~*~
Все вокруг стало расплываться, солидная кухня подернулась серыми всполохами и раздался звук рассеченного воздуха, будто скоростной поезд пронесся мимо. Миака резко закрыла глаза и спрятала лицо в ладонях, дрожа и ощущая теплый ветер, обдувающий ее. Друзья… Простите меня. Я не смогла ничего изменить. Простите… Внезапно она осознала, что находится в другом месте. Она стояла, слыша нескончаемые сигналы машин, далекий вой сирены и стоны раненых. Сквозь этот гул прорывался грохот рушащихся каменных глыб и треск огня, а совсем рядом, заставив сердце до боли сжаться, послышалось быстрое дыхание Тамахоме, пытающегося отдышаться. Миака открыла глаза. Вокруг нее был заваленный булыжниками Токио: руины зданий, обломки и покорёженные фонари, разбитые автомобили, разбросанные по дороге, словно игрушки. Черное небо с проседью серого угрожало грозой, и на мгновение в ее памяти вспыхнул образ огромного дракона, плывущего в облаках над морем из разрушенных зданий, – но все это в прошлом, так? Она запечатала Сейрю, исполнив свои обязанности Жрицы Судзаку… Нет. Она выполнила все свои обязательства, кроме одной. Взгляд стоящего рядом с ней Тамахоме был усталым, но счастливым, а друзья, собравшиеся неподалеку, бурно обсуждали, на что она потратит свое последнее желание. Постойте, они не знают? Неужели они не помнят? Разве они не чувствуют, что что-то не так, что что-то изменилось? Они… Миака застыла, шокировано глядя на них. Таски. Титири. Мицукаке. Нурико. Хотохори. Тирико. И улыбающийся этому миру, как гордый отец, Тамахоме. Их глаза были ясны, и весь их вид выражал то, что можно назвать радостью. Освобождением. Они ничего не помнят, верно? Ничего. Почему?? Почему только я должна помнить? Что хорошего в том, чтобы они не знали о том, что произошло? - Че городишь? Да сто пудов, она загадает с Тамой быть! Скрипучий баритон Таски вывел ее из собственных мыслей, заставив вздрогнуть, и Миака слегка повернулась, чтобы встретиться взглядом с Тамахоме. Темноволосый воин все еще выглядел побитым – в синяках и ссадинах, со следами высохшей крови на открытой груди, – и в тот момент, когда она посмотрела на него, Миака вновь поняла, что хочет остаться с ним навсегда. Она вдруг вспомнила, как, будучи обычными подростками, они вместе ходили в школу. Думали о выпускном. Если бы ему было позволено жить в этом мире, они бы могли пожениться, завести детей и состариться вместе… Но что теперь? Если она пожелает этого, и он останется в ее мире, что с ними будет? Сколько пройдет времени, прежде чем кто-нибудь заметит, что у него нет тени? Что зеркала отражают лишь окружающие его предметы? Могут ли они вообще иметь детей? Судзаку, это нечестно. Нечестно! Мы любим друг друга… Мы любим друг друга, но не можем быть вместе, так? Ее взгляд вновь проследовал к обломкам того, что когда-то было центром Токио. Что сталось с людьми, которые пострадали? Что с теми, кто всю жизнь здесь жил и работал, что принадлежит этому миру так же, как и она? Что насчет них? Значит ли это, что они останутся, стиснув зубы, все восстанавливать, навсегда запомнив тот день, когда небо омрачила фигура гигантского дракона, в то время как она будет наслаждаться жизнью с ее желанием? В тот раз. В тот раз… я поступила как эгоистка. Я думала, что стараюсь на благо всех, но ошибалась. Из-за моей глупости, из-за меня моим друзьям пришлось столько страдать. Больше… я этого не допущу. Глубоко вздохнув, Миака повернулась и, положив руку на плечо Тамахоме, встала на цыпочки, чтобы прошептать ему что-то. Задержав на ней удивленный взгляд, тот все-таки кивнул, и, крепко сжимая его руку в ладонях, она произнесла слово, которое, казалось, ждало этого целую жизнь. - Исполни. Черные щупальца обхватили ее, обматывая темными лентами и поднимая вверх. В следующую секунду она оказалась в тумане бесконечной тьмы, и единственным ее спутником было теплое алое сияние, которое пульсировало, как свет маяка вдалеке. Она подалась вперед и поплыла в темноте словно призрак. Красная сфера становилась все больше, теплом проникая в ее тело, и Миака наконец, наконец-таки почувствовала себя в нужном месте. Постепенно внутри сферы стал виден Судзаку - прекрасный молодой мужчина с огненного цвета волосами, окруженный алым сиянием. - Судзаку, - прошептала Миака. Один его вид нагонял жгучие слезы ей на глаза, но она приложила все усилия, чтобы не заплакать. Злость закипала в ней, отдаваясь дрожью по всему телу, и если Миака сейчас не сосредоточится, то вряд ли уже когда-нибудь найдет в себе силы сказать это. - Почему? - воскликнула она, сжимая кулаки. – Почему все так обернулось? Почему мое последнее желание не исполнилось? Судзаку спокойно взирал на нее. Его взгляд проникал в самую душу, но не угнетая, а будто бы любяще обнимая. - Твое желание сбылось, - проговорил он, одновременно обволакивая и оглушая своим низким голосом. – Я позволил ему исполниться, зная, что, только испытав все на себе, ты поймешь его несостоятельность. Судьбы семерых Хранителей были изменены с твоим приходом в их мир так же, как и сам мир. Зачем ты поспешила отменить эти изменения, когда все закончилось хорошо? – Судзаку улыбнулся, и слезы вновь обожгли Миаке глаза. – Ты хотела спасти друзей. Хотела дать им еще один шанс на жизнь – позволить им выжить. Но простая смена обстановки не изменит судьбы. Ты не в силах решать их судьбы. Но не бойся. У них будет шанс. У них будет тысяча шансов в их следующих жизнях и в последующих, и они будут счастливы, доживут до старости. Они будут защищать тебя, как защищают сейчас, и отплатят за все, что ты для них сделала. - Но, Миака… - бог покачал головой. – Перечеркивая все сделанное в этом мире, ты обесцениваешь свою награду. Обесцениваешь мою награду. Победа – не настолько легкая вещь, чтобы отказываться от нее ради чего-то лучшего. Это урок, который следовало тебе преподать, и теперь прожитая вами реальность больше похожа на сон и не принадлежит ни к прошлому, ни к будущему. Я вернул тебя сюда, Миака, потому как в реальности, созданной твоим желанием, был и я. И я наблюдал… Я ждал. Все было в твоих руках. Ты могла принять этот мир, где ничего не изменилось, и твои друзья страдали от той же боли и умирали той же смертью, что и в первый раз… – его улыбка стала мягче, и он прикоснулся к ее заплаканной щеке. – …или могла изменить это, – тихо произнес он. – Ты могла понять, что не в силах решать судьбы своих друзей, равно как и они не могут решать твою, и что единственным способом изменить их жизни было отпустить их. Ты должна идти дальше, Миака. Если твой взгляд будет вечно прикован к тому, что осталось позади, к тем жизням, которые тебе не удалось спасти, а не к тем, что выжили… то чего будет стоить то, что бы ты ни сделала? - Вы встретитесь снова. Обещаю. Но мир, что был создан твоим желанием, не может существовать, и потому теперь… теперь он жив лишь в тебе. Еще пару минут она стояла, тихо плача и прижимая сомкнутую ладонь к сердцу в попытке сохранить тепло того мира внутри себя. - Пусть недолго, но мы были счастливы, – прошептала она, внутренним взором глядя в тот день, где они с Нурико искали ей платье на выпускной. День, когда она смогла забыть об ужасе смертей своих близких и повторившемся сценарии, и могла просто жить. Жить. Это было так прекрасно. – Он… он никогда не вспомнит об этом, да? – спросила она дрожащим голосом. – Никто не вспомнит… Никто из них не будет ничего помнить. Судзаку покачал головой. - Они не должны знать об этом. Это было твое желание, Миака. И оно жило в тебе все это время. И равно как она знала это, она понимала, что ее разговор с богом-фениксом был закончен, и нужно было принимать решение. С грохотом, как от землетрясения, Судзаку встал во весь рост и воззрился на нее сверху вниз, в ожидании сощурив глаза. Его слова она, казалось, не слышала, а чувствовала где-то у себя в груди, раздающиеся раскатами грома: - Готова ли ты, Жрица Судзаку, огласить свое последнее желание? Вытирая глаза, Миака кивнула. Я отпускаю вас, ребята. Я всех вас люблю… Я так вас люблю. Но мне придется отпустить вас, иначе как вы вернетесь ко мне? - Судзаку, - твердо сказала она, и вновь вокруг нее поднялся ветер, трепля одежду и раскидывая волосы по плечам. – Сделай этот мир таким, как раньше! С блеском гордости в глазах, Судзаку склонил голову и произнес: - Да будет так.~*~
Здания восстановились, небо прояснилось, обломки асфальта собрались, как мозаика, и сгладились. Найдя руку Тамахоме, Миака крепко сжала ее. Друзья потрясенно смотрели на нее, беззвучно шевеля губами, и первым, кто нарушил молчание, был Тирико, чья фигурка просвечивала без Ньян-Ньян. - Но как же вы с господином Тамахоме? – спросил мальчик. Его зеленые глаза заблестели от появившегося солнца, и Миака поклялась себе, что когда-нибудь, не важно в какой жизни, хоть целая вечность пройдет, но она увидит его свадьбу и то, как он состарится. - Ребята, - проговорила она, улыбаясь сквозь слезы, - спасибо вам за все… за то, что так беспокоитесь о нас. Но… - она проглотила комок в горле, все еще чувствуя прикосновение руки Судзаку на своей щеке. – Но, не думаю, что об этом можно просить Судзаку. – Она помолчала. – Благодаря вам я поняла, что не бесполезна. Вы научили меня верить в себя и в то, чего я достигла. – Ее голос стал тише. – Мы сражались, чтобы спасти ваш мир и мой. Было бы неправильно пожелать остаться с Тамахоме и не помочь этому миру. Но… - она коротко закрыла глаза, и из-под ресниц ее выступили слезы. Руки Тамахоме поддерживающе обняли ее за плечи, и глубоко вздохнув, она продолжила. – Но мы все еще увидимся, да? Однажды, я уверена, мы вновь будем вместе! И… будем счастливы. Я верю в это. Со слезами на глазах, ее друзья взглянули друг на друга и тепло улыбнулись. Нурико шагнул вперед. - Ньян-Ньян, можно мне еще раз одолжить твое тело? - проговорил он и улыбнулся. – Хочу обнять ее снова. Улыбнувшись, одна из Ньян-Ньян прыжком подлетела к Нурико, и уже через несколько секунд его прозрачное тело приобрело реальную форму. Быстро взглянув на Тамахоме, который убрал руку с ее плеча и выпустил нежную ладонь, Миака, спотыкаясь, сделала несколько шагов и рухнула в объятия Нурико. Нурико прижал ее к себе, такой теплый и живой, что, если бы она закрыла глаза, то могла бы увидеть их стоящими посреди того дома, которой принадлежал ему во сне. Она помнила все так четко, до мельчайших деталей, все запахи, - она помнила даже тонкий аромат его шампуня, навевающий картину цветущего поля в лучах солнца. Она помнила белые подушки дивана, на котором они лежали, и нарциссы, стоящие в вазе на кухне... …Она помнила тяжелый медный запах крови, наполнивший ее легкие, когда они с Хотохори вошли в дом. Она помнила, как ослабленный Нурико сидел на полу, еле дыша перед смертью. Как ревела в голос и цеплялась за друзей, поняв, что не может ничего изменить, и мир неподвластен ей. Ты знал, все это время, да, Нурико? В каком-то смысле ты все это знал на протяжении всех этих дней. - Нурико, - прошептала она, крепче сжимая его. Она понимала, что должна была уже отпустить его, но еще пару секунд… еще пару вздохов… Она почувствовала, как Нурико пошевелился, и подумала, что он собирается уйти, но он лишь наклонился ближе, проводя тонкой ладонью по каштановым волосам, и тихо прошептал ей на ухо: - Это был прекрасный сон… не правда ли, Миака? Она пораженно отстранилась и увидела в его лице намек на знание. Он правда помнит?? Но если так, то как?? Однако как только она собралась спросить его, ни слова не сошло с ее губ. Она попыталась вновь, но рот двигался без слов, и, когда Тамахоме подошел к ним и обнял ее за плечо, Нурико, знающе улыбаясь и глядя на нее с искорками в глазах и почти игриво, осторожно шагнул назад, в сторону остальных. Остальные… Они исчезали. Их образы становились прозрачными, пропадая и вновь появляясь, и с болью и тоской она понимала, что они оставляют ее. Потому что так будет лучше. Борясь со слезами и с силой сжимая ладонь Тамахоме, Миака подняла свободную руку в прощании. - Спасибо вам, ребята, - выговорила она. Она бы столько хотела им сказать, но могла произнести только это. – Ребята… ребята… - ее голос сломался под тяжестью слез, собравшихся в горле. – Спасибо! Воздух подернулся дымкой… и они исчезли.~*~
Он смотрел на легкие облака, в кристально чистое небо... такое синее... как спокойная гладь воды, распростертая перед ним, - настолько ясная и гладкая, что он почти мог уловить свое отражение. Кровь на его коже остывала, поддаваясь холодному ветру и снегу, падающему на него тихим дождем. Горькая усмешка коснулась его губ: похоже, он скоро умрет. Похоже… он скоро… умрет. Он упал в снег на колени, пытаясь сосредоточиться на дыхании, жить, выжить, - но он тонул. В легких хлюпала кровь, и каждый вздох сопровождался хрипом угасающей жизни. Внезапно он вспомнил про валун – только он мог его сдвинуть… Он же все равно умрет, так? Поморщившись, Нурико взялся за бок в попытке остановить поток крови и, встав на ноги, шатаясь, пошел к камню. Он чувствовал слабость в руках и ногах, и, пусть знак горел алым пламенем на груди, а холодная сталь наручей все еще облегала его руки, он все же знал, что ему не хватит сил поднять камень. Уже нет. Не теперь, когда половина его крови пролилась и лежит на снегу, и он чувствует ветер ВНУТРИ себя. Господи, как это было странно, неестественно… Но Миака… Он осторожно шагнул вперед и остановился на скользком снегу. Затем, вздохнув настолько глубоко, насколько позволяли ему залитые кровью легкие, Нурико с усилием поднял руки и крепко обхватил валун. - Прошу, - шептал он, зажмуриваясь от слепящего снега. – Прошу. Дай мне сил. Он напряг все свои мускулы и, резко и рвано вдыхая воздух, стал поднимать осколок скалы, чувствуя, как хрустят суставы в руках. Боги… боги, этого недостаточно! Недостаточно. Прошу, молча умолял он, снова потянув валун на себя, еще сильнее, вкладывая всю оставшуюся силу, всю любовь в это последнее действие, чтобы сдвинуть этот чертов камень, и Миака смогла взять Шиндзахо и быть с Тамахоме всегда… Прошу, Судзаку. Пожалуйста. ПОМОГИ! «Ты умрешь». Слова отозвались теплом прикосновения на его щеке. Часть его в душе затряслась от осознания того, что он разговаривает с богом, - так просто беседует с тем, кто создал его себе в служение, - но безотлагательность ситуации развеяла его мысли. Знаю. Я знаю… но это важнее. Прошу тебя. Я, так или иначе, умру, что ж теперь? «Ты не можешь знать. Быть может, ты продержишься до прихода Мицукаке. И будешь исцелен. А потом сдвинешь камень». Я не дотяну до того момента. Я… чувствую это. «Чувствуешь что?» Смерть. Даже Мицукаке она не по зубам. Поэтому, прошу. Пожалуйста. В последний раз, дай мне силы. Дай мне сделать это. «Если сделаешь это, можешь упустить шанс попрощаться со всеми. Та сила, что идет от помещения всей своей "чи" в действия, израсходует всю имеющуюся жизненную энергию. Это единственное, что поддерживает в тебе жизнь, Нурико – сила Хранителя Судзаку. Если ты используешь ее всю сейчас, когда ты больше всего в ней нуждаешься, не будет никаких прощаний. Как падет камень, падешь и ты». Разум все глубже впадал в отчаяние. Миака… «Да. Ты можешь больше ее никогда не увидеть». Но… но если я не сдвину его… «Ты будешь умирать у нее на руках, чувствуя ее слезы на своих щеках. Ты сможешь с ней попрощаться. И, что бы ты там ни думал, Мицукаке может подоспеть вовремя». Он не успеет. «Ты так в этом уверен». Да. Дай мне сдвинуть камень. Пожалуйста. Я прошу не так много, не правда ли? Я... быть может, я действительно больше ее не увижу, но все будет в порядке. А сейчас я должен сделать это, пока у меня еще есть силы. Наступило долгое молчание. А затем вдруг порыв огненного ветра нахлынул на него, обхватывая пламенем все тело. Сила росла в нем, возвращаясь во все конечности, и сердце его с уверенностью забилось. «Что ж», - громом раздался в нем голос Судзаку, и тьма вдруг поглотила Нурико, отрывая от себя самого. Открывая глаза, он обнаружил, что стремительно летит куда-то сквозь черный туман. «Но, прежде всего, есть что-то, что она пожелала для тебя. Ты можешь больше не увидеть ее в этой жизни, но вот часть той жизни, что тебе не позволено было помнить до этого момента».~*~
Они подъехали к магазину где-то в полдень, и к ужасу Миаки, оказалось, что им негде припарковаться. - Ну блииин, - зарычала она, глядя на вереницу машин, пока Нурико останавливал желтый кабриолет. – Нам ни в жизнь здесь не припарковаться! К тому времени, как мы выйдем отсюда, там уже все платья раскупят! Восемнадцатилетний юноша на мгновение всмотрелся в нее, замечая, как она разочарованно выставляет вперед нижнюю губу, и в следующую секунду принял решение. Оставив машину на парковке, он включил аварийный сигнал, засучил рукава и вылез из авто. Он все еще носил бандаж под синеватой рубашкой с галстуком, но не чувствовал боли уже довольно давно. Мицукаке был поражен, как быстро он поправляется после травмы, и смог прокомментировать это только как завидную регенерацию. Встав перед черной Акурой, без зазрения совести растянувшейся на два парковочных места, Нурико понадеялся, что доктор был прав. Если он еще не до конца восстановился… Ладно, что думать об этом? Скоро и узнаю. Сжав челюсть, он отодвинул заботы и, уповая на недавно открытую в себе силу при спасении Субоши, взялся за задний бампер Акуры. Затем, глубоко вздохнув и сконцентрировавшись, он поднял машину с характерным стоном… Шею тут же обдало жаром, и он с удивлением осознал, что оторвал зад авто от земли. На какое-то время его охватил восторг, но что-то подсказывало ему слишком не обольщаться. Ухмыльнувшись Миаке, он поднял машину так, что та встала на дыбы, и опустил ее на близстоящий фонарный столбик. Убедившись в том, что все стоит, не шатается, он подбежал к кабриолету, двинул коробку передач и поставил автомобиль в образовавшееся место аккурат рядом с бутиком. Миака обрадовалась и взяла его под руку, шествуя с ним по тротуару. Поход по магазинам занял больше времени, чем они предполагали. У Миаки возникло столько проблем с поиском платья, которое не делало бы ее «серой и невзрачной», а Нурико так часто принимали за девушку, что он под конец сдался и сам стал примерять модели. В итоге Миака выбрала одно из предложенных им платьев, бордовое с открытыми плечами, и, оплатив его, они отправились дальше за туфлями, украшениями и костюмом для Нурико. Когда миссия была выполнена, дело уже шло к вечеру, и Миака была невероятно голодной. Они остановились в уютном ресторанчике, и в ожидании главных блюд девушка обронила в себя восемнадцать мисок супа. Нурико мог только смотреть, с улыбкой помешивая чай со льдом и представляя, насколько эта глупая очаровательная девчонка понравилась бы Корин, если бы сестра прожила достаточно, чтобы узнать ее. Пообедав, сытые и сонные, они неспешно вернулись к автомобилю и поехали домой, подставляя лица ночному ветру. По дороге, однако, их соблазнил свежий соленый запах воды, и Нурико свернул туда, где открывался весьма живописный вид на реку. Вокруг не было ни души, и Нурико с Миакой, побродив вдоль берега, вернулись и примостились на небольшую пирамидку из коробок. Они пробыли там около часа, глядя на реку в приятном молчании. Огни города сверкали на поверхности воды, смешиваясь с отражением ночного неба, и казалось, что это красочные вспышки пламени плавали среди звезд. Порой Нурико бросал взгляды на Миаку, сидящую рядом с распущенными темно-рыжими волосами и большими, сияющими в звездном свете глазами. Несмотря на недавнее решение остаться друзьями, он ничего не мог с собой поделать, в очередной раз отмечая, что она никогда не была так красива, как сейчас. Когда он, наконец, решил встать и размяться, что-то теплое скользнуло ему в руку. Он повернулся, встречаясь взглядом с Миакой, и она нежно ему улыбнулась, крепко сжимая его ладонь. - Спасибо тебе, Нурико, - прошептала она. – Сегодня… все было чудесно. Чувствуя тепло ее руки в своей и прохладный ночной бриз у себя на щеке, Нурико смог только кивнуть. Вверху, над головой, сияли звезды, и сумасшедшая мысль закралась ему в голову, что если он как следует попросит у них, то время остановится, и он сможет жить этим мигом вечно. Он сможет сохранить тепло руки самого близкого ему человека и шепот залитой огнями реки… он навсегда оставит в себе это счастливое чувство усталости после долгого, дивного дня, отдающее тяжестью во всем теле и клонящее в сон. Однако вскоре Миака встала и потянулась. - Вперед? – спросила она. Он посмотрел на нее долгим взглядом, перебирая все возможные ответы. Все, чего он хотел сейчас, это остаться здесь до конца своей жизни, в спокойствии и теплоте, таким же счастливым, и наблюдать за неспешным течением реки. Но это… не заменит всей полноты жизни, так ведь? Искренняя улыбка тихо коснулась его губ, и с хрустом затекших суставов, он поднялся. - Да, - ответил он и, к своему удивлению, действительно был готов. – Вперед.~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~ Где-то там (Our Lady Peace - Somewhere Out There) В прошлый раз, когда мы разговаривали, Ты был одинок и потерян. Ты смотрел на меня сверху вниз, Потерявшийся в этом месте. Мы лежали под звездами, Растянувшись и чувствуя храбрость. Смотри, как тайны сияют, Смотри, как они уплывают. Здесь в атмосфере, Мусор и городские огни, Ты должна спасти свою усталую душу, Ты должна спасти наши жизни. Я включу радио, Чтобы услышать от тебя сигнал, Я жду, когда небо упадет, Я жду знака. Все мы еще так далеко. Ты падаешь ко мне, Звезда, которую я не могу увидеть. Я знаю, ты там, Где-то там. Ты падаешь и не достать рукой, Под силой тяжести, Я знаю, ты там, Где-то там. Надеюсь, ты помнишь меня, Когда тоскуешь по дому и хочешь все поменять. Я скучаю по твоим фиолетовым волосам, Я скучаю по твоему запаху. Я знаю, что ты вернешься когда-нибудь, С печальной историей за спиной, я буду ждать. Я молюсь, что ты не сгоришь И не исчезнешь. Все мы еще так далеко. Ты падаешь ко мне, Звезда, которую я не могу увидеть. Я знаю, ты там, Где-то там… ~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~ ~Конец~