Истина. Перезагрузка

Фай безуспешно старался накормить меня, но, когда понял, что все его попытки тщетны, достал из кармана фартука платочек и зарыдал. Буквально. Лучше бы я слопала его пиццу, так ещё стыдливее. Тяжело вздохнув, я взяла цельный кусочек пиццы и осторожно его откусила, зная на словах «изысканность» кулинарии Фая. Его стряпня на деле оказалась... Невероятно вкусной и вполне съедобной! Довольная едой, я даже решила ему подыграть, дав ему кусочек пиццы, который он протягивал мне. Оторвавшись от затопления кафе слезами, блондин с огромным удовольствием принял угощение с вилочки, не сводя с меня глаз. Вот и как заставить его меня разлюбить? Включить злючку? - У тебя вкусная еда, но вкус на девушек такой себе, – нарочито громко сказала я, намереваясь свести Сакуру с Фаем. Сакура Миямото была миловидной девушкой с русыми волосами до плеч, зелёными глазами и приятной улыбкой. Судя по ее дорогой одежде, она из состоятельной семьи, а значит, ее родня имеет влияние в каких-то кругах. Фай тоже состоятельный, они оба из одних кругов, оба немного бунтари, раз у девушки хватает смелости бегать за парнем, а я тут временно и лишняя. Пусть закатит ему ссору, потом они помирятся и поговорят по душам. - Фай! – громко воскликнула девушка, начав ожидаемую мною сцену. – Как ты смеешь считать свою девушку ущербной?! Ух, да у нее железная хватка, себя его девушкой назвала! Всё будет проще, чем я ожидала! - Но ты не моя девушка, – глупо улыбнулся парень. - А я и не о себе, а о Лиле! – мелодичный голос русовласки разрушил вдребезги все мои планы. - Но, Сакура-чан, почему ты не могла просто притвориться, что у тебя на меня есть виды? – надулся парень, вероятно, забыв, что я всё еще тут сижу, как бы. - Фай-сан, у меня к вам симпатия исключительно как к умному человеку, но не как к парню, вы же знаете. И даже, если мы играли иногда вместе в детстве, это не значит, что мамы должны нас навязчиво сводить вместе. Они меня с каждым уважительным парнем свести старались до того, как тебя вновь на горизонте увидели. - Ты рушишь мне все планы на пошаговую романтику, – надулся Фай, устало откинувшись на стуле, – Вот и где теперь брать повод, чтобы сблизиться с этой прекрасной девушкой? – он бросил на меня беглый взгляд и, покраснев, отвернулся, но быстро пришел в себя, достал какие-то фотографии из карманов и разложил их на столе. – Вот это, моя мама, – тыкнув на фотографию с красивой женщиной в пышном платье на фоне сада с розами, пояснил он. – А это, – мой сводный брат Шун, который отказывается признавать меня братом, – он нахмурился, – и я готов познакомить тебя с ними, Лила, если ты захочешь. Я не буду странным, не буду выпрашивать у тебя взаимности и настаивать на том, что тебе покажется неприятным, просто будь рядом, хорошо? Остановите трамвай дурдома, я сойду! Он что, реально меня любит? Как такое возможно? Это не сон? Нас снимает скрытая камера? Как он может говорить с уверенностью такие смущающие слова? Что он во мне нашел? Я ему вчера все мозги вынесла, меняя белье на кровати, а потом запросила набор брендовых сумочек, лишь бы он разочаровался во мне и перестал ухаживать, но его ничего не берет. Мы ведь совершенно разные! Не выдержав накала страстей, я схватила пластиковый стаканчик с чьим-то кофе и опустошила его до дна, но потом поняла, что это у нас были временные емкости для соусов к пицце... POV Фай: Наверное, я был слишком навязчивым, и это довело мою прекрасную Лилу до больницы... Пришлось делать в темпе промывание желудка, чтобы не навредить организму перцем (соус был очень острым). Врачи сказали, что ей можно остаться на ночь в палате, для отдыха, но я настоял, чтобы она отдыхала тут три дня. И возражения не принимаются! Почему-то она вела себя странно и тихо. Может, не любит больницы? - Но почему же это произошло именно с тобой? – тяжело вздохнул я, поправляя больничное одеялко. Конец POV Фай. Шуну многие события последних двух лет казались до фантастики странными. Дедушка поведал тайны о его маме, на которую было возложено тяжелое бремя защиты шкатулки чудес. Младший Казами и подумать не мог, что его отец ушел от них из-за ответственности, которая легла на ее хрупкие плечи. Он очень долго злился на отца, он так сильно не злился даже тогда, когда тот их покинул, оставив с дедушкой. Многое из недоговоренностей мамы и дедушки стало понятным, но появлялись новые вопросы и переходящими в сложность обязанности. Теперь Шун был обязан продолжить дело своего самого любимого в жизни человека, когда-то подарившего ему жизнь, и он хотел это делать с честью и достоинством, хоть и не до конца понимал необходимость строгости бережного хранения шкатулки, которая находится в тайне. Зачем тренироваться в поте лица с утра до ночи, заполняя всё свободное время физическими нагрузками и балансированию мыслей? Когда к тренировкам боевых искусств добавились те, которые позволили бы управлять стихией ветра благодаря силе Скайресс, Казами забыл о свободном времени вовсе. Лишь изредка ему удавалось поиграть с друзьями в онлайн-игры, послушать их смех и окунуться в непринужденную атмосферу. Эти крошечные моменты грели сердце холодными вечерами. Хоть брюнет и не мог рассказать друзьям многое о своей ноше, ссылаясь лишь на тренировки, зацикленные на боевых искусствах, он мог с друзьями быть собой. Не сказать, что Шун был тем человеком, который болтал бы без умолку, наоборот, он больше молчал, чем говорил, но с ним было комфортно, а ему было уютно с друзьями. Парень привык быть один, поэтому редко заводил беседы или поддерживал бурное обсуждение больше пары предложений. Его дедушка часто твердил, что молчание похоже на стойкую гору, а хаотичный лепет на каменную крошку, что сыпется с этой горы. Шун не был уверен в правильности этого морального устоя, который дедушка ему прививал долгими лекциями, но понимал, что доля мудрости в этом есть, да и необязательно сдерживаться в общении с друзьями. Да, он не мог раскрыть свой секрет ради их же безопасности, но мог ярче поддерживать диалоги, однако это не получалось из-за привычки. Казами слишком привык находиться один, слушая шепот ветра на крыше дома по вечерам, когда первые мазки сумерек обволакивают смолью небо, и на нем появляются звезды. Мысль о том, что Шуну нужна напарница, окрыляла его сознание, получающее ноющие раны из-за горького одиночества. Он сможет найти человека ради сохранения шкатулки бакуганов, и лучше всех для этого подходила Элис, которая больше других могла понять его одиночество, ведь она была сиротой и тоже жила с дедушкой. Но брюнет волновался о том, безопасно ли посвящать Гехабит в тайны своей семьи, ведь назад пути может не быть, а он слишком дорожил своими друзьями, таким он уж был. Скайресс была проницательным бакуганом, потому быстро заметила, что между Шуном и Элис есть нечто большее, чем обычное товарищество. Элис была обижена на Шуна за его исчезновение, это было нормальным, ведь она боялась терять близких людей после того, как ее родителей не стало, а парень еще и заявился посреди леса, играя на чувствах. Кому такое понравится? Бакугана ветра даже не пугала связь Элис с таинственной Тикки (той самой божьей коровкой, что давала силы Гехабит), ведь от них двоих не исходило враждебной ауры. Произошло какое-то недоразумение, подкинутое разумом Тикки и смешанными мыслями Элис, Скайресс была уверена в этом. Но вот новая угроза заставляла глубоко задуматься. Их, словно, привели в эту таинственную пещеру, заставляя теряться в водовороте паники из-за новых открытий, бакугану это очень не нравилось. Шун слегка встряхнул Элис за плечи, пытаясь привести ее в чувство. Они могли спрятаться за шкафом, на случай, если сюда кто-нибудь зайдет, но с девушкой на руках это будет сделать невозможно, да и в случае обнаружения, будет лучше, если они вдвоем будут на ногах. Гехабит что-то промычала, но Шун быстро накрыл ее рот ладошкой, чтобы никто не услышал ее бурных эмоций. Карие глаза встретились с янтарными, и Элис старалась как можно спокойнее сообразить происходящее, по смутным фрагментам собирая осколки последних событий, которые она видела до отключки. Голова болела, Казами заметил это по тому, как девушка зажмурилась, приложив ладошку к своему виску. Он с жалостью взглянул на нее, прикладывая к ее лбу прохладную ладонь, обтянутую спандексом, бездумно заставив подругу слегка смутиться из-за растерянности после подобной заботы. Смекнув, что это было немного лишним, Шун отдернул ладонь и взглянул вбок, дабы собраться с мыслями, после чего спокойно посмотрел на подругу, как можно тише прошептав: - Нас кто-то преследует, пообещай не шуметь, хорошо? Элис слабо кивнула, и Шун убрал руку с ее рта. Девушка тяжело дышала из-за боли в голове и смешанных чувств после бурных происшествий и близости с брюнетом. Она мысленно окатила мысли ледяной водой и вернула себя в строй серьезности за пару минут. Поднявшись с кресла, она тихонечко подошла к капсуле с Маринетт, с грустью наблюдая горечь в маленьких глазках Тикки. Они с ней ошиблись, и Шуну не нужны были Камни Чудес из другого мира, иначе они бы сейчас не прятались в месте, которое могло бы принадлежать Казами, верно? Или нет? Молниеносно подняв с пола валяющийся кусок металла, похожий на бывший рычаг, открывающий какую-то дверь, Элис направила импровизированное орудие в сторону подошедшего к ним Шуна, заставив его зависнуть от развернувшихся событий. Он инстинктивно сглотнул, притронувшись кончиками пальцев к «орудию», и отодвинул его от своего лица, строго взглянув на подругу, которая всё еще ему не доверяла. «Отчасти, это даже справедливо», - рассуждал Шун про себя, вгоняя молчанием Элис в еще более глубокие думы. – «Стоп, если эта железяка в руке опасной женщины была когда-то рычагом, значит, он был частью какого-то механизма, что могло бы нам помочь выбраться отсюда». Казами припал к земле, пытаясь нащупать руками на пыльном полу хоть что-то, отдаленно схожее с разрушенным механизмом, а Гехабит тем временем утратила дар речи, чуть не выронив рычаг себе на ногу. «Я переборщила?», - панически думала она, шаркая ножкой по полу, но ее мысли закончились очередным удивлением, так как пол под ногами начал крошиться, и девушка ухнула вниз, с небольшим хлопком плюхнувшись в воду. Шун действовал на волне паники, поэтому бездумно прыгнул за ней, на случай, если Элис не сможет держаться на плаву из-за головокружения, позабыв, что он может парить в воздухе. «По всей видимости, мне теперь самой тащить отсюда все эти бумаги», - с каплей у лица подумала Тикки, подхватывая кипу полезных бумажек, которые могли навести странную компашку на владельца крио-капсулы, где находилась Маринетт. Было разумным выводом, что Элис с Шуном не были физически готовы к противостоянию на пути неизвестной угрозы. – «Мы обязательно вернемся за тобой, Маринетт».