Букет серебристой акации

Леона, кажется, в сотый раз перечитывает абзац и тяжело вздыхает, понимая — воспринимать текст даже паршивого сентиментального романа категорически не получается. Голова вместо этого забита другими мыслями, а смутная тревога не дает нормально сосредоточиться на внешнем мире. Еще вчера она проводила время с Виктором, и ощущала себя если не счастливой, то по крайней мере умиротворенно и спокойно. Однако прошлой же ночью она проводила брата на поезд в Атланту, откуда он должен будет отправиться в Мертвые земли — и теперь от умиротворения не осталось и следа. И хотя сейчас еще связь есть, и Виктор отвечает на сообщения сестры, Леона все равно ощущает ее — давящую, душную тревогу. Интуиция отчаянно кричит, что не стоило отпускать Виктора вот так просто, но девушка упрямо пытается убедить себя, что это просто с непривычки — они ведь впервые не поддерживают связь браслетами. Убедить себя не получается. Кажется, что попытки успокоиться только раззадоривают панику, делают хуже. И в голову все настойчивее и настойчивее лезут дурные мысли, словно насмехаются: «Смотри, ты так хочешь от нас избавиться, но мы сильнее. Намного сильнее». Леона вздыхает и захлопывает книгу. Все равно читать не выходит, так какой смысл медитировать над страницами, где текст кажется бессвязным набором незнакомых символов? Девушка берет в руки чашку и, поднеся ее к губам, чуть морщится — кофе давно остыл и, кажется, почти превратился в лед. Вкус от этого стал неприятным, но девушка заставляет сделать несколько глотков. Она не спала с ночи, прогуляла пары и очень хочет спать. Но спать нельзя, иначе следующей ночью не уснет. Остается только бодриться. Сморщившись от гадкого привкуса, Леона с пренебрежением отставляет чашку и скучающе смотрит на обложку книги: девушка с лютней на фоне горящего леса. Что-то про любовь и ненависть от автора из Вордавии. Леона сейчас уже даже не помнит, почему купила ее на вокзале после того как проводила брата. Кажется, пыталась отвлечься, а книгу горячо обсуждали продавец с парой девчонок-покупательниц. — Может быть, когда-нибудь я тебя и прочитаю. В конце концов Леона тяжело вздыхает и убирает книгу в сумку. Смысла мучить себя чтением она не видит. Возможно, в ее состоянии лучше что-нибудь посмотреть, но и на ум ничего путного не приходит, и в целом мысль эта вызывает скорее тошноту. С тяжелым вздохом ведьма снова хватает чашку и откидывается на спинку стула. Смотрит в окно, морщится от серости и грузности собирающихся туч и переводит взгляд на часы. Судя по времени, в кафетерии вот-вот начнется шум: близится обеденный перерыв, а в это время толпы везде, где можно поесть. «Надо бы идти в общагу и заняться делами, — думает Леона кисло и судорожно вздыхает. Мрачно смотрит на половину пончика и остатки кофе в чашке. Стоило бы доесть или хотя бы взять с собой, но и от этой мысли мутит. — Кажется, я переутомилась за последние сутки. Надо что-то с этим делать». И Леона уже хочет плюнуть на необходимость запихнуть в себя еду, чтобы не голодать потом в общаге из-за нежелания что-то приготовить, и уйти, когда дверь в кафетерий негромко хлопает, и на пороге появляется Кондор. Увидев девушку, он чертыхается, коротко облизывает губу и все же решительно направляется к Леоне. — Привет. Не против, если составлю компанию? — произносит чародей негромко, и Леона невольно вздрагивает, оборачиваясь. Пару мгновений недоуменно смотрит на Кондора, потом встряхивает головой и неопределенно ведет рукой. — Ну, садись, — все же разрешает. — Я все равно собиралась уходить. Кондор кивает, опуская рюкзак на свободный стул, а Леона принимается рыться в сумке в поисках наушников. Она не комментирует, что, вообще-то, в кафетерии полно свободных столов. Чародей тем временем и сам принимается перебирать вещи в рюкзаке. Достает бумажник, убирает его в задний карман джинсов, а затем протягивает Леоне небольшой сверток. Девушка несколько мгновений смотрит на Кондора, потом вопросительно приподнимает брови. — Это?.. — уточняет негромко. — Браслеты, которые ты заказывала, — Кондор кивает словно в подтверждение своих слов. — Знаю, что поздно. Но, может, ты сможешь отправить браслет Виктору письмом или вроде того… Он неловко ведет плечами, когда Леона неуверенно, как будто опасливо принимает из его рук сверток и слегка дрожащими пальцами принимается его распаковывать. Судорожно выдыхает, увидев содержимое, слабо улыбается и поднимает на Кондора недоуменный взгляд. — Но Сидни вроде говорил, что еще день или два их нужно держать в растворе… — Он ночь не спал, дорабатывал состав раствора, чтобы сократить время ожидания. Пытался сделать все возможное... Как видишь, вполне получилось, благо наработки для нового состава у нас уже были. Хотя видела бы ты его видок с утра. Кондор тепло улыбается Леоне, видя, что та едва не плачет — не то от радости, не то от обиды, что Сидни не сделал это "все возможное" вчера. Чародей тем временем неловко качает головой и тянет: — Не знаю, стоит ли извиниться за то, что так вышло с акацией… — Не нужно. Ты тоже сделал все возможное, хотя не ведьмак и не травник, — Леона улыбается в ответ и вдруг как будто расцветает на глазах Кондора. Затем поднимается и крепко обнимает чародея. — Спасибо. И… я правда отправлю Виктору браслет письмом, как только узнаю точный адрес. Так будет спокойнее. Да и он, думаю, будет рад. Кондор невольно усмехается и кивает, позволяя Леоне отстраниться. Потом ведет подбородком. — Так… ты вроде бы идти уже собиралась? — уточняет осторожно. — Я… Леона хочет кивнуть, но запинается, внимательно глядя на взгляд Кондора. Сейчас ей кажется, что чародей смотрит… не с виной, нет. С нежностью? Она не уверена, что правильно определяет это выражение, но уверенно кивает себе и берет чашку со стола. — У меня остыл кофе, но я не против составить тебе компанию на обеде, если не против. Если хочешь. Так что… не прихватишь мне кофе? Пожалуйста?.. Она поднимает на него взгляд, который, пожалуй, можно было бы при желании отнести к категории игривых. Потому Кондор негромко и почти насмешливо фыркает в ответ — все же игривости молодой ведьме еще учиться и учиться — и, благосклонно кивая, отворачивается, чтобы отправиться за обедом и кофе.               Уже через десять минут они вместе сидят за столом кафетерия и наслаждаются последними минутами тишины перед тем, как на обед прибегут голодные студенты. Перед Кондором тарелка с тушеными овощами и рыбой, перед Леоной — фисташковое пирожное. У обоих по чашке кофе. Чародей рассказывает о паре по магическим составам, которая проходила утром: к ней задали подготовить образец оборотного зелья по рецепту преподавателя, но половина группы либо забыла, либо поленилась, либо не поняла — и многие делали в последний момент, списывая друг у друга. Конечно, ничего хорошего не получилось — зелье требовалось настаивать минимум неделю — и с пары большая часть группы ушла с ослиными ушами, оленьими рогами или свиными копытами. Леона посмеивается, слушая Кондора и позволяя ему отвлечь себя от дурных мыслей. Ей знакомы подобные ситуации с пар. И ей нравится слушать голос чародея и нравится, что за разговором с ним тревога отступает, паника утихает, а на душе становится хотя и все еще пусто, но светло и относительно спокойно. Пожалуй, Леона только рада будет, если Кондор почаще позволит оставаться рядом и согласится вот так помогать ей бороться с тревогами. Или как-либо иначе, Леона вовсе не против экспериментов. В конце концов, в этот раз именно благодаря Кондору ее кофе остыть не успел.