We are all heroes

      — Так… — выдыхает Сэри, упираясь руками в бока и сверля взглядом закрытую дверь. — То есть, я их завтраком накормила, после завтрака отмыла, красивенько каждого пригладила, устроилась чтобы сама вздремнуть, пока они болтают, а они!.. — под конец фразы голос девушки становится всё выше и громче, — а они выпнули меня на улицу и сели шушукаться!       Она сделала глубокий вздох, затем медленно выдохнула, помогая себе руками.              — Нуна, ты не одна хотя бы! — раздался рядом звонкий голос — на капоте старенькой машины Гониля сидел Джуён, зажмурившись, подставляя лицо солнцу, — они обычно меня одного отправляют гулять, когда обсуждают свои планы.              Джуён ничуть не выглядел расстроенным, в отличие от кипевшей яростью Сэри. Это даже… успокаивало?              — Ты не обижаешься? — подойдя к машине, она облокотилась спиной на тёплый металл, так же, как и младший, зажмуриваясь и подставляясь солнечным лучам.              — Неа, — тянет он. — Гониль-хён сам во всём разберётся. Мне просто нужно хорошо петь и играть.              — Ещё полгода назад ты бы даже не подумал такое сказать, — усмехается девушка.              — Многое изменилось, — совсем по-взрослому отзывается Джуён и потягивается. — Чем займёмся? Они там часа на полтора.       — Хочешь мороженое? — не открывая глаз, спрашивает она, тут же ударяя себя ладошкой по лбу, — тьфу, тебе же нельзя…              — Да и тебе тоже нежелательно, нуна, — Джуён спрыгивает с машины и протягивает ей руку, — а вот от пуннопана я бы не отказался!              — Отлично, идём! — её ладошка смотрится совсем маленькой в лапище Ли, хоть она и старше его на пять лет.              — Мы за пуннопанами, — громко кричат они на счёт три. — Вам не принесём.              Из-за железной двери почти моментально высовывается взлохмаченная тёмная макушка Чонсу:              — Серьезно? — сощурившись спрашивает он, находя взглядом ребят. — Совсем-совсем не принесёте?              — Неа, — прямо по-Джуёновски тянет Сэри. Оба шутливо отдают погрустневшему Киму честь, и скрываются за углом улицы, сразу же останавливаясь, и едва не давясь смехом от милого выражения лица Чонсу.              

***

      — Хён, почему ты не доверяешь Джуёну? — вопрос повисает в воздухе, пока Гониль что-то быстро пишет маркером на стекле.              — Он ушёл из биформа по собственному желанию. Ему не к чему знать, ради чего мы идём на всё это, — закончив писать, отвечает он. — Он знает, что мы идём за возмездием, знает, что мы могли быть на данный момент мертвы, как и многие другие музыканты. Этого вполне достаточно, чтобы он мог сделать выводы. Весь план ему знать незачем.              Хёнджун кивает. Младшему и так досталось в жизни — нет смысла перегружать его длинноволосую головушку ещё и этим.       — Итак, — говорит Иль, после небольшой паузы. — Мы уже готовы достаточно, чтобы начать нашу операцию. Каждый из вас знает, что будет сложно. Но возможно. Наша главная цель — не попасть в эйфорию системы, оставаться в здравом уме. Запомните это, — он подчеркивает нужную строку на стекле красным маркером. — На данном этапе нам нужен доступ к расписанию соревнований на платформе и хотя бы одни очки для доступа в сам биформ.              — Для чего нам очки, если нас нет в системе? — подал голос Сынмин, раскручиваясь на стульчике для фортепиано, утащенном пару дней назад со свалки. — Что ты собираешься делать?              — Мы загрузим наше выступление на платформу и тем самым обратим на себя внимание, — Гониль подчёркивает третий пункт на стекле. — Но для этого нам нужны их инструменты. Чонсу, — парень поднимает взгляд, отвлекаясь от нот, — что там со складом?              — Туда поставили какого-то злобного робота на вход, хоть студия и заброшена, — парень вздыхает, ероша волосы. — Но у меня есть мысли как его взломать. Можем пойти уже завтра.              — А очки мы достанем на дне рождения у отпрыска главы компании, — продолжает за Гониля Хёнджун. — Хён, уверен, что нас не узнают?              — А это уже будет работа Сэри, — Гониль чешет затылок.              — Только она об этом ещё не знает? — с сочувствием тянет Чонсу и по-кошачьи улыбается, — тебе хана, хён.                     Хёну действительно хана, только вот Сэри не покажет этого сразу, при всей своре ребят. Лишь вздохнёт и улыбнётся, попросив репетировать и не трогать её пару часов.       Девушка устраивается с ногами на диване, укутавшись в плед и поставив на табуретку большую, всю в коричневых разводах, кружку с чаем. В руках — большой скетчбук и остро заточенный карандаш, из-под которого спустя время на шести листах появятся образы для каждого из парней, чтобы их не узнали на выступлении. Где-то под боком валяется старенькая коробка цветных карандашей и пара леденцов.       Работать было проще, чем ей казалось изначально: уже во время первого прослушивания песни у неё вполне сложились костюмы для музыкантов, чтобы каждый подчёркивал индивидуальность носителя.              Снятие мерок все терпели с героическим спокойствием, вертясь и вытягивая руки и ноги Сэри так, как ей было нужно. Только Гониль в это время куда-то убегал, сославшись на дела.              Девушке доверяли. Да и с костюмами она угадала — никто не поверит, что они пришли на детский праздник не только для того, чтобы веселить толпу.              — Нуна, я хочу смокинг, можешь мне сшить его вместо пиджака?              Сынмин сидит на корточках, положив ей руки на колени, и жалобно заглядывает в глаза, вырывая её из мысленного потока чисел и метров ткани, так что она не сразу понимает суть его вопроса, но ласково улыбается, трепля его по волосам.              — Минни, понимаешь, у нас может не хватить ткани, денег не так уж и много…              — А я могу быть в шортах, а не в штанах! Тогда Сынмину хватит на смокинг, — рядом с парнем присаживается Джисок, так же заглядывая девушке в глаза.              — Договорились, — улыбается и треплет по волосам второго, рассеянно блуждая взглядом по гаражу — Гониль ещё не вернулся, а уже смеркалось.              — Нуна, я домой, увидимся! — Сэри едва вздрагивает, когда холодные пальцы касаются её плеча и поднимает голову. — Передай хёну, пожалуйста, что я просмотрел его правки в моей партии и учёл их.              — Конечно, Хёнджун, хорошей дороги! Отпишись, как будешь дома, — он едва кланяется и уходит, тихо прикрывая створку двери.              — Ой, нуна, мы тоже пойдём…               Сынмин поднимается на ноги и лишь качает головой — Джисок снова уснул, когда этого никто не ожидал. Этому парню достаточно почувствовать хоть немного тепла, чтобы погрузиться в сон.              — Чонсу, нужна помощь, — негромко зовёт девушка и Ким сразу откладывает в сторону ноты, подходя к дивану и помогая Мину закинуть Джисока на спину, провожая их до дверей, под тихое «Хорошего пути!» сестры.              — Джуён, а ты? — младший вздрагивает, когда его окликают и переводит испуганный взгляд на девушку. — Ты идёшь домой?              — А… домой… Да, конечно, — он неловко перебирает пальцами, но с другого конца дивана не поднимается. — Сэри-нуна, слушай… Этого хватит, чтобы у нас были хорошие костюмы у всех? — пока говорит, парень лезет пальцами в карман джинсовки, вынимая оттуда несколько немного помятых бумажек, затем вкладывая их в ладонь Ким.              — Джуён, здесь очень много, забери, — цвет бумажек означает лишь одно — номинал каждой — пятьдесят тысяч, она не может принять столько даже на благо группы, поэтому протягивает обратно, но Ли поспешно встаёт и почти бегом вылетает из гаража, едва не сбивая с ног Гониля.              — Что это с ним? — парень озадачено проходит вглубь, подсаживаясь к девушке.              — Он дал вот это на костюмы, Иль. Это слишком много. Откуда у старшеклассника такие деньги?              Гониль тяжело вздыхает, забирая из рук девушки купюры, быстро пересчитывая их и возвращая обратно в холодные пальцы.              — Не задумывайся о том, откуда у Джу деньги. Просто прими и используй, как почитаешь нужным, — он скованно улыбается, тут же поднимаясь и погружаясь в разговор с Чонсу. Чтобы не мешать, Сэри натягивает на плечи гонилевскую рубашку, найденную за диваном ранее, и выходит из гаража в темноту сентябрьской ночи, вдыхая запах пожухлой листвы.       Уходить далеко страшно — она снова возвращается к старенькой машине и забирается на капот — металл ещё едва тёплый от дневного солнца.       Вокруг так темно, что не видно ближайших деревьев — только узкая полоска света из-под двери гаража разрушала мрак.       Сэри усмехается, глядя на неё.       Дверью пользовался зачастую только Хёнджун. Все остальные, пусть пригибаясь, но использовали прорезанную в железе Чонсу створку.       Она сглатывает вязкую слюну.       Тогда они с Чонсу нашли Гониля совсем обессилевшим и отчаявшимся. Многих усилий потребовалось, чтобы вернуть его в норму.       Сэри не жалеет этих усилий.       Но правильно ли она поступила, когда познакомила Иля с Джуёном? Джуёном, который жил музыкой и который покинул биформ по собственному желанию? Который просто взял и ушёл из системы, забросив очки виртуальной реальности в дальний ящик, предпочитая играть вживую, на живой, дышащей гитаре, а не на суррогатах. Джуёном, который хотел взорвать биформ своим талантом.        <tab

>Flashback

             — Оппа! Давно ждёшь? — Гониль едва вздрагивает, когда на его плечо опускается женская рука и смущенно улыбается, когда к нему через спинку лавочки перевешивается Сэри, заглядывая в глаза.              — Привет, — выдыхает он, заправляя пальцами выбившуюся прядь за ушко девушки, — нет, я недавно пришёл.              Ким не станет говорить, что видела из окна кофейни, в которой работала, что он пришёл гораздо раньше. При ней Гониль старается бодриться, но сколько страданий и отчаяния отражается на его лице, когда её нет рядом. Поэтому она обходит скамейку, подсаживаясь к нему и переплетает пальцы с его рукой.              — Оппа, сегодня я хочу тебя кое с кем познакомить, не против?              — Познакомить? Это твоя подруга?              — Если быть точнее, друг, — Гониль хмурится, а она лишь смеётся, поправляя на нём воротник рубашки. — Думаю, он тебе понравится, идём!              Когда Сэри тащит его по аллее, усыпанной лепестками вишни, а в воздухе витает предвкушение близкого лета, Гониль может позволить себе на несколько минут забыться. Слушая искристый смех и лёгкую болтовню девушки, чувствуя, как холодные пальчики сжимают его руку, видя, как развеваются её тёмные волосы на ветру — он может поверить, что всё в порядке, что он обычный парень, которому очень повезло с такой яркой девушкой. Он может поверить, что он самый обычный студент, сдавший сессию без долгов и лучший на потоке. Он может поверить… и он поверит. Хотя бы сейчас, чтобы Сэри не расстраивалась.              — Ты уверена, что мы идём туда, куда нужно? — спрашивает он с беспокойством, когда они входят в один из элитных районов Сеула.              — Джу дал такой адрес, — пожав плечами, отзывается Ри. — Сейчас я ему позвоню…              — Нуна! — вдруг раздаётся громкий звонкий голос позади них и оба спешат обернуться: на тротуаре в одном сланце стоит высокий парень, со знатной шевелюрой тёмных волос, в растянутой белой футболке и домашних трениках.              — А вот и он, — улыбается девушка, чуть сильнее сжимая руку Гониля. — Идём.              Где-то на уровне подсознания, Иль чувствует, что идти не стоит. Что это не закончится чем-то хорошим. Эта мысль укрепляется, когда, войдя в просторную светлую квартиру с кучей коробок не распакованных вещей, он видит на стене коллекцию гитар. Профессионализм подсказывает, что довольно-таки дорогих.              Пока Джуён — так он представился — накрывает на стол из всё тех же коробок, он отзывает Сэри на балкон и даже вытягивает из пачки сигарету, но не прикуривает, лишь перебирает в пальцах, злится. Девушка чувствует это и вздыхает, виновато опуская голову.              — Прости, — шепчет едва слышно, опираясь спиной на ограждение балкона.              — За что ты извиняешься, м?              Она молчит, пока он не ломает сигарету и не суёт ту обратно в пачку.              — За то, что привела своего горемыку-парня, который не способен больше играть, к музыканту? — не сдержавшись, злым шёпотом выдаёт он, кидая быстрый взгляд на девушку. — Думала, я буду биться в восторге?              — Мне жаль, что я не объяснила тебе всё сразу…              — Так объясни сейчас, в чём проблема?              — Не повышай голос на нуну, — из распахнутого рядом окна высовывается темноволосая макушка. — Я сам тебе всё объясню. Идёмте чай пить с тортиком.              Они усаживаются вокруг неестественно маленького для этой кухни столика на всё тех же коробках и некоторое время молча хлебают чай из бумажных стаканчиков, заедая сухим вафельным тортом.       Гониль нервно подёргивал коленкой. Со стены на него взирала дюжина гитар, он даже слышал этот тихий осуждающий перезвон струн: «неудачник, неудачник»…       Гу не брался за палочки вот уже полгода. И не только за палочки. Он старался избегать любых музыкальных инструментов. То, что раньше приносило невероятное ощущения полёта и свободы, сейчас давило на грудь и тянуло мёртвым грузом к земле.       Сэри знала это. Знала, через что он проходит. Знала и всё равно привела к музыканту, будто показывая, насколько он никчёмен. А Джуён горел музыкой. Это было видно невооружённым глазом. Пусть вещи в квартире валялись в полном хаосе, но ровными стопками на полу были сложены ноты. Пусть по всюду лежал слой пыли, толщиной с палец, но электрическое фортепиано было бережно накрыто чехлом. Пусть и голос у него был резкий, но напевал во время готовки он очень чисто.              — Я хочу взорвать Биформ, — слышит Гониль сквозь хруст вафель и едва не роняет из пальцев стаканчик. — Пойдёшь со мной, хён?              У Джуёна большие внимательные глаза, даже за толстыми стёклами очков они горели жаждой познания, интересом, жизнью. Тем, чего не было во взгляде у Гониля.              И он пошёл.       В тот день они сидели у Джуёна допоздна, тогда Гониль и познакомился с ними со всеми. Тогда и решили, что будут называться героями. Экстраординарными, необычными, нестандартными. Не вписывающимися в систему твёрдых синевато-голубых рамок биформа.              

End Flashback

             — Останься сегодня у меня, м? — Гониль невольно улыбается — перед такой Ким он не может устоять: когда держит его за обе руки, милашничает, надувая губки и поднимая бровки. Кивает и послушно идёт за ней в дом.              Дома у Кимов всегда тепло и уютно. И никто не скажет, что оба ребёнка здесь не родные, и никто никогда не подумает, что на первых порах эти самые два ребёнка выпили друг у друга кучу крови.              После семейного ужина, во время которого Гониль только и успевает отвечать на вопросы госпожи Ким, его устраивают в комнате Чонсу, но тот, заговорщицки подмигнув, быстро утекает из спальни под удивлённый взгляд Гониля. Только когда в дверях появляется худенькая женская фигурка, он позволяет себе смешок.       — И не стыдно тебе?              — Ни капельки, — Сэри толкается локтями и коленками, тесня его к стене и наконец устраиваясь под боком, прижавшись холодными ступнями к его ноге и обняв за руку, глубоко вдыхая и шумно выдыхая. — Я скучала, — говорит на выдохе и трётся носом о кожу, так что Гониля прошибает на мурашки. Он поворачивается на бок, обнимает, притягивая ближе к себе, оставляет поцелуй на макушке.              — Я люблю тебя, — повисает в ночном воздухе.              Ответ не нужен, ведь она рядом, а это значит даже больше, чем просто признание.              Или нет?..              ***              С операции «Счастливого Дня Смерти» они возвращаются молчаливые, но с трофеем в виде прозрачных очков, чуть поблёскивающих голубым датчиком. Их сразу убирают в плотно-закрываемый контейнер. Просто на всякий случай.       Макияж снимают в тишине. Сэри помогает убирать наиболее сложные участки, переходя от одного к другому, заглядывая каждому в глаза и не находя там радости от удачно пройденного этапа.       — А ведь мальчик ни в чём не виноват, — вдруг нарушает тишину Хёнджун, откидываясь на спинку жалобно скрипнувшего кресла. — Праздник испорчен.              Никто не отвечает. Гониль косится на контейнер, вздыхает, потирая пальцами веки.              — Не имеет значения.              А где-то задыхался в плаче Джуён, сдерживая крик, закусив кулак. Ведь именно с этого дня всё и началось.       

12.09.