Волчьи тропы

      Я собираю тёмные волосы в неопрятный пучок и провожу шершавой ладонью, чтобы пригладить выбившиеся пряди. Я уже успела принять душ и смыть всю лесную грязь с себя, плотно позавтракать, и собиралась позавтракать ещё раз, а Мэтти всё не было. Не то что бы я всегда жрала как бегемот, просто после этих долбанных превращений всегда зверски хочется есть. Очень хочется.       Откусываю сэндвич с беконом и выглядываю в окно в надежде увидеть серый капюшон Мэтти среди толпы людей или же светлого лабрадора. Иногда он заявляется в виде пса, но это происходит очень редко.       Мэтти долго нет, и это начинает меня беспокоить. Ему пора уже было давно прийти. Даже если он сильно оскорблён, то должен был вернуться за телефоном, деньгами и вещами. Он не станет разбрасываться тем немногочисленным имуществом, которое накопил за всю жизнь.       Вытащив из чашки пакетик с чаем, я выбрасываю его в мусорку и направляюсь в гостиную вместе с надкусанным сэндвичем и чашкой горячего чая. В гостиной спит Мэтти на раскладном диванчике, я же сплю на кровати в другой комнате. Я усаживаюсь на диванчик и взглядом ищу телефон или планшет: сидеть на кухне и рассматривать окно в поисках Мэтти слишком скучно. Да и неизвестно, когда он появится.       Едва я об этом думаю, слышу, как открывается входная дверь и затем шаги Мэтти в коридоре. Стараюсь принять расслабленную позу и не показывать, что переживала за него. Хотя сомневаюсь, что смогу просто так обмануть друга. Всё-таки мы дружим уже три года, и всё это время живём вместе.       Наше знакомство с Мэтти произошло как раз после того, как я покинула клан, конечно, не без помощи одного знакомого. А Мэтти переехал в новый город в поисках лучшей жизни. Так и встретились два оборотня в автобусе, направляющемся до города. И даже места у нас оказались соседними. Естественно, едва увидев друг друга, мы тут же поняли, что оба оборотни. Всё-таки особый слух, и чутьё, и, конечно, запах оборотня сыграли своё дело. Хотя, с удовольствием отказалась бы от этого счастья. Ненавижу эту способность, кроме приятных запахов, я чувствую ещё тысячу не нужных мне, да и просто противных. Как, например, сосед снизу, от которого вечно воняет тухлятиной, а временами блевотиной.       После той встречи в автобусе Мэтти так и увязался за мной, словно бродячая собачонка. Следовал за мной попятам, задорно что-то рассказывая. Казалось, ещё чуть-чуть и завиляет невидимым хвостом. Пришлось оставить, подумав, что одной в шестнадцать лет в городе, да ещё и после клана, мне будет тяжело. Да и, как правило, подобные мне живут в кланах, редко кто покидает стаю, а если такое происходит, то предпочитают одиночество. И я была бы не исключением, если бы за мной не увязался этот бродячий пёсик. Конечно, изначально я его не прогнала лишь потому, что так было удобнее мне, а не из-за каких-то тёплых чувств. Ведь платить за съёмную квартиру, разбираться в городе и искать работу, куда лучше вдвоём, чем одной. Да и во время превращений так спокойнее и приятнее. А потом Мэтти стал моим другом.       В комнату заходит Мэтти, и я чувствую в воздухе запах геля для душа. Одной рукой он вытирает светлые волосы полотенцем, а другой начинает вытаскивать из-под моей задницы серую футболку, на которой я очень удобно сижу.       — Ты её помяла, — возмущается, когда ему всё же удаётся вызволить из-под меня футболку.       — Плевать, — холодно отзываюсь я и поднимаю глаза на друга. Из одежды на нём только тёмные джинсы. Мой взгляд притягивает шея Мэтти, на которой висит небольшая металлическая фигурка волка на грубой верёвочке. — Я думала, ты больше не носишь её.       — Это последняя память об Элин, — на секунду теряется Мэтти, а затем мрачнеет и осторожно прикасается к фигурке волка.       Я делаю глоток чая. Не знаю, что ответить на это.       Я много слышала рассказов об этой Элин, но никогда не видела её. Зато Мэтти подробно описывал её внешность: длинные седые волосы, всё ещё сохранившие свою густоту, лицо, испещрённое глубокими морщинами. И большие ярко-голубые глаза, в которых, кажется, таилась вся мудрость. Он всегда упоминал, что она была словно старушка, вышедшая из детских сказок. И каждый раз я слышала в его голосе нежность и благоговейный трепет, едва стоило вспомнить об Элин. Он много рассказывал о ней, особенно любил вспоминать их встречу.       Это было после того, как Мэтти сбежал из приюта перед полнолунием, питая надежду, что хоть здесь он останется дольше и не попадётся во время превращения. Он укрылся в небольшом лесу, где и бродил полночи в виде лабрадора, пока не наткнулся на старую волчицу, устало лежащую на поляне среди цветов. Естественно он сразу признал в ней оборотня. Любопытство и желание пообщаться с кем-то себе подобным взяло верх, и Мэтти остался. Они виделись оставшиеся дни полнолуния, и после обращения разговаривали. Элин помогала ему постичь свою силу, а Мэтти рассказывал свою историю. Благодаря ей Мэтти задержался в приюте и встретил там своё совершеннолетие, после чего покинул детский дом. Она стала его первым другом, первым оборотнем, которого узнал Мэтти, и они продолжили общаться. Элин обучала его разным навыкам, рассказывала о контроле эмоций, почему он так важен, просто рассказывала о своей жизни в клане, о своём изгнании. А потом в один день её не стало. Как раз после её смерти Мэтти и встретил меня.       Друг опускается рядом со мной на диван, заставляя его противно заскрипеть, заводит руки за голову, явно вспомнив что-то печальное из своей жизни. Я откусываю сэндвич и рассматриваю его. Светлые волосы взъерошены, и чёлка спадает на глаза, выразительные голубые глаза печально устремлены в потолок, тонкий прямой нос, тонкие губы, которые сейчас были плотно сжаты.       — Может быть, ты уже напялишь, эту чёртову футболку? — я одна из тех немногих девушек, кто не залипает на полуголого парня, а наоборот злится. Достаточно насмотрелась в клане на различные голые тела после превращения, и это уже не впечатляет. Пожалуй, даже наоборот, вызывает отвращение.       Мэтти разрывается громким хохотом, конечно, он не часто слышит такое от девушек. Но, видимо, догадывается о моей особенности и тут же надевает футболку.       — И всё-таки? — он смотрит на меня и осторожно отбирает у меня чашку с чаем. — Почему ты покинула клан?       Из моего рта вырывается раздражённое шипение, и я снова пытаюсь зарычать. И конечно, мне это не удаётся. Я не испытываю достаточно сильных эмоций, чтобы позволить звериной сущности вырваться. Мэтти поспешно выпивает половину моей чашки, явно думая, что моя злость вызвана отобранным напитком.       — Почему тебя так волнует эта проклятая стая? — Я больно пихаю друга пяткой в бок, а моя верхняя губа ползёт вверх, прямо-таки чувствую, как у меня растут волчьи клыки.       — Эй, — Мэтти невольно отшатывается, видя как мои тёмно-карие глаза начинают подсвечиваться янтарным светом. Он до сих пор не может привыкнуть, когда у меня внезапно начинают выступать волчьи черты. Даже полное обращение в волка Мэтти воспринимает спокойно… Хотя в первый раз, он едва не обделался, когда после превращения я накинулась на него с рычанием. — Рокс, успокойся! Ты же должна уметь контролировать такие вещи. Я же научился, а ты, ты была в клане.       — Но я не хочу, — на самом деле, я просто знаю, что после ещё одного рыка Мэтти отстанет от меня с этим вопросом. Чем всегда и бессовестно пользуюсь, когда не хочу отвечать. Мэтти качает головой и вдобавок забирает у меня из рук сэндвич. Я недовольно морщусь и собираюсь нагрубить ему, но тут мой взгляд падает на настенные часы. — Твою ж мать, — раздражённо шиплю я и моментально вскакиваю с дивана. — Я же на работу опоздаю.       Обычно стараюсь меняться сменами на всё полнолуние, в том числе и на последний день. Что ни говори, эти превращения изрядно выматывают, особенно вынужденное, как в это полнолуние. Поэтому мы с Мэтти устраиваем себе мини-отпуск, хотя, пожалуй, даже отпуском это назвать сложно. Валяемся на диване, отсыпаемся и приходим в себя после превращений.       Но сегодня тот редкий случай, когда на работу выползти придётся на пару часиков. Там какая-то проверка. Но я особо не вникала, ещё парочка месяцев постоянных просьб о подмене, и меня выпрут. Да и плевать. Мне здесь не нравится. Терпеть не могу это кафе. И вонючего повара — от него вечно пахнет тухлыми яйцами, и отнюдь не куриными.       Переступая порог подсобки для рабочих, ко мне подбегает Фиона.       — Тебя там клиент ждёт. Сказал, что не будет ничего заказывать, пока ты к нему не подойдёшь, — она ловко перехватывает поднос в руках. — Кажется, он обкуренный. И постарайся выбить из него хоть один заказ, иначе начальство нас разорвёт, — после этого она тут же семенит на кухню.       Я недовольно поджимаю губы и направляюсь в зал. Кого ещё принесло сюда? У меня не очень-то много знакомых, особенно тех, с кем я в хороших отношениях. Только надеюсь, что это не старый пузатый Стив, из которого уже песок сыпется, а он всё с бабами флиртует. Если ещё раз попробует попросить мой номер телефона, я ему глотку разгрызу прямо в кафе.       Недовольно хмурюсь, когда замечаю парня с тёмными волосами у окна. Я не могу определить точно его запах, поскольку здесь миллиард разных запахов, и все они смешиваются в один. Но его спина с макушкой кажутся мне невыносимо знакомыми.       — А вот и ты. Я уже стал беспокоиться, что ты не появишься на работе, — парень оборачивается ко мне лицом, и я замираю в паре шагов от него. Из моего горла вырывается угрожающее рычание, и я снова ощущаю волчьи зубы. — Ты же не хочешь перепугать всё кафе, так ведь, Рокси? — Его губы растягиваются в недружелюбной улыбке.       — Трой, — выдыхаю я, зло сузив глаза.