Паранойя

- Владения твоей матери должны перейти к тебе. - Деймон поймал сына близ его покоев, когда он, вернувшийся с охоты, ошалело брел по коридору замка. Эймонд вскинул голову. Он как будто круто приложился ею, потому что ничего не соображал. Перестал слышать. Видеть. Созерцать. Тупо находился в пространстве и все. Гребаный лес с его приключениями. - О чем ты? - не понял он. Отец, сложив руки на груди, закатил глаза. Деймон Таргариен состриг волосы и теперь носил короткую прическу. Она делала его более взрослым, более воинственным, более серьезным. Сыну бы такая пошла? - Рея унаследовала Рунный Камень. Она умерла, что трагично, ужасно, и мы с тобой, конечно, совершенно раздавлены. - он тянул слова, ожидая, наверное, что отпрыск может снова броситься на него с кулаками, но Эймонда хватило только на то, чтобы загнанно зыркнуть исподлобья. - Но ты должен снова отправиться в замок и решить с бронзовыми идиотами вопрос о своем наследстве. Эймонд еле слышно застонал. У него нет сил! - Зачем тебе это? - равнодушно поинтересовался он. - Не за чем, - пожал плечами Деймон, кривовато ухмыльнувшись. - Но Рунный Камень не должен принадлежать родственничкам твоей матери, ведь он твой. Эймонд истерично улыбнулся. Ну конечно. Все дело во власти. И демонстрации превосходства. - Это все? - просто спросил он. Деймон сощурился, но кивнул. Эймонд заметил, что он хотел еще что-то добавить, но не стал. Все их разговоры заканчивались скандалами с незапамятных времен. Деймону нужен был замок Ройсов, просто чтобы насолить им, значит не время ссориться с сыном, который единственный мог преподнести его как на блюде. - Тогда убирайся с дороги, отец. - Одноглазый принц оттолкнул Порочного принца и скрылся за дверью в свою спальню. Они с отцом выяснят отношения в другой раз. В какой-нибудь раз. *** Эймонд не притронулся к закуске - проклятый ком в горле, - он сейчас чем угодно подавится. Перед его взором Рейнира в бежевом нежном платье, подчеркивающим выгодно фигуру, от волнения переступавшая с ноги на ногу, мило беседовала с Деймоном, успевшим вернуться с Долины Аррен, в саду при их неформальном семейном сборище. Пекло. Принц злился. Хотя нет, "злился" - неподходящее слово. Слишком слабое. Слишком жалкое, не отображающее все палитру чувств молодого дракона. Он в ярости. В бешенстве. Его лихорадило. Лихорадило при одном осознании, во что они с Рейнирой вляпались той самой ночью - она на него больше даже не смотрела. Лихорадило при виде ее искренней улыбки, подаренной его отцу, как назло; при виде его загоревшихся глаз - плохой признак, очень плохой. Настоящая катастрофа. Эймонд глубоко вздохнул, когда принцесса рассмеялась - перед единственным глазом красная пелена. Это над его шутками и выражениями она должна смеяться. Перед ним переминаться. Ему заглядывать в рот. Эймонду, Боги, не Деймону. Принц заставил себя с колоссальным трудом отвести взгляд. Соблазн отбросить условности и пойти на отца при всех, да так, чтобы в последний раз, был слишком велик. Пересчитать бы ему кости за все хорошее, что он сделал и сделает, взять кузину под руку, отвести в комнату, запереть наглухо и долго, и очень жадно... Эймонд встряхнул головой, отгоняя морок. Он сходил с ума. Слетал с катушек. Превращался в Деймона Таргариена, который всегда - всегда! - руководствовался собственными желаниями, а не здравым смыслом. Нужно было отвлечься. Занять себя хоть чем-то, чтобы не думать, не осознавать, не существовать в колючих зарослях разбушевавшегося воображения. Да что с ним вообще такое?! Он не убьет отца за то, что тот общается с Рейнирой. Пусть даже его Рейнирой. Он не испытывает к сестре ничего большего, чем должен. Он ошибся, а кто не ошибается? Даже на солнце есть пятна. Залпом влил в себя вина. Расслабиться. Вот, что ему нужно. И переключиться, пока подобно кораблю, не сгинул в пучине. Есть Визерис Таргариен, дядя. Отто Хайтауэр, десница короля. Нет, к ним он не пойдет за помощью, если не появится нужда. Есть Алисента с детьми. То, что надо. На ватных ногах он подошел к маленьким кузенам. Хелейна пока не начала ходить, поэтому мирно посапывала под открытым небом. Эйгон же потянул к нему пухлые ручки, отпрянул от нянечки и лучезарно заулыбался своему двоюродному брату, сильному и высокому, еще беззубым ртом. Эймонд с рьяной готовностью подхватил его подмышки и расположил на руках. Пряди принца тут же оказались в маленьких, но крепких цапках. Эймонд вымученно улыбнулся, одарив белокурого, как и он сам малыша наигранно предостерегающим взглядом. - Ваше Высочество, - проворчал он, - прекратите, пожалуйста. Эйгон радостно заулюлюкал, разбрасывая волосы по плечам кузена. Сегодня принц предпочел любимому черному темно-красный цвет: впрочем, он шел ему также превосходно. Контраст с длинными серебряными волосами был великолепный. Лед и пламень. Служанки одаривали молодого мужчину заинтересованными взглядами, но он не ответил ни одной даже формальной милой улыбкой. Они его не интересовали, хотя любая, наверное, была бы не против помочь своему принцу выпустить пар. Они не знали, им было невдомек - все их внимание Эймонд не задумываясь променял бы на то, чтобы между ним и Рейнирой все было, как раньше. Этого он желал. Этого хотел. Это то, к чему надо было стремиться. - Ваше Высочество. - Алисента Хайтауэр торжественно кивнула ему и посмотрела на сына. - Вам нужна помощь? Эймонд поудобнее перехватил Эйгона. - Ваше Величество. Спасибо за предложение, но нет. Мы с принцем прекрасно проводим время. Эйгон ухватил кузена за воротник и потянул его, веселясь над чем-то своим, детским. Ни Эймонд, ни Алисента не смогли сдержать улыбку. - В таком случае могла бы я пригласить вас прогуляться по саду? - королева заглянула в глаз старшего принца. Алисента была лучшей подругой Рейниры столько, сколько они себя помнили, а значит и Эймонда, ведь они росли вместе. Тихая, прислушавшаяся к отцу, пожилому лису, которого Эймонд справедливо считал старым интриганом, девочка, нашедшая что-то величественное в самопожертвовании. Алисента Хайтауэр была развита не по годам, умна, пусть и покорна, с высоко поднятой головой принимающая свою участь. Эймонд находил ее достойной уважения. Он не нашел причины для отказа, поэтому кивнул, выходя на тропинку, которая собиралась вести их вглубь деревьев и диковинных цветов со всего королевства. Деймон и Рейнира остались позади - глаз бы их не видел. Или видел, но исключительно порознь. Их идиллия вызывала в принце праведный гнев. - Рейнира тебя избегает, не правда ли? - с присущей себе осторожной деликатностью поинтересовалась Алисента, когда они скрылись от посторонних глаз и ушей, сочувствующе глядя на принца. Он остановился и застыл, как вкопанный. Ощутил на языке горечь. - Это так заметно? - лицо его не выражало никаких эмоций, мышцы свело, как паралич. Алисента передернула плечами - острыми, изящными. - Если знаешь, как она может избегать - то да. - с грустью подтвердила молодая королева. - Что произошло, поделишься? Эймонд посмотрел на ребенка на своих руках. На подругу детства. На зеленый пейзаж вокруг себя. Дно, вот где он. Что он теряет? - Я обидел ее. - наконец произнес он. Голос как у покойника. Глухой, как из склепа, холодный. Самое настоящее бррр. Алисента тихо охнула - будто в Эймонде не была заложена та же способность причинять боль, что и в его отце. Он скосил на нее взгляд. Королева живо взяла себя в руки, как никто она знала, что значит обидеть принцессу. У нее тоже был печальный опыт с чувствами Рейниры, которая она когда-то ранила. - Насколько сильно? - деловито спросила она. Эймонд прикинул: как оценить? Есть реакция других, а есть его кузины. Он все еще помнил ту боль в ее глазах, когда он, да простят Боги, перестал ее целовать. - Очень сильно, - мрачно ответил он. Алисента сцепила пальцы в замок и походила взад-вперед. Между бровями у нее залегла складка, которая делала ее старше на десяток лет. - Ты пробовал извиниться? - нашлась она. Эймонд пошатнулся и издал смешок. - С Рейнирой это не работает, - оскалился он. - Разве ты не пробовала извиняться за то, что она едва ли не последней узнала о вашей помолвки с королем? Твоей вины в той ситуации по сути ведь и не было, но ты язык натерла, прося прощение. - он одарил Алисенту темным взглядом. - Она тебя простила? Алисента поморщилась. - Я не хотел затрагивать эту тему, - быстро буркнул принц, тут же почувствовав себя мерзко за то, что сорвался на человеке, который искренне хотел помочь. - Ты прав. - королева распахнула глаза. - Рейнира меня не простила в полной мере, и наверное уже никогда не простит. Но мы с ней по крайней мере снова общаемся и можем даже иногда поговорить по душам. - Алисента вымученно улыбнулась. - Что поделаешь, у нее крутой нрав. Рейнира выносила приговор, который не мог быть обжалован. Так было всегда. Алисента, как и принц, это знала. Эймонд уткнулся носом в светлую макушку Эйгона. Как обратить ярость дракона не в ущерб себе, а в преимущество? Он умный, должен понять. Рейнира его первая поцеловала, она охотно отвечала на ласки, она собиралась продолжить, значит чувствует к нему что-то... Значит все гораздо хуже, чем есть. - Я не буду довольствоваться эпизодами ее милости, как объедками. - медленно произнес принц. - Со мной такой трюк не сработает. Я добьюсь того, чтобы она оттаяла. Получалось раньше, получится и сейчас. - он вздохнул. - Сколько бы на это не ушло времени и сил. Алисента сжала его предплечье в знак поддержки. - Иногда лучше журавль в руках, чем синица в небе, - с тоской произнесла она. Неожиданно ее взгляд расфокусировался, и молодая королева пошатнулась. Эймонд прижал к себе Эйгона одной рукой, другой молниеносно перехватил Алисенту, у которой подкосились ноги. - Что случилось? - он с опасной посмотрел в лицо королевы, которое приняло цвет полотна. - Алисента! Она закрыла и открыла глаза. В них горел тусклый свет, который еще недавно был ослепительно ярким и живым. - Все нормально, - захрипела она. - Нормально? - возмутился Эймонд. - Ты сейчас упадешь! - Дай мне пару минут, чтобы прийти в себя, - простонала Алисента. - Такое бывает. Все хорошо. Она бросила на принц красноречивый взгляд, ее дрожащая рука легла на живот. Эймонд скривился. - Опять? - жестко спросил он. - Дядя в своем уме? Он понимает, что ты физически не способна давать ему наследников с такой частой периодичностью? Он знал, что Алисента скажет в противовес - это ее долг. Но долг заключается не только в том, чтобы дать жизнь, но и воспитать ребенка. С подорванным здоровьем скорее сыграешь в ящик от любой мало-мальской хвори, нежели сделаешь это. Принц тряхнул волосами. - Пойдем, - он приобнял королеву, чтобы она не травмировалась, если рискнет опять попробовать свалиться в обморок. - Покажем тебя мейстерам.