Дочь хранителя маяка

Подняться наверх. Проверить очаг. Подлить масла. Подбросить дров. Записать все, что произошло за день.  Все это она делала вместе с отцом долгие годы, но тогда это было для Этель не обязанностью, а, скорее, наукой и иногда, особенно в детстве, развлечением. Уже несколько недель она была здесь одна, и это было непривычно. Казалось, вот-вот отворится дверь и войдёт отец. Но этого не произошло. Ни через неделю, ни через месяц отец не вернулся. Здесь, в доме, все пропахло солью. Раньше Этель не чувствовала резкости этого запаха. Соль, водоросли и мох. Теперь ее родной дом пах одиночеством и холодом. Путники с разбившегося о скалы торгового судна провели несколько дней в лекарских палатах. Владыка Кирдан тепло принял несчастных и дал им заботу и кров. Путники не хотели выходить в море слишком скоро, да и не на чем было, и попросили Владыку остаться в Гаванях, чтобы помогать корабельщикам. Для них стало честью помогать готовить суда к выходу на воду.  Спустя месяц настал день, когда запасы продовольствия в домике у маяка подошли к концу. Нужно было выйти в город, и, если раньше Этель нравились прогулки по мощеным улицам Гаваней, то сейчас это маленькое путешествие очень пугало ее. Но делать нечего. Нельзя было вечно сидеть здесь. Этель надела темно-зеленый плащ с глубоким капюшоном, закинула за плечо латаный холщовый мешок и вышла из хижины в сторону леса, отделяющего полуостров от дороги к городу. Страшно было не идти одной, нет. Она знала каждый дюйм этих мест: каждую тропинку, каждое дерево. Страшно было ожидать встречи с теми, кто знал ее и ее отца всю жизнь и отвечать им одно и то же. Страшно было слушать сожаления - вежливые, но довольно отрешенные. Отец жил отшельником и не водил близкой дружбы с жителями города. Он уважал корабельщиков, он восхищался Кирданом, но с остальными был почтителен и молчалив. Такой же выросла и Этель: тихой, не любящей толпы и шумные улицы.  Кутаясь в плащ, эльфийка шла вдоль рыночных рядов. Раньше тяжелый мешок с мукой, овсом, репой и луком носил отец, а теперь все нужно было тащить самой. Когда стало невмоготу, Этель с шумом скинула мешок со спины. Нужно передохнуть. - Этель? - знакомый голос застал ее врасплох.  Она резко обернулась и увидела Мельриона, сына кузнеца, у которого отец Этель совсем недавно заказывал новую решетку для очага, установленного на маяке. Решетка не давала прогорающим бревнам сваливаться вниз и помогала сократить количество уборки вокруг костровища: словом, вещь совершенно незаменимая.  - Здравствуй, Мельрион, - слегка поклонилась эльфийка. Рядом с ним она казалась похожей на ребенка - Мельрион был статен, и держался прямо и горделиво.  Этель была низкого роста и этим значительно отличалась от большинства фалатрим. Маленькая, курносая, с пушащимися волнистыми волосами и едва заметными веснушками. «Как будто не эльф вовсе» - говорила про нее мама, статная, высокая, с идеальными острыми чертами лица. Этель хорошо помнила ее образ, но голос… голос слишком далеко был в ее памяти и сложно было отыскать о нем воспоминания. - Здравствуй. Давно тебя не было видно здесь, - кивнул ей эльф.  - Я…дел было много, - тихо произнесла эльфийка. - Ты надеешься остаться на маяке? - заинтересованно склонил голову Мельрион, рассматривая ее. Этель непонимающе вскинула взгляд: - Остаться? А куда… Мельрион не дал ей договорить: - Вряд ли тебе одной по силам эта работа. На маяках живут семьями, а ты теперь одна. Ты же понимаешь, что так долго продолжаться не может? - Но ведь... - у Этель упало сердце.  Да, она понимала, что рано или поздно кто-то из города объявится и скажет, что маяк больше не ее дом. Слишком много места для одного и слишком много тяжелой работы для эльфийки, оставшейся без семьи.  Эллет обреченно вздохнула. Свою тысячу и еще двести лет она прожила здесь. Первые семьсот - с отцом и матерью, вторые пятьсот - только с отцом. Они ведь справлялись вдвоем. Куда же теперь ей идти?  - Этель, Владыка назначит нового смотрителя уже в этом месяце. Прости, но тебе стоит быть готовой, - хмуро сказал эльф и, развернувшись на пятках, зашагал прочь. Эльфийка опустила голову, и из-под ее ресниц покатились слезы. Ни разу после дня смерти отца она не позволяла себе плакать. Упорная и непростая работа помогала ей не уходить в горе с головой. Но теперь… Дом! Родной дом! Здесь было все.  Проводив эльфа взглядом, Этель вскинула мешок на плечо, и, утерев слезы и натянув капюшон пониже, зашагала обратно на полуостров. Кажется, только что купленные припасы останутся в наследство новым смотрителям маяка.