Индульгенция

— Это несправедливо, — говорю я, — Это просто так чертовски несправедливо. — Мир, — говорит он, — Это не фабрика по исполнению желаний. (Виноваты звезды)

***

      Холодные коридоры больницы были пропитаны отчаянием. Даже сам по себе воздух, проникающий в легкие, заставлял те болеть. Запах медицинского спирта и лекарства щекотал ноздри перышком, пока перешептывания пациентов давили на барабанные перепонки. Рей казалось все взгляды были устремлены на нее, они, как оптические прицелы, впивались в кожу красным лазером. Атмосфера давила на нее, а в голове прыгали голоса. "Гляди мертвая" "Что здесь забыла мертвечина?" "Смотри, тронет-проклянет." "Мертвых не лечим."       Тело сжалось само по себе, мурашки пробежали по позвоночнику, очерчивая выпирающую линию. Горло, словно перевязали веревкой, крепкой и колючей. Казалось вот сейчас по ней пустят ток и тело свалится в конвульсиях. "Ведь так ей и надо." "Нечего мертвым ходить в мире живых." Гогочут голоса.       Рей оглядывает помещение больницы и закрывает уши руками. Голоса в голове не останавливались. Смешки и перешептывания превратились в жуткие выкрики. Разглядеть плывущие лица людей было невозможно, но их взгляд навсегда оставил вмятину на коже. В голове стало громко, пространство начало плыть, цветные линии смешивались в круговорот. А голоса в голове не замолкали. "Мертва, мертва, мертва." Они продолжали насмешливо гоготать, напоминая об участи.       Прикрывает глаза всего на минуту, дабы избежать страха. Спрятаться от нечеловеческих голосов, вот только не получается. Перед глазами предстает картина. Женщина распласталась на полу, корчась словно рыба на суше. Из ее горла вырывались хрипы о помощи. Русые волосы пропитались багровым цветом и слиплись между собой. Прежде аристократические черты лица, исказились в гримасе боли. Из живота торчал нож.       Рей со страхом отступила назад, но картинка не изменилась. Ноги приросли к земле, сердце сжалось в тисках страха. Она не хочет это видеть, не хочет. Опускается на корточки шепча в бреду мольбы, кому угодно, Будде или Богу, лишь бы прекратили этот кошмар. Со временем крики стихли и тело перестало барахтаться в агонии. Зеленые глаза закатились, по уголку рта стекала струйка крови. Рей не могла отвести взгляд от самой себя. Прошлое имя эхом отозвалось в голове, словно проклятье. "Рейчел."       Она чувствует прикосновение к своему плечу, большая увесистая ладонь легла на хрупкое тело. Она не смела обернуться, слишком страшно. Над ухом раздался знакомый голос, тот самый, который она никогда не забудет. Тот, что когда-то шептал ей слова любви: "И почему же ты еще жива, Рейчел?"       Она стиснула уши посильнее, вжимая голову в плечи. Рей помотала головой и затаила дыхание. Спасите ее, хоть кто-то.

П̦о̕ч͞е͜м͝уͅ ͘т̐ыͅ ́ж͞ӥвͅа͢?̕

***

      Резко раскрывает глаза, тяжело дыша. С глаз скатились парочка слез, пока по телу струился холодный пот. Аоки приподнимается на кровати и смотрит в окно, за которым мирно выходило солнце. Утренние лучи пробивались сквозь шторы, отгоняя ночные тени. Не больше пяти утра.       Рей глубоко вздыхает, понимая, что спать точно не будет. Делает еще парочку глубоких вдохов, успокаивая бешеный ритм сердца и только потом встает с кровати. Широкая майка неприятно прилипла к спине, из-за чего Рей фыркнула, направляясь в ванную. Будучи любителем горячего душа, сегодня она мылась в прохладном, дабы отогнать страшные мысли из головы. Капельки воды приятно охлаждали кожу. Из-за рта доносились приятные мотивы мелодии, услышанной где-то по радио. Потому что ей не хотелось оставаться один на один со своими мыслями.       Выходит из душа, оставляя полотенце висеть на плечах. Несмотря на то что потраченного времени на банные процедуры было больше, чем обычно, солнце все еще не встало до конца. Аоки устало выдыхает и решает в таком случае начать готовить завтрак. Перебирает еду в холодильнике, которой в этот раз было достаточно и решает, что раз уж времени у нее много, то почему бы не сделать панкейки.       Основное их различие от американских панкейков это воздушная текстура. За счет этого они получаются намного объемнее и выше обычных панкейков. Яйца, молоко, сахар и мука улетают в миску. Не желая будить шамана столь рано, девушка приняла решение взбить всю эту массу венчиком. На телевизоре на фоне включила новости, которые даже не слушала.       Спустя время на сковороде зашипело масло, на котором вскоре начали вздыматься панкейки. Запах выпечки заполнил кухню, пока Рей немного пританцовывала от скуки. Страшные тени кошмара совершенно отступили и теперь девушка, закрыв глаза на ночной кошмар, могла насладиться утром выходного. Ведь если выходной у Сатору, то выходной и у нее.       Не замечает на себе легкий и невесомый взгляд сзади. Годжо облокотившись на дверной проем ванной комнаты, разглядывал девушку. Привычное спокойствие при взгляде на нее, заполнило мысли. Так вот как ощущается дом – думает шаман, пока его губы растягиваются в легкой улыбке.       – Доброе утро. Не спалось? – Отмечает ее ранний подъем шаман, садясь за барную стойку, ловя на себе быстрый взгляд девушки.       – Типа того. Тебе панкейки с чем? – Быстро закрывает тему Аоки и перекладывает пару воздушных панкейков на тарелку.       – С тобой? – Лукаво смотрит Годжо и Рей фыркает, ставя перед ним тарелку и банку с джемом. Затем сама садиться за барную стойку со своей тарелкой и кружкой чая. Несмотря на напускное раздражение, Рей больше нравился такой Годжо, нежели холодный и закрытый его вариант. Ей всегда плохо давались паззлы, а тут он из тысячи разных кусочков.       – Какие-то планы на сегодня? – спрашивает Рей, пережевывая кусочек панкейка. Вот что, а сегодня ей не очень хочется куда-то идти.       – Есть парочка. – отвечает Сатору, который будучи любителем сладкого высыпал в свой чай около пяти ложек. Аоки смотря на это скривилась, не зная что ее раздражает больше. Переслащенный чай или наличие планов.       – Мог бы просто в сахарницу чай вылить. – Закатывает глаза Аоки, на что Годжо хмыкает и делает глоток своего напитка, пока Рей удивляется как он не скривился.       – Для зубов вредно. – Незамедлительно отвечает Сатору, пока Аоки снисходительно покачивает головой, понимая что пререкаться с Годжо это самое бесполезное занятие, которое можно найти.       – Так, какие планы? – Возвращается к насущной теме девушка, на что Сатору начинает спокойно пояснять.       – Для начала съездим в одно место, где по описанию может быть твоя частица, а потом в больницу. – На словах больница Рей подавилась, припоминая сегодняшний сон. Ее спину обдало холодком, который словно вязкая тина стек по ее позвоночнику. Аоки натянуто улыбнулась, скрывая чуть дрожащие руки под столом.       – Без проблем. – Отвечает на удивление спокойно, хотя внутри голос вопил и просил никуда не идти. В последнее время выбора у нее не так много.       Сатору пробежал по ней взглядом и хмыкнул, замечая странную реакцию. Он с интересом в глазах рассматривает ее чуть напряженное лицо, а затем смотрит на тарелку.       – Тогда доедай и поехали.– В первый раз у Рей появился аппетит, а еще желание не вставать со стола.

***

      Солнце спряталось за облаками от небольшого пригорода на окраине Токио. Где-то рядом протекала небольшая речка, напевающая колыбельную. Ветки деревьев прогнулись, образуя небольшой навес из листьев. Несмотря на пасмурную погоду местечко было действительно живописным. Даже слишком для места, где по слухам умирают люди.       – Подожди, давай еще раз. Где-то рядом с этой красотой живет кот, который забирает людские души? Больше похоже на сказку нежели на проклятье. – Аоки складывает руки в передний карман широких джинс и с недоверием комично выгибает брови.       – Ты сказала, что частица может быть любой формы. Ничего не мешает ей стать животным. – Пожимает плечами Годжо, даже не смотря в ее сторону. Его голубая радужка была скрыта за привычными темными стеклами. Аоки силится рассмотреть его выражение лица, но не получается, и та сдается при этом шумно выдыхая.       – Проблема в том, что кот движется. Как и где мы собираемся его ловить? – Указывает на недоработку плана девушка, пиная небольшой камушек под собой. Тот несколько раз крутанувшись на асфальте, скатился в заросли кустов. Через секунду оттуда выбегает маленькая ящерица, и пару раз вильнув хвостом, скрывается на дереве.       – Будем решать проблемы по мере поступления. Сейчас мы гуляем и наслаждаемся видом, поэтому не бубни. – Он улыбается своей фирменной улыбкой, не отрывая взгляда от чудесного вида. Аоки остается помассировать виски и в очередной раз подыграть Годжо. Пусть балуется ребенок.       Прогуливаясь по каменной тропинке спокойным шагом, Рей в очередной раз погружается в размышления. В этот раз они правда отличались от ее типичных мыслей самобичевания. Голову занимала вовсе не прошлая жизнь, и не судьба, а люди вокруг нее. Да, глупо отрицать, что девушка действительно испытывала дружеские чувства к Зенин. Несмотря на их разборки в начале, в конце концов девушки умудрились поладить между собой. Минус на минус дает плюс, так? К Инумаке и Панде отношение было немного другое, интерес, но не более.       Наверное своим другом она еще могла назвать Шизо или Кудо, но последний уже не мог услышать мольбы о прощении, что раздаются в темноте ночи. Хотелось спросить Сулиса куда-же попал несчастный парень после смерти. Счастлив ли он в новом мире? К Шизо она относилась как к надоедливому младшему брату, который вдобавок еще и отрицает ее как сестру. Было во всем этом что-то особенное, что-то знакомое и привычное. И "это" заставляло ее хоть немного, но ощущать себя дома. Интересно, будь ее брат сейчас здесь, что бы он сказал. Назвал ее дурочкой без извилин и потрепал по головке? Наверное, да. Потому что только она могла вляпаться в подобное дерьмо.       Рей не замечает как сбавляет шаг, оставаясь где-то позади Сатору. Несчастное правило двух метров сменилось на один. Потому что теперь их связывает нечто большее, чем интерес и выгода, а еще доверие. Доверие- слово о котором все знают и мало кто использует по назначению. Слова "Я доверяю тебе" уже давно превратились в пустую болтовню. Люди разучились доверять друг-другу, потому что предательство рано или поздно настигнет каждого. И если какие-то люди перестают доверять в силу опыта, то другие в силу слухов и страха быть брошенными.       Рей скорее попадала в первую категорию. Научится не открывать свое сердце и душу каждому подряд ее научил горький опыт, вот только Сатору почему-то стал не "каждый подряд". Он занял какое-то особенное место внутри нее, и это ее пугало. Потому что любовью или симпатией это было назвать сложно, дружбой тоже. Тогда, откуда берется это желание прикоснуться к его душе, услышать биение сердца, которое иногда хочется вырвать из груди? Его тупые шутки и эксцентризм уже не вызывают такого отвращения как раньше, наоборот, представить свой день без них было сложно.       Взгляд плавает по его спине, скрытой за широкой белой майкой. По рукам, на которых виднеются очертания вен и красивым, длинным пальцам. Поднимается наверх к высокой шее с белоснежной кожей, немного прикрытой волосами. Хотелось оставить на ней пару укусов, но вовсе не из-за похоти, а с желанием поставить его на место. Понять, что он реален, а не просто картинка с манги. Аоки вообще не чувствовала страсти при взгляде на него, наоборот, приходило странное спокойствие. Сатору на ее стороне и от этого камень на душе не так сильно давил.       Внезапно шаман останавливается и Рей за ним:       – О чем задумалась? – Впервые за всю прогулку смотрит на нее, пока девушка выныривает из своих мыслей. Глаза фокусируются на его лице и глазах, скрытых за солнечными очками.       – О том, что для человека с таким характером, ты незаслуженно красивый. – Годжо пропускает смешок и в это время солнце показалось из за туч. Несколько лучей пробились сквозь крону дерева, игриво переливаясь на платиновых волосах.       – Ты тоже. – Отвечает Сатору, а потом чуть склоняет голову в бок. Лучики добрались и до Рей, и теперь попадали на ее лицо, заставляя девушку щурить глаза.       – Спасибо, но тело не мое. – Не обидно фыркает и делает шаг вперед, прячась от назойливого солнца. Годжо рассматривает ее совсем недолго, и пока та прятала лицо, шаман успел натянуть на ее нос свои очки. Аоки успела только несколько раз моргнуть, прежде, чем попытаться снять их. Но если Годжо что-то решил, то переубедить его будет сложно.       – И почему-же не твое? Ты в нем живешь. Ты в нем дышишь. Ты чувствуешь его боль. Разве это не значит, что оно твое? – Возвращается к теме разговора Сатору, который возвысился над ней, склоняя лицо. Рей опять чувствовала себя маленькой. Слова заставили ее задуматься. Тело не ее, потому что она в нем не родилась. В таком случае все люди делающие пластические операции тоже живут не в своем теле? Нет. Тогда действительно, почему это тело не ее? Почему ей так тяжело воспринять его своим?       – Не знаю и если честно, не хочу об этом думать. – Честно отвечает Рей, на что Годжо только кивает. Мужчина не хотел лезть в чужую душу, особенно в ее. Потому что казалось, что одно неправильное дуновение ветерка с легкостью разобьет ее на кусочки.       В этом они были похоже. Оба разорванные на части и склеенные дешевой изолентой. И только Аоки знала наверняка, что Сатору потреплет еще не раз, и тому вновь придется сшивать раны на сердце. Она не пыталась его спасти или изменить его судьбу. Эгоистка– звучит затихший голос совести где-то в закромах сознания, а девушка его игнорирует в очередной раз. Это мир манги и он следует сюжету, она не божество, чтобы менять его как вздумается.

***

      Частицей в этом месте не пахло, зато пахло проклятьем, которого и след простыл стоило шаману щелкнуть пальцами. Кот завопил, закряхтел и рассыпался прахом, не успев даже накинуться на Аоки, которая в это время без интереса рассматривала избиение животного. Все-таки нахождение на коротком поводке с Годжо имело свои плюсы.       Первый из них это защита. Большинство мелких проклятий и так не решались подойти к Рей, а в купе с Годжо, даже первые уровни прятались по кустам. Второе, любое проклятье испарялось в считанные секунды, большинство времени тратилось на то, чтобы его найти, нежели победить. Третье, Рей не приходиться использовать свою способность, хотя Годжо пару раз порывался заставить девушку, но та быстро напоминала ему о последствиях. Шаман быстро замолкал и сменял тему.       Из минусов, она всегда таскается с Годжо и сейчас этот гений решил потащиться в больницу. Зачем и почему – он не объяснил, хотя Аоки и не спрашивала. И вот теперь холодные, белые стены из ее сна, стали реальностью. Было бы прекрасно, чтобы дальнейшие события не произошли. Рей стискивает пальцы в карманах и кусает нижнюю губу. Не замечает металлический привкус на языке, который указывает на открывшуюся ранку. Годжо стоит около ресепшена и переговаривается с управляющей, которая немного краснеет и заикается, стоит Сатору опереться рукой о стойку, дабы заполнить какие-то бумажки. Аоки отводит взгляд в сторону и натыкается на слишком знакомую фигуру. Растрепанные розоватые волосы взвились, уверенные коричневые глаза и добродушная улыбка. Итадори.       Интересно, а он вообще ее помнит? Ту самую потрепанную девчонку, которая по легенде сбежала из дома. По ощущениям все это было так давно, хотя на самом деле не прошло больше двух месяцев.       Следит глазами за парнем, совсем не представляющим, что его ждет в будущем. Он улыбается все так-же – ярко, наивно и искренне. Непонятно сколько раз жизни придется ткнуть ему в спину ножом, чтобы он сломался. Аоки на самом деле было глубоко плевать. Смотрела на него чисто из блеклого интереса, который пропал стоило главному герою скрыться за углом. Только потом подошедший Годжо поманил ее рукой. Ей оставалось вздохнуть и смириться, прежде чем разойтись в другом направлении от Юджи.       Палата сменялась за палатой, а запах спирта и медикаментов все глубже въедался в нос. За окном проплывали облака, мягко шелестели оставшиеся на ветках листья. Девушка наблюдает как желтый лист прилипает к окну больницы, и гонимый ветром, улетает. Далеко-далеко и никто о нем не вспомнит, потому что он не имеет значения. Один из множества таких-же листов, который тоже, рано или поздно, ляжет на землю покрывалом.       Палата сменялась за палатой, пока внезапно Сатору не остановился перед одной из них. Он не торопился заходить, ждал пока девушка с интересом склонит голову на бок и приподнимет бровь. Золотистая радужка блеснула в лучах закатного солнца, пока несколько прядок упали на лицо. Он обводит ее взглядом. Привычное холодное и отстраненное выражение лица, указывало на недавние мысли девушки. Годжо подавил в себе желание потянуть ее за щечки, заставляя улыбаться.       – Заходи, Рей-чан. – Он указывает рукой в сторону двери. Аоки непонимающе кидает взгляд на зашторенное окошко палаты, а затем на шамана. Список вопросов пополнился еще одним, который сейчас она задавать не хотела– все равно сменит тему и не ответит.       Последний раз смотрит на него вопросительным взглядом. Ей действительно надо туда заходить самой? Сатору, словно прочитав ее мысли, кивает и затем подбадривает доброжелательной улыбкой. Девушка ловит себя на мысли, что не хочет далеко отходить от Сильнейшего, но быстро ее отбрасывает. Хрупкая ладонь, скрытая перчаткой, ложиться на металлическую ручку двери.       Вдох застывает в горле когда дверь отворяется. Слишком хорошо знакомый разрез голубых глаз, тот самый, только старше, сейчас смотрел на нее. Темные поредевшие волосы, были коротко подстрижены. Лицо покрылось морщинами. Ей не надо было слишком долго думать, чтобы понять кто перед ней. Отец Юмо, которому она оплатила лечение, спокойно сидел на кровати, неторопливо бегая глазами по ее лицу. Мозг обдумывал варианты. Нельзя просто так заваливаться в палату больного человека! Тем более отца, который недавно потерял единственного сына. Годжо захлопнул за ней дверь, при этом махая рукой. "Вот гад!" Пробегает в голове мысль, усиливая желание поставить на его личике отпечаток ладони.       – Здравствуйте, девушка. Вы тут зачем? – хриплый, усталый голос резал слух. Невыносимо больно, до скрежета в зубах. Вовсе не из-за неприятного тона, проблема была в смерти его сына. Такого рыжего и улыбчивого, что становилось смешно.       – Я знала вашего сына. – Рей не успевает обдумать слова. Они соскакивают с языка, словно птичка с ветки и устремляются вверх, врезаясь в плиточный потолок и погружая комнату в звенящую тишину.       Мужчина молчит, взгляд немного гаснет, а книга в его руках захлопывается. Он складывает руки в замок, перед этим указывая на стоящий впереди кровати стул. Аоки не смела отказать.       – Небось, та самая, что оплатила мое лечение? – Он натянуто улыбается, стараясь не выглядеть столь подавленным. С Рей же это не работала– она ведь сама не раз теряла людей, хорошо знает этот взгляд отчаяния и улыбку, выжатую из последних сил души.       – Да. Аоки Рей. – Представилась девушка. Даже сидя на стуле она учтиво кланяется как принято в Японии. Проклинает традицию в очередной раз, потому что один из позвонков хрустнул. Мужчина в ответ кивнул головой прежде, чем представиться в ответ.       – Кудо Кацуэ. Сын рассказывал он помогает тебе искать артефакт какой-то. – Кудо смотрит на нее изучающе, заинтересованно. Но вовсе не как Сатору в их первую встречу. Тот взгляд был похож на взгляд посетителя в зоопарке, этот был более учтивый и доброжелательный. – Честно говоря, думал ты женщина из высшего общества шаманов.       Рей пропускает смешок. Ищет артефакт, который держит в секрете и платит за это кучу денег. И вправду– ее внешний мало подходит под описание.       – Не судить книгу по обложке? – Спрашивает девушка. Небольшая шутка сменила атмосферу, делая ее менее напряженной. Взгляд с резкого сменился на сожалеющий. Как же давно она этого не чувствовала.       – Именно. – Кацуэ немного посмеивается. Хриплые смешки заполняют собой больничное пространство и вскоре стихают, когда мужчина произносит следующие слова. – Вот только взгляд у тебя старый. –       Рей теряется, а потом лицо озаряет понимающая улыбка. Она понимает о чем, тот самый взгляд стариков, которые уже смирились со смертью и теперь только и ждут того чтобы уйти на покой. Он был ей знаком. От бабушки, чье лицо расплылось в сознание, которая лично выбирала себе отделку гроба. Ее шутки над собственной смертью и то как унялся ее задорный тон. Старики не боятся смерти– они ее ждут. Того же ждет и Рей. Дня, когда ее душа освободиться и отправиться в следующий путь.       – Это не правильно когда молодежь с такими глазами ходит. Ты должна улыбаться, наслаждаться жизнью и мечтать о мальчиках, да в караоке петь с подругами. – Кудо покачивает головой, совсем как Рей, когда та разговаривает с Шизо. Она только улыбается и пожимает плечами, ее лицо остается спокойным. Могла бы, не умри она и не доверься чужому человеку. И подруга у нее была, правда жизнь и ту не пощадила. Радует только, что братец счастлив и вроде отпустил ее смерть, раз уж дочери достанется имя "Рейчел".       – Клото предет нить судьбы, я лишь повинуюсь созданному полотну. – Рей редко когда могла поумничать, считала, что таким образом выставит себя дураком. Вот только человек впереди нее был далеко не глуп, а то как прояснились его глаза после женских слов, указывает на оправданные ожидания.       Аоки не была глупа, может в академическом плане она и не была лучшей, зато не раз была названа довольно эрудированной. Правда большинство мужчин в обществе не любят умных девушек а потому стараются их поскорее заткнуть. Так и Рейчел будучи не раз осужденной за знания, прекратила вести умные разговоры. Обрекая себя не скучные светские мероприятия.       – Девушка ты не глупая, это хорошо. Так чего-же ты зашла к старику? – А вот тут она не знала, что ответить. Ее ведь сюда буквально втолкнули без права на отказ. Аоки даже не знала к кому именно заходит в палату. Хотя стоило догадаться, что Годжо не просто так решил навестить больницу.       – Подумала вам одиноко в четырех стенах. – "Особенно после потери сына". Эти слова она озвучить не посмела. Посыпать солью рану больного человека на стоило, тем более ей и вправду не хватало простого общения.       – Я думал ты про мужчину зашла спросить. – Неожиданно отвечает мужчина. Рей неосознанно вскидывает брови, пока интуиция тихо шипит, словно кошка чующая опасность.       В это время Кудо продолжил: – Приходил один странный. В национальной одежде, волосами растрепанными и глазами насмешливыми. Еще и проклятой энергией от него разило, как от проклятья. Спрашивал про Юмо. Я конечно не дурак, не сказал ничего. Вот только думаю ему этого было достаточно. Учитывая то, что произошло. – На последних словах голос иужчины стихает и Аоки становится неуютно. Захотелось закрыть лицо чашкой или рукой, дабы не видеть погрустневшего лица.       Почему-то внезапно стало не по себе. Каждое слово Кудо про этого человека было пропитано недоверием, что странно. Большего всего насторожил факт того, что приходящий мужчина был шаманом.       – Не представился? – Сухо спрашивает Рей, стараясь переварить полученную информацию. Знал ли Годжо, что старший Кудо с кем-то встречался? Если да, то за этим он ее послал?       – Нет. Я его слушать не стал, выпроводил. Но ты опасайся. Тот и про тебя спрашивал. – Резко поднимает глаза на мужчину. Неприятная мысль врезалась в голову. Под описание подходил много кто, но почему-то остановилась она на одном имени. "Сугуру Гето". Сердце пропустило удар, лицо приобрело бледный оттенок и девушка поспешила встать со стула прежде, чем выдаст свое настроение.       – Спасибо за информацию, Кудо-сан. – Она вновь склоняется в поклоне, в этот раз даже не задумывается об этом, делая его на автомате. Мужчина немного удивленно, но кивнул.       – Неужто собираешься искать его? – С интресом спрашивает старший, а Рей про себя фыркает. Еще чего, пусть пропадет пропадом. Ему в любом случае осталось недолго. На лице лишь красуется натянутая улыбка, пока пальцы рвут ногти на руках.       – Нет. Если понадобится- судьба сама нас столкнет. – Слишком смелое заявление для нее. Той, кто против Гето и ножа не поднимет, потому что убьют ее раньше. – До свидания, Кудо-сан.       Рей разворачивается и еле как сгибает ноги, добираясь до двери. Несколько раз вздыхает, стараясь унять панику. Она себя накрутила, это просто паранойя, поэтому Сатору показывать это нельзя. Пусть думает, что она ничего не узнала. Дергает ручку двери.       –Audentes fortuna juvat. – Доноситься ей в след хриплый мужской голос. Рей хмыкает и не оборачиваясь выходит наружу.

Ну, против судьбы не попрешь.