем не отличался от всех предыдущих: строго по времени принцессу разбудила верная фрейлина, а теперь вот принесла Мари завтрак. — Думаю, будет в течение пары часов, Ваше Высочество, — голос Паршуты звучал несколько уставшим, когда она ставила поднос с яствами на стол и садилась напротив Мари на стул из красного дерева. Тишман должен был приехать сегодня, чтобы остаться на неделю, вплоть до самого бала, на котором (об этом заранее знали не только во дворце, но и во всем королевстве) их с Мари ожидала помолвка, за которой последует долгая подготовка к предстоящему торжеству. — Волнуетесь? — поинтересовалась Юля, возвращая собеседницу в реальность. — Не то чтобы,— повела принцесса худым плечом — Скорее всего, всё ещё впереди, — она смотрела не на помощницу, а в огромное зеркало в золотой раме, — Но Марк хороший. И наш брак будет крайне выгоден. В целом, политическая выгода и была единственной причиной предстоящих событий. Между Мариной и Марком едва ли было хоть что-то общее. Она не могла представить свою жизнь без множества платьев, балов и поклонников. Его видели на балах от силы раза два. Она была далека от образа идеальной дочери короля, он — образцовый пример королевского сына. — Его Высочество весьма любезен с нами. И ещё он чудесно играет. Мари рассеянно кивнула. Она не видела, как Паршута нервно заправила за ухо локон блестящих золотом волос произнося эти слова. — Зато, когда Вы выйдете замуж, — продолжала фрейлина, — в королевстве о Вас перестанут болтать всякие глупости. — Что на этот раз? — принцесса деланно вздохнула, но посмотрела на Юлю с интересом в глазах. — Говорят, что недавно Вы разбили сердце очередному ухажёру. А до этого у Вас был роман с двумя одновременно! — Паршута старалась говорить серьёзно, но пробивающиеся насмешливые нотки в её тоне выдавал её настоящее отношение к этим слухам. — Очередные сказочки Батрутдинова? — Мари с трудом сдерживала смех. — Очень на него похоже. — Ох уж мне этот Тимур! Сынок богатеньких родителей, всё пытается привлечь моё внимание своими россказнями! Юля засмеялась вместе с Мари и теперь, когда тема разговора ушла далеко от принца Тишмана, наконец расслабилась.

***

Пальцы отказывались гнуться, словно кто-то невидимый крепко держал их в ровном положении. В сердцах чертыхнувшись, Марк убрал руки от клавиш и закрыл чёрную лакированную крышку рояля. Протёр вспотевшими руками уставшее лицо, взлохматил и без того непослушную каштановую шевелюру. В серых глазах его, так иногда напоминавших хищного царя птиц, отразились отчаяние и почти беспомощность. Что ж, видимо не сегодня. Раздвинув шторы широкого окна своих покоев, Марк выглянул на улицу. Сквозь отделанную золотом раму из тёмного дуба он увидел, что на улице усиливается ветер. Пора было выезжать. Отдавая приказ, чтобы ему запрягли карету и надевая плащ, Тишман думал о своём нынешнем положении. Прямо сейчас он едет во дворец к своей невесте. Она чудесна, но свадьбу он сыграет только, чтобы не разочаровывать отца. Беспрекословная и выгодная женитьба — отличное завершение образа идеального королевского наследника. В целом, потеря статуса свободного Марка не особо удручала. С Мари они виделись всего раз пять, и не то чтобы очень много общались. Вряд ли после свадьбы что-то сильно изменится. Главное — просто уважать её и быть приличным джентльменом. А вот что Марка действительно беспокоило — так это потеря способности к музыке. Музыка — вот, что волновало и заботило его гораздо сильнее любых жизненных перемен. Музыка была прямым продолжением его души, её зеркалом. Тишман чувствовал, что если бы это было необходимо, ради музыки он бы отказался от всего: от статуса, от отношений с отцом, от своей «правильности». Но Марку повезло, и никто не мешал его отдушине. Разве что... Как ни странно и горестно было бы признавать это, потеря вдохновения явно была связана с Мари. Ведь каждый раз, когда их судьбам суждено было пересечься вновь, возможность играть у Тишмана резко пропадала. У неё в гостях он не играл как подобает ещё ни разу. Хотя, один раз всё же... Как же это было ужасно! И пусть Мари отпускала дежурные комплименты его игре, сам Тишман чувствовал почти физическую боль от ужасающих созвучий, лишённых эстетизма, души, любого смысла. Но он играл, играл, потому что так нужно, он должен быть джентльменом, посвящать музыку своей... Любви? И он играл, пока она слушала. Тишиной он насладился только когда остался в помещении один. Лёг тяжёлой головой прямо на клавиши. Очнулся он лишь тогда, когда неведомые внутренние силы заставили его подняться. И, ощущая то, что не чувствовал так давно, он не стал даже открывать глаз, ощупью касаясь клавиш, рождая тихую, нежную, почти стыдливую мелодию. Как одиночество, в котором он сейчас находился, могло помочь ему сотворить эту историю? Марк не знал. Но он чувствовал, что должен во что бы то ни стало доиграть ощущение первого чувства до конца. — Чудесно играете, Ваше Высочество, — услышал он, когда мелодия закончилась. В ужасе он раскрыл глаза, но успел увидеть только ослепительно светлые волосы той, что уже скрылась за дверью. *** — Хороша же будет наша новая королева! — хохотал Костюшкин, пока Тимур рассказывал про очередного ухажёра принцессы. Пятого уже, кажется. — Зато у каждого из нас будет шанс почувствовать себя королём! — парировал Батрутдинов с широкой улыбкой. Воробьёв слушал их веселье, чувствуя, как на усиливающемся холоде в крови начинает закипать азарт. Рассказы о той, что разбивала сердце каждому в королевстве, казались вызовом для него. И перспектива отведать снотворного и очнуться в реке или получить змею в мешке вместо подарка, как предыдущие её жертвы, только раззадоривала Лёшин интерес. Он задумчиво почесал белокурый затылок. — А ты сам-то встречался с ней? — продолжали болтать друзья рядом. — Я? Нет... — рассеянно протянул Тимур. — Но ты хотел бы? — лукаво протянул Слава. — Спросишь тоже, конечно да! — воскликнул Батрутдинов. — Главное — не попадаться на её уловки. Безумный на первый взгляд, но такой манящий план окончательно созрел в Лёшиной голове, и он решился говорить: — Парни, я, право, не верю, что она настолько недоступная. Клянусь Вам, вы можете дать мне всего один вечер на том самом балу, и она будет моей! — он был так воодушевлён, что голос его был подобен громогласной речи глашатая, — Вы только не думайте, что я собираюсь быть королём, нет. Когда она скажет мне, что не может без меня, я брошу её. Разобью её сердце так, как она разбивала его каждому парню королевства. И если она и впрямь такая стерва, как ты, Тимур, говоришь, то быть может, это станет для неё хорошим уроком! — Ты собираешься украсть её с бала, прямо перед тем, как принц должен будет сделать ей предложение?! Дружище, да ты просто Монстр! — Слава смотрел на Воробьёва круглыми от ужаса глазами. — У тебя ничего не получится, она просчитает каждый твой шаг заранее, я уверен, — усмехнулся Стас. — Клянусь вам честью моей семьи, она будет моей, и это моё последнее слово!