Birds of a Feather

      Когда Никкаль очнулась, всё перед её глазами было тёмным и смазанным, голова болела так, словно вот-вот расколется надвое, а запах Энеи каким-то образом окутал её со всех сторон. Девушка поняла, что лежит на боку на чём-то мягком, с головой чуть выше остального тела, кто-то укрыл её пледом и приложил что-то холодное к её затылку. Ей удалось чуть повернуть голову, и она увидела лицо нависающей над ней Энеи – по перспективе Никкаль в итоге сообразила, что её голова лежит у неё на коленях.       Энея ласково позвала её и что-то спросила, но девушка не особенно расслышала её слова. Звук, который она издала в ответ, дал Энее понять, что та жива, но на этом всё. Затем Никкаль решила, что предпочтёт быть без сознания, поэтому снова повернулась на бок, прикрыла глаза и отключилась, уткнувшись лбом в живот Энеи, чтобы спрятаться от реальности.       Какое-то время спустя сцена в точности повторилась, но в этот раз Никкаль сумела сказать Энее, что ей уже лучше, и даже ответить, слишком ли сильно болит голова (терпимо), чувствует ли она головокружение (нет) или тошноту (нет). Любопытствуя, что происходит и постепенно осознавая, что они обе могут быть в большой беде, Никкаль перевернулась на спину, чуть приподнимаясь на локтях, и огляделась.       Они снова были в зале для аудиенций Шамаша, который теперь был освещён несколькими огненными шарами, парившими под потолком, на улице было темно. Владелец покоев сидел там же, где они его оставили, и наблюдал за своими гостьями, которые занимали тот же диван, что и раньше. Вино, угощения и бумажный пакет всё ещё лежали на кофейном столике рядом с подарком Энеи. Энлиль сидел на низком подоконнике большого окна и смотрел на Энею с такой ненавистью, что девушка была бы в опасности, если бы взглядом можно было убить. Тишина, повисшая в зале, оглушала.       - Если тебе тут так нравится, может, я тебя сразу здесь оставлю, чтобы два раза не ходить? – прохладно спросила Энея, и её спутница вмиг поняла подсказку: вероятно, по легенде Никкаль сбежала от неё, чтобы увидеться с Этаном.       - Прости…       Младшая из девушек поспешила встать, что было плохой идеей: её ноги запутались в подоле платья, накидке и пледе, так что в результате она едва не рухнула на пол, как мешок с картошкой. К счастью, Энея среагировала достаточно быстро и поднялась вслед за ней, успевая словить её и удержать в вертикальном положении. Пока Никкаль боролась с чёрными пятнами, плясавшими перед глазами из-за слишком быстрого подъёма, избавлялась от пледа и оправляла одежду, Энея, придерживающая её за локоть, положила полотенце с завёрнутым в него льдом на столик и, прочистив горло, сказала:       - Приношу свои извинения, - голос её звучал безупречно-вежливо. – Я забыла, что её нельзя оставлять без присмотра дольше, чем на минуту.       Тоже поднимаясь, Шамаш усмехнулся:       - Теперь я понимаю, почему ты выбрала слово «нянчиться».       Энлиль веселья и непринуждённости своего возлюбленного не разделял и очень сильно хотел, чтобы Энея не смогла уйти, не сталкиваясь с какими-либо последствиями – в очередной раз.       - Мне правда жаль, - сказала Никкаль, по очереди глядя на присутствующих. – Тот парень – мой…       - Твой брат, знаю, - Шамаш закончил реплику за неё. – Всё в порядке. Я бы на твоём месте сделал бы то же самое. Впрочем… Я бы разрушил здание и город, но вытащил бы своего.       Изначально Шамаш говорил это, чтобы осторожно напомнить Энни, что он сделал бы что угодно ради людей, которых любит как её и Нейт, но в его сознание закралась подозрительная мысль, и мужчина задумчиво посмотрел на дочь: пытался понять, достаточно ли бард значит для неё, чтобы она сделала то же самое. Энея о его подозрении догадалась и небрежно пожала плечами, отрывая виноградину от грозди, лежащей на подносе с закусками.       - Я бы разрушила здание и город, просто чтобы посмотреть, что случится, - сказала она и закинула виноградину в рот.       Её отец по-прежнему смотрел на неё, но его взгляд стал снисходительным. Спустя несколько секунд молчания Шамаш покачал головой и вздохнул:       - Ты всего лишь маленькая свихнувшаяся мерзавка.       Его слова рассмешили Энею, чего Никкаль не ожидала, это был её искренний звонкий смех, она совсем не чувствовала себя оскорблённой. Отсмеявшись, девушка взглянула на отца и улыбнулась:       - Я так сильно на тебя похожа, папуль.       Не давая Никкаль и шанса опомниться, Энея приложила четыре пальца к ключице и слегка поклонилась Энлилю:       - Повелитель, - сказала она со всей вежливостью и формальностью. Вместо того, чтобы повторить эти два классических жеста в адрес Шамаша, девушка легонько поцеловала те же самые четыре пальца с внутренней стороны ладони, а потом показала раскрытую ладонь отцу: - Пока, пап!       Никкаль едва ли хватило времени, чтобы тоже приложить четыре пальца к ключице и склонить голову, заметить удивление на лице Шамаша и то, как Энлиль покраснел от ярости, прежде чем Энея схватила её за руку и потянула её прочь из зала для аудиенций тем же путём, как они в него сегодня впервые вошли.       - Что это вообще было? – прошептала Никкаль, шокировано прикрывая рот ладонью, пока Энея тащила её за собой по тому просторному коридору.       - Версия меня, по которой Ияр так скучал.       Напротив мозаичного панно с символом огня Энея остановилась, вытянула свободную руку и махнула ладонью на себя. Повинуясь её магии, часть маленьких цветастых камушков покинула свои лунки и те начали менять своё положение, левитируя на расстоянии нескольких сантиметров от стены. Когда Энея закончила и резким взмахом от себя вернула камни обратно в мозаику, прежний силуэт пламени стал выглядеть как кулак с поднятым средним пальцем.       - Каждый раз так делаю, - объяснила она спутнице, не скрывая озорства, и торопливо направилась в сторону выходя, чтобы убраться из этого места.       Едва поспевая за ней и борясь с глупым, счастливым смехом, Никкаль сказала:       - Я тебя так обожаю!       Ни у кого даже в мыслях не было за ними гнаться и стражников, встреченных на пути, они вообще не заинтересовали, но девушки всё равно чувствовали себя как бандиты, покидающие место преступления, и потому торопились и изо всех выглядели подозрительно, чтобы по-юношески насладиться этим щекочущим нервы волнением. Только когда стены Зиккурата остались метрах в десяти за их спинами, они рассмеялись, чувствуя себя такими живыми, стоя на этой хорошо освещённой площади центрального Ура под ясным ночным небом. Люди вокруг них тоже радостно наслаждались этой тёплой летней ночью, опустившейся на город после знойного дня, так что никому не было до них двоих дела.       У Никкаль была куча вопросов и, получив молчаливое разрешение их задавать, она начала с первого пришедшего на ум вопроса:       - Так твои родители поддерживают связь? Я думала, она перестала общаться с ним после битвы?       - Так было, пока не погибла мама Ниалла, - объяснила Энея. – Нинхурсаг – или просто «Нина» для друзей и семьи – была для моей мамы названной сестрой и самым близким человеком, который у неё когда-либо был, и спустя века дружбы маме внезапно пришлось существовать в мире без неё. К тому же Ниалл эмоционально был… в очень тёмном месте в то время – всё было настолько плохо, что маме и Ияру приходилось по очереди круглосуточно присматривать за ним в течение первых нескольких месяцев. По сути, мама осталась совсем без поддержки, и ей был нужен кто-то рядом, кто действительно её знает, так что она позволила моему отцу вновь к ней приблизиться. Впрочем, не думай, что она простила его или забыла, что он сделал, это вообще не так. Да и после того, как Нины не стало, маме всё ещё нужно было узнавать из первых уст, что происходит в Зиккурате.       Пускай и не намеренно, но Ниалл тогда существенно облегчил задачу Ияру и Нейт, которые за ним приглядывали: он почти постоянно спал, чтобы избегать необходимости продолжать жить, не сопротивлялся, когда они заставляли его поесть или выйти на улицу подышать свежим воздухом, он практически ничего не говорил и мало на что реагировал, просто существовал, безразличный ко всему. Спустя несколько месяцев, когда ему стало чуть лучше и он впервые со дня похорон готов был поговорить с Нейт, она сообщила ему, что начала снова видеться с Шамашем, но поняла бы, если бы Ниалл был против и хотел, чтобы она прекратила. Ниалл против не был: у него не было никакого права обвинять свою вторую маму в том, какими методами ей пришлось справляться с горем в самое худшее время её жизни, когда его рядом с ней не было, потому что он так сильно увлёкся собственной болью.       Ниалл до смерти винил себя за то, что он был последним человеком, который видел и Энею, и его собственную мать перед тем, как их не стало. Он не уговорил их остаться, он не смог уберечь их от беды, ему пришлось сообщать Нейт, что их больше нет. На тот момент прошла четверть века с исчезновения Энеи, и она скорее всего была мертва. Его мама точно была мертва и уже никогда не вернётся. Чувство вины съедало Ниалла изнутри, потому что он снова перевёл всё на себя и позволил себе упиваться скорбью и травмами, совсем как после битвы, с Энеей, будто мог позволить себе потерять ещё и Нейт. Они не были кровными родственниками, но она всё ещё была его мамой, а он был её сыном – последние два человека, оставшиеся от того, что веками было счастливой семьёй. Если бы они лишились друг друга, жизнь для них утратила бы всякий смысл – в последний раз.       - Я уже говорила это и скажу ещё раз: спасибо, что ты тогда появилась, - Энея мягко улыбнулась, коротко сжав ладонь Ники в своей. – Ты дала моей маме и Ниаллу достаточно надежды, чтобы продолжать жить и дождаться моего возвращения.       - Меньшее, что я могла сделать, - тоскливо отозвалась девушка.       Энея отпустила её руку, и они продолжили идти, но затем внезапный неясный порыв побудил Никкаль вцепиться в руку девушки, как маленький ребёнок схватился бы за руку своей мамы. На губах Энеи появилась добрая усмешка, но против она не была, так что теперь они шли, держась за руки – это было даже удобно, учитывая, что они двигались в направлении ворот, ведущих во внешний круг, и людей вокруг становилось всё больше и больше.       - Как ты? Голова болит?       - Немного, но я в порядке. Что было после того, как меня вырубили?       - Я дождалась, пока стражники не пробежали мимо двери в уборную к комнате Этана, и последовала за ними. Поднялась суматоха, даже мой отец с Энлилем подтянулись, когда я уже отчитывала стражника, который тебя и вырубил, потому что им не то чтобы разрешено так делать. Он попытался со мной спорить и велел мне закрыть рот, но Шамаш вмешался и устроил ему такую взбучку за то, что он смеет разговаривать со мной, его дочерью, в подобном тоне. Энлиль, к слову, из-за этого очень бесится. Затем мы перенесли тебя обратно в зал для аудиенций и в крайне неуютном молчании ждали, пока ты очнёшься.       - Прости, что всё так вышло, я не хотела устраивать неприятности. Я побью дорогого братца за то, что он меня так подставил, как только он окажется на свободе.       - Не извиняйся, ты не виновата. Главное, что с тобой всё хорошо и мы получили нужную нам информацию. Я даже нашла и «рассмотрела» ту самую жертвенную комнату.       - По поводу твоего дополнительного «зрения»: твой отец ведь не знает, как много ты на самом деле способна «видеть» таким образом, так ведь? Иначе он бы знал, что я едва ли смогла бы сбежать от тебя.       - Верно. Единственные, кому я когда-либо рассказала, насколько я усовершенствовала этот свой навык – это Ниалл, наши мамы, Ияр, ты и Су. Мой отец по-прежнему думает, что радиус не превышает нескольких метров.       Сквозь врата во внутренний круг они прошли молча, направляясь к таверне неподалёку за мясом на гриле и всем остальным на ужин.       - Мне жаль, что тебе из-за моего присутствия в общем-то и не удалось поговорить с отцом сегодня.       Энея взглянула на спутницу в замешательстве:       - А это-то ты откуда взяла? Я сказала, что хочу его увидеть, разговаривать с ним я не хотела.       Никкаль пожала плечами, сомневаясь, стоит ли ей говорить о том, что Шамаш правда выглядел сегодня так, словно слишком сильно нервничает разговаривать с Энеей открыто – девушка никогда не думала, что ей доведётся когда-либо увидеть его таким, но этим вечером ей всё же представилась такая возможность.       - Ты так громко думаешь, - улыбнулась Энея. – Можешь сказать это вслух.       - Я думаю, что твоему отцу действительно не всё равно, как ты и в каких вы с ним отношениях. Думаю, он любит тебя.       Старшая девушка усмехнулась:       - Ещё бы его любви было достаточно, чтобы однажды не разрушить всё до основания.       Когда они наконец вернулись домой, Ниалл и Су едва ли не выбежали их встречать, убеждаться, что они в порядке, и выпытывать из них каждую деталь их визита в Зиккурат.       - Я беру назад те слова, что сказала, когда только познакомилась с Неей! – было первым, что сообщила Никкаль, когда волнение от воссоединения поутихло и они вчетвером направились в гостиную. – Она так сильно похожа на Шамаша!       - И это ты её с чёрными волосами не видела, - Ниалл улыбнулся, глядя на свою возлюбленную, которая передавала большой бумажный пакет с ужином Су, вызвавшейся подать еду на стол. – Как ты?       Энея чуть нахмурилась и повела рукой в неясном жесте, пытаясь уместить мысли в слова, и лёгким занятием это не было. Спустя какое-то время, отведя глаза, она сказала:       - Это правда случилось. Битва и всё, что было после. Это наша реальность. Все те люди мертвы, и твой отряд мёртв, и наши друзья либо мертвы, либо желают нам смерти. А мой отец наслаждается жизнью, ничто из случившегося тогда так и не повлияло на него, - она посмотрела Ниаллу в глаза с полным скорби осознанием. – Это кажется таким неправильным, но всё действительно так.       - Я знаю, - мужчина подошёл к ней и притянул к себе, обнимая за плечи. – Мне жаль.       Никкаль и Су переглянулись, убеждаясь, что услышали одно и то же – ту часть про друзей. Почему кто-то стал бы желать Ниаллу и Энее смерти? Что произошло? Думали они громко и весьма очевидно, чтобы старшие маги могли понять, что у них на уме, и Ниалл, немного посомневавшись и выпустив Энею из своих объятий, сказал:       - Су, помнишь, что ты назвала большой и тёмной тенью, отброшенной на Нейт? После битвы мы с ней были… отлучены, потому что мы выступали в роли лидеров и выжили в отличие от солдат, которые зависели от наших решений. Открытой вражды не было, но все те, кто были нашими друзьями и друзьями семьи, больше не хотели нас видеть. Они, в принципе, порадовались, когда Энни пропала, потому что таким образом мы тоже потеряли кого-то близкого из-за этой битвы, пускай и не непосредственно. Первые несколько лет у нас больше не было никого кроме моей мамы. Потом Ияр вернулся из Хаоса, и мы приняли его в семью.       - Это так ужасно и грустно, - почти прошептала Су. – Мне очень жаль, вы этого не заслужили.       - Это главная причина, почему даже два года спустя я не особенно распространяюсь о своём возвращении: я смогла вернуться к существованию, а они никогда не восстанут из мёртвых.       Прежде чем тягостное молчание бы затянулось, Энея решила сменить тему:       - Давайте поговорим об успехах нашей вылазки. Во-первых, - девушка запустила руку под кейп к поясу платья и вытащила что-то небольшое и металлическое, - я стащила у отца штопор.       Ниалл захохотал, а Никкаль понадобилось несколько секунд, чтобы узнать тот самый штопор, которым воспользовался Шамаш в начале аудиенции, чтобы открыть бутылку вина. Су была совершенно сбита с толку:       - Зачем?       - Когда ты вообще успела и как? – смеясь, поинтересовалась Никкаль.       - У нас в кухне, - Ниалл указал на соответствующую комнату, - есть целый ящик, заполненный столовыми приборами, которые я и Камушек стащили из Зиккурата за все эти годы просто потому, что мы можем.       За дальнейшим обсуждением визита в Зиккурат они вчетвером накрыли стол в гостиной для их позднего ужина. Во время еды Никкаль и Энея поделились любопытной информацией, которую подслушали в таверне, ожидая свой заказ: во внутреннем дворе было так много посетителей, что яблоку негде было упасть, поэтому девушки присели за стол внутри, в тёмном углу с видом на бар. Лишь один другой столик в зале был занят – компания мужчин что-то обсуждала за пивом, не подозревая о присутствии девушек, и вскоре Энея и Никкаль поняли, что речь идёт о приближающейся Церемонии. Ещё интереснее стало, когда было упомянуто, что несколько людей собираются сорвать празднование и среди них есть некто по имени Тахаз – а именно так звали мужчину, который несколько недель назад напал на Ниалла и Никкаль здесь, в Уре, чтобы их ограбить.       Эта информация очень сильно воодушевила Никкаль: если речь шла не о тёзке, они знали, где найти Тахаза, а если он и его приятели действительно что-то затевают, то с ними можно объединиться и поднять бунт во время Церемонии, чтобы отвлечь псов Пятёрки.       Когда девушка поделилась этой задумкой со своими спутниками, Ниалл вздохнул и спрятал лицо в ладонях, радуясь, что ужинали они не во внутреннем дворе дома, где их преступные разговоры могли подслушать. Это было так глупо и до смерти опасно. Су в шоке смотрела на свою лучшую подругу, а Энея смотрела на Ниалла, просто ожидая его реакции.       Первое, что мужчина в итоге сделал – это долго и задумчиво посмотрел на Никкаль, не говоря ни слова. Заметив любопытствующий взгляд своей возлюбленной, Ниалл пояснил:       - Пытаюсь вспомнить, чем я думал, когда оставил её одну в Уре несколько недель назад. Надо было просто сразу отвезти её к Нейт.       - Как Кингу принёс ей Ияра, когда тот вернулся из Хаоса? – девушка улыбнулась и сделала вид, что вручает ему что-то вроде миски. – Это тебе.       Это помогло всем немного взбодриться и до конца ужина они были заняты дебатами о том, стоит ли им вмешиваться в повстанческие затеи каких-то мелких разбойников. В конце концов группа решила разузнать хоть какие-нибудь подробности завтра.       Поужинав, они убрали со стола и помыли посуду все вместе, а затем старшие маги отправили девочек спать, потому что было уже поздно и выглядели они очень сонными. Когда все остальные бытовые дела были сделаны, Ниалл пошёл проверять, заперты ли на ночь все двери и окна на первом этаже, и гасить лампы. Энея пошла наверх в их комнату.       Когда он к ней присоединился, Энея уже смыла макияж и сняла все украшения за исключением его броши с цепочкой, выполнявшими роль чокера.       - Девочки уже спят, - хитро сказала она, приближаясь к мужчине и обнимая его за талию. После секундного раздумья Энея посмотрела ему в глаза и спросила: - Ты понимаешь, что если мы заведём детей, то нам придётся проверять это практически каждый раз, когда мы захотим заняться сексом?       Ниалл тихо рассмеялся, обнимая её в ответ:       - Я думаю об этом куда чаще, чем ты могла бы предположить.       Прижимаясь друг к другу в конце этого долгого и насыщенного дня, они стояли в темноте и тишине достаточно долго, мысленно отдаляясь от окружающего мира и делая их спальню сакральным и неприкосновенным пространством. Эти стены были свидетелями тому, как они делали то же самое тысячами ночей в десятилетия, когда здесь был их дом. Ниалл и Энея стояли, позволяя себе наконец расслабиться и раствориться друг в друге, целиком предаться чувствам и быть так близко, как им только захочется.       Ниалл аккуратно взял цепочку, лежащую между грудей Энеи, и намотал её на свои пальцы, затем этой же рукой приподнял её подбородок, прося, подсказывая смотреть ему в глаза. После долгого, медленного поцелуя мужчина прошептал:       - Ты понятия не имеешь, что делаешь со мной. Каждый день, каждую секунду…       Мягкая ухмылка на губах Энеи и блеск в её опаловых глазах дал Ниаллу понять, что она, может, и не знает точно, но прекрасно представляет, о чём он говорит, и продолжит это делать. После ещё нескольких поцелуев и бесконечных касаний и поглаживаний, которыми они щедро друг друга награждали, Ниалл отыскал и расстегнул застёжку на поясе её платья – в ответ Энея с радостью помогла тому соскользнуть на пол.       То, как он потоком воздуха сбросил покрывало с кровати и уложил Энею на постель, наваливаясь сверху и придавливая своим весом, как оставил запутанную дорожку из поцелуев на её груди и животе прежде чем избавить её от нижнего белья, оставляя девушку обнажённой перед ним, полностью одетым, её бёдра, лежащие у него на плечах, то, как она выгнулась в спине и цеплялась пальцами за изголовье кровати, всё, что случилось после, и все те усилия, что они приложили, удерживая все звуки внутри комнаты – это всё было их маленьким празднованием окончившегося путешествия и возвращения в место, которое когда-то было их домом.       Какое-то время спустя, когда Ниалл вернулся в спальню с графином воды и парой стаканов, принесённых из кухни, он увидел, что его любимая стоит на террасе, опёршись на каменное ограждение. Ночь была тёплой, так что Энея бесстыдно вышла туда полностью обнажённой и осматривала округу – в частности она смотрела на Зиккурат, который было прекрасно видно с этой стороны дома. Когда мужчина подошёл ближе, она обернулась, чтобы поприветствовать его и вернуться в комнату.       - Не стой там нагая и такая великолепная, - улыбнулся Ниалл, передавая ей стакан воды. – Я боюсь, что тебя кто-нибудь украдёт. Что мне тогда делать?       Энея рассмеялась, вспоминая старую семейную шутку, существовавшую с тех пор, как её похитили в возрасте одиннадцати лет:       - Если меня украдут, похитители вскоре сами будут готовы тебе заплатить, чтобы ты согласился забрать меня обратно.       - А что, если они предложат тебе что-то достаточно привлекательное, чтобы ты сама охотно осталась с ними?       - И не надейся!       Когда они оба утолили жажду, Ниалл стащил с себя пижамные штаны, с радостью возвращаясь к обнажённому состоянию, и вместе с Энеей уютно устроился в постели. Продолжительное время они лежали в тишине, купая друг друга в нежности и ласке, а затем Энея тихо призналась:       - Я скучаю по временам, когда нам не приходилось рассматривать наших отцов как врагов.       - Я тоже. Мой всерьёз хочет, чтобы я стал новым Повелителем Воздуха.       - Давай я избавлюсь от Иштар и стану новой Повелительницей Земли? – с усмешкой предложила Энея. – Таким образом мы вместе будем во всём этом, только мы двое и наши отцы. И Кингу.       Это предложение напомнило им, что очень много нужно обдумать и спланировать кучу дел на ближайшие дни, а также для любых вариантов развития событий во время и после Церемонии, поэтому ещё долго Ниалл и Энея лежали в своей постели и обсуждали планы и протоколы очень осторожно, шёпотом, прекрасно понимая, что многое из ими сказанного было незаконным и принесло бы им немало проблем, если бы их кто-нибудь услышал. Даже с отцами вроде их. Особенно с отцами вроде их.       Следующие три дня до Церемонии команда не тратила впустую, а готовилась, строя планы и продумывая стратегии. Ниалл с Энеей также занимались подготовкой путей отступления: если им удастся саботировать Церемонию и вытащить Этана с Ияром, они все будут преследуемы законом. Днём Никкаль и Су порой оставались только с Энеей, потому что Ниаллу нужно было разобраться с его частью дел. Энея в основном делала это в ночное время, поскольку могла незаметно передвигаться в темноте, не нуждаясь в свете. На одну ночь девушка одолжила форму псов, некогда украденную Никкаль, и воспользовалась ей, чтобы раздобыть точную информацию о том, сколько сейчас в городе псов и какие им выданы инструкции на день Церемонии: Энея сама когда-то была псом, её отец руководил этой правоохранительной структурой и непосредственно участвовал в воспитании псов, она прекрасно знала город и разбросанные по нему участки, так что справилась безупречно.       Несмотря на все необходимые приготовления у них четверых всё ещё оставалось достаточно времени, чтобы посмотреть предпраздничный Ур. Никкаль и Су смогли увидеть город глазами Ниалла и Энеи, которые водили их в «свои» места и рассказывали относящиеся к ним истории из своего прошлого. Перед Церемонией проводилось множество фестивалей, шоу и ярмарок, и многие из них они посетили просто веселья ради. Девочки обнаружили, что всегда могут попросить Энею держать их за руки, как маленьких детей, и это было так приятно и мило. Дома они могли наслаждаться обычным бытом семьи – ходить за продуктами, готовить, заниматься домашними делами, подолгу разговаривать за приёмами пищи или просто устроившись в гостиной, с крыши дома любоваться звёздами в ночном небе. В течение этих трёх дней перед Церемонией они четверо могли притвориться, что всё в порядке, и просто жить.       В ночь перед Церемонией Энея отнесла их собранные сумки в конюшню неподалёку, где находились их кони; все необходимые в путешествии вещи тоже уже были там, чтобы завтра они могли бежать из Ура без промедлений. Когда девушка закончила, у них с Ниаллом ещё было достаточно времени, чтобы заняться любовью и насладиться друг другом сполна на краю чего-то, что ощущалось надвигающимся концом света.       - У меня есть для тебя подарок, - сообщила Энея после первого подхода.       Поначалу Ниалл не сообразил, о каком подарке идёт речь, и оттого выглядел слегка сбитым с толку, но затем до него дошло, и он улыбнулся:       - У меня тоже есть для тебя подарок.       Этих простых слов им двоим хватило, чтобы понять, что они имеют в виду, и они посмотрели друг на друга с таким воодушевлением и безграничной любовью, что ничто больше в мире не имело значения – они также смотрели друг на друга множество раз, к примеру, два года назад, когда Энея вернулась к существованию. Той ночью Ниалл и Энея признались, что ни разу не изменили друг другу и даже не были увлечены кем-то другим, хоть и провели в разлуке тридцать восемь лет. Так захватывающе для них двоих было осознать, что они оба говорят правду.       Энея поднялась с кровати и прошла в гардеробную комнату, чтобы взять маленький инкрустированный стилет – всего лишь украшение, а не настоящее оружие, но всё ещё достаточно острый. По возвращении в спальню Ниалл встретил её, держа одну из свечей, что стояли зажжёнными в комнате, и девушка быстро, но тщательно обожгла золотое лезвие стилета в целях обеззараживания.       Он поставил свечу на место, и они вдвоём вернулись в постель, сели на колени в её центре. Энея нанесла небольшой порез на внутреннюю сторону своей правой ладони и передала стилет Ниаллу, чтобы он мог сделать то же самое. Затем предмет был отложен в сторону, на прикроватный столик, а они соединили свои правые руки порез к порезу и положили левые друг другу на грудь, прямо поверх того участка, где располагались их сердца. Одно мгновение, и они оба почувствовали, как магия струится из их ладоней.       - Если что-то было порождено землёй, оно никогда не причинит тебе вред, - тихо сказала Энея, облекая свой подарок в точную формулировку и глядя в зелёные глаза Ниалла. – Моя магия будет тебя защищать.       - Ты всегда сможешь дышать свободно вне зависимости от обстоятельств, - ответил мужчина, глядя своей возлюбленной в глаза. – Моя магия будет воздухом в твоих лёгких.       Завершив обмен подарками и позаботившись о своих свежих порезах, Ниалл и Энея продолжили делить себя друг с другом самым сокровенным и священным образом. Той ночью каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый толчок, каждое движение и каждый сорвавшийся с губ стон были нескончаемой вереницей взаимных клятв, которые им даже не нужно было произносить вслух:       Я принадлежу лишь тебе. Моя любовь, моё тело, моя душа, всё, чем я являюсь, как личность – это всё только твоё. Так всегда было, есть и будет.       Если тебя не станет, я больше никогда не полюблю.       Я хочу быть с тобой единым целым, чтобы никто и ничто никогда не смогло нас разделить.       Я не хочу провести и секунду своей жизни, любя кого-то другого.       Я хочу разделить с тобой своё будущее так же, как мы разделили прошлое и делим настоящее.       Я хочу подарить жизнь нашим детям, дать им всё, что у меня есть, и научить их всему, что я знаю и умею.       Я всегда буду с готовностью играть первую скрипку в оркестре твоей жизни.       Я предам с тобой или ради тебя, но я никогда не предам тебя.       Вместе с тобой я хочу сделать этот мир лучше и безопаснее, ради этого мы будем делать всё возможное и прекрасно справимся, как сложно бы нам ни пришлось.       Мы вместе будем заботиться об Академии и Доме Детей на благо будущих поколений магов и людей.       Я последую за тобой куда угодно – даже на край света, в Хаос, в Иркаллу.       Я разделю с тобой всё время этого мира.       Я люблю тебя.       Той ночью в Уре, в их собственном доме, в темноте и уединении их спальни Ниалл и Энея принесли свои клятвы.