Сапожник

Выйдя из операционной, Олег устало прижался плечом к стене и сделал глубокий вдох. Чувствовал, что в коридорах Склифа непростительно душно, но идея пойти на улицу и проветриться казалось чем-то нереальным. — Брагин, — его нагнал Сергей, дружески похлопал по плечу. — Ты чего это? — Чего я? — Он обернулся через плечо, окинул его недружелюбным взглядом. За прошедшие недели Олег сросся не только с осознанием диагноза Марины, но и с необходимостью хранить его в секрете. Постоянные переживания за то, как она себя чувствует умножались на нежелание отвечать на глупые вопросы коллег, от чего их догадки о том, что что-то случилось, лишь укреплялись. И тем не менее, даже сейчас он не был готов снизить свой тон. — Да ничего. — Сергей пожал плечами, засунул руки в карманы брюк хирургической формы, бросил взгляд на проходящих мимо медсестёр. — Я впервые тебя в таком состоянии после операции вижу. Что-то случилось? — Да ничего не случилось, — буркнул он в своей привычной манере, почесал затылок, выпрямился, сделал глубокий вдох — каждая мышца в теле отозвалась неприятной болью. «Чёрт знает что такое… Это что это со мной? Уже на пенсию что ли пора?» Объяснение этому, конечно, можно было найти самое простое — операция длилась пять часов, и слава Богу, пациентку спасти удалось. Олег, закончив со своей частью работы, невольно отмахнулся от своего личного счёта. Каждая спасённая жизнь укрепляла его уверенность в том, что и Марине удастся выйти победителем из операционной. — Ну-ну, ну-ну, — проворчал Сергей, сделал глубокий вдох — его не устраивало то, как к нему относился Олег, но, на удивление, за столько дней так и не удалось ничего вытянуть. — Вы что, с Маринкой опять поцапались? — Улыбнулся уголком губы. Олег окинул его снисходительным взглядом. — Ага. Мы что, собаки, по-твоему, чтобы цапаться? — Медленно направился вперёд, по пути стараясь размять заложенную спину. Сергей проводил его взглядом, хмыкнул, но предпочёл не догонять. «В конце концов, если захочет — расскажет сам, чего я буду к нему в душу лезть?» Олег, пройдя несколько шагов вперёд, развернулся. — У тебя сигареты есть? — Буркнул, делая вид, что ему всё равно, и как будто ищет повод загладить вину за свою грубость. На самом деле ему очень хотелось курить. Вдохнуть никотин, расслабиться, позволить себе хотя бы на несколько секунд забыть о том, что происходит в его жизни. Вовсе не потому, что он устал или не считал это важным, нет. Но ему, как и другому человеку, нужна была передышка… Немного побыть наедине только с собой, без противных навязчивых мыслей. Отдохнуть и снова в бой… Сергей пожал плечами — он в какой-то момент тоже бросил курить, но сейчас не мог упустить такой шанс пообщаться с Олегом и наконец вытянуть из него то, что он так тщательно скрывает. — Не волнуйся, Олег, — улыбнулся, дошёл до него, приобнял за плечо и повёл в сторону выхода, — тут же столько пациентов, родственников пациентов! Найдём у кого можно стрельнуть сигаретку. — Эй, Серёга! Вот сколько тебе лет, а? А ты всё, — натянуто улыбнулся, — стреляешь, да стреляешь… Ну, не серьёзно это уже как-то, не солидно! Он с удивлением посмотрел на него, пожал плечами и усмехнулся. — Брагин, заканчивай, мне уже во, — указал ладонью на горло, — учителей вот так хватило. Пойдём, куртки захватим, выйдем прям на улицу покурим. А то чего там этот закуток малюсенький… Олег кивнул — на улице, хотя бы, меньше вероятность пересечься с кем-то из коллег, которые будут не против попытаться залезть к нему в душу.

***

С непривычки захотелось покашлять, но они оба сдержались. Сергей сразу же выдохнул, стряхнул пепел и поёжился, затем снова затянулся. Олег же наоборот — выпускал дым медленно, смакую каждую секунду, кожей ощущая, как никотин пробирается в каждую клеточку организма. — Тебе Маринка-то за такое ничего не скажет, а? Вы ж вроде это… Ну, вместе бросили. — Да не скажет, — но, на всякий случай, обернулся. Не хотел лишний раз заставлять ту нервничать, хоть и не был уверен в том, что она даже обратит на это внимание. Марина слишком сильно ушла в себя и собственные переживания для того, чтобы обращать внимание на подобную мелочь. — Ой ли, — хмыкнул Сергей, делая очередную затяжку, наблюдая за краснеющим кончиком сигареты. — А я это, — Олег усмехнулся, — скажу, что это пар. Вот, смотри, — выдохнул ртом, и действительно, за этим появилось небольшое облачко, издалека напоминающее сигаретный дым. — А че она, принюхиваться не будет. — Ты точно уверен, что она в это поверит? — он покачал головой. — Слушай, ты чего пристал вообще? — Буркнул Олег, сделав очередную затяжку. Прикрыл глаза, выпрямился, затем сделал глубокий вдох. Никогда бы не подумал, что никотин может расслабить его так быстро и до такой степени. — Да никто к тебе не пристал! Просто не понимаю, что случилось, и почему ты всё время ходишь с таким лицом. Если с Маринкой не ссорились… Может это, — высказывать такое предположение ему не хотелось, но пришлось. — С дочками что случилось? Так если что, то мы всем миром тебе поможем. Олег одарил его злым взглядом. Настолько злым, что Сергею стало не по себе. — Нет, всё со всеми в порядке. Просто устал. В отпуске мы давно не были, а тут, пока Катюха слегка не подрастёт, и не побываем уже. Да и Томка… В общем, всё как всегда. Вот от этого как всегда и устал. Ты не бери в голову. Но пока, — затушил сигарету, затем поправил куртку, засунул руки в карманы и бросил взгляд на небо, затянутое тяжёлыми серыми облаками, — всего, чего мне хочется, это приходить после работы и спать… А Катька плачет часто. Тем более, у неё скоро зубки начнут режутся… Сергей сделал очередную затяжку, пожал плечами. — Да уж… Это я помню, как Никитка тогда кричал… Сколько же времени уже прошло… И ты оглянуться не успеешь, как твои девчонки подрастут… — Ай, ладно… Пойду я, как раз навещу жену… И давай, завязывай, — кивнул на сигареты, — здоровье испортишь. Даже не дослушав то, что Сергей попытался сказать, Олег направился обратно в здание. Прошёл мимо стойки регистрации, даже не взглянув на Нину, которая сразу же это заметила. — Михалыч! — Окликнула его. — Михалыч, да что с тобой такое! Мне поговорить… Надо. — Договорила, когда поняла, что тот завернул за угол и подходить к ней не собирается. Пожала плечами, села на стул и скрестила руки на груди. Сдула прядку, упавшую на лоб. Она не понимала, почему уже несколько дней Олег предпочитает не замечать не только всех вокруг, но и её, однако выяснить причину не представлялось возможным.

***

В кабинете Марины не оказалось, однако Олегу это не помешало устроиться на маленьком диванчике. Нос уловил аромат таких знакомых духов, исходящий от маленькой подушки, и губы сложились в улыбке. Он раньше никогда не обращал внимания на такие мелочи. Несмотря на то, что жизнь неоднократно давала понять, что счастье может в любой момент закончиться, Олег только сейчас стал понимать, что прикипел к Марине до такой степени, что одна мысль о том, что её может внезапно не стать, выбивала из колеи надолго. Мотнув головой, он сел на диване, закрыл лицо ладонями, потёр и тяжело вздохнул. «Я же даже не знаю, как мне тебе помочь во всём этом, маленькая моя… Я же сам ничего не могу сделать. Чёрт, да я же даже не нейрохирург, я не знаю, что и как там надо делать… Не только ты, Нарочинская, оказалась сапожником без сапог, не только ты…» Тяжело вздохнул, откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу и посмотрел перед собой. Затем перевёл взгляд на наручные часы и только сейчас задумался о месте нахождения Марины. «Оперируешь ещё что ли?» Несколько дней назад, после очередной химии, она была совсем слабой и поговаривала о том, что запрётся в кабинете и зароется в бумагах. Олег хотел было сказать, что в таком состоянии ей лучше будет уйти на больничный, но не рискнул. Понимал, что дома она сойдёт с ума гораздо быстрее, чем следовало. Там была ещё одна трудность — Тамара. Её вроде бы удалось убедить, что Марина не умрёт, что всё обязательно будет хорошо, но ведь дети чувствуют каждое изменение в погоде в доме. Жизнь превратилась в одно сплошное минное поле. Олег так глубоко погрузился в свои мысли, что не сразу понял, что в кабинете появилась Марина. Та, аккуратно прикрыв за собой дверь, медленно дошла до дивана, присела на него и тяжело вздохнула. — Сил никаких нет… — Закрыла глаза, затем уложила голову на плечо Олегу. — Это была моя последняя операция… Представляешь, я чуть прямо там в обморок не свалилась… Что-то я переоценила свои возможности… Больше не буду, — шептала одними губами, — и для меня риск и для пациента… Ещё и остальные пристали с вопросами, всё ли со мной в порядке… Олег скосил на неё взгляд, затем крепко обнял, устроил подбородок на её макушке и зажмурился. — Хорошо всё будет, — отрывисто прошептал, — хорошо. Не думай ни о чём плохом. — Да я не думаю, — проговорила она, но голос дрожал — конечно же, она об этом думала. Думала, раз за разом прокручивала в голове возможные исходы, когда не была занята текущей работой, то залезала в справочники, в интернет, чтобы иметь как можно больше представлений о том, что следует делать. Вот только относиться к себе, как к пациенту, было невыносимо тяжело. Всё внутри сопротивлялось — Марина до сих пор, несмотря на то, что прошло прилично времени с момента, как её жизнь разделилась на до и после, не могла с этим смириться до конца. Олег сел в пол-оборота, взял её лицо в свои ладони, слегка сжал и наклонился. — Всё будет хорошо. Обязательно, — нежно гладил её кожу подушечками пальцев, — я тебя никому не отдам. Никогда, слышишь? — Наклонился ещё ниже, пока не коснулся кончиком носа её. — Никогда и никому… — Шептал, ведя головой. Безумно захотелось её сейчас поцеловать, передать таким образом свою поддержку, что и сделал, припадая к её искусанным из-за постоянных нервов губам. Марина ответила, подавшись ближе. Вцепилась пальцами в его плечи, сжав ткань хирургической формы. — Я так устала, Олег… — Прошептала между обрывистыми поцелуями. — Я так… Я боюсь, что будет нужна операция… Я… Я не знаю, — её голос начал ломаться. — Тише… — Прошептал он и нежно погладил её по спине. — Тише… Всё будет хорошо, — повторял, как мантру, даже если до конца не верил собственным словам, всё равно предпочитал повторять их и повторять, только бы убедить в них Марину. — Мне очень страшно, — прошептала та, уткнувшись лбом в его плечо. Он чувствовал, как футболка отчаянно мокнет, ощущал дрожь Марины и не мог ничего сделать кроме того, как сильнее обнять её. Его и самого стало потрясывать — не мог поверить в то, что слышит сейчас это от неё. — Почему я… Почему именно я, — судорожно прошептала она, затем, не справившись с эмоциями, порывисто обняла и окончательно расплакалась — навзрыд. Олег почувствовал, как сердце сжалось — будто бы чья-то невидимая, холодная рука решила вырвать его из груди. В кабинете как будто понизилась температура — настолько сильна была безысходность, волнами исходящая от Марины. — Я боюсь всего, понимаешь? Я боюсь, я… Я сегодня расчёсывалась и нашла столько волос на расчёске, это какой-то кошмар… Я облысею, — отрешенно прошептала и сделала глубокий вдох, но успокоиться не получалось, — я стану уродливой… А если на операции что-то пойдёт не так? Что тогда… Брагин, — отстранилась от него, сглотнула слёзы, посмотрела в его глаза. — Если вдруг что, то жить я не хочу овощем… И ты… — Дура что ли! — Не выдержал он и снова обнял её, запустил пальцы в распущенные волосы и слегка сжал. — Подожди, чего ты так паникуешь? Ещё же ничего не понятно до конца насчёт операции… Может быть, всё-таки есть шанс, что без неё обойдёмся? Может быть, и химия подействует, а? Почему ты сразу плохое думаешь… Она ничего не ответила. Не могла — закончились слова и силы. Да и высказала это ему сейчас только потому, что устала хранить в себе. Ведь старалась быть сильной, старалась делать вид, что может справиться с этим сама, ведь похожее она уже проходила — сначала с отцом, потом с матерью, теперь и её очередь… «Кто же меня проклял? Откуда вообще столько этого дерьма в моей жизни?!» — подумала, уже не удивляясь своим мыслям. Если бы ей кто-то ещё пару месяцев назад бы сказал, что она начнёт искать какие-то потусторонние мотивы в том, что происходит в её жизни, никогда в жизни бы не поверила. А теперь всё поменялось. Олег продолжал обнимать её, легонько гладить по спине, чувствуя, как дрожь постепенно сходит на нет, смотреть перед собой и лихорадочно пытаясь придумать, что и как будет правильнее сейчас сказать. «Может быть, всё-таки и правда стоит поговорить с кем-то ещё… Может быть, в таких ситуациях всё-таки можно и нужно? Нельзя же это всё время в себе держать, так ведь и разорвать может… Обязательно разорвёт…» — Мариш… — Прошептал, коснулся губами её виска. — Может быть, нам к психологу всем сходить? Нельзя же это всё так… Тем более, ты сама должна понимать, что очень многое зависит от изначального настроя… Услышав это, она попыталась вырваться. Меньше всего хотелось в этой ситуации делиться с каким-то третьим человеком, признаваться в собственной слабости… А если снова возвращаться на таблетки? Плач, который, казалось, стих, накрыл с новой силой. — Не хочу я, Брагин… Я не хочу, понимаешь, — шептала, ощущая, как собственная хватка ослабевает, и если бы не его крепкие объятия, уже бы обязательно рухнула на пол с небольшого диванчика, — я всего вот этого не хочу. Не могу… Не могу, не могу, не могу. — Не хочешь — не будем, я же тебя не заставляю, — сразу же принял её сторону, — слушай, ты наверняка ничего не ела… Давай я схожу сейчас в магазин, куплю тебе что-нибудь вкусненького, м? — Разозлился на себя — как эта простая мысль не пришла ему в голову раньше? Марина всё-таки отстранилась, подняла взгляд к потолку, затем вытерла слёзы и села поудобнее на диванчике. Шмыгнула носом, сделала глубокий вдох и посмотрела на Олега. — Не хочу… Ни есть, ничего не хочу. Таблетки с утра выпила, мутит… Теперь ещё и голова снова будет болеть, — её голос теперь звучал глухо и слишком спокойно, — хотя… К этому я уже привыкла. — Невесело улыбнулась. — Ты, наверное, иди к себе, а? У вас же как всегда, аврал… А я скоро поеду домой. Олег одарил её недобрым взглядом — не нравилось то, что периодически она пыталась его отстранить от их общей, как ему казалось, проблемы. Конечно, в глубине души он понимал, почему она так себя ведёт, но не мог признаться сам себе в том, что сам виноват в таком отношении. — Да я могу с тобой сколько угодно быть, ничего страшного, — махнул рукой, — знаешь, там специалистов тоже хватает. Тем более, я же сейчас временно начальник, а что начальник не может позволить себе немного в бумагах посидеть? Вон, как ты. Ничего страшного. Марина внимательно посмотрела на него и на целую минуту забыла обо всём, что происходило вокруг. «Это сейчас серьёзно происходит? Брагин и решил обратить внимание только на меня, и не думает о том, что ему нужно бежать и спасать мир? Нет, серьёзно? Надо же…» Но решила ничего ему не говорить — вместо этого снова обняла его за шею и вновь поцеловала, на этот раз с ещё большим рвением. Он сначала растерялся, но уже через секунду ответил, обняв её за талию. Марина целовала медленно, попеременно захватывая то верхнюю, то нижнюю губу, будучи совершенно не в силах сейчас оторваться. Ощущала запах парфюма Олега, ощущала его персональный запах, ощущала тепло его тела, и всё это сейчас действовало на неё посильнее любого успокоительного. В то, что когда-то в её жизни будет и такое, тоже никогда бы не поверила. Он же просто наслаждался тем, что сейчас она рядом с ним — живая, что он может её чувствовать. От того достаточно долго не отпускал её губы, углублял поцелуи, ни о чём больше не думая. Они целовались исступленно, не желая отрываться друг от друга. Делали это так, будто бы больше не будет такой возможности. Словно кто-то возьмёт и навсегда их разлучит, лишит шанса дотронуться друг до друга, почувствовать друг друга рядом. Разрушит навсегда их семью, разрушит их выстраданное счастье, разрушит то, что они оба так трепетно собирали по кусочкам. Они никогда бы не признались друг другу в том, что оба подумали об одном и том же, отчего не могли прямо сейчас взять это и прервать. Первой очнулась Марина, вспомнив, что хотела сказать кое-что важное Олегу: — Знаешь, что я решила… — Прошептала она, оторвавшись через какое-то время. — Я решила, — погладила его щёки, смотря в глаза. — Что ухожу на больничный… Очень не хочу распространять то, что со мной происходит, поговорю об этом с главным. Но… Я не могу больше, Олег. Сейчас я заполню бланк, схожу к нему, а потом поеду домой на такси… Как только доберусь — обязательно тебе сообщу, можешь не волноваться. Он наконец вслушался в то, что она сказала и нахмурился. Ничего не имел против того, чтобы она была дома, но… — Давай я с тобой к нему пойду, хорошо? — Прошептал, как будто на мгновение испугался, что кто-то другой сможет подслушать их разговор. — Я же всё-таки твой муж… Давай с тобой, а? Марина долго смотрела на него, потом покачала головой. — Нет, Брагин… Я пойду сама. Ты пойми… Мне очень важно сейчас понимать то, что я что-то ещё могу сама. И в конце концов, я же не инвалид. Я хочу и буду отвечать сама за себя. Мне очень приятно, правда, — с трудом подобрала слова — до недавнего момента благодарить Олега в таком ключе было не за что, — вся твоя забота… Но я хочу сама сейчас, понимаешь? Тот медленно кивнул. Конечно же, он всё понимал. Мириться с этим мог и хотел не всегда, но то, что всё понимал — это точно.

***

Идя по коридору, Олег бросил взгляд на часы и покачал головой. До конца смены оставалось еще несколько часов, а ему уже очень сильно хотелось домой… Будь его воля, он бы сорвался и отвёз Марину туда самостоятельно, чтобы не переживать. За рулём она не сидела уже несколько недель — с работы или они уезжали вместе или она брала такси. — Михалыч! — Нина появилась как чёрт из табакерки. — Михалыч, я с кем разговариваю вообще! — Остановила его и внимательно посмотрела в глаза. — Ты меня что, игнорировать решил? А за какие такие заслуги, м? Что я тебе сделала уже?! Ничего плохого! Или я чего-то не знаю?! — Упёрла руки в боки. Олег с изумлением посмотрел на неё — так глубоко провалился в собственные мысли, что сейчас потребовалось время, чтобы осознать, что он всё ещё на работе, и его в любой момент может кто-то дёрнуть. — А чего такое? Что, уже есть кто-то для меня? А нет больше никого? — Поморщился — терпеть не мог отлынивать от своих обязанностей, но чувствовал, что усталость от прошлой операции никуда не делась. «А ну не раскисай! Маринка вон сегодня оперировала, а я вдруг решил устать» — Да нет никого пока! Нет ну был там пациент, но его Хромов взял… С тобой-то что происходит? — Нин. — Олег смерил ее взглядом и направился к стойке регистрации. — Ничего не происходит. Просто эти… Бури магнитные и вообще… Все нормально. Она покачала головой, устроилась за своим рабочим местом. — В семье что-то? С девчонками? Тамара опять нервы треплет, да? — Сочувственно посмотрела на Олега и покачала головой — ведь прекрасно понимала, что у него что-то случилось, но если он не расскажет, то и она ему помочь точно не сможет. Даже если очень захочет. — Да все нормально. Я не понимаю, что ты что Куликов, у вас че там, — перевесился через стойку регистрации, затем снова посмотрел на Нину, — книжка с вопросами, которые вы мне по очереди задаете? У меня по вашему чего, не может быть плохого настроения? Нина пожала плечами и возмущенно проговорила: — А чего ты набрасываешься сразу! Может быть у тебя плохое настроение, я что, против что ли? Пожалуйста-пожалуйста, хоть сто раз плохое настроение имей, можно подумать, тебе кто-то запрещает! Знаешь что, — вскочила, взяла пачку документов, с громким стуком подравняла ее по столу и протянула Олегу. — Вот это тебя просила Павлова посмотреть. И она же просила, чтобы ты к ней зашел. — К ней? — Буркнул он, без особого удовольствия смотря на кипу бумаг. — А чего, ее в должности восстановили? — Не восстановили, но судя по ее поведению, к этому все идет, — уклончиво проговорила Нина. — Вот видишь, ты даже последних новостей не знаешь… — А зачем мне их знать, если у меня есть ты, и ты мне их расскажешь? — Пробурчал Олег, затем всё-таки подхватил бумаги. — Ладно, пойду я в свой лифт… Поработаю. Нина проводила его взглядом. — Так тебя звать или как? Если кого привезут? — Зови, — крикнул он, не оборачиваясь. Весь путь до кабинета проделал в своих раздумьях. Понимал, что начинает уставать от собственного вранья, тем более, от вранья близкой и единственной подруге, но другого выбора у него не было. Это трагедия в семье, и переживать её надо в семье.

***

Зайдя в ванную комнату, Марина неторопливо сняла с себя халат, затем посмотрела в зеркало. Подошла ближе, поправила распущенные волосы, сделала глубокий вдох. Ей всё время казалось, что с каждым днём она выглядит всё хуже и хуже. И вроде бы говорили, что её курс химеотерапии не будет таким агрессивным на первых порах, и удастся сохранить волосы достаточно долго, но не могла избавиться от противного ощущения, что в её случае эти заверения не сработали. «О чём ты вообще думаешь, Нарочинская… Ты умереть можешь, а тебя волнуют волосы…» Покачав головой, аккуратно открыла двери душевой, проскользнула туда, закрыла и включила кран, заранее переведя в положение горячей воды. Постоянно мёрзла, и привыкнуть к этому неприятному ощущению не удалось. Да и ко многому так и не удалось привыкнуть. Радовало сейчас лишь то, что дома она одна. Олег по-прежнему на работе, Людмила ушла гулять с девочками. Марина впервые за последнее время предоставлена сама себе. Своим страхам и надеждам тоже. А значит, можно дать волю своим эмоциям, можно позволить выпустить то, что так и не смогла выпустить в кабинете — не хотела пугать ни себя ни Олега. Медленно опустилась на пол, подтянула колени к подбородку и тихо завыла, ощущая, как тёплая вода слегка обжигает кожу. «Ещё это чёртова операция… Может быть, вообще не соглашаться на неё… А если я после неё и правда буду овощем? Господи, да зачем! Зачем тогда будет нужна эта жизнь?!» — уставший мозг, не в силах справляться с таким объёмом негатива, выдал очередную, неправильную мысль. Во всей остальной квартире был слышан лишь шум воды, и никакой случайный гость никогда бы не подумал о том, что переживает хозяйка, спрятавшись ото всех в ванной комнате.