~*~
Кейске ждал ее прямо за дверью. Он выглядел потерянным; его пустой взгляд блуждал из стороны в сторону, а пальцы нервно теребили друг друга. Он не сразу заметил, что дверь открылась, и в дверном проеме появилась Миака, а следом за ней – Тамахоме, Хотохори, Таски и Нурико. Группа остановилась в дверях как вкопанная, и необъяснимое чувство чего-то недоброго возникло в каждом из них практически мгновенно. Не зная толком что к чему, внезапно объятая страхом, Миака нерешительно шагнула вперед и осторожно коснулась плеча брата. - Б-братик? Глаза Кейске потеряли свою отрешенность и взглянули ей в лицо. Теперь, когда он вернулся к ней, она могла видеть его красные, налитые кровью глаза, как от слез, и казалось, что он повзрослел на несколько лет, с тех пор как она видела его в прошлый раз. У нее затряслись руки. - Б-братик, что такое? – ее голос стал низким и начал срываться, вторя ударам звучащего в ушах сердца. Ту-дум. – В чем дело? – Ту-дум. Ту-дум. – Что случилось? Голос Кейске был неестественно мягок. - Миака, пойдем в гостиную. Мне нужно минуту с тобой поговорить. Ту-дум. Ту-дум. Ту-дум. За ее спиной послышались шаги, и в следующее мгновение сильная рука Тамахоме легла ей на плечо. Она подняла на него взгляд и, встретившись с напряжением и решительностью в его лице, кивнула. Что бы там ни было, Тамахоме будет рядом, когда она выслушает все. Да. Да, с его поддержкой… она все выдержит. Что бы там ни было. - Нет, - неожиданно сказал Кейске. – Только… только ты, Миака. Ее сердце подпрыгнуло и застряло в горле, пытаясь сбежать от боли, что уже ожидала его. Ту-дум-ту-дум-ту-дум-ту-дум! Крик разрывал ее грудь. В полной тишине она последовала за Кейске через прихожую, затем через кухню, зашла в гостиную и опустилась на диван. Подушки были теплыми и уютными - это было ее любимое место для отдыха, чтения, просмотра телевизора, для еды. Ничем не примечательное место. Место, где она чувствовала себя в безопасности, где не случалось никаких инцидентов. Кейске говорил так тихо, что ей пришлось наклониться, чтобы услышать его.***
Долгое время стояла мертвая тишина. - Мне это не нравится, - проговорил Нурико. Стоя рядом, Хотохори покачал головой. - Как и мне. Следующим заговорил Таски, и его голос был слишком высоким и громким. - Пацаны, да че вы паритесь, не пойму! Может там ваще фигня какая-нибудь. Рыжеволосый юноша сидел рядом с Хотохори, прислонившись спиной к стене и прижав колени к груди. Нурико глядел на него в то время, как он говорил, и чувствовал, как знакомая дрожь пробегает по спине. Нет. Нет, все гораздо серьезнее. Гораздо. Хотохори покачал головой. - Не думаю, Таски. - Да ладно вам, Кейске временами ноет как баба. – Он неуютно поерзал на месте и прочистил горло. - Говорю же, фигня это. - Нет, - пробормотал Тамахоме. – Что-то случилось. – Его голос ужесточился. – И что бы там ни было, мы должны помочь Миаке пережить это. Она не такая сильная, какой хочет казаться. Нурико взглянул на него. - Нет, - тихо сказал он, удивляясь тому, как сокровенные мысли сами слетают с губ. – Она сильнее. И, я думаю, сильнее, чем кто-либо из нас. Тамахоме раскрыл рот, чтобы ответить… И застыл, как только раздался звук шагов. Они доносились из кухни, медленные и неровные, как будто их хозяин был пьян и едва переставлял ноги. Широко раскрытыми глазами они со страхом уставились на дверь, и Нурико почувствовал, как в его горле вновь образовался комок, а сердце учащенно забилось. Таски, как загипнотизированный, поднялся на ноги, неотрывно глядя на дверь. Шли секунды. Где-то рядом тикали часы, и их звук стучал в висках: тик, так, тик, так, тик, так. За окном щебетали птицы, проносились машины, и без умолку лаяла соседская собака. Шаги приближались. Тик. Так. Чирик. Врум. Гав-гав. Тик. Наконец, Миака появилась в дверях, бледнея и выглядя еще более изнеможенной под серыми лучами скрывшегося за тучами солнца. Слезы беззвучно катились по ее щекам из красных, припухших глаз, а сжатые в кулаки руки тряслись у нее по бокам. Она двигалась так, как будто каждый шаг причинял ей боль – нет, как будто каждый вздох ранил ее. Спустя пару минут Миака добралась до Тамахоме и обхватила его широкую ладонь своими маленькими пальчиками. Она говорила тихо, надрывным, еле слышным голосом. - Случилась… авария, - прошептала она. – Этим утром. Пока мы были в школе. Водитель… был пьян. М-мальчик из школы… - Слезы неожиданно заполнили ее глаза и полились по щекам. – За рулем был школьник. О-он потерял управление. Он ехал… очень быстро. И сбил… сбил… - Она замолчала, как будто слова не хотели слетать с ее губ, затем закрыла глаза и покачала головой. – Тамахоме, - зарыдала она и часто задышала. – Тамахоме… Тамахоме… твоя… семья… Тамахоме окаменел. - Моя… - Врачи, - прошептала Миака. – Чуэй дал им мой номер, потому что… потому что думал, что ты здесь. Кейске ответил, и-и они сказали ему… о-они сказали, что… - Миака упала на грудь Тамахоме с дикими рыданиями, обхватывая его руками и крепко к нему прижимаясь. – Мне жаль, Тамахоме, - вскричала она. – Мне так жаль! Так жаль!.. Глаза Тамахоме были широко раскрыты, он был потрясен, и тело его напряглось под ее руками. - Где они? – потребовал он ответа. – В какой больнице? - Это произошло… так быстро, - продолжала Миака. – Им не было… так больно. Тамахоме с силой убрал от себя ее руки и на неверных ногах отшатнулся назад. Хотохори тут же схватил его за плечо для поддержки, но Тамахоме отмахнулся от его руки, отступая к двери. - Какая больница? – прошептал он. Слова слетели с губ Миаки так, как если бы она не имела над ними никакой власти. - Центр детского развития и здоровья. Сэтагая. Нурико шагнул вперед. - Я довезу тебя. – Он аккуратно взял Тамахоме за руку и открыл дверь свободной рукой. Порыв свежего воздуха ворвался в дом, сдувая слезы с лица юноши. - Нурико, - позвал Хотохори. Он стоял рядом с Миакой, обнимая ее, пока она тихо плакала, уткнувшись в его рубашку. – Встретимся там. Нурико посмотрел на них через плечо, коротко кивнул, и, повернувшись, вывел Тамахоме в серость хмурого дня. Дверь за ними тихонько закрылась, и через несколько минут послышался шум мотора заведенного автомобиля. - Нет, - проговорила Миака. Ее голос был пропитан слезами, и слова глухо терялись в рубашке Хотохори. – Нет, Нурико, - прошептала она. – Не уходи…