Последнее желание

~*~

— ЧЕГО? Она ЧТО? Успокаивающе ему улыбнувшись, Нурико взял парня за плечи. — Тамочка, держи себя в руках, — наставительно проговорил он, слегка встряхнув темноволосого. — Сейчас с ней все в порядке. Медсестра ее осмотрела и сказала, что Миака здорова. Просто у нее было что-то вроде приступа паники. Чьи-то шаги сзади заставили их обернуться. — Приступ паники? — повторил Хотохори, слегка нахмурившись. Нурико кивнул, медленно отпуская плечи Тамахоме, и повернулся лицом к подходящему молодому человеку​ восемнадцати лет. Хотя на самом деле Хотохори был на несколько недель младше Нурико, он был выше ростом, шире в плечах и держался с гордостью и грацией наследного принца, что отнюдь не делало его похожим на простого старшеклассника. Он был одет в такую же ослепительно белую рубашку и черные брюки, что и все остальные… но каким-то образом Хотохори удавалось выглядеть по-настоящему царственно в такой одежде. Его длинные каштановые волосы шелковыми волнами спускались по широким плечам, а янтарные глаза сияли теплым светом утреннего солнца. — Да, — ответил фиолетововолосый юноша, оттесняя обычное желание запустить пальцы в эти мягкие волосы… всего один раз… Он слегка потряс головой, чтобы очистить сознание, и заставил себя сосредоточиться на том, о чем говорил. — Вообще-то она вела себя странно еще с прошлой ночи. А этим утром… — Он тряхнул головой еще раз и прислонился спиной к шкафчикам. — Этим утром она вела себя так, будто совсем ничего не помнит о… Короче, ничего. Она не помнила о том, что встречается с тобой, Тамахоме… и не помнила… — Он замолчал, и его голос немного понизился. — Ну, о Корин. Двое других молча обменялись взволнованными взглядами. — Быть может, сказался стресс от подготовки к выпускным экзаменам? — подумав, предположил Хотохори. Тамахоме помрачнел. — Или стресс от поедания такого количества еды, каким можно было бы накормить целую деревню… Нурико потянулся вперед и дал Тамахоме звонкий подзатыльник. — Что бы там ни было, — продолжил он, оглядывая коридор и проверяя, не слушает ли их кто-нибудь, — мы должны приглядывать за ней, ок? Тамахоме кивнул. — Верно. Нурико, у вас же с ней вторым уроком физкультура, так? Нурико кивнул. — Да. Физ-ра — вторым, ИЗО — третьим, самостоятельное занятие — четвертым. Но после этого я не увижу ее до обеда… а потом и до восьмого урока. Хотохори тихо кашлянул и оперся спиной на шкафчики рядом с Нурико. Слегка сдвинув брови, он задумчиво смотрел на такую же стенку напротив. — Я увижусь с ней на седьмом уроке. — А я — на ее пятом — домашнем хозяйстве, — добавил Тамахоме с трагичным вздохом. — Мне предстоит быть ее партнером по готовке… Хотохори и Нурико сочувственно вздохнули. Тамахоме кивнул и, сложив руки на груди, продолжил. — Но я пригляжу за ней там. И, Нурико, если ты возьмешь второй, третий, четвертый и восьмой уроки, а Хотохори — седьмой… тогда остается только первый… — Который она уже наполовину пропустила, — вставил Нурико. — …и шестой, на котором нас с ней не будет, — закончил темноволосый. — Хотя, думаю, и того будет достаточно. Хотохори слегка нахмурился. — А что именно ты имеешь ввиду под тем, что мы должны присматривать за ней? На мгновение повисла тишина. Быстро смекнув, что вопрос, по сути, предназначался ему, Нурико негромко откашлялся и скрестил руки на груди. — Ну, во всяком случае, ничего необычного, — ответил он после недолгих раздумий. — Самая главная деталь, которую я заметил, — это то, что она не могла вспомнить события прошлого… Но паника возникла у нее из-за чего-то… другого. Не знаю. Просто будьте готовы к чему-либо необычному. Тамохоме вздохнул: — С Миакой это будет не так-то легко…

***

— Эй, Миака! Девушка рефлекторно обернулась и, увидев, как Нурико пробивается к ней сквозь толпу, радостно улыбнулась ему. Мгновение спустя он таки смог протолкнуться в переполненном переходе и вскоре уже шел рядом с Миакой, свободно держа в руке черную сумку с книгами. Слегка прищурившись, Нурико быстро оглядел ее… а затем улыбнулся и закинул книги себе на плечо. — Ну как, Миака? Тебе уже лучше? Она кивнула. — Да! Гораздо, — ее глаза и правда сияли. — Медсестра дала мне кое-что поесть. Нурико засмеялся. — Тогда, надеюсь, она еще не думает, что у тебя булимия… Миака захлопала ресницами, пытаясь понять, что он имел ввиду, но потом сразу вспомнила о том, что случилось прямо перед ее попаданием в книгу. — А, нет, — пришла она в себя и улыбнулась. — Нет, она уже так не думает. У нее было несколько девочек, что приходили меня навестить когда-то, чтобы убедиться в этом. — Она широко улыбнулась. — Так что теперь она просто думает, что у меня есть небольшие проблемы с перееданием. Нурико невинно заморгал. — Какой ужас, и с чего она взяла? Они засмеялись… и это было здорово. Миака не торопясь шагала по залитому солнцем переходу, стараясь держаться левой стороны, чтобы не столкнуться с другими учениками, которые спешили в свои классы, и Нурико брел возле нее, удобно держа одну руку в кармане, а другой все еще неся сумку с книгами. Она посмотрела на него и, прежде чем смогла осознать это, на лице ее образовалась улыбка. Было здорово снова идти с ним рядом. Было так тяжело продолжать жить после того, как Нурико умер… так тяжело вставать каждое утро и не видеть его улыбающегося лица рядом, так тяжело заставлять себя идти дальше без этих сильных рук, поддерживающих ее… Конечно, так же тяжело, как и остальным Хранителям. Она подумала, что до его смерти никогда до конца не понимала, насколько она нуждается в нем… До тех пор, пока у нее не остались о нем одни лишь воспоминания и пара металлических браслетов на запястьях. Она вспомнила как надела их в первый раз, прямо перед тем, как зайти в пещеру… Вспомнила, что они все еще были теплыми от рук Нурико… Они все еще хранили в себе отголоски последних минут его жизни. Недавний страх ожил в ней, и она почувствовала, как исчезает улыбка и вновь надвигается паника… Но потом вдруг поняла, что Нурико заметил застывший на нем взгляд и нахмурился, выглядя сконфуженным и несколько обеспокоенным. — Миака? — осторожно спросил он. — Все в порядке? Торопливо отведя глаза, она слегка покраснела. — Прости, Нурико, — проговорила она, быстро уставившись в стену напротив. — Я задумалась кое о чем. Нурико нахмурился еще больше, но все же кивнул. Еще несколько минут они шли в молчании, спускаясь вниз по лестнице, которой кончался крытый переход… и тогда Миака вдруг вспомнила что-то и, повернувшись к Нурико, быстро заговорила: — А, Нурико, чуть не забыла! Я так и не ответила тебе этим утром. — Она замолчала… и затем кивнула. — Я схожу с тобой на кладбище сегодня. Нурико удивленно на нее взглянул… и улыбнулся той самой, искренней и теплой улыбкой, что так близко ассоциировалась у нее с ним. — Спасибо, Миака… Я ценю это. — Он широко улыбнулся. — И на мюзикл? Миака поморщилась, чувствуя, как урчит ее живот при одной мысли о том, что придется пропустить обед. — Ну-у-у… Нурико на миг закрыл глаза и замедлил шаг, подходя к коридору, что отделял раздевалку мальчиков от раздевалки девочек. — Миака, — ласково произнес он, — тебе не стоит идти, если не хочешь. — Он улыбнулся ей, и теплый солнечный луч, отразившись от соседнего окна, заиграл в его глазах, придавая им необычный розово-карий оттенок. — Ты должна заботиться о себе. — Уголки его губ чуть-чуть опустились, и голос упал до мягкого шепота. — Я не думаю, что выдержу, если с тобой тоже что-то случится. Пораженная внезапной его серьезностью и чувствуя, как ее собственные тревоги царапают ей сердце, Миака кинулась вперед и обняла Нурико. — Прости, — тут же произнесла она, на секунду прижимаясь к нему сильнее. — Я… я не хотела беспокоить тебя этим утром. — Она вновь опустилась на всю стопу, расцепила руки на его плечах и ослепительно ему улыбнулась. — Я пойду с тобой на мюзикл, Нурико. Будет здорово. — Но потом нахмурилась и помахала ему пальчиком. — Но тогда тебе придется сводить меня куда-нибудь поесть после школы! — Сказав это, Миака вновь улыбнулась, поднимая руку в прощании, и направилась к женской раздевалке. — Пока, Нурико! Увидимся в классе! А Нурико остался пораженно смотреть ей вслед, все еще чувствуя теплоту объятий, пылающую на его коже… и тщетно пытаясь заставить свое сердце перестать так громко биться. Что, черт возьми, происходит? Это была Миака! Он любил ее, да… но любил так, как любил Корин — любил как младшую сестру… как кого-то, кого нужно защищать, оберегать, присматривать… но не любил ТАК. Никогда… К тому же. Он любил Хотохори… и у нее был Тамахоме. Слегка тряхнув головой и убрав руки в карманы, Нурико повернулся и направился к лестнице, ведущей вниз к мужской раздевалке. Ему просто нужно забыть об этом. Забыть о странных мурашках, пробегавших по коже, о непонятной боли в сердце. Да. Просто… забыть. Усталая улыбка коснулась его губ. К тому же… сегодня был кикбол, а ничто так не поднимало ему настроение, как подача мяча, пролетающего над головами соперников… хе-хе-хе. Он надеялся, что Миака будет не в его команде. Не было ничего лучше, чем наблюдать за ее встревоженным лицом, в то время как мяч пролетал над ее головой; за тем, как она поворачивается и бежит в попытке схватить его. Неа. Ничего лучше. Ухмыляясь и начав уже расстегивать верхние пуговицы рубашки, Нурико перескочил последние две ступеньки и вошел в раздевалку. Через несколько минут он уже был одет в типичные бело-синие спортивные шорты и простую белую футболку, а его густые фиолетовые волосы были заплетены в спускающуюся по спине косу. После быстрого взгляда в зеркало, дабы убедиться, что все было на своем месте, он повернулся и направился к выходу в спортзал… как вдруг слова Миаки всплыли в голове… и он почувствовал как те же мурашки пробежали по его спине. «Тебе придется сводить меня куда-нибудь поесть после школы!». «…сводить меня куда-нибудь…». Нурико остановился у двери, закрыл глаза и прислонился лбом к прохладной бетонной стене. Господи Боже, да что с ним происходит? Еще раз тряхнув головой и заставив себя сконцентрироваться на технике кикбола, Нурико толкнул дверь и поднялся по ступенькам. Вскоре, захваченный зрелищем того, как неуклюже команда соперников ловит мяч, он почувствовал, как странные, непрошенные чувства отступают… а затем и вовсе ушли, и он был доволен тем, что это было всего лишь минутной вспышкой… сумасшествия… да. Сумасшествия… или одиночества. Но что бы там ни было… он не мог себе этого позволить. Что-то темное вцепилось ему в сердце. К тому же. Миака не любила его… и никогда не будет.