Чье сердце предано возвышенной мечте

– Слушайте меня внимательно! – грозный, командный голос капитана отряда шквальных эхом разносился по внутреннему двору Малого Дворца. Он невольно заставлял юных гришей в разноцветных кефтах вытягиваться по струнке. – Ровно через месяц у вас будет ваш первый экзамен. Не тот, что проводились в ваших орденах два предыдущих года. Этот станет решающим. После него пройдет распределение и станет ясно, кто останется служить в рядах Второй Армии его Величества, а кто нет! В ваших интересах проявить себя с лучшей стороны и показать все, на что вы способны. – Поговаривают, что на этот экзамен может прийти сам генерал, – шепнул стоящий рядом с Иваном Виктор. – Лисицын! Шаг вперёд! – не повиноваться командному голову капитана было тяжело, а потому рыжеволосый сделал широкий шаг и расправил плечи. – Какую информацию для Соколова ты счел важнее той, что озвучиваю я? Отвечай. – Я всего лишь сказал, что экзамен может посетить генерал, капитан! – по толпе юных гришей тут же прошёл взволнованный шепот. О Дарклинге ходило множество слухов. Но отрицать тот факт, что именно его слово в судьбе гриша - решающее, было невозможно. Шепот, прокатившийся по толпе, стал громче, как стало сильнее и желание проявить себя. – Отставить разговоры! Лисицын, наряд за несоблюдение устава. – Но… – Ещё слово, и возьмёшь с собой Соколова. Вернись в строй. Слушайте сюда. Вы ошибаетесь, если думаете, что у генерала есть время на то, чтобы увидеть вас всех. Так что лучше думайте о должной подготовке! А теперь, что касается сегодняшнего дня… Инструктаж тянулся и тянулся. Мышцы начинало сводить от неподвижного стояния по стойке смирно. Однако стоило дверями Малого Дворца открыться, как Кузнецов смолк и сам вытянулся, отдавая честь. В окружении отказников и приближенных сердцебитов, во двор вышел человек, вышивки на чёрной кефте которого лишь на миг сверкнули в свете весеннего солнца. Многие из молодых людей ощутили прилив необъяснимого трепета и даже страха, стоило ему безмолвно шагнуть в сторону их рядов. Иван же был готов поклясться, что в тот миг он едва не оглох от встревоженного биения стольких сердец. Дарклинг величественно прошествовал к капитану, замерев в метре от него, и принялся одними глазами проходиться по лицам молодых гришей. И так до тех пор, пока не достиг конца шеренги. Только тогда он вернулся взглядом к Кузнецову, что несмотря на свой рост казался рядом с Заклинателем Теней ребёнком, и коротко кивнул. А затем, так ничего и не сказав, направился к дороге, ведущей в сторону Большого Дворца. Как бы не был грозен тон Кузнецова, вернуть внимание гришей ему удалось далеко не сразу. Но пара карих глаз продолжала упрямо смотреть в сторону стремительно удаляющегося генерала. Миг. Удар сердца. Едва слетевшие с губ капитана новые слова, и сердцебит сорвался с места, лишь сильнее подгоняемый окриками. – Иван! – Соколов, немедленно вернись! Но он продолжал бежать, пока расстояние между ним и Дарклингом не стало меньше, чем с капитаном. Только тогда он, тяжело дыша, замер перед обернувшимися в сторону шума сердцебитами и через плечо взглянувшего на него Дарклинга. – Г-генарал Кириган, – сердце стучало где-то в глотке, ладони вспотели, а из-под вьющихся русых волос по виску стекла одинокая капля пота. Но Иван продолжал твердо стоять на месте, пока генерал не поднял руку в останавливающем жесте. Тогда его свита отступила, а сам он чуть более внимательно посмотрел на парня. – Говори. От того, сколько было холода и чего-то безразлично-отстраненного было в голосе Дарклинга, у Ивана чуть не подкосились ноги. А от выжидающего взгляда невероятно темных глаз по спине пробежала толпа предательских мурашек. – Генерал, я…я слышал, как старшие наставники говорили о том, что Вы хотели отправиться в Полизную. И что… – по едва уловимому прищуру Иван понял, что времени собираться с храбростью у него нет. У него в принципе не было времени и могло не стать вовсе, если генерал того пожелает. А вот сердцебиты, такие же, как и он, смотрели на него пренебрежительно, словно тлько и ожидая, когда наглого мальчишку постигнет кара. – Что Вы хотели взять кого-то из молодых гришей. – Откуда тебе знать, что я не передумал? – Вы не передумали, – выпалил Иван и тут же тревожно сглотнул, когда кварц чужих глаз полоснул по его рукам, сложенным в жесте "слушающего". – Ты нарушил правила построения, ослушался приказа капитана и без спроса коснулся моего сердца. Понимаешь ли, чего тебе это будет стоить? – Да, генерал. И я готов понести ответственность за свои поступки, – не раздумывая отозвался парень, твердо и уверенно, хоть и не смел долго смотреть в черные омуты чужих глаз. – В таком случае, ты все еще думаешь, что можешь предложить свою кандидатуру? – Д-да. Я уже сейчас могу сделать что-то для страны, для Равки и для вас, генерал. А не ждать, когда наступит "подходящее" время! Дарклинг молчал. Иван чувствовал, как уверенность отступает вместе с адреналином в крови, но назад дороги не было. И для себя он уже все решил. – Как твоё имя? – Иван Соколов, генерал. – Подготовься как следует, Иван. Через два дня ты отправишься со мной в Полизную. И больше Дарклинг ничего не сказал, лишь в последний раз окинул взглядом юного сердцебита и зашагал по дорожкам двора. Несмотря на благосклонность генерала, выговор и наряд в тот день Иван все же получил. И отрабатывал он его вместе со своим приятелем Виктором Лисицыном.