Непослушный котёнок

      Глубоко вздохнув, Сосэки принял решение. Если он будет и дальше тут сидеть, но ничего не сдвинется с мёртвой точки. Всё может стать только хуже, если Мори вдруг подумает, что Нацумэ действительно решил бросить его в такой трудный момент.       Поэтому Сосэки поднялся с дивана и обратился в кота. В обличии кота ему легче думалось, да и помириться с подопечным казалось проще. Выгнув спину, Нацумэ потянулся и потопал в комнату. По пути он пытался придумать, что может сделать для мальчика. Извиниться перед ним? Но Сосэки не считал, что был жесток к нему. Мори слишком часто не слушался и заслужил наказание. Просто утешить? А как, если ученик будто бы не хочет этого? Так ничего и не решив, кот лапкой толкнул дверь и прошёл в темноту, откуда были слышны всхлипы мальчика.       Кошачье зрение помогло ему прекрасно видеть в полумраке комнаты, поэтому Нацумэ сразу же заметил малыша. Огай лежал на животе на кровати и плакал в подушку. Сосэки запрыгнул к нему на постель и потёрся мордочкой о его тёплую щёчку. Мальчик приподнял голову и слабо улыбнулся. — Привет, кот.       Разумеется, Огай не раз видел кота дома, когда Сосэки «уходил по делам» (Нацумэ просто возвращался через полчаса или чуть больше, чтобы проверить, не натворил ли чего его подопечный). Потом даже пару раз интересовался, как зовут питомца. Нацумэ хмурился и отвечал, что, во-первых, это вовсе не его питомец, а просто гуляющий кот, который тут находит приют, а во-вторых, у него нет имени. Поэтому мальчик стал называть его просто «кот». И, конечно, каждый раз, завидев его, принимался нещадно тискать.       Но теперь у Мори не было настроения. Протянув руку, Огай просто погладил Нацумэ, а потом почесал за ушком. Тот молча стерпел всё, дожидаясь, пока ученик покажет свои эмоции. — Хорошо тебе, кот, — как-то уж очень тоскливо протянул Мори, притягивая кота к себе и утыкаясь носом в его шерсть. Сосэки ощутил затруднённое после плача дыхание мальчика. — Ходишь, куда хочешь. Делаешь, что хочешь. Я тоже раньше был таким…       Снова раздались всхлипывания. Нацумэ подавил в себе порыв превратиться в человека и поговорить с мальчиком. Пока нельзя было выдать себя. Кто знает, когда ещё ему пригодится неведение ученика? — А теперь я несвободен. Учитель не даёт мне делать то, что я хочу, — сказал Огай сквозь всхлипы. — И я даже понимаю его. Он ведь не хочет терять такой ценный… Как там говорят?.. Кадр, вот!       «Кто тебе такое сказал, мой мальчик?» — расстроенно подумал Нацумэ, чувствуя, как малыш тискает его. Рёбра трещали, но совсем чуть-чуть. Терпеть пока можно было. — Правильно, я его кадр, — продолжал Мори. — И я нужен ему живым. И всё. Никаких тут любви и заботы. Ничего.       «Неужели ему недостаточно того тепла, которое я проявляю?» — задумался Нацумэ. Он действительно не был особенно ласковым с мальчиком, который столько пережил. Сосэки подумал, что теперь стоит попытаться относиться к ребёнку мягче. — Нет, по-своему он заботится обо мне. Ну, просто, чтобы я не умер, — рассуждал Огай. — Даже вот, наказал, чтобы я больше так не делал. Он меня…       Мальчик всхлипнул и снова залился слезами. Нацумэ в обличии кота прильнул к нему и стал тихо мурлыкать, словно пытаясь успокоить малыша. Мори отвернулся, опять утыкаясь ему в спину. Руки крепче обняли кота, чтоб не думал вырываться. В кошачьей голове Сосэки мелькнула мысль, что такими темпами мальчик задушит его. — За что он так со мной? — всхлипывал Огай. — Я понимаю, что виноват, но зачем же так… так…?       Он вдруг оторвался от кота и посмотрел на него заплаканными глазами. — У меня там до сих пор всё болит! — по-детски пожаловался малыш.       У Нацумэ сжалось сердце, и он положил лапку на руку Мори, чтобы поддержать его. Сосэки определённо не хотел, чтобы у мальчика там так сильно всё болело. Хотел лишь немного наказать малыша. В этот момент, видимо, Огаю стало совестно, потому что он поёжился и отвёл глаза. — Ну, ладно, не сильно болит… Но болит! — Мори всхлипнул, утирая глаза кулачком. — Это неприятно… Не хочу, чтобы меня снова шлёпали…       Сосэки только фыркнул, будто посмеялся. В обличии кота он не умел улыбаться, а так непременно не сдержался бы. Слишком уж мило и наивно звучал его ученик. Тем более что Нацумэ был уверен, что без новых наказаний не обойдётся.       Огай тем временем лёг обратно и, притянув к себе кота, крепко обнял его. Его нос был всё ещё заложен после рыданий, но был абсолютно сухим, что порадовало Сосэки. Не хотелось потом мыться. Он прильнул к мальчику в ответ и потёрся мордочкой о его щёчку, точно успокаивал. — Я хочу убежать, — вдруг сказал Мори и зевнул. — Не хочу больше здесь быть. Здесь меня тоже бьют. Не так сильно, но бьют. И за дело… И не бьют, а шлёпают… Но всё равно! Здесь плохо… Но есть еда, и кровать, и книги… Здесь хорошо… Но плохо… Нет, хорошо…       Он явно засыпал и тщетно пытался выстроить мысли логично. Нацумэ дёрнул ухом и попытался выбраться из объятий, однако Огай притянул его к себе вновь. — Не уходи, котик, — попросил он. — Я не хочу больше оставаться один… Меня учитель бросил после наказания… Точнее, я сам убежал… Но всё же… Не оставляй меня, котик…       Нацумэ недовольно фыркнул. Мальчишке явно хотелось пожалеть себя, однако коту он почему-то лгать не мог. Мяукнув, Сосэки устроился рядом с ребёнком и ткнулся мордочкой ему в нос: мол, иди высморкайся. — Я не пойду умываться, — возразил Мори, словно прочитав его мысли. — Я не хочу встречаться с учителем.       Нацумэ недовольно фыркнул. Упрямый мальчишка! Но заставить его пойти умываться в обличии кота ему было не под силу. Поэтому он снова попытался выбраться из рук Огая. — Нет, не уходи, котик, — захныкал малыш, пытаясь удержать его. — Ну, пожалуйста!       Сосэки продолжил вырываться. Конечно, он бы неминуемо проиграл эту борьбу, если бы Мори вдруг не отпустил его. Мальчик опять упал на подушку и сложил руки под головой. — Хорошо, иди, — тоскливо сказал он. — Только передай, пожалуйста, учителю, чтобы он простил меня.       Сердце вновь противно сжалось. «Я приду к тебе, мой мальчик», — подумал Нацумэ, решив во что бы то ни стало утешить ребёнка. Он спрыгнул с кровати и вышел из комнаты. Уходя, он снова услышал тихие и усталые всхлипы ребёнка.       За дверью он перевоплотился в человека и осторожно заглянул в комнату вновь. Всхлипы мгновенно затихли, и Мори заворочался, отворачиваясь и делая вид, что спит. Сосэки подошёл к нему и присел на край кровати. — Не спишь? — спросил он, поглаживая ученика по голове. — Вы меня разбудили, — буркнул Огай, не поворачиваясь. Впрочем, отстраниться он тоже не попытался.       Наверное, он снова пытался казаться взрослым. Но Нацумэ почему-то видел в нём обиженного на весь свет котёнка, которого слегка потаскали за ушко, потому что тот уронил горшок с цветком. Может быть, на Сосэки так повлияло перевоплощение в кота. «Непослушный котёнок», — подумал Нацумэ и едва сдержал смешок. Что ж, действительно. Если наставник — кот, то его воспитанник — котёнок, притом крайне своевольный и с поразительным умением находить приключения на свой хвост. — Хм… А мне показалось, ты тут с котом играл, — улыбнулся Нацумэ. — Ничего я не играл, — хмуро ответил Мори. — Отстаньте! — Мой мальчик, неужели ты забыл, как надо разговаривать с наставником? — мягко, но в то же время строго спросил Сосэки. Конечно, Огай был обижен и расстроен, однако это не давало ему права говорить с учителем так невежливо.       В ответ раздалось обиженное сопение. Потом мальчик уткнулся носом в подушку, крепко обнимая её. Пальчики, точно коготки котёнка, вцепились в наволочку. — Ну, отшлёпайте ещё раз, — фыркнул он, однако Нацумэ услышал в его голосе боязливые нотки.       Он погладил ученика по голове, а потом почти ласково хлопнул его пониже спины. Мори ойкнул от неожиданности, но не стал сопротивляться. Только сильнее сжал подушку руками, словно готовился к продолжению. Однако его не последовало, наставник лишь опять погладил его по голове. — Мальчик мой, не надо обижаться. Я лишь не хочу, чтобы ты подвергал свою жизнь опасности, — сказал Сосэки. — Ага… — Огай всё ещё смотрел в подушку.       Нацумэ осторожно повернул его голову и заставил посмотреть на себя. С такого ракурса Мори выглядел ещё несчастнее. Красные заплаканные глаза, дрожащие губы… Даже у такого сурового человека, как Сосэки, сжалось сердце. — Почему ты убежал? — мягко спросил он.       Огай отвёл взгляд, точно не хотел отвечать. Нацумэ уж было подумал, что он и не станет ничего говорить, но тут мальчик вздохнул. — Не знаю. Тогда мне не хотелось, чтобы вы меня обнимали.       Сосэки, конечно, уловил намёк и не смог сдержать улыбку — благо, Мори всё равно не увидел её в темноте. — А сейчас хочешь?       Огай смешно надул щёчки и посмотрел на мокрую от слёз подушку. Он провёл пальчиком по влажной дорожке, явно сомневаясь, стоит ли отвечать наставнику. — Не то чтобы…       Нацумэ покачал головой и решил обойтись без всяких слов. Он молча подхватил малыша на руки и устроил его на своих коленях. Мори ойкнул, широко раскрыл глазки и уставился на Сосэки. А учитель, прижав его к себе, принялся тихонько укачивать малыша. — Всё закончилось… — опять сказал он.       Огай какое-то время сидел напряжённо, выпрямившись и стараясь лишний раз не двигаться. Нацумэ принялся гладить его по спине и голове, не задевая место, по которому мальчик уже получил. Мори удалось сесть на ноги, так что ему было вполне комфортно, но Сосэки всё равно не рисковал касаться горящей кожи.       И постепенно Огай расслабился. Он слегка откинулся на руку учителя, будто устраивался получше, потом положил голову ему на плечо. Его руки сами обвили шею Нацумэ, и Мори нерешительно замер: мол, можно ли ему так себя вести? Сосэки лишь погладил мальчика по голове, молчаливо разрешая делать всё, что ему хотелось. Огай опять расслабился и устроился в объятиях учителя.       Так они сидели какое-то время, пока Мори не успокоился окончательно. Нацумэ продолжал тихонько укачивать его, стараясь повторять движения, знакомые ему с детства. Его отец, укладывая его спать, часто качал его на руках. Теперь он сам укачивал малыша, стараясь успокоить его. И получалось: Мори постепенно прикрыл глаза и тихо засопел, уткнувшись в шею Сосэки.       Пора было ложиться — время было уже позднее. Нацумэ слегка отстранился и взглянул на спящего мальчика. Огай приоткрыл глаза и сонно посмотрел на учителя. — Ну, всё. Иди умойся, переоденься и ложись спать, — мягко сказал Сосэки, проводя рукой по волосам Мори и взъерошивая их.       Огай зажмурился, но вырываться не стал. Только отстранился и с лёгким волнением взглянул на учителя. Наставник мгновенно понял, что нужно его воспитаннику. — Вы…? — Да, я простил тебя, — Нацумэ улыбнулся.       Мори разом проснулся и уставился на него такими изумлёнными глазами, что Сосэки стоило больших трудов сдержать смех. Он мельком подумал, как сейчас будет оправдываться, когда Огай вдруг по-детски с придыханием спросил: — Вам котик сказал, да? — Да, котик сказал, — Нацумэ удалось сдержать улыбку. — Иди в ванную, мой мальчик. Помощь не нужна?       Мори, всё ещё будучи слишком поражённым, мотнул головой, спрыгнул с его колен и умчался в ванную, захватив с собой пижаму. Сосэки встал с кровати, расправил постель, потом открыл окно, чтобы проветрить комнату, и опёрся локтями о подоконник, вдыхая свежий воздух.       Глядя на ночной город, Нацумэ задумался об этом дне и о своём ученике. Мори был слишком самостоятельным, и именно поэтому Сосэки так волновался за него. По правде говоря, Огай был первым, за кого Нацумэ переживал по-настоящему сильно. Он прикипел к этому малышу, и ему хотелось верить, что Мори в какой-то мере тоже привязался к нему. С того самого дня, как он подобрал воспитанника, Сосэки желал мальчику лишь самого лучшего. Потому Нацумэ так переживал за него, хоть показать это для него было сложно.       Огай вернулся через пару десятков минут, прыгнул обратно в кровать и устроился на животе. Нацумэ укрыл его одеялом и подоткнул его. — Спокойной ночи. Спи, мой мальчик.       Мори кивнул, уже слишком сонный, чтобы надевать свои маски и язвить. Точно чёрный маленький котёнок, он фыркнул, поправляя упавшую на лицо прядь волос, и зажмурился, собираясь засыпать. — Спокойной ночи, Нацумэ-сенсей… Простите меня… — пробормотал он.       Сосэки ласково взъерошил его волосы и тихо вышел из комнаты, уже слыша мирное сопение ребёнка-котёнка. Он прошёл на кухню, даже не включив свет, вновь встал у окна и стал смотреть на тихую улицу.       Сейчас на душе было хорошо и спокойно. Нацумэ хотелось верить, что Мори больше не станет попадать в неприятности. Но даже если станет, Сосэки всегда будет помогать ему. Он будет рядом с Огаем, что бы не случилось. «Я постараюсь быть хорошим наставником для него», — подумал Нацумэ, глядя на ночное небо, на котором были видны маленькие звёзды.