Любовь, Деньги, Эдичка

Ночью я лежал и слушал радио. Ведущий новостей рассказывал о долгожданном визите Эриха Хонеккера в ФРГ. Восточногерманский вождь прилетел в Бонн, чтобы встретиться с вождями Западной Германии. Для разделённого немецкого народа это, наверно, одно из самых важных событий в его судьбе. Его история вышла на новый виток, а я лежу на кровати и думаю об американской девчонке. День прошёл откровенно паскудно: я так и не подошёл к Кетрин. Мне хотелось думать, что это было вызвано моим чувством личного достоинства, а не ребяческим страхом. Зачем она вернулась? Что она тут делает? Эти вопросы я так ей и не задал. И, надеюсь, не задам. Когда мы были в магазине с Химицу, я рассказал ей об вернувшейся Кате. Химицу удивилась не меньше меня, причём удивление было явно неприятным. Она видела в Кетрин конкурентку. Ей всегда было обидно, что я предпочитаю её этой проклятой американской девчушке. Теперь же, когда моя жизнь целиком и полностью зависит от моей рыжей подруги (чему Химицу явно рада), американка Катюша возвращается на сцену. Есть мнение, что матери испытывают чувство власти над своими сыновьями и хотят продлить это чувство на как можно больший срок. Химицу, видимо, подумала, что её власть надо мной может пошатнуться. — И что ты будешь делать, Эди-кун? - спросила она меня тогда. — Без понятия, - честно ответил я. ...Время близилось к часу ночи. Спать не хотелось, так-как я подрочил на Катю. Мастурбация отбивает всё желание спать на довольно долгое время. Было откровенно скучно. Чтобы не привлекать внимание Химицу, которая запросто могла в этот момент смотреть на мой дом из своего окна и следить, спит ли Эди-кун или нет, я не стал включать свет и оделся в темноте, после чего вылез на задний двор из окна и, перепрыгнув через забор, направился на прогулку. Ночной Токио — нечто. Не мне вам это объяснять. Каждый иностранец наслышан о неоновых огнях ночного мегаполиса, которые завораживают своей красотой. Вот и я, шагая по улице в сторону Синдзюку, неосознанно любовался электрическим светом. Я люблю ходить. Как только я остался без родительского надзора, то стал постоянно бесцельно гулять по ночному Токио. Я шагаю довольно быстро, потому за ночь могу обойти значительную часть города. Синдзюку находится достаточно далеко от моего дома, но мне потребовался лишь час чтобы добраться до этого района. Потратив ещё минут двадцать, я вышел на Кабуки-тё — моё любимое место в Токио. Если вы когда-либо интересовались сексуальным туризмом в Азии, то вы обязаны знать про Кабуки-тё. Количество лав-отелей, стриптиз-клубов и прочего непотребства в этом квартале поражает. Тысячи японцев и иностранцев приходят сюда каждую ночь, чтобы расслабиться, выпустить пар. Уверяю вас, это единственный квартал в Токио, где вы можете увидеть улыбающегося японца! Повсюду снуют зазывалы, агитирующие за свои заведения, где клиентов ждут молодые, полуобнажённые и сексуальные (хотя не всегда) японки, готовые, как минимум, долгое время разговаривать с клиентом на интересующие его темы. Если клиент найдёт нужное заведение, то он может рассчитывать ещё и на секс. И это всё в центре города! В японском законодательстве есть интересная лазейка: проституцией считается любой половой акт, совершённый за деньги. Однако, половым актом считается только секс в миссионерской позе. Благодаря этой занимательной детали, якудза, крышующая почти все заведения в Кабуки-тё, получает в год миллионы долларов. Я шёл по заполненной людьми улице и увидел довольно большую вывеску, на которой был нарисован глаз. Такие заведения в народе именуется «глазок». Суть «глазка» заключается в следующем: клиентов закрывают в специальной кабинке с круглым отверстием, через которое те наблюдают за голой женщиной. Женщина трогает себя в разных местах, мастурбирует. По окончанию сеанса, можно засунуть член в эту самую дырку (благо, она расположена достаточно низко) и получить минет. Правда, никто не гарантирует, что делать его будет именно та девушка, на которую ты смотрел. Один знакомый якудза рассказывал мне, что в некоторых «глазках» стриптизёрши отказываются сосать мужские хуи, поэтому этим занимаются другие, довольно некрасивые старые женщины, а иногда и мужчины, которых держат в заведении как раз на этот случай. Я прошёл ещё пару десятков метров, пока не наткнулся на хостесс-клуб. В таких заведениях красивые девушки в интересных нарядах по несколько часов общаются со взрослыми мужчинами, делают вид, что им интересен диалог, шутят и ведут себя максимально мило. Получают они, конечно, достойные деньги. Есть ещё хост-клубы, где уже молодые мужчины общаются с женщинами. Я знавал одного паренька, который, обучаясь в выпускном классе, по ночам подрабатывал в хост-клубе. Он пользовался довольно немаленькой популярностью у посетительниц заведения, ибо был необычайно красив и добр со всеми. Одним днём, довольно молодая клиентка попросила его проводить её до дома, так-как она очень боялась гулять в темноте. В первом же тёмном переулке она достала нож и перерезала ему горло, после чего отрезала гениталии и скрылась. В полиции она заявила, что слишком сильно нравился ей мальчик, и что не могла она жить, зная, что является для него далеко не единственной женщиной. Ещё через несколько метров я задумался, а нахуй я сюда пришёл? Денег я с собой почему-то не взял, а значит рассчитывать мне особо не на что. «Ладно, - подумал я, - просто прогуляюсь, может встречу кого знакомого». И в правду, встретил: у одного из заведений стояла до боли похожая девочка, которую я где-то недавно видел. Тёмное карэ, простоватая одежда… Ива… Ивамура? Она раздавала листовки с рекламой, работала зазывалой, не более того. Интересно получается: я вчера под удар себя подставил, постоял за её честь, а она и в правду почти не очень-то честолюбивой оказалась. Ладно, кто я такой, чтобы её осуждать. Тем более, она лишь раздавала флаеры, да и я в жизни не поверю, что она согласилась бы с кем-то потрахаться за деньги. Хоть я с ней и парой фраз за всю учёбу не обменялся, но чувствую, что она не такая. И всё же, поиздеваться хотелось. Я резко ускорил шаг и направился прямо к ней. Ивамура заметила меня и резко поменялась в лице: безразлично-сучья мина сменилась на испуганно-удивленную. Я подошёл прямо к ней, внимательно посмотрел прямо в глаза сквозь свои круглые стеклянные линзы, взял один флаер и пошёл дальше. За углом я заметил подозрительно знакомую машину: черная Toyota Century с номером, оканчивавшимся на 44, парковалась на той стороне дороги, прямо напротив меня. Из неё вылезло четыре тела в строгих чёрных костюмах. На кистях и шеях у тел виднелись татуировки. Тела молча переходили дорогу, направляясь, судя по-всему, в находящийся тут хостесс-клуб. Один из них, заметив меня, вдруг улыбнулся и пошёл в мою сторону. Высокий, черноволосый молодой паренёк в солнцезащитных очках — Мэмору Уэда. Я знаю его довольно давно: сын важного функционера одного из японских криминальных кланов, довольно добрый молодой человек лет двадцати. Одно время он, как и я, якшался с японскими нациками из партии Ямады Кацунари. Он, в отличие от меня, в эту партию смог даже вступить (меня не взяли из-за гайдзинского происхождения), однако вскоре понял, что не партия это, а говно, и что Кацунари — клоун, каких ещё поискать надо. Тогда мы вместе разочаровались как в партии, так и в национал-социализме, и видимо из-за этого и скорешились. Одно время он брал меня на всякого рода «стрелки» с молодняком других кланов, однако последнее время мы не шибко общались. — Лимонов! - поприветствовал меня Мэмору — Приветствую, Уэда. Как жизнь? — Не плохо, Лимонов. Сам-то ты как? — Не жалуюсь. Вот, прогуляться решил… — В Кабуки-тё просто прогуляться не ходят, - сказал он ехидно — Я сегодня без денег. Только гулять и остаётся. Мы рассмеялись и пошли в хостесс-клуб. Клуб внутри выглядел довольно роскошно — он был одним из старейших в Кабуки-тё и принадлежал одному из членов клана Уэдо. Заведения в Кабуки-тё открываются и закрываются раз в три месяца, а этот стоит тут уже лет десять, если не меньше. Нас было пятеро. Мы заказали три бутылки виски и по одной девочке на каждого. По-началу я было хотел отказаться, однако Уэда заверил меня, что за всё заплатит: — По старой дружбе, Лимонов. — Ты же меня знаешь, я тебе всё равно деньги верну при первом случае. Не люблю себя чувствовать в долгу. — Я знаю, но имей ввиду, что деньги не приму. Отплати мне по-другому — повеселись сегодня вдоволь! Я же вижу, что ты сегодня какой-то слишком грустный. — Да я и весёлым особо никогда не был, если уж на то пошло… — А сегодня ты совсем унылый. Что случилось, расскажешь? Я задумался: «Может и вправду рассказать?». Уэда не был мне близким другому, но, сука, проблема в том, что близких друзей у меня вообще никогда не было. Он навряд ли меня утешит, но хуже точно не сделает. Тем более, я сижу здесь благодаря его доброте. — Кэтрин вернулась. — Та американка? Ну, и как? — Хуёво. Делает вид, что меня нет. Даже внимания не обращает. — А ты? — А я что? Бегать за ней буду? — Правильно, Лимонов, правильно! Вот это по мужски! Пока мы говорили, официант уже принёс виски и наполнил им наши стаканы. Мы все вместе чокнулись и опрокинули в себя горький напиток. — Вот что, Лимонов, поступи так: сейчас сюда придут наши девочки. Трахни ту, которую ты заказал. В нашем заведении такие вещи обычно не разрешают, но так-как ты мой друг, то тебе можно. — Ты думаешь это поможет? - задал я этот вопрос задним числом. Знал я, что не поможет, однако отказываться не собирался. — Уверен, друг. Женщины — коварные порочные существа. Не нужно возвышать их. Относись к ним проще. Мы опрокинули в себя ещё по стакану. Пришли девочки: у моей были черные короткие волосы, красная юбка и чулки в клетку. Она выглядела не слишком старше меня. Мы сидели, смеялись, распивали виски, разговаривали ни о чём — именно за такие услуги платят посетители хостесс-клубов. Странные всё-таки японцы люди, раз платят за такое. В прочем, понять я их могу: кому не нравится чужое внимание? Мою девочку звали Йоко. Она рассказала мне, что приехала из Хоккайдо, дабы учиться в Токийском университете. Она утверждала, что сейчас учится на третьем курсе. «Лажа, - подумал про себя я, - Как же она учится в таком престижном университете, если ночами работает в таких заведениях?». Но обличать во лжи я её не стал: в чём смысл, если ложь — основа её профессии. Через некоторое время она уже сидела у меня на коленях. Уэда, видимо, подал ей знак, что сегодня я нуждаюсь в «расширенных» услугах. Сам Мэмору уже успел куда-то скрыться со своей пассией. Йоко взяла со стола ещё один стакан со спиртным и прислонила его к моим губам. Я приоткрыл рот, она чуть наклонила в стакан и начала меня поить, параллельно шепча на ухо: — Пошли за мной. Поставив стакана обратно, она слезла с меня и повела за собой жестом. Уже порядком подвыпивший я последовал за ней. Йоко поднялась по лестнице на второй этаж и привела меня в какую-то комнату с большой кроватью. Мы сели на неё и я стал стаскивать с моей подруги платье, чулки. На пол полетела моя кожанка, джинсы, её лифчик… Секса у меня не было давно. Изрядно изголодавшись по этому делу, я наслаждался каждой секундой внутри моей ночной подружки. Наше соитие длилось не слишком долго, но завершилось взаимными стонами: моими, искренними, и её, возможно симулированными. Отдышавшись, мы оделись и поспешили вернуться к нашим товарищам. Праздник требовал продолжения!