Она не заслуживала смерти.

— Антон Звёздочкин, скажите пожалуйста, каким образом ваша рука восстановилась сама собой за почти полтора дня? Как ваше сотрясение буквально исчезло? — Если бы я знал, если бы я знал. — начался разговор с лечащим врачом после получения результатов исследований. — Я не знаю, что делать. Снимки КТ, если приложить с свету, то всё отлично. Как врачу, мне нужно несколько раз проверить все эти непонятные ситуации… — Лучше уж сдохнуть, хоть по одному разу проехался в этих двух кабинетах, но заколебался. — А как человек, я понимаю вас, я сам готов отправить вас домой. — продолжил мужчина. — В принципе, это возможно, но с одним условием. — Каким же? — Вы будете приходить в больницу каждую неделю на обследование. — О, это понятно, всё-таки страшно за своё здоровье. Спасибо большое. — Завтра вы можете уже ехать домой. — Ох спасибо, до встречи. — разговор шёл в коридоре в другой стороне от палаты парня. Он уже повернулся в сторону комнаты, как остановился, задумался. — А? Простите, а что вы знаете об одном мальчике? Ммм… Валере? — лицо врача изменилось с более доброго, на грустное, печальное. — Да… Но откуда вы узнали о нем? Хотя неважно… Валера, был мальчуганом крепким… Вы попали в точку, спрося именно меня, я ведь тогда только-только устроился здесь работать. — мужчина выдохнул, к гадалке не ходи, понятно было, что эта история была сложной для даже взрослого человека. Мужчина сел на белую железную скамейку, служащую пристанищем для ждунов у палат и кабинетов. — Он болел раком… Помню как он со своей мамой выходил из кабинета, она плакала, а он ведя её к этому самому месту, пытался успокоить… — мужчина пальцем указал на соседнее место, рядом с собой, что можно понять двухсторонне. Антон, понял обоими смыслами, он сел рядом с мужчиной. — Она села, плакала, он протянул игрушку, по-моему мишку, а она его обняла… Он умер держа эту игрушку ровно через месяц… Лечащим врачом был я… — Антон молчал до этого момента. — А у меня умерла лучшая подруга, давно умерла, а узнал об этом только недавно. — на выдохе сказал парень смотря перед собой. — Пойдём. — мужчина встал с места, махнул рукой приглашая идти за собой. Антон не заставил себя ждать, он плёлся за ним хвостиком. Мужчина повернул на лестничную клетку, пошёл вверх, Звёздочкин пошёл за ним. — Ты наверное знаешь, что у каждой врача есть своё кладбище, в нашей больнице оно есть и не маленькое. — пройдя несколько, наверное давно уже забытые двери, такого же забытого этажа больницы, странно, он остановился у двери, по координатам примерно совпадающие с палатой парня. Ударив ладонью по двери, она просто поддалась. Перед ними открылось пыльное, давно не проветриваемое место, повсюду стояла старая советская мебель покрытая прозрачной пленкой. В комнате было светло от окон не закрытых ничем. В лучах были видны пылинки, витавшие в воздухе. — Ого, и почему же тут всё не прибрали? — Это крыло лет пять назад решили перестроить, ну тебе также известно, что если скажут, то это не значит, что сделают. Вот забросили и всё собираются и собираются. Вот, смотри. — пройдя по свободному месту, к коробке стоящая на столе скрытом полками какого-то шкафа, он её открыл и порывшись немного он достал потрёпанного жизнью медведя. — Держи. — Олимпийский мишка, с ленточкой на животе. — Можно я возьму на время, потом верну? — перед парнем появились три признака, друзей и Валеры. Маша была как обычно, в последнее время, была депрессивно-серьёзная, Олежа старался улыбаться, а мальчишка был беспокойным. — Бери. *** — Ну, что пацан? Свобода попугаям? — спросил Антон, мальчишку, лицо которого из серьёзного превратилось в испуганное, непонимающее, что будет там, за пределами стен больницы, как изменился мир за пятнадцать лет заточения, заточения в психбольнице, а не просто больницы. — Валер, успокойся. Там не так страшно и никто тебя не покусает. — подлетела как обычно спокойная, серьезная. Она положила ладони на плечи мальчика, потрясая, она так делала, когда друзьям было плохо и им нужна была поддержка, этого у неё не отнять, но если раньше она пыталась хотя бы криво улыбаться, то сейчас она была не по возрасту серьезная. Девушка наклонила голову, так что они стали на одном уровне, и соприкоснулась лбом с лбом Валеры. — Всё будет хорошо, я обещала тебе погулять, я свои слова держу. — Спасибо, Машенька. — на детских глазках появились слёзы счастья и мальчик не сдержался и обнял, как старшую сестру. Парень шептал слова на ухо. — Не за что, солнце. — Давно меня так не называли. — вызывая новый поток слёз прошептал ребёнок. — И меня тоже. — также шепотом, сказала Маша. — Пошли, парни ждут. Призрак отстранился от мальчика, беря его за руку. Они полетели вместе за Олежей и Антоном. Они выходили из больницы. Поток ветра ударил в лица ребят. Братец и сестрица остановились на ступенях у входа. Мальчик любопытно вертит головой, любуется осенней погодой, он начал движение, тяня за собой девушку, что было просто, но всеравно разрывая руки. — Ухты, как красиво, так всё изменилось. Простите… А можно задать вопрос? — замялся паренёк отстав от основной группы взрослых, из-за любопытства. — Да, конечно, спрашивай. — ответил на вопрос Олежа. — А можем, мы пойти в парк? — Естественно, куда захочешь, туда и пойдём. — было сказано со стороны Олежи. Мальчик улыбнулся, ему захотелось просто напросто взять за руку Олежу, Машу, Антона, но к сожалению у него всего две руки, тогда он хватает только Машу и бежит с ней куда-то по дорожке парка, Антону же приходится бежать за ними, а Олежа пытался угнаться за ними. — Да остановитесь, три придурка. Господи, дай мне сил. — Нет, не остановимся. — послышался весёлый голос Маши и Валеры, а затем заливной смех.

***

— Вы меня загоняли. — Антон буквально падая на скамью. Солнце заходило за горизонт. Розовый закат отражался в густой пелене кучевых облаков… За студентом на скамью садится Маша, а на её колени ложится маленькая головка пацана. — Я ревную. — коротко и нарушено обиженно, скрестив руки на груди, бурчит Олежа, что вызывает новый поток смеха, их животы и так болели от смеха весь день, а тут новый повод. — Не удивлюсь, если кто-нибудь из прохожих собирался позвонить в психушку, смотря как я кого-то ладонью тронул и с кем-то говорю. — А знаете, на кого вы похожи? Только без обид. — после минутного молчания сказал Валера. — Валяй. — На трёх всадников апокалипсиса, а я четвёртый. — Ого, и кто, есть кто? — Ну, ты, Маша — чума, типо болезнь и всё такое. Ты, Антон — война, по вашим рассказам, ты Дипломатор и чуть не умер, дерясь. Ты, Олежа, сама смерть, тебя вроде убили, прости если что. А я видимо — голод. — Ммм… Логично, если так посудить. — С вами хорошо. — Валера продолжал лежать на коленях подруги, как внезапно во круг него начало всё светиться, а сам он подниматься в воздух. — Э-э-э… Валер, Валера, что с тобой? — девушка подскочила с лавочки, а сердце из-за чего то начало сильно биться. — Маш, успокойся всё хорошо, он просто перерождается. — схватив за руку, осведомил Олежа. — Спасибо вам. Я вижу, что Маша помогла мне найти семью и провести весело время. Спасибо. Пока.- тело мальчика начало уменьшаться в грудного ребенка, а после в маленькую точку и вовсе исчез. Глаза Маши наполнились не то слезами радости, не то грусти, но в душе было дела ник прижаться к кому-нибудь, и чтобы её обняли. Олежа понял. Потянув за руку, он крепко обнял подругу, а сердце ударил странный импульс. Как же приятно было держать её в объятиях. — Если бы я знал, если бы я знал. — начался разговор с лечащим врачом после получения результатов исследований. — Я не знаю, что делать. Снимки КТ, если приложить с свету, то всё отлично. Как врачу, мне нужно несколько раз проверить все эти непонятные ситуации… — Лучше уж сдохнуть, хоть по одному разу проехался в этих двух кабинетах, но заколебался. — А как человек, я понимаю вас, я сам готов отправить вас домой. — продолжил мужчина. — В принципе, это возможно, но с одним условием. — Каким же? — Вы будете приходить в больницу каждую неделю на обследование. — О, это понятно, всё-таки страшно за своё здоровье. Спасибо большое. — Завтра вы можете уже ехать домой. — Ох спасибо, до встречи. — разговор шёл в коридоре в другой стороне от палаты парня. Он уже повернулся в сторону комнаты, как остановился, задумался. — А? Простите, а что вы знаете об одном мальчике? Ммм… Валере? — лицо врача изменилось с более доброго, на грустное, печальное. — Да… Но откуда вы узнали о нем? Хотя неважно… Валера, был мальчуганом крепким… Вы попали в точку, спрося именно меня, я ведь тогда только-только устроился здесь работать. — мужчина выдохнул, к гадалке не ходи, понятно было, что эта история была сложной для даже взрослого человека. Мужчина сел на белую железную скамейку, служащую пристанищем для ждунов у палат и кабинетов. — Он болел раком… Помню как он со своей мамой выходил из кабинета, она плакала, а он ведя её к этому самому месту, пытался успокоить… — мужчина пальцем указал на соседнее место, рядом с собой, что можно понять двухсторонне. Антон, понял обоими смыслами, он сел рядом с мужчиной. — Она села, плакала, он протянул игрушку, по-моему мишку, а она его обняла… Он умер держа эту игрушку ровно через месяц… Лечащим врачом был я… — Антон молчал до этого момента. — А у меня умерла лучшая подруга, давно умерла, а узнал об этом только недавно. — на выдохе сказал парень смотря перед собой. — Пойдём. — мужчина встал с места, махнул рукой приглашая идти за собой. Антон не заставил себя ждать, он плёлся за ним хвостиком. Мужчина повернул на лестничную клетку, пошёл вверх, Звёздочкин пошёл за ним. — Ты наверное знаешь, что у каждой врача есть своё кладбище, в нашей больнице оно есть и не маленькое. — пройдя несколько, наверное давно уже забытые двери, такого же забытого этажа больницы, странно, он остановился у двери, по координатам примерно совпадающие с палатой парня. Ударив ладонью по двери, она просто поддалась. Перед ними открылось пыльное, давно не проветриваемое место, повсюду стояла старая советская мебель покрытая прозрачной пленкой. В комнате было светло от окон не закрытых ничем. В лучах были видны пылинки, витавшие в воздухе. — Ого, и почему же тут всё не прибрали? — Это крыло лет пять назад решили перестроить, ну тебе также известно, что если скажут, то это не значит что сделают. Вот забросили и всё собираются и собираются. Вот, смотри. — пройдя по свободному месту, к коробке стоящая на столе скрытом полками какого-то шкафа, он её открыл и порывшись немного он достал потрёпанного жизнью медведя. — Держи. — Олимпийский мишка, с ленточкой на животе. — Можно я возьму на время, потом верну? — перед парнем появились три признака, друзей и Валеры. Маша была как обычно, в последнее время, была депрессивно-серьёзная, Олежа старался улыбаться, а мальчишка был беспокойным. — Бери. *** — Ну, что пацан? Свобода попугаям? — спросил Антон, мальчишку, лицо которого из серьёзного превратилось в испуганное, непонимающее, что будет там, за пределами стен больницы, как изменился мир за пятнадцать лет заточения, заточения в психбольнице, а не просто больницы. — Валер, успокойся. Там не так страшно и никто тебя не покусает. — подлетела как обычно спокойная, серьезная. Она положила ладони на плечи мальчика, потрясая, она так делала, когда друзьям было плохо и им нужна была поддержка, этого у неё не отнять, но если раньше она пыталась хотя бы криво улыбаться, то сейчас она была не по возрасту серьезная. Девушка наклонила голову, так что они стали на одном уровне, и соприкоснулась лбом с лбом Валеры. — Всё будет хорошо, я обещала тебе погулять, я свои слова держу. — Спасибо, Машенька. — на детских глазках появились слёзы счастья и мальчик не сдержался и обнял, как старшую сестру. Парень шептал слова на ухо. — Не за что, солнце. — Давно меня так не называли. — вызывая новый поток слёз прошептал ребёнок. — И меня тоже. — также шепотом, сказала Маша. — Пошли, парни ждут. Призрак отстранился от мальчика, беря его за руку. Они полетели вместе за Олежей и Антоном. Они выходили из больницы. Поток ветра ударил в лица ребят. Братец и сестрица остановились на ступенях у входа. Мальчик любопытно вертит головой, любуется осенней погодой, он начал движение, теня за собой девушку, что было просто, но всеравно разрывая руки. — Ухты, как красиво, так всё изменилось. Простите… А можно задать вопрос? — замялся паренёк отстав от основной группы взрослых, из-за любопытства. — Да, конечно, спрашивай. — ответил на вопрос Олежа. — А можем, мы пойти в парк? — Естественно, куда захочешь, туда и пойдём. — было сказано со стороны Олежи. Мальчик улыбнулся, ему захотелось просто напросто взять за руку Олежу, Машу, Антона, но к сожалению у него всего две руки, тогда он хватает только Машу и бежит с ней куда-то по дорожке парка, Антону же приходится бежать за ними, а Олежа пытался угнаться за ними. — Да остановитесь, три придурка. Господи, дай мне сил. — Нет, не остановимся. — послышался весёлый голос Маши и Валеры, а затем заливной смех.

***

— Вы меня загоняли. — Антон буквально падая на скамью. Солнце заходило за горизонт. Розовый закат отражался в густой пелене кучевых облаков… За студентом на скамью садится Маша, а на её колени ложится маленькая головка пацана. — Я ревную. — коротко и нарушено обиженно, скрестив руки на груди, бурчит Олежа, что вызывает новый поток смеха, их животы и так болели от смеха весь день, а тут новый повод. — Не удивлюсь, если кто-нибудь из прохожих собирался позвонить в психушку, смотря как я кого-то ладонью тронул и с кем-то говорю. — А знаете, на кого вы похожи? Только без обид. — после минутного молчания сказал Валера. — Валяй. — На трёх всадников апокалипсиса, а я четвёртый. — Ого, и кто, есть кто? — Ну, ты, Маша — чума, типо болезнь и всё такое. Ты, Антон — война, по вашим рассказам, ты Дипломатор и чуть не умер, дерясь. Ты, Олежа, сама смерть, тебя вроде убили, прости если что. А я видимо — голод. — Ммм… Логично, если так посудить. — С вами хорошо. — Валера продолжал лежать на коленях подруги, как внезапно во круг него начало всё светиться, а сам он подниматься в воздух. — Э-э-э… Валер, Валера, что с тобой? — девушка подскочила с лавочки, а сердце из-за чего то начало сильно биться. — Маш, успокойся всё хорошо, он просто перерождается. — схватив за руку, осведомил Олежа. — Спасибо вам. Я вижу, что Маша помогла мне найти семью и провести весело время. Спасибо. Пока.- тело мальчика начало уменьшаться в грудного ребенка, а после в маленькую точку и вовсе исчез. Глаза Маши наполнились не то слезами радости, не то грусти, но в душе было дела ник прижаться к кому-нибудь, и чтобы её обняли. Олежа понял. Потянув за руку, он крепко обнял подругу, а сердце ударил странный импульс. Как же приятно было держать её в объятиях.