Пепел Разлома

Кажется, что минула вечность, однако с момента посещения Разлома прошло три дня. Ссадины восстанавливаются, ушибы и синяки заживают – ступая на левую ногу, я почти не хромаю. Впрочем, ждать окончательного выздоровления не хочется – как бы я ни любила свой магазинчик, но длительное заточение в темноте подобно тюремному заключению. А ещё я больше не могу спать. Каждый раз, стоит начать проваливаться в сон, я снова оказываюсь там. Снова слышу печальный свист ветра и треск железобетонных конструкций. Сквозь череду прошедших дней доносится скорбный вой тех, кого я убила. С восходом становится легче. Я рано встаю, чтобы как можно скорее оказаться под защитой спасительного света, и весь день посвящаю делам. Для начала нужно поменять бинты. Левая стопа, левое же бедро, живот, который едва не вспорол туннельщик… там, в черноте катакомб, я в какой-то момент потеряла надежду увидеть солнечный свет. Слушая злобное дыхание земли и впитывая зловоние кишащей чудовищами пещеры, я лежала в укромном уголке и беззвучно плакала, прижимая к груди огромный меч, который использовала как дубину, когда кто-то подходил слишком близко. Теперь всё хорошо. Собрав рюкзак и всё ещё прихрамывая, я иду на юг, в сторону Примма – города, который обещает пролить свет на прошлое. Правда, после встречи с Разломом это обещание вызывает не радость, а тоску и страх. Скольких ещё я убила? Хочется развернуться и бежать, вот только куда? Гудспрингс со всех сторон окружает смерть, а прятаться в «оазисе» больше нет сил. И даже если я рвану, скажем, на запад, это ничего не изменит: от правды убежать действительно получится, но только не от собственных мыслей, что тянутся к ней независимо от того, хочу я этого или нет. К тому же есть ещё кое-что: ярость. Желание отомстить тому, кто лишил меня личности – это лекарство от хандры. Оно же является движущей силой, что направляет тело вперёд, навстречу истине, какой бы она ни была. Занятно, что когда-то пламя моей злости было обращено на тебя: человека, что ничего не отнял, но наоборот вернул, заставив при этом пройти через ад. Человека, которого низвергла в ад я сама… Но ненавидеть тебя неправильно, и я рада, что в итоге мы нашли силы друг друга принять. И пусть с последствиями нашей встречи мне придётся провести вечность, это будет справедливо. Как ты и хотел. Того же, кто в меня стрелял, я не приму никогда. Не знаю, действительно ли дело в его поступке, или же в том, что мне нужно кого-то ненавидеть? Ведь только ненависть даёт хоть какой-то смысл двигаться дальше... Но я понимаю ещё кое-что. Моя ярость не вечна, и как только силы закончатся, она утихнет. Я не знаю, ради чего буду жить, поэтому вновь и вновь думаю о мужчине в клетчатом пиджаке: представляю, как встречусь с ним, как достану тот самый огромный западный меч и буду рубить, рубить, рубить, а потом… я не знаю, что будет потом. Кроме мести и кошмаров у меня ничего не осталось. Мысли же наяву так спутаны и так хаотичны! Но, наверное, это нормально, когда девственно чистый разум жадно пытается впихнуть в себя как можно больше всего… Так или иначе, я продолжу двигаться вперёд. Продолжу изучать Пустоши, расследовать случившееся на кладбище, научусь нормально бить мечом и сносно готовить. И… не знаю… придумаю себе новую цель. Должна буду придумать, иначе просто сойду с ума. И хотя частичка меня навсегда заперта в плену кошмаров, которые с наступлением ночи вновь причинят сильную душевную боль, я не последую твоему примеру, не уйду в Разлом. Я остаюсь в этом мире – столько, сколько получится протянуть.