Доктор Ким

Тэхен никогда ей не подходил. Об этом мог сказать любой, кто видел их вместе. И находились те, кто говорил, абсолютно не заботясь, что это может задеть чьи-то чувства. Чьи-то — это Соры, конечно же. Все было очевидно — такие красивые парни не могли быть достоянием какой-то одной девушки. Даже Сонми, на глазах которой развивался их роман, часто не могла сдержать порыв изобразить головокружение, когда Сора, прижимая телефон к уху, старалась говорить как можно безэмоциональней и все равно кусала губы от счастья. — Ничего не изменилось, — сказала себе Сора перед зеркалом в ванной, прикусывая губу от желания тоже изобразить головокружение. Ким Тэхен продолжал не подходить всему, что ее окружало за пределами больницы. Несмотря на то, что за последние пять лет Сора обзавелась большой квартирой в хорошем районе и обставила ее с приобретенным за это время вкусом. Он никогда не бывал у нее в общежитии и никогда не должен был переступать порог ее квартиры, но на его руках был кот, которого он не собирался отпускать, и как-то само собой разумеющимся стало пригласить его зайти. Юне достанется по самое не могу за то, что дала ему адрес. Такие вещи были конфиденциальной информацией, которую нельзя было разглашать даже коллегам. Завтрашний выговор станет жирным пятном на их рабочих отношениях. Если оно будет, это завтра… Сора еще раз ополоснула лицо и ущипнула себя за щеки, чтобы выбросить из головы мысль о том, что в это самое время Тэхен осматривается в ее гостиной. Он не подходил стенам цвета слоновой кости, большому креслу в углу, которое она заказала в какой-то модной дизайнерской студии. И торшеру, под которым читала каждый новый номер медицинского вестника. Этот мягкий свет, который ей пришлось включить, чтобы не оставаться наедине в полумраке, тоже не подходил Тэхену. В нем он напоминал героя финальной сцены из какой-нибудь романтической дорамы. Нет, Сора больше не велась на такое, поэтому оставила его одного и убежала приводить в порядок заплаканное лицо и нечленораздельные мысли. А на самом деле уговаривать себя выпроводить неожиданного гостя без объяснений, как бы грубо это ни выглядело. Такие дорамы Сора больше не смотрела. Пытаясь восстановить дыхание, она стянула с себя блузку с юбкой и переоделась в мешковатый спортивный костюм, который надевала, когда хотела провести вечер, завернувшись в плед. Им с Чонгуком было хорошо и вдвоем, не деля диван или обеденный стол. В пространстве, где ценили молчаливое одиночество, Тэхену особенно не было места. Она смыла остатки косметики и завязала волосы в косу, стараясь быть небрежной. Чтобы он сам понял — «я устала, извини, но тебе лучше уйти». Но когда вышла наконец из ванной, Тэхен все еще кошмарно не подходил тщательно выстроенному, выглаженному ею миру, и совершенно не собирался с этим соглашаться. А растянувшийся на его коленях кот довольно урчал, как будто ему было все равно, чья рука его при этом поглаживает. Ничего бы этого не произошло, с горечью подумала Сора. Если бы она не поленилась встать с дивана и дала этому паршивцу объесться кормом. — Забавно, да, — спросил Тэхен без улыбки, — я шел сюда, чтобы придушить этого парня, а вместо этого чешу его за ухом. Слышишь… кажется, ему нравится. — Совсем нет, — сказала Сора, чувствуя, как в отчаянии сердце ухает куда-то вниз. Словно жутким сном были не те полгода, когда она по кусочку склеивала себя заново, а последние пять лет. С этого угла Тэхен был похож на самый большой фрагмент, которого по-прежнему не хватало ей, чтобы жить и дышать, как раньше. Самое ужасное — похоже, он тоже это знал. — Это просто кот, а мурлыканье — естественный процесс, который не означает ровным счетом ничего, даже если очень хочется. — Да, да, это просто сокращение мышц, придающее воздуху, проходящему через голосовую щель, вибрацию, — согласился Тэхен. — А ты все такая же зануда, как раньше, Сора. Когда-то мы уже обсуждали эту тему. — Лучше бы ты почаще ходил на пары — помнил бы не только про мышцы. — Я и помню, — он наконец улыбнулся, — что ты все еще должна мне желание. — Чушь, — фыркнула Сора по привычке, которая помогала ее собственному голосу не выглядеть дрожащим от волнения. — Чего только не покажется, когда так сильно устал после рабочего дня. Знаешь, уже поздно, и тебе лучше… — Тс-с. — Тэхен похлопал по дивану, приглашая присесть рядом, и Сора предательски послушалась, в последний момент отодвинувшись, насколько это было возможно. Все-таки она была у себя дома и имела полное право сидеть на своем диване. А вот Тэхен — не имел, как и хлопать, будто она тоже соскучившаяся по ласке кошка. — Мы поспорили перед выпуском, что я стану лучшим врачом клиники и ты сделаешь все, что я захочу. Мой портрет висит на доске почета больше полутора лет, так что в этом споре я выиграл. Заметь, что я мог бы давно потребовать свое желание, но говорю об этом только сейчас. Может, не такой уж я и плохой человек? — Не буду я исполнять никаких твоих желаний, хватит с меня, — снова фыркнула Сора, не чувствуя себя такой уж убедительной. — Какая же ты трусишка, — подначил он ее. — Все еще боишься, что я скажу тебе пробежать по Хонде голышом? Или переехать ко мне, мыть посуду и ютиться в одном на двоих шкафу? Это очень заманчиво, но я давно поменял квартиру на жилье побольше. Он и правда помнил слишком многое — неприятно поразилась Сора. Да и врачом стал прекрасным — чего стоили только хвалебные отзывы о его работе, которые она наслушалась за день от самых разных сотрудников. Мимо доски почета, на которой висели они оба, именно по этой причине Сора проходила, высоко задрав нос — пара дюймов, которые разделяли их портреты, мешали испытывать гордость за собственное достижение. Испугавшись вдруг, что он может принять молчание за раздумывание, Сора заупрямилась: — Ты все равно не поймаешь меня на слабо… Но, так уж и быть, можешь сказать, что там у тебя за желание. Мечтать не вредно… — Давай начнем все сначала, Сора. Когда он успел взять ее за руку? Дальше отодвигаться было некуда. — Это единственное, чего я хочу уже очень долгое время. Всего один шанс, чтобы я мог доказать тебе, что больше никогда не подведу. — Ты спятил, Тэхен, — против воли она зажмурилась, потому что шутки кончились. И гораздо раньше, чем Сора думала. — Если ты плохо расслышал, Намджун не блефовал, когда сказал, что никакой грант не светит нам обоим. Мы попали в неприятную ситуацию и можем лишиться работы. Но вместо того чтобы думать, как не потерять все, ты пытаешься ворошить прошлое. Зачем? — Я уже говорил, что мне плевать, кому достанется грант. Да и терять мне нечего — все уже случилось со мной, когда ты меня бросила. Так что… — Его голос все-таки дрогнул. — Давай просто попробуем. — Не просто — мотнула она головой, потому что он только крепче сжал ладонь, хотя она и не пыталась ее вырвать. — Прошло слишком много времени. — Наоборот, именно поэтому. Мы стали другими. — Нет, ты же сказал, что я все такая же зануда. — А я все такой же придурок, наверное, — усмехнулся он совсем не весело. — Ты права, но кое-что все-таки изменилось. — Что же? — Она испытующее посмотрела на него, и увидела больше, чем хотела. После всего, что случилось в больнице, он пришел, чтобы никогда не уходить. Даже если она не захочет давать ему этот новый шанс. Пока она не захочет. — Мы оба устали от этой бессмысленной и глупой вражды. Она должна прекратиться, чтобы я мог поддерживать тебя. Ценить. Заботиться о тебе. Делать счастливой. Любить. Очень сильно любить, Сора, и больше не скрывать этого ни от тебя, ни от других. Он коснулся ее щеки, и коту пришлось недовольно покинуть насиженное место, потому что в следующее мгновение его заняла Сора. Тэхен легко перетянул ее к себе на колени, и, сама не понимая как, она оказалась прижатой к крепкой груди, как маленькая. — Глупая, ты что, опять плачешь? — спросил Тэхен изменившимся голосом и поцеловал куда-то в волосы. — Перестань, все теперь будет хорошо. Я обещаю. Он еще много чего говорил, потом шептал, потому что она никак не могла успокоиться. И гладил по волосам, баюкая в объятиях, помогая поверить, что, если не все еще позади, то только потому что любую книгу можно открыть заново и перечитать, на этот раз не пропуская страниц и слов. Сора с привычным ей высокомерием отличницы всегда думала, что знает больше других обо всем, что касается опыта. Но то, с каким упорством Тэхен трансформировал их общую боль во что-то новое, находилось за гранью умений, которые можно было наработать на практике. Он просто был. Всегда был рядом, даже когда она посчитала, что навсегда его прогнала. И продолжал любить за них двоих, словно взял взаймы ее чувство, чтобы она не успела его уничтожить. Это ее доломало. Чонгук тоже не мог успокоиться, но потом нашел лазейку и уснул, свернувшись клубком у них в ногах. А Сора, прежде чем окончательно отключиться, пожалела, что из-за слез слишком невнимательно слушала, что именно говорил Тэхен. Она была уверена — хоть он и открывал ей свои чувства раньше, еще никогда он не говорил настолько откровенно. Впрочем, укутанная в тепло его рук, она почему-то была уверена, что он повторит. Утром. Послезавтра. Всегда. Потому что как бы она ни противилась, он идеально подходил ей самой. И плевать на дизайнерское кресло. *** Две недели спустя Сора все еще возглавляла отделение пластической хирургии, а Тэхен — травматологию, хотя оба одновременно ушли в трехдневный отпуск и вернулись на свои места в том же виде, в каком и привыкли их видеть. Сора так и не объявила Юне выговор, хотя очень хотелось, и даже позвала на чашечку кофе в свой кабинет, чтобы та поделилась последними сплетнями. — Представляете, ничего не было, — с жаром делилась новостями Юна. — Я боялась, что доктор Ким устроит драку в вашем кабинете — вы бы видели, в каком он был состоянии! Как будто кто-то нанес ему глубокую рану и теперь должен был стать наглядным пособием по травмам! Но они недолго переговорили с представителем попечительского совета наедине, и все. Я никому ничего не говорила, клянусь! Даже клиниг не вызывала — сама все убрала… Сора охотно верила, потому что читала общий чат, и в нем, кроме привычных разговоров о меню в столовой и графике работы, говорили разве что о том, что кто-то слышал, будто грант должен достаться отделению кардиологии. Не более чем слухи, но Сора скоро убедилась, что они вполне имели право на существование, потому что Намджун набрал ее в начале следующей недели и пригласил на обед, на этот раз предусмотрительно выбрав ресторан подальше от здания больницы. Они проговорили на ничего не значащие темы полчаса, пока делали заказ и жарили на гриле кусочки говядины. А прежде чем попрощаться, Намджун обмолвился, что попечительский совет решил поддержать научную разработку талантливого коллектива кардиологов, которая вот-вот должна была получить патент. А значит, на ближайшем собрании грант мог уйти именно этому отделению. — Это не входило в наши планы, — сказал Намджун и сделал вид, будто сожалеет. — Даже связи господина Кана не смогли помешать оценить заслуги кардиологического отделения. Мне передали, что он так расстроился, что едва не слег с приступом сенной лихорадки. Чего только не сделаешь, когда все идет не по плану, да? Они вышли из ресторана, и Намджун подождал, пока Сора сядет в машину и пристегнется. — Только ты предупреди Тэхена, чтобы больше не пытался лезть на кого-то из семейки Кан с кулаками, хорошо? — попросил он, когда она опустила стекло. — Я имею вес в попечительском совете, но не настолько, чтобы отмазывать его каждый раз, когда ему вздумается защитить твое имя. — Не понимаю, о чем ты, — сказала Сора с вежливой улыбкой. И, прежде чем уехать, добавила: — Знаешь, я тут подумала после нашего разговора… если решишь вдруг вспомнить университетские деньки — звони. Может быть, и выберусь. Намджун согласно отсалютовал, подождал, пока она выедет с парковки, и только потом сел в свою машину. — Знаешь, он пытался все исправить, — признался Тэхен за пару дней до этого, когда они встречали новый вечер в ее квартире. — Я не сразу обо всем узнал, потому что заблокировал его номер после выпуска. Но кое-кто из бывших однокурсников признался при встрече, что Намджун приложил много усилий, чтобы стереть твои фотографии из сети. Кажется, он провел большую работу, чтобы встретиться с каждым, кто состоял в нашем чате. Сора не подала виду, что ее это взволновало, но подумала, что однажды… Однажды могла бы сказать ему спасибо. Слух насчет связи Тэхена с почтенной госпожой Мин Гён развеялся еще быстрее, чем появился, потому что его быстро затмил другой слух — о том, что неприступная Пак Сора перестала обедать в столовой одна. В назначенный час к ней теперь присоединялся Ким Тэхен, и… они разговаривали, как старые друзья, не повышая тона и не пытаясь друг друга уколоть. В старых друзей, впрочем, все верили только для вида. Сора чувствовала, что интерес к их персонам подогревает разговоры на рабочих местах, которые пока стихали при ее появлении. Но долго так продолжаться не могло. И хоть ей не хотелось делать достоянием общественности первые шаги, которые сближали их с Тэхеном, себе Сора твердо пообещала, что не станет скрывать их отношения, когда их больше нельзя будет удержать наедине. За две недели она вспомнила, как было хорошо раньше смотреть вместе фильмы в обнимку на диване. Даже про зомби. Даже глупые комедии. Как здорово было вместе готовить, потому что Тэхен послушно делал все, что она ему говорила. А потом хвалил получившееся блюдо, как будто она приготовила его одна. Как сладко целоваться по утрам при встрече на парковке, хотя они расстались всего час назад, чтобы Тэхен успел заехать к себе и переодеться перед работой. И еще миллион других маленьких вещей, которые отзывались приятными толчками в памяти. Сора ощущала, как заполняется изнутри теплом, словно после долгой болезни. И это заставляло ее впервые за долгое время чувствовать себя разной, но главное — живой, настоящей. Почти счастливой. — Я тоже люблю тебя, Тэхен. Нет, не почти, а по-настоящему счастливой.