Милош из Загреба

Утром Данко проснулся от льющегося из окон солнечного света. Огляделся. Заснул он там же, где и сидел, и теперь у него ломило шею. Огонь в камине давно погас, только пара угольков еще тлела багрово-оранжевыми искорками. Данко растер ноющую шею руками, боль немного поутихла, и он встал с кресла, потянулся. Одеяло, которое он совершенно точно не помнил, мягко упало на пол вместе с пледом. — Как нога? — встретил его голос Милоша, следом за голосом и сам Милош вошел в гостиную. — Доброе утро, — поздоровался Данко и широко зевнул. Челюсть ощутимо хрустнула. — Как спалось? Нога отлично, как новенькая! Милош смерил его скептическим взглядом, но все же ответил: — Благодарю за беспокойство, ночь прошла прекрасно. А потом Данко был безжалостно выставлен вон из замка. Не то, чтобы ему так уж сильно хотелось там задерживаться, но хотя бы на завтрак-то остаться можно было! Вместо завтрака Милош всучил ему целый багет и объяснил, что ничего другого в его доме из еды нет: — Продукты кончились, еще не успел купить. — Да как в целом замке может не быть еды?! — Может, поверь мне, может. И, сжалившись, приложил к багету карту до ближайшего родника и, на всякий случай, карту до остановки. Видимо, он вполне справедливо полагал, что Данко — тот же еще мастак блуждать в трех соснах, не говоря о целой горе. Сами карты явно были нарисованы собственноручно, даже чернила кое-где высохнуть не успели. И Данко, кстати, почти не сомневался, что рисовал их Милош именно чернилами, а не просто взял обычную ручку. Да и бумага была явно многое повидавшая, таких и в магазине-то не встретишь. — Ты их что, всю ночь рисовал? — удивился Данко, разглядывая карты, но Милош категорично заявил: — Я не рисую карты, — и больше к этой теме не возвращался. Переубеждать и доказывать обратное Данко не стал. Смиренно забрал багет и карты, поблагодарил за гостеприимство и отправился в путь, мимоходом заметив, что хозяин замка его даже до порога не проводил. При свете солнца идти по лесу оказалось не в пример проще: достаточно быстро нашлась и тропинка до родника, где Данко утолил жажду чистой, горной и освежающе ледяной водой. И тропинка от родника до автобусной остановки шла почти прямо, и не пришлось петлять или думать, в какую сторону теперь сворачивать на перекрестке, и куда идти дальше. И даже автобус, который, судя по расписанию, ходил не так уж и часто, приехал почти сразу, как Данко дошел до дороги. В автобусе Данко задремал, а когда проснулся, его встретил Загреб. Солнечный и уютный. До хостела, где остановился Данко, нужно было пройти через шумный рынок Долац, с яркими палатками, вечно суетящимися торговцами и праздно прохаживающимися между рядом туристами. Проходя мимо статуи женщины с корзиной на голове, Данко в шутку отсалютовал ей и улыбнулся. Настроение было хорошим, то ли из-за солнца, которое в середине осени просто не может не радовать, то ли из-за того, что Данко довелось провести ночь в самом настоящем замке, то ли из-за того, что спал сегодня Данко, кажется, больше, чем за весь последний год. Ну и нарисованные Милошем карты, конечно, настроения прибавляли, поэтому Данко решил их не выбрасывать и сохранить на память. И даже просто представлять, как Милош вычерчивал их ночью настоящим пером с чернилами, а бумагу освещал только неяркий свет какого-нибудь древнего светильника или свечи… Стоило подумать об этом, и на лице Данко сама собой появлялась широченная лыба. Рынок между Верхним и Нижним городом в этот день был забит туристами, а прилавки трещали от количества фруктов, овощей и всякой разной вкусной всячины. Данко не собирался ничего покупать, но все же сначала купил себе парочку особенно сочных на вид и спелых апельсинов, потом подошел к прилавку с сырами и не смог пройти мимо мягкого сыра шкрипавац, который идеально подошел бы к оставшейся половине багета. А где хлеб и сыр, то там и вино, а где вино, там и сладости, и… Данко и сам не понял, в какой момент что-то пошло не так, и как так вообще получилось, но с рынка в сторону хостела он вышел, полностью загруженный пакетами с продуктами, начиная от сыра и заканчивая супом-похлебкой. Несколько дней назад Данко поселился в хостеле в Верхнем городе. Ему повезло, и в комнате, даже, скорее, коморке на чердаке он жил один. Обои в цветочек, которыми были заклеены все стены в номере, вызывали исключительно отторжение, но настроение у Данко сегодня было на редкость благодушным, и даже жуткие розовые цветы на стенах не вызывали ничего, кроме улыбки. Да и все познается в сравнении. Например, по сравнению, с ночью в лесу, даже скрипящая кровать с тонким матрасом, в котором все железяки чувствуешь, покажется раем. А если сравнивать с настоящим замком, то, конечно, номер Данко оказывался все тем же отстоем, что и раньше. Зато находился хостел всего в двух минутах от центра Загреба, а из чердачного окошка в номере открывался прекрасный вид на величественный кафедральный собор, который, впрочем, и так видно почти из любой точки города. До самого собора Данко, правда, еще ни разу не дошел, но, однозначно, был близок к тому, чтобы сделать это хотя бы раз за время своей поездки в Загреб. Почему-то всегда так получается, что к тому, что находится ближе всего, дойти гораздо труднее, чем до какой-нибудь достопримечательности на другом конце города. Приняв душ в общей душевой, переодевшись, наконец, в чистую одежду и позавтракав, Данко глянул на часы в телефоне и мысленно пообещал себе в этот раз не подпрыгивать на месте и не орать, как в прошлый раз. Ровно в двенадцать часов дня раздался раскатистый пушечный выстрел. Как Данко уже успел узнать, из пушек стреляли каждый день ровно в полдень — традиция у Загреба такая, отмечать, как кучу-кучу лет назад этой же самой пушкой на башне Лотршчак они турков-завоевателей прогнали. Ну, или не совсем этой пушкой, но точно с этой башни. До башни Данко, кстати, тоже еще не дошел, как и до множества других обязательных для туриста мест в Загребе. Пока только успел посмотреть заброшенный рудник, заблудиться в горах и переночевать в самом красивом замке из всех, что Данко довелось видеть, включая те, что видел исключительно на картинках, а таких, определенно, было большинство. Спустившись на первый этаж, Данко застал за стойкой регистрации владельца хостела. Это был невысокий пожилой мужчина лет шестидесяти, с седыми волосами и залысиной. Сколько Данко его видел, каждый раз поражался, насколько аккуратным и педантичным этот мужчина был в вопросах, касающихся его внешнего вида. Он всегда носил выглаженные брюки, белые рубашки и пиджак, всегда был расчесан, идеально выбрит и встречал постояльцев широкой улыбкой. Вот и сейчас при виде Данко он улыбнулся и поприветствовал его: — Доброе утро! — Доброе утро, господин Бабич! — Данко подошел к нему ближе. — Я очень рад, что встретил вас! Вы мне не поможете по одному вопросу?.. — Чего ж не помочь? — удивился Бабич, словно уже привык, что у постояльцев все время находятся для него какие-нибудь вопросы. Впрочем, так оно, наверное, и было. И Данко даже не сомневался, что на каждый такой вопрос у него нашелся ответ: в серых глазах мужчины читалась мудрость прожитых десятилетий, и казалось чуть ли не кощунством предположить, будто он чего-либо не знает и не сможет ответить. — Спрашивайте, помогу, чем смогу. Данко на мгновение замялся, ему вдруг показалось, что, может быть, и не стоит спрашивать про Милоша, будто это какая-то тайна, которую следовало бы сохранить тайной. — Я хотел спросить про… эм… я слышал, в горах замок есть… — Бесспорно, есть, — согласился Бабич, — как не быть. О нем все знают! Наш Медведград, на Медведнице находится. Хотите туда на экскурсию сходить? Могу подсказать автобус, и друг у меня гидом как раз в тех местах работает. Дать его контакты? — Да-да, конечно, я бы хотел туда сходить, — покивал Данко, вспомнив, что вчера он до туда так и не дошел, заблудился где-то по пути. — Но я сейчас не о нем. — А о чем тогда? — не понял Бабич. — Я слышал, — Данко понизил голос, словно действительно собрался поделиться какой-то страшной тайной, — что в тех горах еще один замок стоит, готический, с горгульями, башнями и всем таким. Бабич пару минут молча смотрел на него со странным выражением на покрытом морщинами лице, а затем громогласно расхохотался: — Да нет там никакого замка! И отродясь не было! — Как нет? — растерялся Данко и чуть не выпалил: «Я же его своими глазами видел, как его может не быть?!». Но сдержался. Бабич махнул рукой, будто от мухи отмахнулся, и сказал: — Это просто загребская легенда, парень. Мол, был когда-то там построен замок, весь такой страшный и пугающий, что простой люд к нему и подходить боялся. И поселился в этом замке граф, бледный, как моль, нелюдимый и необщительный. Его никто толком и не видел-то, но потом начали пропадать люди, и обвинили в этом графа, назвали стригоем. — Кем-кем назвали? — Стригоем, — повторил Бабич и вздохнул: — Эх, молодежь, не знает уже ничего, портят вас все эти американские сериалы да фильмы… Как там их еще называют-то? Совсем запамятовал… Точно, вампир. Вампиром тот граф был, убитый. А замок сожгли. И люди с тех пор перестали пропадать. Но это все неправда, — добавил он, видимо, заметив что-то в изменившемся лице Данко, — просто детская страшилка. Не было тут никогда ни графа того, ни замка. Данко покивал, поблагодарил за информацию и весь оставшийся день бродил по городу задумчивый и невеселый. Он, разумеется, и не думал воспринимать всерьез какую-то там городскую легенду или сказку для детишек, но определенную тревогу в его душе она поселила. К вечеру, когда солнце уже опустилось за горизонт, и на улице начало темнеть, он снова вышел на рыночную площадь и увидел, что рынок закрылся, красные зонтики свернулись, как бутоны ночью, и прилавки опустели. Фонари еще не зажглись, зато включались вывески баров и ресторанов, откуда-то нежно и неторопливо заиграла скрипка. А потом Данко снова встретил его: Милош шел среди пустых прилавков с целым пакетом еды и что-то насвистывал себе под нос. Он, как и вчера, был странно одет и слишком бледен, но почему-то очень органично смотрелся посреди площади этого старинного города, будто и он сам, и город пришли из другого времени. Или это Данко попал в прошлое? Завидев Данко, Милош остановился, перестал свистеть и приветливо улыбнулся: — Добрый вечер. — Добрый вечер, — кивнул Данко, снова почувствовав в груди необъяснимую тревогу, но попытавшись не обращать на нее внимания. — Ты сюда за продуктами пришел? — Совершенно верно, я же говорил утром, что в моем доме нечего есть. — И правда, — Данко нервно хихикнул. Нос уловил аромат жарящегося мяса из ближайшего кафе, и он через силу предложил: — Не хочешь поужинать вместе? — Почему нет? — пожал плечами Милош, и от неловкого движения из пакета выпало зеленое яблоко и покатилось к ногам Данко. Данко поймал его, обтер рукавом и протянул обратно Милошу: — На, держи. — Благодарю. В кафе они выбрали столик у окна, увешанного мигающими желтым светом гирляндами. Данко заказал себе колбаски, Милош же остался верен себе и ограничился бокалом красного вина. Ну, по крайней мере, явно собирался ограничиться только им, пока не увидел, как за соседний столик принесли пирожные с кремом, самоборские креммшниты. Теперь такое же пирожное красовалось и за их столом. Милош осторожно отломил его ложечкой, поднес ко рту и вдохнул аромат, даже глаза прикрыв от удовольствия. — Неужели так вкусно? — спросил Данко, забыв про свою тревогу. — Хочешь? — с набитым ртом предложил Милош, но предложил таким тоном, что сразу было ясно: делиться не будет. — Нет, спасибо. — Смотри, — доев, Милош обратил его внимание на окно. — Что там? — Данко присмотрелся, но не увидел ничего особенного. — Фонарь, — коротко ответил Милош. Напротив окна в кафе, где они сидели, действительно стоял фонарь, он не горел, и сначала Данко подумал, что он, наверное, сломан, пока не увидел, как к нему подходит молодой парень в черной одежде и с длинной палкой. Он подошел к фонарю, дотянулся до него палкой — и загорелся свет. — Знаешь, — сказал Милош, — первый газовый фонарь в Загребе появился в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году. А сейчас их уже всего двести в Верхнем городе осталось. Время так стремительно бежит… От их фонаря фонарщик перешел к следующему, и так один за другим зажглись они все. — Говоришь, как старый дед! — хмыкнул Данко. Милош промолчал. Он смотрел на фонарь и думал о чем-то своем. Может быть, он все еще думал о быстротечности времени, и о том, что скоро и последние газовые фонари окончательно исчезнут из Загреба, и их заменят электрическими, как во всем остальном мире. И была в Милоше в этот момент какая-то тоска, настолько заметная, что ее уловил даже обычно не слишком чуткий к чужим эмоциям Данко. Данко тоже долго молчал, но думал он не о фонарях, а о легендах и детских сказках. О том, как все это глупо и нелепо, но он все равно был просто обязан спросить — не боясь самому показаться глупцом. — Кхе-кхе! — прокашлялся Данко, прочищая внезапно пересохшее горло. Милош перевел взгляд с фонаря на Данко, все так же молча. — Ты вампир, Милош?