Как часто в жизни я была с кем-то.
Это были прекрасные моменты — путешествовать,
не спать всю ночь напролёт, встречать рассвет.
Я знала, что это особые мгновения, но что-то всегда казалось не так:
я хотела быть с кем-то другим.
©
График у неё загружен, особенно перед гастролями. Иногда она прибегала к нему прямо с репетиции. Виктор не тревожил девушку понапрасну. Стать примой — значило работать, не жалея ног и времени. Но именно потому моменты, когда у них находился свободный вечер, обладали особенной ценностью. Такие удачливые редкие вечера как сегодня — он не видел Манон почти целый год! Виктор завидел ещё издалека изящный тонкий стан. Девушка всё ускоряла шаг, спеша к вампиру, и им тотчас овладело желание раскрыть руки навстречу летящей в его объятия пташке. Манон всегда несла за собой ареол тёплого света, куда хотелось погрузиться. Молодость сама по себе очень жизнерадостна, а уж девушка своим безунывным духом только умножала это состояние. — Здравствуй, мой цветок. — Как я тебе рада, — она указала в ретро-кабриолет, на котором приехал вампир. — Красивый. Mon Dieu! Спасибо, что не забыл мою просьбу. Виктор вежливо улыбнулся. Учесть крохотное пожелание девушки не составило ему даже доли труда. Он пригласил свою спутницу в машину и сел за руль. — Ты рано. — Самую малость. — Что ж… Рассказывай. — Меня сегодня очень хвалили. Наш новый преподаватель сказал, что стопа у меня хорошая, а мой арабеск — лучшее, что он видел, — Манон сложила руки в какой-то хореографической позиции, пальцы артистично порхнули в воздухе. — И ещё случился скандал. На свежих афишах решили поместить не танцовщицу, а актрису, — она назвала имя медийной глыбы, которое, впрочем, ничего Виктору не говорило. — Несправедливо, учитывая какое количество балерин желает попасть на главные борды страны! Это издевательство над теми, кто заслужил право с гордостью носить свои пуанты. Красота балета проистекает исключительно из преданности ему, а не из подражания ему… Ах да! Ещё я получила главную роль в «Жизель». — И ты сообщаешь это как новость категории «Б»?! С важностью надув грудь, девушка прыснула и абсолютно счастливо рассмеялась. — Ты придёшь на спектакль? Первый состоится у меня на родине. — Конечно же, я там буду. Виктор не назвал бы себя таким уж верным зрителем балета. Искусство это получило особенно звонкое звучание на волне своего развития, эти времена он имел удачу засвидетельствовать собственными глазами. Более интерес так и не возрос. Но иногда что-то находило на него, Виктор садился в самолёт и летел навстречу внезапному желанию посмотреть представление в Большом. В день их знакомства с Манон она играла в «Жар-птице» Стравинского в театре Сиэтла. Виктор заметил юную талантливую балерину среди других, её мягкие покатые плечи без зажимов, задающие изящность движениям. Артистичная и чувственная, она не танцевала, а жила спектакль. Ей было легко создавать настоящую красоту. — Tiens, c`est vrial. Не придёшь ты никуда… Ты не любишь Париж, если уж не бываешь там годами! — У меня есть причины любить Францию всем сердцем. Моя мать была француженкой. — Ну смотри, ты мне обещал! Я буду тебя очень ждать. Наконец Виктор подался к ней за приветственным поцелуем. Манон мягко смущённо отстранилась. Столь явный жест отказа был не в её привычках. Обычно эта девушка проявляла себя очень тактильной. Хотя поначалу Манон и создала впечатление, будто у неё в обычае более плавное сближение. Виктор не имел суеверий и предубеждений в этом вопросе, но также понимал и тех, кто категорически против слишком быстрого сценария. Женщины по своей природе чувствуют опасность к новому человеку, особенно — к незнакомому мужчине, поэтому так сразу не готовы пускать его в своё интимное пространство. Однако это было не о Манон. Они с Виктором стали близки в первый вечер знакомства, и отныне вампир знал девушку как натуру охочую к контакту и личному общению. И вдруг она как любовнику даёт ему отставку? — Я… — Манон не стала растягивать драматичный саспенс. — …теперь обручена. Заслышав это, Виктор мысленно спросил себя, что ему полагается чувствовать. Он не отыскал причин, почему бы новости привести его в неистовство или даже просто расстроить. Он никогда не связывал с будущим какие-то надежды на Манон. Первое время ему даже думалось, что их общение продлится один единственный вечер. Красивая, манящая, но очень утомительная особа, способная безумолку плескать языком — простейшую мысль Манон могла рассказывать очень долго. И всё же спустя пару встреч Виктор проникся этой манерой быть собой настолько увлечённой, чтобы не замечать ничего вокруг. К Манон он испытывал душевную теплоту, робкую нежность и глубочайшую ответственность за неё. Забота, желание выслушать и поддержать — говоря начистоту, в его отношении к ней оставалось гораздо больше отцовского и гораздо меньше мужского. Однако новость о скорой свадьбе явно не доставила ему радости. И Виктору предстояло понять причину. Он знал, что когда-то (а может и до сих пор) девушка имела на него серьёзные виды. Как-то раз она даже выразила желание стать вампиром. «Ты тесно завязана с публичностью, поэтому должна подумать о том, как в дальнейшем будет выглядеть твоя жизнь, и сможешь ли ты её жить», — заметил тогда Виктор. Манон уверила его: ради вечной жизни в теле высшего существа она готова бросить нежно именуемый ею «балет» и мечты о карьере артистки. Впрочем, девушка не особо понимала, о чём именно грезит, и скорее напоминала Виктору ребёнка, пытающегося разобраться в работе двигателя. В бесконечных перепевах на тему «вечного» она не раз намекала, что рядом с собой видит кого-то очень зрелого. Манон верила, что произнесённые вслух планы обладают волшебной силой и осуществят все загаданные события её жизни. Брак же представлялся ей важной вехой и романтическим торжеством — связь, дающая ей некую гарантию на партнёра. Виктор не особо доверял высоким чувствам, в которых признавались ему молодые девушки, даже если те были очаровательны и утверждали, что впервые открывают кому-либо своё сердце. На подобные признания он отвечал несколькими болезненными, но необходимыми словами. «Моя милая Манон… Все твои фантазии про семью и дивную вечность вдвоём — очень манящие… Но не для меня». Вопреки его опасениям девушка ничем не выказала своё разочарование. Обиду на собственные неоправданные ожидания она тоже не затаила. «Мне следовало сказать это в более подходящей обстановке, прости», — вместо этого Манон допустила, будто ответ вампира был привязан к моменту. И признайся она в чувствах и надеждах вовремя, результат бы получила совершенно иной. «У меня слишком много требований к своей избраннице», — пояснил Виктор. — «Я жду женщину, которая будет мне бесконечно предана. И пока ещё я не встречал ту, кто правильно понимает значение слова "верность"». «Твоя дама должна заниматься только тобой и никаких других увлечений, кроме тебя, не иметь?». «Вовсе нет!», — Виктор тогда был возмущённо удивлён её замечанием. Стало быть, все, кому он когда-то говорил о верности, думали, будто он предлагает буквальное самоотречение. Позже эта девушка ещё не раз заставляла Виктора задумываться над тем, что прежде не приходило в его голову. Что ж, ему будет очень её не хватать, когда Манон выйдет замуж и справедливо отдалится в сторону своего супруга и запланированного семейного счастья. Виктор не собирался думать об этом прямо сейчас. Не собирался думать, что больше ему не любоваться вылепленными, как по картинке, лодыжками этой девушки, её тёплой улыбкой и нежными пальчиками. Не собирался думать о том, кому теперь обещано столь прекрасное создание безупречных нравов… — И я хочу остаться верна своему жениху, — тихо произнесла Манон. За этой просьбой показалась изнанка: она молила Виктора не ломать её роман. А хотелось бы ему? И если да, искушение это, жажда запретного или заявка на действительно большие чувства? Взгляд Виктора упал на украшение, обнимающее женский безымянный палец. Золотая полоска с одиноко вкраплённым драгоценным камешком — самое заурядное и не самое дорогое кольцо, которое совсем не открывало чувства этого человека. Виктор имел не удовольствие видеть его однажды — тогда ещё просто «друга семьи» Манон. Пары взглядов, пары реплик на сермяжном языке, об который впору порезать слух, — этого стало достаточно, чтобы нарисовать не самый приятный портрет человека. Очевидно, в школе этот парень считал себя дамским угодником, но годы и череда неудач во взрослой жизни взяли своё, и теперь он лишь выезжал на остатках былой востребованности. Попав в эти отношения, девушка увязнет в капкане из примитивного мышления и патриархальных взглядов на жизнь. Но брак — очевидно, способ Манон порадовать свою консервативную, бракоцентричную и жутко коллективную в культурном отношении семью. Некапризная, чтущая и благодарная, Манон с благородными усилиями пыталась нанизать на обессиленную нитку роли примы, дочери, жены… Кадры будущего девушки раскручивались в сознании Виктора. В ревностном импульсе он опустил руку на женскую ладонь — ровно на то место, где её касался другой, надевая кольцо. Виктор никогда не сверялся с судьбой, однако предстоящую свадьбу посчитал закономерно правильным и кармическим для себя поворотом событий. Именно он однажды обозначил чёткие границы их отношений. Права держать девушку в бесконечном ожидании у него нет. У Манон свой путь, и Виктор не будет на нём помехой. Он уйдёт по единственной ещё открытой для него дороге — постепенно исчезнуть, пока длится самый счастливый период жизни девушки, затеряв своё болезненное исчезновение в череде ярких мгновений. — Я тебя поздравляю и надеюсь искренне, ты будешь счастлива, — он слышал, как посторонняя нота промелькнула в его голосе. Услышала это и Манон. — Не злись на меня, — по-женски мягко произнесла она. Совершенно неожиданная прямота, впрочем, никак не относящаяся к правде: Виктор испытывал что угодно, но не злость. — Разве я могу?.. Моя милая, почему бы мне злиться на тебя? — Без поцелуев свидание — не свидание, не этого ты ведь ждал так долго. Виктор не сразу нашёлся с ответом. Хотелось сказать нечто исчерпывающе правильное, ничем не похожее на оправдание или одолжение. — Ты всё ещё хочешь провести со мной время сегодня? — она пожала плечами, грустно потупила взор. — Конечно же! Ну что ты, какие глупости! Поразительная девушка! Она умела, даже совершенно ничего не предпринимая, поцеловать Виктора прямо сердце. — Представь себе: прошло десять-двадцать лет. Ты замужем, но в твоём браке уже нет прежней энергии. Ты начинаешь винить мужа, начинаешь думать о всех парнях, которых встречала в своей жизни, и о том, что бы могло случиться, если бы ты выбрала одного из них. Так вот я — один из них, я такой парень. Представь себе, что это путешествие во времени, оттуда сюда, чтобы понять, что ты упустила. Для тебя с твоим будущим мужем будет полезно, если ты поймёшь, что ничего не упустила, и я такой же неудачник, как и он, такой же зануда, и ты сделала правильный выбор, и в конце концов ты счастлива. Дословное цитирование не оставило сомнений. — Magnifique! — воскликнула Манон с красивым французским акцентом. Глаза её блеснули волнующим огнём. — Это же из моего любимого фильма… Ты посмотрел! — Всё для тебя. Как-то раз Манон произнесла: «Хорошо бы, будь у нас способ узнать, что живёшь в старые-добрые времена, прежде чем они закончатся». Виктору тогда понравилось её наблюдение, преобразованное в столь точную лаконичную фразу. Манон призналась: это цитата из кино. Виктору, в свою очередь, тоже пришлось признаться: он не большой поклонник видеоконтента, и фильмы смотрит до крайности редко. Познакомиться с любимым кинопроизведением Манон стало знаком его нежности к ней. Он хотел сделать ей приятно, и теперь наслаждался результатом: улыбка ярко горела на губах девушки. — И как? Тебе понравилось? — Помню, ты сказала, что Селин слишком умна и чувственна для «этого американца». Что ж, теперь могу справедливо с тобой согласиться. — Я так сказала? — она рассмеялась, едва задумавшись. — Да, похоже на меня.***
Воздух завинчивался в ушных раковинах, плотным потоком трепал волосы. Виктор чувствовал, как девушку пробирает скорость. Движение машины управляло её дыханием — Манон задерживала его, когда автомобиль разгонялся, и осторожно отпускала, едва машина сбавляла свой ход. Вскинув руки и закрыв глаза, она словно попала в своё счастливое место, в лучшее воспоминание. Виктор откровенно любовался выдержанной вертикалью и женственной осанистостью. Струящаяся на ветру одежда обтекала линии гибкого силуэта: скользящая по телу ткань стала будто бы продолжением шлейфа этого завораживающего полёта. Девушка сейчас была точно вся соткана из стихии воздуха и благородной энергии. Виктор вдруг вспомнил, почему однажды влюбился в неё. Манон заключала в себе особенное качество, раз за разом покоряющее его сердце и разум: ей нравилось быть женщиной. Она флиртовала, очаровывала, не боялась показаться слабой и просить помощи. Манон была единственной в данном отрезке его вечности, кто совсем, абсолютно и никоим образом не держала его в напряжении (хотя некоторую долю «напряжённости» Виктор иногда видел пикантным дополнением для умеренных отношений). С ней он получал те редкие счастливые моменты, когда ты переполнен чувствами настолько, что, будь у тебя выбор, ты предпочёл бы умереть именно здесь и сейчас — настолько этот миг прекрасен, настолько сложно представить минуту лучше. Кабриолет остановился у обочины за мостом, прошуршав насыпью под колёсами. Губы Манон продолжали улыбаться, но вот взгляд наводнили столь разные эмоции, когда она вновь затронула тему предстоящей свадьбы. Виктор не знал, что сказать об избраннике девушки, но и молчать не мог: слишком уж она ждала его вердикта, его мудрого напутствия и, быть может, благословения. — Это твоя жизнь, и тебе решать, кто тебя достоин. Не важно, что думаю я. — Нет, mon ami! Если я спрашиваю тебя, значит, считаю твой взгляд очень важным для себя. Виктор вздохнул. Особенно сильно жёг внутренний огонь, но заразительная откровенность девушки всё же побудила его раздумчиво ответить: — Мужчина, как хирург, должен обладать умением принимать решения и брать на себя ответственность. Если твой избранник на это не способен, тебе придётся слишком часто быть сильной в ваших отношениях. Это тебя утомит и разочарует. Он понимал: Манон хотела от него нечто рациональное и примеримое на жизненные реалии. Все эти «главное, чтобы он тебя любил» она знала и сама. Резкие складки хмурости обозначились на её лице. Очевидно, девушка не представляла, насколько соответствовал её избранник озвученному Виктором критерию. — Тебе, наверное, бывает жутко скучно среди людей… En vе́rite. — Почему ты так решила? — Ну, то, что провоцирует у них шквал энтузиазма — это давно понятые тобою истины. Они считают, будто придумали нечто революционное, дошли до какой-то мудрой прорывной мысли. А на самом деле не осознают, что жизнь — это повторяющийся цикл, а всё кажущееся им уникальным уже возникало в умах других. Виктор не понимал, что привело её к этому рассуждению, но отчётливо слышал в тоне девушки светлую тоску. Ему вдруг тоже стало немного грустно. Он хотел её как-то утешить, показать, что между ними всё по-прежнему, и нет такой услуги, которой он был бы не в силах ей оказать. И это не изменится позже. Вопреки всему Манон останется по-своему ему дорога, и он будет хранить внутри себя их дружбу. — Никак пойму, чего ты от всего этого ожидаешь? Как ты сама относишься к предстоящему браку с Элоем? — Виктор редко называл его так: личность эта была ему радикально неприятна, от одних звуков имени сводило челюсть. — Брак сейчас очень вовремя. Мы с Элоем слишком заняты своими карьерами, чтобы погрязнуть в быте. Пока мы будем привыкать друг к другу, у каждого из нас останется место, куда можно иногда сбегать… Я на свои репетиции, он — на свои. Она заметила, как вопросительность залегла в глазах её vis-à-vis. — Qu`est ce qu`il y a? — Ты словно озвучиваешь чужие мысли. Неотразимый довод о том, что оправдание чьих-то надежд и стало причиной скоропалительного брака, окончательно укрепился для Виктора. Он ощутил, как в резко образовавшуюся душевную пробоину утекало его тепло к этой девушке. И всё же не пожелал проявить непорядочность не прошеными комментариями. Вполне вероятно, что он смотрел на всё это со своей меркой — крайне несовременной. Главное, чтобы Манон была уверена в своём пусть и неразумном выборе. И хорошо, будь она одурманена обманчивой влюблённостью — это чувство улучшит её замужнюю жизнь, хотя бы на первое время. Однако ничего подобного от Манон не исходило. В её словах Виктор слышал если и не концентрированное враньё, но явно грешащий против правды предрассудок. В конечном счёте, Виктор не стал ограничить себя этими выводами. Он очень хотел ошибаться. — Я же всегда знала, что однажды выйду за него замуж… Она выглядела так, словно ещё в чём-то сомневалась. Виктор непременно решил на это давить: — Но сейчас могло всё измениться. Жизнь — не линейный процесс, иногда что-то срывается и идёт не по плану. Всегда надо опираться на то, что есть сейчас, а не на то, что планировалось прежде. Мы из прошлого не знали, какие у нас сейчас возникнут обстоятельства. Он пристально посмотрел на неё, испытывая на искренность. Ответный взгляд Манон был прямой, не скрывающий ни одной из её мыслей. — Я думаю, что хочу этого. Знаешь, учиться любить и сохранять это чувство в себе — приятный труд. Я вижу в этом удовольствие, а не непреодолимую проблему. Виктор молчал, давая девушке высказаться. Она в свою очередь не стала глубоко уходить в тему. Настала неуютная тишина — так всегда происходит, когда беседа не вовремя затухает. Почувствовав грозовой воздух, Виктор опустил крышу кабриолета. Преграда нависла над салоном авто, и в этой изоляции пространство сразу стало интимным и волнующе-тесным. Манон с застенчивой торопливость подалась ближе к вампиру. Их плечи уютно соприкоснулись. Виктор не отстранился, хотя сполна мог предотвратить этот стремительный, но только не для сверхреакции вампира, порыв. Ему стало интересно, что девушка намеревалась сделать. Ведомый собственным сердцем, он допустил и свою маленькую слабость, которой тоже легко мог бы противостоять. На лоб девушки лёг мягкий поцелуй. Манон подняла голову. Взгляд её размягчённо остановился на губах Виктора, чтобы следом прильнуть к ним в тёплом и уютном прикосновении. Неторопливый, словно танец, поцелуй, на который Виктор ответил под влиянием момента, продлился коротко. — Я должна была увидеть тебя и понять, почувствую ли что-то. — Почувствовала? Тучи становились всё плотнее, нависали ниже. На горизонте, за сумрачным густым лесом звучали приглушённые раскаты грома. Духота густела и створаживалась в воздухе, однако дождь никак не начинался. — Я всегда буду к тебе что-то чувствовать. Виктор напомнил себе изуверную правду, к которой пришёл спустя долгие раздумья. Манон по своей натуре любила различные стремления, что приводили её к приятным результатам. Она имела любимое дело и планы в карьере — не доставало только ещё одного достижения на этом этапе жизни. Ещё одного источника ощущения очередной победы. Она тосковала по человеку, который бы её полюбил. И незыблемая вера в то, что брак реализует эту мечту, подпитывала её романтичное сердце. В Викторе Манон однажды увидела идеала — просто потому, что так отчаянно в этом идеале нуждалась. Она превратила его свой абсолют, который обязана добиться. Виктор не чувствовал в этом намерении драматический потенциал. Дело не в том, что он опасался, будто затея удастся Манон. Дело не в том, что Виктор знал: решение останется за ним. А уж его взгляды на жизнь не покосятся. Он хотел жить вампиром, обособлено и в полной изоляции от планов выбрать одну «ту самую единственную» раз и навсегда. Большинство людей не знали о любви ничего. Они думают, что любят тебя, а на самом деле — свои ощущения и то, что могут от тебя получить. И насколько бы сильно Манон не увлеклась им — это была вовсе не преданность. Просто девушку захлестнуло сильное чувство, какого прежне в ней не вызывал мужчина — только балет. Это была вера в ещё один идеал. Виктор решил остаться для неё этим недосягаемым, так и не полученным образом. Уроком и столь нужным ей поражением. Манон никогда не располагала сердце ко злу и обиде. Она не допустит долгих страданий. И уже совсем скоро девушка отбросит прошлое. Она пропадёт в своих репетициях и выступлениях — в том, что являлось её настоящей страстью и любовью всей жизни. Она забудет, как ребёнок забывает о предмете, что требовал здесь и немедленно, но к которому тут же потерял интерес, стоило тому пропасть из поля зрения. Она справится с одержимостью вампиром и не удержать камня за пазухой. Она — человек, неприспособленный ко лжи, даже самой себе. И Виктор надеялся, что именно поэтому Манон не станет камуфлировать свои чувства, если вдруг обнаружит, что брак так и не оправдал её ожиданий.***
На рассвете вампир высадил девушку у ворот её дома. — Сейчас я уйду, не прощаясь, но на лестнице оглянусь. Пожалуйста, помаши мне рукой, чтобы я знала, что ты подумал обо мне. Виктор ощутил, как тепло к Манон снова наполняет его сердце. — Je suis sûr que j'accomplirai ce beau petit souhait, ma belle. Манон сняла с себя мраморной расцветки пластиковое колечко, что соседствовало рядом с обручальным — девчачья, пустяковая побрякушка из её юности в память о первых гастролях. Однако Манон дорожила ею. Расстаться с ней она посмела бы лишь в особенное красивое мгновение своей жизни. Виктор не ожидал, что для девушки этот миг произойдёт прямо сейчас. Манон продела мужской мизинец в кольцо. Порыв, откровенная чувствительность, романтичная забава. Но Виктор проникся сантиментами, ведь и сам в этот вечер был склонен к нежным ностальгическим эмоциям. Он знал уже сегодня, что пуанты, балетные пачки и «Лебединое озеро» отныне связаны прочной ассоциацией с этой девушкой.