Вервольф

— Тьфу, твою мать, — говорила Лида на следующий после трансформации день. — Знала бы, так никогда бы такой хренью не страдала. Какое же это все… Раз в месяц Лида превращалась в странное волкообразное существо. Каждый раз, заглядывая в окно и увидев свое отражение, Лида испытывала странные чувства — она не была похожа ни на что, доселе ею видимое. Она думала, что оборотни — это красивые, грозные, страшные, мощные существа, которые ходят на двух лапах, быстро бегают, у них большие страшные острые зубы и огромные вонючие пасти. Как в сказке про Красную шапочку. Но нет. Реальность оказалась куда гаже. В отражении Лида видела врага — заморенное существо с жалостливыми глазами собаки, наполовину облезлой шерстью и жалким виляющим хвостом, который то и дело поджимался вниз, прикрывая стыд и срам. А потом Лида долго ругалась матом, потому что хвост отваливался спустя сутки, а лапы ныли почти всю неделю. Странно, но всё эти состояния бешенства и ярости, перемешивающиеся с тоской и депрессией перед и после полнолуния, очень напоминали Лиде... месячные, которые длились у неё, включая ПМС почти две недели. — Не думала, что ликантропия равна красным дням календаря, мля, — говорила Лида, трогая себя за член и проверяя по привычке не начались ли у неё "эти дни". * * * С отцом Римуса Лида познакомилась вечером того дня, когда Лида "вляпалась" в тело Римуса, и он ей понравился. Лайалл (нет, не Лайонел Ричи) Люпин (фамилия семейства) был высоким худощавым мужчиной, с серо-стальными глазами и очень доброй улыбкой на строгом лице. Когда отец хотел поговорить с Римусом о том, о сем, Лида поняла, что она полный ноль во всех вещах, о которых говорит отец Римуса и, чтобы не спалиться, либо поддакивала, не в силах поддержать беседу, либо говорила, что ночью сильно ударилась головой и часть вещей из своей жизни забыла. — Тут — помню, а тут — не помню, — показывала Лида на полушария своего мозга. — Деточка, Римус, может тебе в больницу? — обеспокоенно спросила Хоуп. — Неее, думаю, пройдет, — ответила Лида и ушла спать. Плыли дни. Жаркий июль сменился дождливым августом, и дело шло к тому, что скоро придет осень, а с ней и школа. — Нет! Не хочу! Не буду! Не пойду! — кричала Лида, когда Хоуп сказала, что им завтра нужно слетать в какую-то Косую Аллею, купить книг и новую школьную форму. — Надо, — отрезала мать. — Да и удивляешь ты меня, Римус! А как же твои друзья? Разве ты не хочешь их увидеть? «Бля, у меня еще какие-то друзья есть, твою ж мать!» — думала Лида, привыкшая к одиночеству и все лето игнорирующая письма и послания от каких-то озабоченных подростков. Правда чек на кругленькую сумму, который забрала у нее мать от мецената по фамилии Блэк, она таки сжимала в своих потных волосатых ручонках довольно долго. — Что это с парнем? — спросила Хоуп у мужа, когда Лида вышла на улицу и стала гонять палкой кошек по двору, но не со зла, а так чтоб время было чем занять. — Переходный возраст, эх, — ответил Лайалл. — Да ещё б и девушку бы ему. Но из-за его моральных принципов, думаю, никакой девушки он себе не позволит. Долбаная ликантропия, Мерлин ее забери. Хоуп уронила скупую слезу, а Лида-Римус в это время отбивалась от стаи бродячих котов, которых она связала за хвосты и забросила в колодец. — Нужно ему новую одежду, Лайалл, — сказала, утерев лицо передником, Хоуп. — Весь износился. И правда — те тренники и тельняшка, в которых Лида-Римус расхаживала все лето, были единственной одеждой. Если бы не деньги от Блэка, Лиде не хватило бы средств на учебники и прочую канцелярию, необходимую без излишеств для обучения в школе. — Совсем экономика нашего мира катится в одно интересное место, — охал Лайалл. — Чего доброго, Темный Лорд сядет на трон и никто ему не помешает. — А как же Альбус? — А что Альбус? Заперся в своей школе и наслаждается жизнью. Да, волшебник он мощный, но политик — нулевой. Отрицание — это не путь лидера. — Нужно купить Римусу хорошую одежду. Хотя бы спортивный костюм. Хотя бы «Аддидас», — ныла Хоуп. — А смысл? Ему каждый месяц нужно новое. После каждого обращения он становится неконтролируемым, хотя в прошлый раз было странно тихо. И вся одежда на нём — в клочья! — Это не оправдание. Мальчик должен быть одет, как все нормальные люди. А не как бездомный, — веско закончила Хоуп, и Лайалл молча согласился с женой. Лида тем временем откусила себе хвост. * * * Как бы хорошо и весело не было отдыхать летом, Лиде было очень и очень гадко на душе. Ей не нравилось быть тощим, долговязым подростком с гаденькими усами и патлатой шевелюрой. Но самое ужасное для нее по началу было — просыпаться. Во сне ее мучили эротические грезы, где она гонялась за обнаженными девушками, которые убегали то в лес, то в реку. Но одну девушку она всегда настигала и валила ее на землю… И тут Лида всегда просыпалась, чувствуя, что ее член стоит, как телеграфный столб. — Что за? Лида потеребила член — она хотела вновь сделать его мягким и безвольным, но не тут то было. Член стал твёрже, и в конце концов из него выстрелила мутная струя, запачкав руки Лиды, но она этого уже не видела, так как упала в обморок от оргазма. Зато потом Лида проснулась с потрясающей лёгкостью во всем теле, и даже отражение в зеркале показалось ей не таким гадким. В приступе такого вот эндорфинного удара по клеткам мозга, Лида взяла отцовскую бритву и сбрила гаденькие усы. А потом взяла банку бриолина и сделала Римусу прическу, зачесав и уложив хлипкие волосы назад. — Да, Римус, ты лысеешь, — констатировала Лида. — А еще, тебе бы подкачаться… Обновленный Римус спустился к завтраку, и вскоре они с Хоуп отправились в Косую Аллею. Когда Лида увидела, а точнее сперва услышала вонь, разносящуюся вокруг, то испытала огромное отвращение. А потом они прошли сквозь арку в стене какого-то захудалого бара, и Лида в буквальном смысле слова «охренела». То, что рисовало ее скудное обонятельное воображение, ни шло ни в какое сравнение с тем, что предстало перед ней. — Лопни мои глаза, твою мать! — воскликнула Лида. И было от чего. Оказавшись на узкой улочке, вдоль которой протянулись шатры и лавки торговцев, Лида заметила какую-то канаву, по которой проистекали потоки чего-то желтого и вонючего, а когда Лида увидела, что по канаве проплыли экскременты, ей стало дурно. — Что это? — спросила Лида у Хоуп, указывая на канаву. — Сточная канава, — ответила мать и странно посмотрела на Лиду. — Это наша передовая система сброса отходов. Римус, ты что, забыл? Ты же разработал целый проект по ее реконструкции на третьем курсе Хогвартса! Лиду от отвращения чуть не вырвало. — А. Да. Помню, — рвано ответила Лида и заткнула нос воротником рубашки. — Прекрасное место. Миновав сточную канаву и стараясь держаться подальше от людей, одетых в странные мантии и напоминающие монахов Средневековья, причем монахов злых, Лида и Хоуп пришли в книжный магазин. Людей внутри магазина было не много, и Лида быстро купила все необходимое. — Долбаные книги! — уже на выходе возмутилась Лида, когда одна из магазинных книг под названием «Чудовищная книга о чудовищных женщинах» ухватила ее за щиколотку. — А ну, пшла прочь! Брысь! Дав пинка по корешку книги, Лида вышла из магазина и отправилась вместе с Хоуп в ателье мадам Малкин. — Вот это. И это! И на это! И на то! И на то, о чем мечтаю! — приговаривала Лида, держа в руках роскошные ткани. — Римус, Римус, — шептала мать. — Откуда у тебя такой вкус на дорогущие вещи? У нас денег не хватит! — Мать! — возмутилась Лида. — Ты же не хочешь, чтобы твоя д… Твой сын ходил, как оборванец? Хоуп потупила взгляд и вздохнула. — И еще новый спортивный костюм «Аддидас». Сиреневый, — попросила Лида, и мадам Малкин достала из-под полы пакет с одеждой. — И кеды "Конверс". Белые. Довольная Лида шла рядом с Хоуп, держа в руках обновки. — Так, так, — припевала Лида. — А не осталось ли у нас денег на порцию мороженного для самой лучшей мамы на свете? Хоуп покраснела, а потом ее доброе лицо расплылось в улыбке. * * * Оказавшись дома, Лида принялась обряжаться в новые одежды. Ее расстраивало, что у нее всего один новый костюм, одна новая школьная мантия, но и это уже было не плохо. Решив, во что бы то ни стало на следующий год найти себе работу на лето, а в школе попытаться торговать чем-нибудь, Лида, довольная, оделась в теплый костюм «Аддидас» и осклабила зубы в улыбке. — Теперь я настоящая ганста, — сказала Лида, и на нее из зеркала совсем как гопник, только без мобилки "Нокиа", посмотрел Римус. Поскольку на каникулах использовать магию до достижения семнадцати лет было нельзя, как рассказала Хоуп Лиде, когда она хотела сделать из молотка кувалду, чтобы сходить в лес в поисках мелкого рогатого скота и снять в тайне от всех стресс, как в детстве, то Лида с нетерпением ждала того дня, когда она очутится в школе и наконец-то использует палочку. И вот этот день настал. — Пока, мать! Пока, отец! Буду скучать! — кричал Римус своим низким грубым голосом из окна поезда Хогвартс-экспресс. — Пока, Римус! Пиши нам! — отвечала Хоуп. — Хорошо! Я пришлю вам запретное дерево! И унитаз! — орал Римус. Хоуп и Лайалл рассмеялись. Паровоз дал свисток и стал набирать ход. Колеса застучали, а Лида пробралась в незанятое купе и ей стало грустно. — Постой паровоз, не стучите колеса, — запела Лида. Лида и сама не поверила бы самой себе, но когда тебя окружают заботой и любовью, к этому быстро привыкаешь, и терять это всегда больно. Вот Лида сидела и грустила, вспоминала время, проведённое с Хоуп и Лайаллом, соседскими кошками и зайцами, как тут открылась дверь в ее купе. — Здорова, лошара! — громко сказал долговязый очкарик. — Как сам, волчара? — вторил очкарику кудрявый брюнет, с виду охреневший мажор. — П-привет, Римус, — заикаясь поздоровался неприятный толстый коротышка. — Здрасте, — ответила Лида грубо, потому что ей совсем не понравились вошедшие. — Че надо? — А чего это ты нас не нашел? — спросил надменно растрепанный очкарик. — Сидишь тут один. Совсем как… Снейп. Брюнет угодливо заржал. — Ребят, я летом головой та-ак трахнулся, — скрывая нотки ярости, ответила Лида. — Тут — помню, а тут — ничего не помню. Не помню я вас, понятно? В купе повисло гробовое молчание. — Так, а чего не предупредил? — первым нашелся, что сказать очкарик. — Мы бы приехали, в Мунго свозили бы. — Память вернется, — повторяла Лида те слова, которые ей пришлось после попадания в тело Люпина говорить родителям. — Но нужно время. — Понятно, — сказал брюнет. — Ладно, что киснуть, лучше на радуге зависнуть! — присвистнул очкарик. — Давненько я не видал моего старого приятеля Нюнчика. А, Сириус? У брюнета тут же азартно загорелись глаза. — Изучил новые заклинания, да, Джеймс? — ответил тот. — Ну что, Крыса, пойдешь с нами? И, не дожидаясь ответа, компания вышла, оставив Лиду в полном одиночестве. — Свалили, наконец-то. Раздумывая над тем, кто такой Снейп, и что с ним сделают Джеймс и Сириус, которые явно были порядочными садистами, Лида углубилась в учебник по Хренологии и хотела попробовать воспользоваться волшебной палочкой, так как летом это делать было запрещено. — Люмос… — шепнула Лида. — Люмос максима. На конце палочки повисло странное свечение и тут же погасло. — Люмос! Люмос максима! Свечение удержалось какое-то время и тут же погасло. Лида не верила своим глазам, и даже такое крошечное чудо было для нее сравнимо с открытием Атлантиды. — Ай, да я! Могу! Ой! От радости, или от того, что Лида сжала палочку, как член, из нее посыпались искры и загорелась обивка диванчика, на котором она сидела. — Воды! Воды! Схватив со столика для салфеток бутылку минералки «Нарзан», Лида плеснула ее на очаг возгорания и отправилась в уборную. Лида вышла из купе и проследовала до санчасти поезда, открыла дверь, намереваясь отлить по привычке сидя, и ее глазам предстала неприятная картина. Джеймс и Сириус макали головой в унитаз щуплого бледного парня, с чьих черных волос стекала вода. Или что похуже. — Э! Отпустили его! — взревел Римус. Сириус и Джеймс замерли. — Ты ещё баллы с нас сними, староста, — улыбаясь сказал Джеймс. — Это же Снейп! Наша игрушка! Если хочешь, можешь сам пнуть его! Лида-Римус видимо очень строго посмотрела на Джеймса, потому что очкарик разжал руки и выпустил жертву, встав с колен и повернувшись к Лиде. — Ты чего, а? — возопил Джеймс. — Да что с тобой? — взревел Сириус. — Это же Нюниус! — Значит так, вы двое — шайка педиков! — разошлась Лида. — Вы вдвоем на одного налетели! Обнаглевшие мажоры! Вашу мать! Да вы посмотрите на него! — Лида указала на Снейпа, валяющегося тряпьем на полу. — Он худой задрот! А вы — два безмозглых увальня! Разожрались на казённых харчах! Выучились на свою голову! Пшли вон! Или буду пиздить! Сириус и Джеймс, переглянувшись между собой, вышли из туалета. — Парень, — сказал Римус, вспоминая фамилию. — Снейп? Ты как? Тот поднял голову и с отвращением посмотрел на Люпина. — Подотрись своей жалостью, Люпин! Мне не нужна твоя помощь! Что это ты против дружков выступил? Стыдно стало? Сам такой же! Лида опешила. Вот те на. Вот тебе и Римус Люпин. — Прости меня, — спустя минуту только и смогла вымолвить Лида и быстро выскочила из уборной. Остаток пути Лида размышляла о том, что такое справедливость, жестокость, насилие и какую роль в этом всем занимает Римус, Сириус, Джеймс и Снейп. Было очевидно, что Снейп — жертва, но чтобы так издеваться? А дальше что будет? — Подонки, — сказала Лида и сжала кулаки. Ей очень не понравились ее лучшие друзья.