Курс высшей математики

ДДТ - Что такое осень

Она выдохнула и напечатала сообщение. Иноуэ Орихиме: Это дети. Играют во дворе, наверное, других мест нет. Пойду поесть и вам советую. :). И подумала о Ёсико. У той были проблемы с питанием и совет она могла воспринять в штыки. Фуяшики Сатоши: Борщ? Каано Мимика: Фу, Сатоши, клише. -_-. Взгляд перебежал с одного на другое — вот жёлтая стена, вот кусочек неба и провода. Окно заинтересовало ее — двойное, деревянная рама. Дома стояли стеклопакеты. Сора любил тепло сильнее традиций. Орихиме осмотрела, как ей показалось, огромную кухню. Хотя, тут поправила она себя, это же общежитие. Болотный оттенок стен, одинокая лампочка, раковина, три стиральных машины, стол посередине комнаты, пол из разноцветных пластин, микроволновка, одна на всех, новая, однако, плита и табурет… Витающее в воздухе безразличие одурманило Орихиме. То была словно духота летнего, жаркого, влажного дня — голова тяжелеет, грудь еле вздымается. Может, не одна она испытала это, поэтому ремонт не проводился годами. А что начинали, то не закончили — потолок-то был побелен. Таракан, остановившийся в задумчивости прямо посередине стола, добил ее. Орихиме не убежала с криком «плачу́ любые деньги, только поселите куда-то получше!». Привыкшая к среднему (по японским меркам) достатку, она нашла некоторое очарование в своем временном пристанище… В холодильнике Насти отыскала водоросли. Их добавила в сваренный рис. Запила водой. Отнесла посуду на кухню и помыла. «Все те же действия, что и дома». Вода из крана стала оранжевой. «Ну, почти». Под вечер ее растолкала Настя. Японка прикорнула на диване. — Ты ела? — Да, и осталось. — Рис, наверное, ха-ха. … Настя съела одну плошку, а потом пошла за второй. — Как ты его так приготовила?! — Оставлю тебе рецепт, — сказала Орихиме на пороге и пошла в ванную. Умылась, используя косметику для сухой кожи, почистила зубы. Сняла заколки, подаренные Сорой много лет назад. Расчесала волосы. Переоделась в домашнее. Вернувшись, увидела, что Настя приготовила постель ко сну, а сама устроилась перед ноутбуком. — Дома ты в кровати спишь? — Да, конечно. На футонах сейчас спят те, кому не хватает денег на кровать, и те, кто уважает традиции. — Понятненько. Я недолго посижу и тоже лягу. Орихиме рассеянно покивала. В чемодан положила ту одежду, которую сняла. Не хотела раскладываться, уверенная, что съедет через несколько дней. Прошла к постели, смазывая кремом лицо. — Спокойной ночи. «В кровати — уютно» — это была ее последняя мысль перед тем, как погрузиться в сон: словно приподняли над землёй, а после — растворили… Проснулась от храпа Насти. Взглядом упёрлась в потолок, размышляя. «Пять часов утра. В Каракуре одиннадцать. Обычно в это время я уже на ногах» — по всей комнате разлился голубоватый свет. Заря занялась за окном. Поморщившись, Орихиме перевернулась на другой бок.

***

Ситуация с отелем беспокоила Орихиме, но не Настю — кажется, ей нравилось делить быт с подругой. Орихиме, в принципе, все устраивало, но… Вскрылись те вещи, которые не заметны при общении на расстоянии. Ещё в первые минуты «знакомства» с комнатой Орихиме заметила зоны порядка и беспорядка. Погодя решила, что остаётся на ночёвку, пережить можно. Но вместо одной вышло три. На другой день Настя, вернувшись в восемь после тренировки, предупредила, что засядет в дискорд. Созвонится с друзьями и пойдет играть. Орихиме, читая учебник по гражданскому праву, кивнула. Так происходило три дня подряд. Сами посиделки не длились дольше пары часов. Однако… Настя старалась быть тише, Орихиме это чувствовала, но иногда взрывалась смехом или комментариями по ходу игры. От раза к разу японка, читая или слушая музыку, чуть морщилась. Она ни разу не задумывалась, почему рано встаёт и рано ложится. И уже в Петербурге наткнулась на статью о жаворонках и совах. Себя сразу поняла, к кому отнести. А вот к кому причислить Настю, что ложилась поздно, вставала рано, пропускала завтрак и бежала по делам, Орихиме не знала. Перебирая аспекты несовместимости, стоит сказать и о питании. Подходы к нему отличались. И этому Орихиме сильно удивилась. Ведь обе жили в одиночестве с пятнадцати, поэтому ей казалось, что пропустив завтрак пару раз (не помыл посуду или готовить лень) и промучавшись с животом день, уяснишь важность сбалансированного питания. Но сидя одна, Орихиме пришла к выводу, что просто цепляется: в конце-концов, Настя работала летом в булочной, совмещала с тренировками и вообще держалась молодцом. Может хоть весь день играть и держать комнату в умеренном беспорядке. Вместе с тем что-то не давало японке покоя. Какое-то свербение. Чувствуя себя приживалом, она спросила у Насти, может ли убираться. Настю порадовало предложение. Она выдала веник с совком, швабру, средство для мытья пола, присовокупив: «я после булочной ещё неделю пол мыть не буду, надоело! Тебя не заставляю, конечно». После уборки в кухне, коридоре, ванной и туалете свербение утихло. Она уже посматривала на книжный стеллаж, в основном со всякой всячиной, а не с книгами, и только тогда остановилась. «А не наглею ли? Но ведь…» — она впервые сильно захотела в отель. Тем не менее, даже намекнуть не решилась. Приближалось первое сентября. Орихиме ждала посвящения. От переезда она бы тоже не отказалась, но уже почти смирилась. Как никак, прошла неделя. — Ну, иногда люди годами притираются, — задумчиво произнесла Настя, заняв жёлтый стул. — Мои родичи лет пять сживались, так скажем. Развелись, правда, — и задумалась. Орихиме посмотрела в окно. Вернее, в чье-то, чужое, и на жёлтую стену. Кажется, она боролась с демоном беспорядка. Иначе Орихиме не могла объяснить, как вчера вычищенное до блеска всё на следующий день возвращалось в исходное состояние. Она поговорила со Светой. Та похлопала ресницами, покивала. Орихиме начинала думать, что приобрела и развила суровый взгляд. Потому что история повторилась, когда она буквально выцепила паренька-программиста одного с ней роста. Появляясь в общежитии раз в месяц, он приобрел прозвище Солевой Призрак. Настя, автор прозвища, любила говорить о связи солей и Петербурга, но Орихиме пока ее не уловила. Поговорила с парнем. Он покивал и исчез. Известное дело, ещё на месяц. — Настя. — Ась? — Давай составим график. — Уборки? — она принялась что-то печатать, глядя в экран ноутбука. — Да. — Ну, это ведь серьезно. Придется включить Солевого, Свету и ту… Эту… А, Даху. Правда, я ее не видела месяца три. Наверное, на каникулы укатила, вернётся. Смысл? — Повысится вероятность, что будет чисто, — Орихиме не узнала свой голос. Строгий, с холодком. «Поэтому японцев и представляют помешанными на труде» — она потерла лоб, мысленно вздыхая. Настя в упор взглянула. — Как бы тебе сказать… — Будь у меня учеба или работа, я бы меньше парилась. — Пожалуй, — она крутанулась на стуле. — Я написала в деканат, кстати. Ну, на правах старосты своей группы. Думаю, после третьего точно дадут комнату, — и улыбнулась, но не очень уверенно, что было для нее нехарактерно. Они обнялись. — Давай погулять сходим, я тебе давно обещала!.. Без десяти двенадцать. Посвящение. Петропавловка, как ее ласково называла Настя. Будущих абитуриентов собрали у Нарышкина бастиона. Гордо реет красный флаг с синими полосами. Баннеры университета по обе стороны от деревянного помоста, красно-желтые шарики. Орихиме, вздрагивая от мандража, посматривала на однокурсников. Моментально зацепила взглядом нескольких парней азиатской внешности, но из курса международных отношений. Подойти не решилась. Она поправила манжеты белой рубашки так, чтобы они выглядывали из-под свитера. Солнце стояло высоко, но не грело, поэтому он был как нельзя кстати. На деревянном помосте ведущий, третьекурсник, сказал. — И я рад пригласить на сцену нашего декана, Дегтярева Александра Александровича! Толпа одобрительно загудела. Она почему-то почувствовала себя лишней. Несмотря на то, что ее добавили в беседу студентов курса, отправили данные корпоративной почты и прочее, Орихиме волновалась. Будто что-то шло не так. «Вроде и к часовому поясу приспособилась. И я согласилась на фотосессию для студенческой газеты. Что-то случилось? Что-то должно случиться?». Декан говорил и говорил. В один момент толпа взревела. Орихиме, испуганная, переглянулась с кареглазой блондинкой в очках. Та поддерживающе улыбнулась. Тем временем около помоста, как заметила Орихиме краем глаза, разговаривали двое. Ведущий жестикулировал, стрелял взглядом в толпу и Орихиме показалось, что глядели-то на нее. Его оппонент с примечательными рыжими волосами слегка нагнулся к третьекурснику и сказал несколько слов. Ведущий замер, а после взлетел на помост. Попытавшись найти глазами незнакомца, Орихиме моргнула. Тот присоединился к маленькой группе преподавателей. Ребята расступились. — Попрошу на сцену студентку по обмену из Японии! Орихиме Иноуэ, поднимитесь к нам, пожалуйста. Она думала, что дойдет в тишине, но раздался кашель. «Отвлекли». Пожав руку декану, Орихиме слегка улыбнулась. Вспышка камеры чуть ослепила. — Может быть, у вас есть пожелания для студентов? Японка слегка нахмурилась, подбирая слова, вроде «я не скромничаю, но я не знаменитость и привлекать внимание не хочу», а микрофон уже всучили. —… Уважаемые студенты… Я заранее извиняюсь, если произнесу что-нибудь не так. Кто-то захлопал, подбадривая. И действительно, это придало сил. — Я рада, что этот год проучусь здесь, с вами. Мне кажется, нас всех ожидает много интересных вещей… На любом факультете, независимо от того, юридический или нет, вуз предлагает немало активностей и я уверена, что каждый найдет себе занятие по душе, будь то баскетбол, иностранные языки или проекты по благоустройству города. Закончу свою речь японской пословицей, — и здесь грохнула пушка. Орихиме, напуганная, сумела сохранить лицо лишь из-за японского воспитания. Тем не менее, голос-то задрожал. Орихиме захотела, чтобы это приняли за прилив чувств. — «Алмаз не будет обладать блеском драгоценного камня, если его не отшлифовать». Прозвучит пафосно, но взаправду — те, кто прошел экзамены и поступление, алмазы, верно? А вуз отлишлифует тех, кто захочет стать драгоценными камнями, — она, обведя взглядом притихших ребят, слегка поклонилась. — Благодарю за внимание. —… А можно теперь нам каждый год будут такое читать? — Если Орихиме останется здесь… — декан сверкнул глазами, улыбнулся ей. «Остаться в России?» — она, смущенная всем действом, покраснела и окончательно растерялась. — Все возможно, мои будущие алмазы! Орихиме, вновь пожимая руку Александра Александровича, искала взором Настю. Та обещалась прийти, чтобы поддержать. Вместо подруги она выхватила рыжего мужчину. Тот улыбнулся. Третье сентября. День рождения. Первой поздравила Настя. Выключила будильник, поставленный на 00:00 и сонно пробормотала. — С днём рождения… Орихиме улыбнулась. — Я первая тебя поздравила? — пробурчала она в подушку. — Да, Насть. Спи. Вторыми были родственники. Четвертым — Сатоши. Орихиме, разумеется, не забыла поздравить в ответ. Ее дни рождения, вплоть до двенадцатого, проходили в милом семейном кругу. Со смертью Соры круг стал шире, да так, что разомкнулся — родственники разъехались, а с матерью и отцом Орихиме совсем потеряла связь. Будто своей собранностью, спокойствием и доброжелательностью брат притягивал непохожих друг на друга людей, пускай и состоящих в родстве. Но этот, девятнадцатый день рождения, Орихиме справляла в другой стране, вдали от семьи и друзей. Теперь тетя и дядя могли не отговариваться работой, чтобы не приезжать — далеко-далеко улетела птичка, как Сатоши называл Орихиме. Сатоши. Будет ли Мимика добиваться его своими силами? Попробует утешить в отсутствии Орихиме? - сидя перед фотографией брата, раскурив благовония, она спросила вслух. Молчание. Она вздохнула. — Ещё один день рождения без тебя, Сора. Что бы ты подарил мне в этот раз? Настя потащила ее в караоке. И распевая на два голоса «Я календарь переверну — и снова третье сентября!», Орихиме подумала, что запомнит этот день, поставит наряду с другими днями рождения. И без подписи «ещё один год без Соры».