Последний Эсхатон

      Очнулась она под пристальным взглядом Треи. Хейз стоял неподалеку и беседовал с каким-то мужчиной. Голова болела, но не раскалывалась. Она уже начала привыкать к этим припадкам, как бы это странно ни звучало.       Сотни миллионов людей теперь мертвы. Эмелис отчаянно прокрутила в голове все событие, предшествующие её сну. Что она могла сделать? Как она могла избежать этой катастрофы? Что если вечно голодный Уроборос начнёт поглощать и другие станции? Это действительно был самый настоящий конец света. В буквальном смысле, ведь змей поглощал все светила. Но это было только предзнаменованием перед подлинной катастрофой. Настоящей катастрофой, от которой не спастись никому. Девушка это знала... но тут же забывала о своей бесконечной мудрости, выходя из сна.       – О Господи, ты очнулась... – обрадовалась женщина.       Двое мужчин подошли к Эмелис, которая лежала на кровати. Скорее всего сюда её перенесли, пока она была без сознания. Темнокожий мужчина в форме «Светлой гвардии» приложил свою большую руку к её лбу, пытаясь нащупать жар.       – ...Даже если так, что нам остаётся делать? – обратился другой мужчина к Хейзу. Видимо, до пробуждения Эмелис они уже вели диалог.       Этот мужчина, Трэвис, показался девушке неприятным, но весьма солидным. В его правое ухо был вставлен какой-то серый прибор, который мигал красным цветом. Глупая бородка придавала его серьёзному образу забавную нотку. Эмелис пыталась угадать, что он здесь делает, но мысли до сих пор немного путались в один небольшой клубок, из которых их распутывать было слишком долго. Уроборос, станция, отец...       – Мы это уже обсуждали, Трэвис, ты слишком сильно рассчитываешь на удачу во всех своих предложениях – обратился Хейз к мужчине.       – Извините что перебиваю ваш диалог, но где мы находимся? – резонно спросила Эмелис.       – До сих пор внутри этого чертового корабля! «Тринадцать»! Вот надо же было додуматься выбрать такое идиотское название! – со всей внутренней раздраженностью ответил Трэвис, и быстро вышел из крошечной каюты.       Эмелис поспешила встать с кровати, но Трея уложила её обратно.       – Эмелис, даже не вздумай вставать. Тебе нужно отдохнуть. Мы всё равно сейчас до сих пор находимся в кротовой норе...       – Я здорова, и не думаю, что ещё раз упаду без сознания.       Эмелис всё-таки встала с кровати.       – Как знаешь, только от твоего отца нам точно попадёт, если мы вернем тебя ему в плохом состоянии, – улыбнулась Трея.       – Мы находимся в кротовой норе из-за чертового гвардейца на нашем корабле, будь он проклят! – крикнул Трэвис, по всей видимости, услышав предыдущие слова Треи про нахождение в кротовой норе. Но Хейз был в этом не виноват. Эти слова были выкрикнуты только из-за особой ненависти Трэвиса к «Светлой гвардии».       Хейз глубоко вдохнул переработанный воздух своим большим носом и также глубоко его выдохнул.       – Не слушай его. Ты ведь теперь знаешь правду о том, чем на самом деле промышляют внутри Империи, пусть и для выяснения всей правды мне пришлось тебя избить, – утешила Хейза женщина, поднявшись с колен около кровати Эмелис.       – Да уж... между твоими ударами и смертью от Империи я бы выбрал скорее второе.       Эмелис вопросительно посмотрела на Хейза и Трею. Трея поспешила объяснить его слова.       – Видишь ли, Эмелис, на каждом гвардейце установлен пункт приема связи в виде небольшой, но броской антенны. Если её сломать, то связь с Императором у них пропадет, и им вернется собственное мышление. Однако сразу же после этого в организм освобожденного гвардейца начнет поступать яд, который убьет его для того, чтобы враг не склонил его на свою сторону, или чтобы он не разболтал какую-нибудь важную правительственную тайну. По какой-то причине поступление яда можно остановить, если избить бывшего члена «Светлой гвардии». Тогда он сохранит себя, и при этом останется жив. Изгои изучали этот вопрос, но так и не поняли от чего зависит избиение человека и прекращение поступления яда в организм через костюм. Однако же классно я избила Хейза. Он потом ещё долго хромал, – рассказала Трея, в конце посмеявшись.       Эмелис приняла информацию к сведению. «В будущем это обязательно поможет» – подумала она.       – В общем... что за проблемы у нас возникли?       – Мы вошли в зацикленную кротовую нору, – Трея вздохнула, но затем продолжила, – Но это ещё не все. Даже если мы найдем способ пробить выход в конечной точке, из-за большой нагрузки на саму кротовую нору нас будет легко вычислить членам «Светлой гвардии», которая теперь нас повсеместно ищет.       Зацикленная кротовая нора – худшее что могло случиться во время перелета из одной позиции в другую. Раздирая само пространство, корабли проделывали себе короткий путь в виде пространственного отрезка, однако некоторые кротовые норы имели свойство из пространственного отрезка зацикливаться в пространственное кольцо, и корабль неизбежно блуждал по нему, пока у него не кончится топливо. На маленьком корабле, подобному «Тринадцати», топлива хватило бы на пару дней.       – Но Трэвис дал пару идей, каким способом мы бы попытались её покинуть... Сейчас я думаю над тем, какой из планов окажется более безопасным для нас всех, ведь капитан подходам Трэвиса не доверяет, а Кэнон никогда с подобным ещё не сталкивалась, – сказал Хейз угрюмо, но не без доли надежды. Повисло неловкое молчание.       – Эмелис, – обратилась Трея к девушке, – Ты, наверное, голодна.       – Вы правы, – вздохнула Эмелис и снова посмотрела на Хейза. Он был выше неё на целую голову, или полторы. Ей очень хотелось узнать, почему член «Светлой гвардии» внезапно решил предать Империю. Она и сама по всей сути уже предала Империю, ведь её отец врать не мог. Но мог ли врать Император?       – Тогда пройдемте в столовую, – сказал мужчина, и не дожидаясь ответа, направился к выходу из каюты. Трея хотела ему что-то сказать, но покорно последовала за ним, когда увидела, как Эмелис странно смотрит на Хейза. Наверняка у Эмелис была куча вопросов, на которые ей жизненно важно было найти ответ.       Столовая была невзрачна, как и остальная часть корабля. За иллюминаторами проскальзывал застывший свет от молчаливых звезд, которые виднелись за чем-то вроде прозрачной трубы. Это и была кротовая нора, ускоряющая частицы внутри неё выше скорости света для любого наблюдателя за ней. Однако наблюдателям внутри неё собственная скорость всегда казалась стандартной, обычной для любого перелета без использования технологии кротовых нор.       Хейз выбрал один из столиков близких к двери. Трея и Эмелис сели рядом друг с другом за тем же столом, и Трея тут же вытащила пачку бумаг из своей сумочки, а затем достала устройство, издалека напоминающее ноутбук, и начала что-то писать в открытом документе.       Небольшой робот, приехавший на своих колесиках к столу компании привез с собой три стандартных космических пайка. Условия на этом корабле не позволяли готовить полноценные завтраки, обеды и ужины, и экипажу приходилось довольствоваться обычными пайками.       – Проясните мне одну вещь... как случилось так, что член «Светлой гвардии» согласился участвовать в моем высвобождении? Как вы вообще... – произнесла Эмелис, но была перебита.       – Вообще, – сказал Хейз, одним махом проглотив горстку витаминов, входивших в паек, – Если бы не ты, я бы и сам оставался под юрисдикцией Императора до конца жизни.       – Как это понимать? – заинтересовалась она.       – Началось всё с того, что кто-то взломал мою внутреннюю систему связи с Императором. Вместо его голоса я услышал голос твоего отца, поведавшего мне всё самое ужасное про нашу Империю. Он отключил все ограничивающие системы внутри моего костюма, и перевел на свою сторону. И это произошло всего за каких-то жалких десять минут. За десять минут я буквально прозрел, и скинул с себя кандалы, которые на самого же себя одел, решившись начать службу у Императора. А после, уже для профилактики, меня избила Трея. Все это произошла два дня назад, когда научное сообщество узнало о твоем возвращении...       – Верно. А затем твой отец связался и со мной. Каким-то образом он получил доступ к моему импланту, замещающему внутреннюю часть уха, и стал и меня переводить на свою сторону. Это произошло через пару земных часов после того, как меня отстранили от изучения твоего гидрокостюма. Конечно же я была во власти гнева на всю великую Империю в это время, и с радостью решилась помочь твоему отцу, – ввязалась в разговор Трея, и снова уставилась в бумаги, отдав свой паек Хейзу.       – А ты щедра, – заметил он. Компания одно время сидела тихо, и Эмелис рассуждала у себя в голове о чём-то своём. Всё-таки ей хотелось узнать, в чем причина такого длительного пребывания внутри кротовой норы. Четвертая станция находилась в относительной близости к Пятой станции, и путешествие между ними должно было занять не так много времени, сколько они уже провели в кротовой норе.       – Эмелис, а теперь у меня вопрос к тебе. Во время исследования Эсхатона ты не встречала никаких текстов... на языке Первородных? – внезапно спросила женщина, блеснув своими искусственными глазами, которые, тем не менее, выглядели совсем как настоящие.       – Тексты на языке Первородных? – переспросила Эмелис, и принялась вспоминать.       Но воспоминания оказались губительны. Она лишь абстрагировалась от своего прошлого, но его ужас всё равно царил в ней. Ужас всего того, что творится на мёртвой Земле, ударил по её душе словно хлыстом. Она не могла сделать ничего, чтобы предотвратить череду этих кошмаров. Она не смогла спасти Зейда и Дейнис. Но что она могла сделать? Сол её провел. Не ввел её в полный курс дела.       – Я помню, кажется, строки из... песни, подобной гимну, которая играла во всем Эсхатоне, как только Вечное сердце попало внутрь меня, – ответила она автоматически. И образы красной лозы встали у неё перед глазами. Образы ужасных монстров, населяющих Эсхатон. Образы ещё живых Дейнис и Зейда. Образ Сола...       – Это чудесно, – повернулась женщина к Эмелис. – В гимне упоминалось какое-нибудь божество?       – Я не уверена, чем или кем он является, но нередко наша исследовательская группа встречала упоминания некого Альфарага, – произнесла Эмелис также автоматически.       – Альфараг, да... очень интересно. Меня впечатляет то, что даже такая древняя цивилизация кому-то поклонялась. По некоторым источником Альфараг для вида Первородных был их создателем, богом во плоти, что помогал своим детищам, но потом по неизвестной причине отрекся от них, предал, и их вид был обречен на вымирание. Подлинность этого мифа ставится под сомнение, но это весьма занимательная тема для рассуждения, – рассказала Трея, приняв умный вид.       Хейз доедал второй паёк, заинтересованно наблюдая за тем, как Эмелис и Трея беседовали о погибшем языке и его изучении.       Наверняка всех троих уже объявили в межзвездный розыск. Собственно, это и было причиной длительной заминки путешествия в кротовой норе. Её искусственно растягивали со стороны, чтобы выиграть время для построения флота на её выходе. Хейз знал, как именно осуществляются процессы с теми, кто совершил преступление и скрылся внутри кротовой норы: их моментально ликвидируют, как только показывается нос корабля, выходящего из воронки. Но он никому об этом не сказал. Он знал, что у них почти нет никакого выхода.       Внутри кротовой норы невозможно было изменять конечную координату, в она должна была закончиться и выпустить корабль из себя. Остановить движение для мозгового штурма каждого члена экипажа этого корабля тоже было невозможно: по неведомым причинам изменение скорости внутри кротовой норы невозможно.       Корабль внутри неё движется по инерции, установленной начальной скоростью судна до входа в кротовую нору. Манипуляции с двигателями в расчёт Хейз даже и не брал. Пробитие кротовой норы в любой другой точке, кроме конечной, окончилось бы трагедией, да и возможную конечную точку на подобном корабле найти было невозможно. Пробить дыру в кротовой норе можно было только в этой точке и только внешней силой, и даже так саму конечную точку можно было определить только снаружи. В общем, все варианты, предложенные Трэвисом, Хейз сразу забраковал. Кроме одного единственного. Возможно, он действительно был слишком отчаянным, но по крайней мере он был самым безопасным, как бы это парадоксально ни звучало.       – Я готов высказать свою точку зрения, – поднялся Хейз.       Трея отвлеклась от диалога с Эмелис, и они обе стали внимательно слушать темнокожего мужчину. Эмелис съела свой паек лишь на половину.       – Как бывший член «Светлой гвардии», я подумал над каждым планом выхода из нашего положения. Так как последнее слово за мной, и только я знаю все тонкости работы гвардейцем при Императоре, и повидал множество случаев, подобных нашим, я принял очень важное решение... Мы должны сдаться, и попросить вызволить нас из этой зацикленной кротовой норы, – заявил Хейз на всю столовую, будто внутри неё кроме них троих был кто-то ещё.       – Смело! Мне нравится! – засмеялась Трея. Но когда мужчина начал коситься на неё недовольным взглядом, она поняла, что он не шутит. Тогда женщина задумалась, внутри себя взвешивая все «за» и «против», хоть и понимала, что так или иначе только Хейз знает, как выйти из подобной ситуации.       – Но... С таким же успехом мы могли сдаться ещё на «Альнитаке», – рассудила Эмелис.       – Не «мы», но я с Треей и экипажем всего этого корабля. Ты ведь просто наша заложница, которую мы похитили, понимаешь? Главное не проболтаться, что ты больше не за Империю, но за нас и своего отца, – выпалил Хейз. Тогда и Трею, и Эмелис осенило.       – Впечатляет, – призналась Трея, усмехнувшись.       – Именно. В таком случае нас всех за исключением Эмелис отправят под трибунал на Второй станции, а Эмелис любезно примут в свои объятия, и сохранят на Пятой станции, где её уже ждёт её отец.       – Гениальная идея! – заявил Трэвис, заходя в столовую вместе с капитаном. Нет, он не подслушивал их разговор, стоя за дверьми столовой. Просто он обладал хорошим слухом. Капитан корабля, Мартин Вант, тоже услышал громкое заявление Хейза.       Капитан посмотрел на Эмелис снизу вверх. Он был уже совсем стар, и скорее всего согласился поспособствовать спасению девушки только из-за чувства долга перед всей Вселенной. Детей у него никогда не было, и он доживал свои последние годы, поэтому ему и так было нечего терять. И осознание того факта, что космос просто перестанет существовать, а Империя не знает, что делать с Вечным сердцем, его очень сильно ранило. Но немного меньше, чем это ранило Эмелис. Затем с неподдельным интересом он перевел взгляд на Хейза. Если у Эмелис и её отца не выйдет спасти Вселенную, то они точно сядут за решетку... Хотя кому какое дело до жизни в галактической тюрьме, когда приближается закат Вселенной? Он погладил свои седые усы, и даже забыл представиться перед Эмелис, но она этого не заметила.       – Если бы мы не спасли эту девушку, она бы так и погибла на Четвертой станции, – пояснил Трэвис, – Однако мы её спасли. Свой долг мы исполнили. И теперь нам остаётся рассчитывать на лучшее, ведь судьба всего мира только в её руках. Мы обязательно справимся... Когда весь этот ужас закончится.       Трэвис стал более приятен для Эмелис, и она этому даже сама удивилась. И бородка у него совсем не глупая, а мужественная.       – Сдаются только Изгои, коими мы запросто можем стать. Правда они не сдались, но рано или поздно всё равно падут перед мощью Императора, – рассудила Трея. Хоть и понимала, что это решение единственное верное. Оставалось лишь смириться.       – Не наговаривайте... – сказал Мартин, услышав слово «Изгои».       Трэвис поспешил удалится из столовой, а за ним увязался Хейз и Мартин. Тогда Трея осталась наедине с Эмелис. Девушка думала, что экскурс в мир Первородных сейчас продолжится, однако у Треи были другие планы.       – А вот теперь поговорим о более важных вещах, – очень серьезным тоном произнесла женщина.       – Да?       – Я бы хотела поговорить об андроиде, которого ты встретила внутри Эсхатона, – Трея отложила свою бумажную работу и отодвинула подобие ноутбука от себя, устремив свой взгляд прямо в душу Эмелис.       – Сол... что вы хотите о нем узнать?       – Многое. Он очень сильно повлиял на развитие нашей Империи, а все документы, в которых фигурирует его имя, строго засекречены. Однако даже в этих документах о нем полезной информации нет, мы совсем ничего не знаем о его происхождении. Мы ничего не знаем даже о его создателе. А когда он наведался в Империю во второй раз, поведав нам о причине катаклизма в Солнечной системе, он говорил всё только по делу. Затем он также бесследно пропал, как пропал несколько веков назад.       – Боюсь, Трея Кэнон, я знаю о нём не больше, чем вы.       – Не может такого быть. Нам не удавалось его разговорить с того самого момента, как он оповестил Империю о сокрытом в алых водах первородном артефакте... который сейчас находится внутри тебя.       – Он предпочитает говорить загадками и математическими терминами. Я не понимала половины его слов, но была вынуждена ему довериться... Мне ничего на ум не приходит.       – Говорил ли он, откуда он пришел? – Трея уже начала огорчаться, что и Эмелис ничего о нем не знает.       – Дайте вспомнить... Пустыня, на которые падают золотые хлопья. Это вам о чем нибудь говорит?       – Звучит интригующе, – заинтересовалась Трея. – Но таких мест я не знаю. Навряд ли он вообще является приверженцем нашей галактики... а о других галактиках что-то сказать очень трудно.       Эмелис задумалась.       – По его словам, его родина тоже находится на грани гибели по какой-то причине.       Трея посмотрела на девушку с еще большим удивлением.       – За все время твоего отсутствия, с помощью технологии дис-двигателей и специальных зондов, выдерживающих малые Бури, мы обошли практически каждый потенциально обитаемый регион нашей галактики. Но ничего и нигде не нашли... абсолютно все планеты безжизненны и опасны даже для простого пребывания на них. Велик шанс того, что вся биосфера на планетах, где все-таки была жизнь, погибла, как только Вечное сердце дало о себе знать. Сейчас же обострилась Буря за пределами Рукава и Созвездия Ориона, и даже зонды, которые мы отправляли всего-то пару недель назад, больше к нам не возвращались.       – Сколько лет существует Сол? – спросила Эмелис, когда в её голове проскочила интересная мысль.       – Ему более трехсот лет... По оценкам ведущих историков, которым известна первая деятельность Сола, это самые минимальные годы его жизни на данный момент, – загадочно ответила Трея, заметив, что и девушка теперь стала показывать заинтересованность в диалоге.       – Значит его создатель вполне мог жить на ещё зеленой, живой Земле. В упомянутой пустыне, к примеру, где его и создали.       – Это, конечно, интересная гипотеза, но она имеет ряд проблем. Например, на тот момент технологического развития ещё не было возможно создавать роботов на подобии Сола. Мы говорим о двадцать втором веке, когда робототехника ещё не была так хорошо развита, как развита сейчас. Ты наверняка встречала садовых роботов на Первой станции, вот их ты можешь сравнить с Солом по развитости интеллекта и общему строению, ибо они были созданы именно на заре того времени. Роботов, подобных Солу, пожалуй, могли создать только Первородные, с их то уровнем развития. Однако это противоречит его же собственным словам, что создали его в пустыне. Они точно не могли проживать на Земле ни в какую из эпох... Иначе мы бы находили памятники их культуры повсеместно. Не стоит исключать и возможность того, что он прибыл и из иной цивилизации, находящейся в другой галактике...       – ...Или даже из другой Вселенной. Он вполне может лгать о том, что его родина находится в нашем мире, – дополнила Эмелис, внимательно слушая Трею.       – Не исключаю, но вероятность подобного крайне мала. Мне бы хотелось узнать о нём немного больше, чем я знаю сейчас. Твоему отцу крупно повезло, что он всё-таки связался с нами.       Затем они еще долго болтали о деятельности Империи, и снова вернулись к теме чрезвычайной загадочности Сола. Когда Эмелис рассказала женщине о «теореме предопределения», которую вывел Сол, та лишь отмахнулась рукой. В предопределение она не верила, и основывалась только на всеми известных фактах. Математика не могла предугадать будущее. Возможно, его формула помогала ему только из-за того, что он робот, и все его действия тщательно спланированы, проанализированы его сложной вычислительной системой... Но к людям эта теорема могла и не относиться. Это была его ошибка, ведь он не рассчитывал, что Эмелис внезапно отречётся от него. А значит есть и шанс того, что спасти вселенную может и не получится...       – Я пойду к ребятам к рубке. Тебе бы стоило хотя бы полежать с закрытыми глазами до тех пор, пока мы не выйдем из кротовой норы, – закончила диалог Трея, собирая свои бумаги.       – Я пойду с вами. Мои сны меня, мягко говоря, пугают, и толком я не высыпаюсь... – ответила Эмелис. Женщина только непроизвольно вздохнула, но всё равно после этого улыбнулась.       Когда Трея собрала свои вещи, они пошли к Трэвису, который находился на носу корабля в капитанском мостике. Этот капитанский мостик был в три раза меньше капитанского мостика в «Ночнике» и других космических кораблях, на которых побывала Эмелис за свою карьеру.             Капитан и Хейз стояли поодаль Трэвиса, который пытался настроить механизм для связи с миром вне кротовой норы. Теперь девушка поняла, что Трэвис, оказывается, был оператором этого корабля, и отвечал за подобные переговоры. Трея с Эмелис подоспели прямо к началу трансляции сигнала вне кротовой норы.       – Прием... быстроходный корабль «Тринадцать». Мы попали в зацикленную кротовую нору. Заложница в безопасности вместе с нами. Прошу посодействовать нам, и выпустить отсюда, тогда мы добросовестно сдадимся, и заложница будет у вас, – монотонно продиктовал Трэвис в рубку связи. Он точно знал свою работу.       Молчание. Рубка потрескивала, но ответа не следовало.       – Помехи кротовой норы... Сигнал трудно проходит через неё, но всё-таки проходит. Я повторю сообщение снова, – обратился Трэвис к экипажу.       За иллюминаторами виднелись растягивающиеся звезды, искажаемые кротовой норой. Безжизненные и суровые.       – Прием. Корабль «Тринадцать». Мы сдадимся и отдадим заложницу, если вы разорвете кротовую нору с помощью ваших приспособлений, – повторил Трэвис. Тогда ответ уже последовал.       – Прием. Запрос принят. Разрыв конечной точки уже ведется, – ответил мужчина из рубки грубым голосом. Эмелис чувствовала что-то неладное, и даже отстранилась от команды.       Прошло две минуты, и тогда растянутые звезды внезапно перестали растягиваться, и перед носом корабля появился выход из кротовой норы. Мартин поспешил сесть за своё капитанское кресло и направится к выходу, хоть по инерции он бы всё равно пришел к выходу. Но только он включил двигатели, и корабль вышел из кротовой норы, все сразу обомлели.       – Они... – внезапно возник капитан, и замолчал.       Перед взором экипажа возникло огромное количество военных кораблей, навостривших оружие на этот корабль. Все испугались, но то, что корабль всё ещё не был уничтожен, означало что «Светлая гвардия» приготовила всё это вооружение только ради запугивания. В основном Эмелис заметила обилие военных кораблей среднего размера типа «Жнец». Здесь были и такие военные корабли, как «Дракон», «Яд» и «Люцифер». Были и маленькие корабли типа «Божья корова».       Потрескивания в рубке связи прекратились, и голос переговорщика «Светлой гвардии» стал четче и холоднее.       – Прием. Откройте шлюз. Не вздумайте проявить насилие по отношению к членам «Светлой гвардии». Вы все должны лежать около шлюза лицом вниз, а руки должны быть на затылке. Все оружие нужно сложить около шлюза. Заложница должна стоять около дверей шлюза. Саботажник, бывший член «Светлой гвардии» должен полностью снять свой защитный костюм, – продиктовал свои правила человек по ту сторону рубки.       – Делайте что велят... – поник Мартин, схватившись за голову. Хейз поник ещё больше.       Делать нечего. Все они последовали к шлюзу, и Хейз выглядел совсем обреченно.       – Что с тобой? – спросила Трея.       – Ничего... Больше ничего... – ответил он, и отстранился. Он что-то знал. Да и в общем-то все всё прекрасно знали. Эмелис предчувствовала... и осознавала, что их решение было далеко не самым безопасным.       Хейз, Трея, Мартин и Трэвис легли на пол, перед этим сложив свое оружие в общую кучу, а Эмелис открыла двери шлюза. Она встала в напряженную позицию, и когда увидела, что корабль типа «Люцифер» пристыковался к «Тринадцати», лишь ещё больше напугалась. Корабль «Люцифер» всегда использовался только для карательных отрядов «Светлой гвардии». Он даже был окрашен в багровый цвет.       Мигом внутрь забежали три гвардейца и двое обычных космических полицейских. Один из полицаев оперативно взял за руку Эмелис и повёл внутрь «Люцифера», где усадил её на сидение и начал проверять на наличие ран. Он что-то спрашивал, что-то говорил, ждал ответа от Эмелис, но она лишь вслушивалась к диалогу внутри корабля «Тринадцать».       – Встать. Прижаться к стене передней частью тела. Руки за спину, – выносил приговор один из гвардейцев. Через пять секунд начались выстрели и крики. Она различила каждый голос... Первым убили Трэвиса, вторым Мартина, третьим Хейза... И только потом убили Трею, видимо, из-за её генератора диссоциативного поля, который не позволял убить её первым пулям. Все они погибли. Погибли. Но Эмелис была жива. Какой ценой? Ради чего?       На что они надеялись, идя против Империи, и рассчитывая на помилование? Эмелис ударила полицая в нос, из которого тут же полилась кровь. Она достала свой припрятанный энергетический пистолет, который ей передала Трея в последний момент, и выстрелила ему в голову.       Плазма пробила ему голову, которая затем разлетелась на ошметки. На шум прибежали гвардейцы. Не зная, как им действовать против Эмелис, та стремительно начала палить и по ним. Но попытки её были тщетны против борьбы со «Светлой гвардией». Тогда все они разом начали пытаться по ней попасть из энергетических винтовок, однако каждая из них внезапно ломалась, или они давали осечки. Поняв, в чём дело, один из них настиг её, и вырубил одним точным ударом. Она пропала в забытье, она снова падала в бездонную яму. А перед лицом мелькали образы Хейза и Треи, к которым она уже привязалась. Зачем нужно было это всё? Почему она вновь созерцает смерть своих друзей? Для чего нужны такие непосильные жертвы? Она приняла для себя решение больше никогда не сидеть сложа рук. Вечное сердце внутри неё только болело, а настоящее сердце совсем погибало. Останавливалось, не вынося гипертрофии второго сердца.       Теперь она лишь ещё больше начала понимать суть некоторых вещей. Император не лгал, когда говорил бремени вечной жизни. Но именно он лишил даже простой жизни новых друзей Эмелис, которых она теперь потеряла. Именно он, а не Вечное сердце.       Она падала и падала, и не могла очнуться. Она уже подумала, что и вовсе умерла, однако она не могла умереть. Она была уверена в том, что теперь вообще никогда не умрет. И в этом было её преимущество. Все карты складывались в её собственное выживание, при её то тяге к жизни и безграничному космосу, энергии Вечного сердца. Теперь им так просто не достать изнутри первородный артефакт, ведь резонанс с телом Эмелис достиг такого масштаба, при котором они стали неотделимы. Никакие исследования, опыты, хирургические вмешательства не смогут достать источник вечной силы. Источник силы Эмелис, которой, по словам Сола, сам избрал её как свой собственный сосуд.       Полет вниз бездонной дыры занял многие часы по ощущению девушки, пока откуда-то сверху эту дыру не начали пронизывать белые лучи. Она понимала, что её начинают приводить в чувства, она понимала, что ей сохранили жизнь. Иначе и быть не могло, всё теперь ей стало очевидным. Она находила забавным факт того, что и её отец, и Сол, и Император всегда говорят только правду, и ничего кроме правды. Но их позиции не были ей близки. Не были близки Вечному сердцу. Не были близки Вселенной. Светлые лучи раздирали тьму, но Эмелис лишь закрыла глаза, чтобы их не видеть. Она знала, что потеряет себя, если потеряет Вечное сердце. Она знала, что и Вселенная вмиг исчезнет, как только Вечное сердце выйдет из тела Эмелис. Потому ей оставалось отстаивать свои собственные принципы. Свои собственные принципы, которые бы возвели новый мир на руинах старого. Но она надеялась, что этот мир ещё можно спасти, и даже Вечное сердце не исключало такой возможности, а наоборот было радо способствовать замыслу Эмелис. Ей было необходимо двигаться в удалении от Седьмой станции на несколько сотен световых лет, чтобы принять ряды Изгоев. Предать всех, и даже своего отца, ведь Изгоев всегда называют предателями. Он простит её через время, но не сразу. Поспособствует этому Картер, бывший капитан «Ночника», который с радостью примет её позицию. Только он поймет её мотивы, и на своём новейшем корабле поможет ей отправиться... отправиться... Свет становился всё ярче и ярче, он начал слепить даже закрытые глаза.       Сомкнутые веки непроизвольно открылись перед лицом следователя. Её привезли на допрос во Вторую станцию, вместо изначального направления к Пятой станции. Наверняка после этого допроса и её саму возьмут под трибунал. И жестоко накажут через смертную казнь, принудительно достав Вечное сердце... Но она знала, что подобное ни в коем случае не произойдет. Это могло вполне произойти, не будь у неё внутри такой огромной силы, не будь она таким человеком, каким осознала себя сейчас.