****
Каждый раз, слыша, как комья рыхлого снега стучат по тонкому стеклу, как дребезжит оконная рама от порывов холодного ветра и потрескивает желтоватая лампочка, она любила вставать со скрипучей лежанки и тихо, словно дикая кошка, подходить и запрыгивать на подоконник, чтобы окинуть взглядом мокрую улицу, а уже после, удостоверившись, что все осталось, как в обычные дни, что не бродит по тротуарам толпа мертвецов, что не ограбили колбасную лавку напротив и не устроили парад представители нестандартной ориентации, только тогда она наконец смотрела на небо. Это стало подобием традиции, правилом, о котором даже не задумываешься, а просто исполняешь по старой доброй привычке. — Сначала осмотри обстановку, маленькая спасательница, и уже потом принимайся за дело. Так гласит устав "Щенячьего Патруля", раздел "Операции", часть вторая и, кажется, установка двадцать четвертая. Каждый раз, вслух проговаривая заученный текст, она — та самая маленькая спасательница — вспоминала один весенний вечерок: теплые лучи на коричневатых страницах книжки-устава, стакан газированного, но уже выветрившегося сока, запах слегка подгоревшего яблока, малозаметный ветерок, играющий листами. И она, внимательно изучающая правила и установки на игровой площадке Базы. «Скай, не хочешь пойти с нами к морю? — как шорох тихих листьев, раздался голос, и спаниелька подняла голову, но глазами продолжала рассматривать мелкий текст. — Я обещаю, что никакой краб не посмеет покушаться на твой хвост!» Подложив между страниц кусочек шарфа, лежащего на лапах, она прикрыла устав — маленькую синюю книжку, созданую из переработанной бумаги. Взгляд ее обратился на щенка, и в нем между прочих чувств особенно отчетливо выделялось недоверие и его близкая сестра — сомнение. Скай слегка приподняла брови. «Нет, Чейз Гончик, спасибо Вам, но лучше я останусь здесь. В городе слишком шумно». Овчарка разочарованно уронил взгляд на молодую и еще совсем короткую траву. «Я уже говорил, ты можешь не называть меня так официально. Мне не нравится моя фамилия, с ней связанны плохие воспоминания». «Так возьми и поменяй», — спаниелька уставилась на землю, смущенная своим слишком напористым и наглым предложением. Она, пытаясь унять лапки, поправила шарфик, лежащий рядом, и если до этого он почти полностью скрывал устав, то теперь книжка выглянула из-под ткани, как будто говоря миру: «Привет, скучали? Хотя о чем это я? Разве такое возможно?». На удивление Гончик слегка рассмеялся: «Я бы правда мог, но... — на этих словах он помрачнел, — я не хочу этого (Скай еще усерднее стала прожигать землю). Эту фамилию, как и мое имя, дал один ребенок — её звали Новелла-Дария́, но все звали просто Новелли. Никогда не забуду, как она радовалась, впервые увидев меня в картонной коробке на своем дне рождения. Мы жили в очень большом городе, я старался защищать Новелли от всего: от голубей, злых кошек, подозрительных людей, но... я не смог. Однажды она не вернулась из школы. Её родители решили, волноваться рано — наверняка зашла к своим подружкам, но я чувствовал, что что-то не так! Она... не вернулась, а друзья ничего не знали, — Гончик прищурился, когда глаза заслезились, — её нашли на заброшенной хлебопекарне, нашли мертвую. Я даже думать не хочу, что тогда произошло... Новелли была такая доверчивая, искренняя... её родители не смогли заботиться обо мне, и оставили на улице, причем совсем другого города. Наверно, я напоминал им о дочери. Я не могу их винить». У Скай горько запершило в горле, и собачка зажмурилась. Она проклинала себя, что заговорила об этом, но в то же время прониклась состраданием и слабым доверием к щенку. Оказывается, не она одна кого-то потеряла... «Я не могу сменить фамилию, — продолжил Чейз, — пусть мне неприятно, когда её называют, я хочу, чтобы у меня осталась частичка Новелли. Тогда я никогда не забуду, что должен сделать. Я найду паршивца, что посмел причинить ей ту боль». «Извини...» Гончик опустил взгляд на газон, а уголки его губ приподнялись в каком-то странном позыве. «Ты читаешь устав? — заметил он несколько хриплым голосом. — Я тоже его читал. «Нет. Я учу его». «Учишь? Райдер говорил, что это просто документ, бумажка для мэрии, чтобы все было правильно, но она необязательна. Конечно, я просматривал устав несколько раз, но чтобы учить... зачем?» Тут Скай отдернула лапку, но, раз спросили, она решилась ответить: «Если случится так, что мне придется уйти, я бы хотела нарушить одно из важных правил, чтобы не иметь права, даже мысли о том, что могу сюда вернуться. Чтобы совесть сожрала меня полностью и живого места не оставила». Скай тяжело вздохнула и, подняв лапку, провела по холодному, дрожащему стеклу, пытаясь смыть обрывисто убегающие капли. Но они полностью игнорировали её прикосновения, продолжая себе катиться вниз под воздействием сильного ветра. И правда — капли ведь с другой стороны окна... Она не помнила того разговора. Но его мотив — сказанные некогда слова, услышанная история — дубовыми корнями оплели стенки горячего сердца, став его неизменной частью. Сколько бы времени не прошло, Скай продолжала помнить, что они — брошенные людьми и жизнью щенки потеряли то, что ей никогда не понять, не прочувствовать все их горе, а её потеря не больше щепки, и никогда не сможет сравниться с их болью. Но они, несмотря на все пережитое, смогли отыскать друг друга, чтобы крепко взяться за лапы и продолжить свой путь. В то время она не смела протянуть им даже своего пальца. — Устав "Щенячьего Патруля", раздел "Поиски", часть первая тире восемь, подраздел "Люди" и установка четвертая. «При обнаружении пропавшего человека в первую очередь, при условии, что нашедшему ничего не угрожает, сообщить исполнителю Патруля». Раньше я думала, что, если что-то случится, нарушу закон специально, но... вот как вышло. Я никогда не пыталась понять Патруль, стать его частью. Я не могу быть его спасательницей. Но... куда мне тогда идти? И она, прислонив холодный лоб к деревянной раме, смотрела на медленно уплывающие снежно-серые капли с обратной стороны стекла, даже не замечая, как по собственным щекам разливаются ручьи.****