Дождь не может идти вечно

      Осенний вихрь поднял в воздух золотые листья берёзы. Только что собранную груду листьев вяло разбросал ветер. Ну да и ладно, можно собрать снова.       Драко лениво прищурился, смотря на солнце между облаками. Неужели будет дождь?       — Эй, красавчик!       Гермиона улыбалась ему между прутьев калитки, и от этой улыбки сердце сжималось, как в первый год их отношений. Тёмный кашемир её пальто подчёркивал округлый животик, каштановые кудри развеваются на ветру. Идеальна, как всегда.       Бросив садовые грабли рядом с клумбой хризантем, Драко ринулся помогать жене. Обе руки девушки были заняты пакетами и — ну гляньте-ка! Пакеты были довольно тяжёлые.       — Это что? — Нахмурился Малфой. — Мы же договорились, что без меня ты не таскаешь тяжёлые вещи.       — Я не могла выбрать между двумя книгами, поэтому купила семь…       — Ох, дорогая, — он не знал, смеяться или ругаться на любимую. Мир может меняться сколько угодно, но стремление Гермионы Малфой заставить их небольшой коттедж книгами всегда будет неизменно. — Я думал, у тебя заканчивается место в библиотеке.       — Не страшно, я могу наложить на один из шкафов заклятье расширения, — Гермиона ласково потрепала мужа по щеке и открыла перед ним дверь в дом.       Тепло вырвалось клубом наружу. Позволив Драко унести увесистые томики книг в библиотеку, Гермиона отправилась с продуктами на уютную кухоньку. Пожалуй, сегодня она испечёт лимонный кекс по фирменному рецепту свекрови — Нарцисса знала толк в согревающей холодными вечерами выпечке. Да и малышу нравилось сладкое — на днях, когда Гермиона и Драко пили горячий шоколад, ребёнок так толкался ножками, словно танцевал джигу!       Кто бы мог подумать, что Гермиона и Драко будут такой хорошей парой. Впрочем, от ненависти до любви — один шаг, не так ли?       Гермиона помнила, как Драко помог им бежать тогда. Как его мать толкнула его в толпу трансгрессирующих беглецов — а Гермиона, сама не зная почему, схватила его за рукав и потащила его за собой. Как первые дни приходилось разговаривать с ним и удерживать от побега. Как он был уверен — Нарцисса мертва. Как он хотел мести, но не знал, с чего начать.       Она помнила их первый поцелуй — перед битвой за Хогвартс. Неловкий, отчаянный поцелуй, когда они оба знали, что могут умереть.       И Гермиона помнила, как он сделал ей предложение на свадьбе Рона и Луны. Хоть они тогда уже снимали вместе квартирку на Пикадилли, вместе готовили завтраки по утрам и гуляли по маггловскому Лондону по выходным, он всё-таки боялся отказа. Когда он обнял её во время танца и прошептал тот самый вопрос на ухо, Гермиона подумала, что счастливее она просто не может быть.       Конечно, потом было разное. Был медленно спивающийся отец Малфоя, были родители Гермионы, отдалившиеся от неё после войны. Они так и не смогли простить дочери заклинание, что стёрло и заменило на новые их воспоминания. И Гермиона их понимала: сложно принять мысль, что одна из прожитых тобой жизней — ложная.       Бывало плохое. Репутация Малфоев по понятным причинам оказалась разрушена, и Драко долго пытался найти своё место в жизни. Пока он не стал известным в мире магглов художником, это место временно было в объятьях Гермионы. Но как же тяжело ей было видеть его отчаянье, его злость, его разочарование. Несмотря на помощь в борьбе с Волан-де-мортом, Драко оказался лишним в обществе волшебников, а для привыкшего к привилегиям аристократа это было ударом.       Но бывало и хорошее — мороженое в жаркий летний день, поездки на побережье, попытки научить Драко кататься на велосипеде, покупка славного маленького коттеджа в глуши полей.       Их ребёнок.       Гермиона улыбнулась и начала разбирать покупки. Иногда настоящее счастье находишь в обычных радостях жизни, не так ли?       Драко же заботливо уложил книги в стопку прямо на широкой столешнице из ореха. Возможно, стоило купить жилище побольше? В последнее время, когда до родов Гермионы оставалось всё меньше времени, его грызли сомнения в своих решениях.       Может быть, надо было выбрать другой район? Тут море ближе, но ветрено. И хватит ли им места? Часть дома завалена книгами, а часть — холстами и красками. Что, если ребёнок будет увлечён каким-то громоздким хобби типа исторической реконструкции?       Драко невольно рассмеялся над своей же мыслью. На самом деле правильный вопрос был таким: справится ли вообще сын Люциуса Малфоя с родительством?       Вспомнив отца, Драко невольно сжал челюсть. Тот так и не сумел оправиться после войны — его злобная, тираническая, трусливая часть вышла наружу и уже не уходила обратно. После того, как Нарцисса ушла от мужа, тот смог прожить в одиночестве всего два года, а потом скончался во сне, обнимая бутылку огневиски. Люциус вовсе не был хорошим отцом и мужем, и больше всего на свете Драко боялся повторить путь отца.       День, когда Гермиона вышла из кабинета целителя и дрогнувшим голосом объявила о беременности, он будет помнить вечно. А за страх и желание бежать в ту минуту Драко будет вечно ненавидеть себя.       Вдруг он не справится? Эти года она была рядом, она поддерживала любое его начинание, учила жить заново в новом мире — где магглы его не знали, а маги недолюбливали. Единственные волшебники, которые приняли их союз — друзья Гермионы, и Драко будет благодарен им за это до конца жизни. Но как он будет смотреть в глаза жене, если будет плохим отцом?       Когда-то она сказала, что любая буря кончается, что самый тёмный час ночью бывает перед рассветом.       Но вдруг его любимая гриффиндорская всезнайка ошиблась? Вдруг их тёмный час ещё не наступил?       Тёплые ладони легли на его плечи, а потом он почувствовал толчок большого живота в свою поясницу. Невольно улыбнувшись, Драко обернулся к жене.       — Ты чем-то расстроен? — Между бровей Гермионы залегла тонкая морщинка, и Малфой был готов расцеловать каждую клеточку её тела, лишь бы убрать этот знак беспокойства.       — Всё в порядке, — соврал он. Проницательная девушка кинула многозначительный взгляд на руки Драко — пальцы плотно сцепились в замок, судорожно замерли в комке смятения. Ничего не оставалось, кроме как смириться с поражением. — Ты знаешь меня, как никто другой. Я просто… Гермиона, я люблю тебя так же сильно, как в день нашей свадьбы. Может быть, даже сильнее, если это вообще возможно.       — Как и я тебя, милый.       — Но… я просто так боюсь… Мы справимся?       — Конечно, — Гермиона мягко коснулась его одеревенелых кистей, заставляя их оттаять и расслабить пальцы. — Я точно это знаю. У нас точно всё будет хорошо.       К двухэтажному коттеджу среди выцветающей равнины двигалась большая туча, но двух влюбленных, стоящих в обнимку у окна, это не страшило.       Они точно знали, что всё будет хорошо.