Вервольф

Нежась в теплой постели, ведь пришли долгожданные выходные, Лида сладко потянулась. Она услышала, как затрещали связки и неприятно скрипнула ткань трусов о простынь. Дома было подозрительно тихо — не слышно было вечно голодного кота с его мурчанием в шесть утра и мудацких соседей сверху, чьи дети вставали еще раньше, чем кот Лиды. Широко зевнув, и еще не открывая глаз, Лида вдруг вспоминала очень странный сон, который мучил ее всю ночь — словно она засыпала в своей кровати, потом постель проваливалась в какой-то темный колодец и Лида, в полной темноте летела вниз, в странную комнату, и падала прямо на какого-то долговязого подростка. — А-а-а! — потянулась Лида и открыла глаза. Перед ее взором вместо красивого розового с чёрными вставками такого привычного и родного натяжного глянцевого потолка предстал серый досчатый потолок, низкие балки, почерневшие от времени или копоти свечей. — Что за?.. — необычайно низким голосом сказала Лида, и, резко сев в кровати, уставилась на стену напротив — на ней висели плакаты каких-то людей, сидящих на метлах, причём эти картинки двигались, а вспышки фотокамер неслабо так освещали комнату. — Фак! — вырвалось у Лиды и она почувствовала, что внутри поднимается страх и паника, коей до сих пор не было в её размеренной и красивой жизни. Лида посмотрела на свои руки — пальцы стали длиннее и толще, ладони крупнее и к тому же на их внутренней стороне росла клочьями настоящая шерсть! — Да быть этого не может, ебалаи вы штопаные! Я что? Онанистка? — вскочив с постели, почти кричала Лида, и, рванув к зеркалу, которое висело недалеко от окна, споткнулась и ударилась коленом об пол. — У-у-у! Больна! Вспоминая фильм с Эштоном Кучером (или Катчером, Лиде пох, ей "больна! ") "Где моя тачка чувак?" — про двух идиотов-друзей, которые ничерта не помнили на утро из вчерашнего дня, но первое, что они стали искать, это свою тачку, полную пудинга, наркоманы долбаные — который она смотрела в далёком детстве с сестрой и жутко громко и запредельно близко смеялась, Лида чуть не расплакалась. — Нет! Нет! НЕТ! Из зеркала на Лиду смотрел полуголый подросток, с мышиного цвета волосами и гаденькими светлыми усиками на располосованном шрамами искажённым страхом лице. — БЛЯТЬ! — взревела Лида и грохнулась в обморок. Очнулась Лида на холодном пыльном полу. Изо рта натекли слюни, а нос, как и левая щека, сильно болели, очевидно от удара о доски. Лида, с криво открытым ртом и сведенными судорогой челюстями, капающей слюной с нижней губы, словно у неё непрекращающийся инсульт, села на кровать и обхватила голову руками. — У-у-у! — подвывала Лида. — За что это мне? Больше никогда не буду издеваться над собаками и другими рогатыми скотами! Варька-скотина! У-у-у! Не в силах понять происходящее, Лида стала ощупывать свои волосы — они показались ей на ощупь неотличимы от шерсти собаки Варьки, только если бы она вывалялась в аббразивной пыли. — Где? Где мои прекрасные длинные готические черные волосы? — чуть не плача голосила Лида. — Мало того, что я теперь онанистка с шерстью на лапах, так ещё и работаю на стройке! А это еще что такое? Лида внимательно уставилась на то, что торчало из её трусов — не малых размеров мужской член. И тут Лида упала в спасительный обморок. Опять. Очнувшись спустя какое-то время в луже собственных слюней, Лида принялась ходить по комнате взад и вперед, размышляя что с ней произошло и как она оказалась там, где была в данный момент времени. — Где моя тачка, чувак? — вслух размышляла Лида. — Что там было в фильме по сценарию? Да к хренам этот сценарий! Мне-то что, блин, делать? Лида ухватила себя за тощее бедро волосатыми пальцами — было больно. — Нет, не сплю, значит… Неужели это тот поганый ритуал? И тут Лиде пришла в голову крамольная мысль — ведь её могли похитить. И накормить наркотиками! Точно! Поэтому Лида и видит в зеркале не себя, а какого-то чмошника. Лида стала судорожно шарить рукой по кровати и оглядываться в поисках мобильного телефона, но так его и не нашла. — Телефон забрали! Кастет- тварь! Убью! — вспомнила Лида, что домогавшийся пару дней назад ее Костя долго возился с татуировкой у основания черепа и что-то сыпал в стакан с водой, который Лида так и не выпила. Сжав от нахлынувшей ярости, злости и боли кулаки, Лида сделала то, чего не делала никогда в жизни — она подскочила к стене и со всего маху впечаталась кулаком в лицо одному из движущихся людей на плакате. Мужик нокаутировался, а остальные люди бежали прочь. — Это ты, паскуда? Убью, падла! — кричала Лида и ей стало страшно от своего хриплого и низкого, с рычащими нотками голоса. — А-а-а! Обхватив голову руками, Лида со всего маху плюхнулась на кровать. И поняла, что ей что-то мешает. — Нет, нет, нет… Это же… Это... Х... хвост? Бл... Рекордный третий раз за утро Лида упала в обморок. Лида совсем не так представляла себе превращение в волка. Она мечтала стать красивой и стильной, стройной и ухоженной. Как Кейт Бекинсейл. Ну или даже лучше. А вместо этого она превратилась в какого-то… Чмошника. С гадкими усиками на совсем юном лице, с отвратительными неухоженными патлами и длинными волосатыми руками, чьи ладони покрывал мех. Да еще и с хвостом! Очнувшись в потоках своих слюней, Лида собралась было заплакать, но ее сухая душа, такая же фригидная, как и тело, кажется, было на это не способно. — Мать — перемать, вас так! — всхлипнул(или всхлипнула?) Лида( или кто-то?) и взвыла волком. — А-у-у-у! Подвывая еще около семи минут с небольшим, Лида обошла комнату по кругу и поняла, что живет она бедно, нет у нее кошки. Возле дальней стены стояла кровать, рядом небольшой стол и стул. Под окном лежал чемодан, а напротив окна стоял платяной шкаф. Вот и все, что было в комнате. Более всего Лиду взбесили плакаты с движущимися людьми на них. Не долго думая, Лида посрывала их со стен и ужаснулась в который раз за это утро, но решила не впадать в слишком сильные эмоции, так как это могло закончиться очередным обмороком, — стены под плакатами были сплошь исполосованы чем-то, напоминающим огромный тесак. Вероятно эльфийский. Лида закричала. И в этот момент в ее умной голове стали складываться в одну картинку разрозненные части прошедших событий — волосы на руках, хвост, исцарапанные стены. Большой член. — Я… я… я… что?.. Об-боротень? Эти слова, а точнее, правда, прозвучали как приговор — Лида осознала, что её мечта наконец-то сбылась. Но как говорит классик: «следи за желаниями, пид*р!» и Лида поняла, что ее желание исполнилось совсем не так, как она того хотела. Да, она стала оборотнем, но во первых оборотнем-мужчиной, а во-вторых — какой-то серой мышью, похожей на бездомную собаку Варьку. — Ну, зачем? Зачем я использовала шерсть этой вшивой собаки? — взвыла Лида не своим голосом и в этот момент дверь в комнату отворилась. — А-а-а, бля! В дверном проёме стояла невысокая круглолицая женщина, чьи волосы до плеч были тронуты сединой. — Римус, что случилось? Кошмар приснился? До Лиды, шуганувшейся от вошедшей к дальней стене и спрятавшийся за кроватью, стало доходить, что это скорее всего ее(его) мать — на вид женщине было лет сорок пять, да и смотрела она на Римуса очень жалостливо и заботливо, с любовью. — Ты — иллюзия! Иллюзия! Женщина жалостливо посмотрела на Лиду. — Иллюзорность — это основа нашего бытия. Пойдем завтракать. Тебе после трансформации нужно обязательно плотно покушать. Лида выглядывала из-за кровати и напоминала сейчас загнанного зверя. Волчонка, например. "Значит, этого хмыря, пятнадцатилетку немытую, в чье тело меня занесло, зовут Римус. Так. Уже что-то, — думала Лида. — А это по идее его матушка. " Женщина вышла из комнаты и Лида поняла, что её скорее всего, не похищали — дверь открыта, зовут на завтрак... Внезапно ощутив жуткий голод, Лида поняла, что все-таки стоит сходить поесть. По крайней мере попытаться. К тому же Лида быстро адаптировалась к разного рода социальным катаклизмам и поэтому с таким спокойствием работала в отделении патанатомии. Натянув трико, с жутко растянутыми коленями-пузярями и рваную майку тельняшку — единственную одежду, которую ей удалось найти, Лида протопала на первый этаж. Как ни странно остальное убранство дома было в разы лучше, чем та комната, из которой только что выплыла Лида(Римус) — на стенах картины, мебели не много, но она вроде как винтажная на вид, в общем это все немного успокоило Лиду. — Проходи, проходи, садись, — мать уже накрывала на стол и чрезвычайно тонкого нюха Лиды коснулся аромат свежей выпечки и кофе с молоком. В животе утробно заурчало. Подумав о том, что тётка и себе налила тоже кофе и положила себе такой же круассан, Лида решилась задать давно мучивший её вопрос — Ма… — начала было Лида грубым голосом, но кашлянула, чтобы голос звучал увереннее. — Мать, а почему у меня комната такая обшарпанная? Женщина вытаращилась на Лиду и чуть было не пролила кофе мимо кружки. — Римус, дорогой, мы не очень любим говорить на эту тему. Но ты и сам знаешь, что пока твои трансформации проходят дома, я запираю комнату на замок магией, иначе ты поубивал бы нас с отцом ко всем Мордредам. А еще, когда ты отходил в первые разы от оборотничества, то обрывал со стен обои и ел их… Челюсть Лиды ударилась бы об стол, если бы смогла так отпасть — шок именно такой силы она вдруг испытала. Магия? Трансформации? Оборотничество? Обои? — Поэтому я такой голодный, — справившись с собой и грубо отламывая половину круасана пробасила Лида(Римус). После обеда мать Римуса, которую звали Хоуп (Лида прочитала на одной из свадебных фото, висевших на стене в гостиной), а отца — Лайалл, попросила сходить сына за хлебом. — Рим, возьми денег и принеси хлеба. Отец сегодня будет поздно. Лида непонимающе осмотрела комнату в поисках пластиковых карт или налички. Но ничего подобного не увидела. Чтобы не выдать себя, Лида спросила: — А где они лежат? А то я головой ударился. Тут — помню, а тут — ничего не помню. — Бедное дитя! — голосила Хоуп( очевидно Римус уже терял память, подумала Лида). — Деньги как всегда, на камине в горшке. Иди в булочную "Дон Соломон", там принимают сикли и кнаты. Мать странно посмотрела на Римуса, пока тот осторожно шел к камину, очевидно пытаясь ничего не зацепить. «Бедное дитя! — подумала Хоуп. — Как трудно еще ему даются дни до и после полнолуния. За что? За что нам это проклятие?» Оказавшись на улице, Лида в буквальном смысле слова офигела — дом Римуса (двухэтажный коттедж) стоял на окраине леса, а вдали виднелся город. Но более всего Лиду поразило то, как чисто было вокруг — она не заметила ни одной пластиковой бутылки на обочине, ни одного использованного презерватива в кустах, зато вокруг пели птицы, журчали ручьи и над головой простиралось чистое светлое голубое небо. — Красота, — сказала Лида. — Лепота. Лида решила идти в сторону города. Авось повезет и всё пройдёт без инцидентов. Великое русское «Авось». Достигнув границы города, Лида обалдела — вместо привычных супермаркетов и огромных рекламных вывесок она увидела… Да ничего она не увидела, кроме аккуратных коттеджных домиков, ухоженных газонов и красивых дверных ручек. — Мля, это точно не Союз, — пробормотала Лида, осматриваясь. — По ходу Британия... Лида шла, разинув от удивления рот и ей было стыдно за свой наряд — тельняшку и треники. Пройдя несколько улиц, Лида почувствовала запах хлеба и поняла, что рядом есть булочная. Нюх вел ее безотказно — впервые в жизни Лида понимала, что чувствуют бездомные собаки и кошки, истосковавшиеся по еде, и чующие ее запах. Оказавшись возле небольшой булочной, название которой почему-то было написано английскими буквами с ошибкой "Дон Саломон", Лида толкнула дверь внутрь и смело вошла в неё . — А! Римус Люпин! Как всегда? — невысокий усатый продавец, говорящий с мерзким итальянским акцентом, уже суетился с пакетом, накладывая туда выпечку. — Все, как обычно! Мон синьор! — Д-да, — запнувшись сказала Лида и протянула несколько монет. — Держи сдачу, те амо, — улыбался продавец, вернув Лиде часть монет. — Всего хорошего, майн прешенс! Лида, с трепыхающимся сердцем и непроницаемым лицом, вышла из булочной и поплелась домой. — Точно, как в " Где моя тачка, чувак? ", — сказала Лида. — Пофиг всё, главное пожрать. По пути домой Лида заметила двух молоденьких девушек и все ее естество странным образом преобразилось, она выпрямила спину, напрягла мышцы и улыбаясь странной игривой улыбкой миновала молодых мадам, косясь и заглядываясь на их первые и вторые «девяносто». — Ум-ф, — сглотнула Лида, смотря вслед девушкам и чувствуя прилив крови к её прибору изменения временного континуума и странное приятное ощущение между ног. — Где моя тачка, чувак?