Последний Эсхатон

      Многократно отраженные формы. Вечная рекурсия. Бесконечность пути. Два зеркала, что поставлены друг перед другом. Таким предстаёт Вечное сердце. Невозможная, призрачная материя. Вся реальность – в одной структуре. Вся сила – в одном определении. Сила, что поддерживает Вселенную в самом ядре Эсхатона. Нет, это сердце – и есть ядро Эсхатона. Нет, это сердце – есть ядро вообще всего сущего, не только Эсхатона. Та энергия, что даётся красной пирамиде-октаэдру неисчислимо мала, по сравнению с тем, сколько энергии оно может выделить для создания и проживания вечности. Но сейчас Вечное сердце больно, его нужно достать из этой темницы, и вылечить. Тогда вечность будет спасена. Тогда всё будет спасено, и в это верила Эмелис. В это верили все, кому хоть раз в воображении предстал образ неограниченной энергии. Но так ли это на самом деле – действительно ли эта энергия была неограниченной... действительно вечной?       С тех пор, как Эмелис, Зейд и Дейнис вновь соединились в один отряд, они уже подходили к воистину гигантским воротам, расположенным в самом центре Эсхатона. Найти это место не составило труда, когда искин пирамиды-октаэдра начал содействовать операции, а не мешать ходу её выполнения. Всё и все были на их стороне. Проблем не пути не возникало, как и тех безмолвных, но совершенно обезумевших монстров. Весь мир таился в дыхании трех человек этого отряда. Весь страх и вся надежда были дарованы только им одним.       Разделяя обязанности Дейнис, вместе с ней самой, Эмелис пыталась взломать ворота к темнице вечности. На удивление, даже самому искусственному интеллекту Эсхатона этого сделать не удалось. Но они ни на секунду не поникали, хоть и были уже довольно изнурёнными долгим пребыванием на дне океана. Эмелис чувствовала непреодолимое родство с тем, что скрывается, что ждёт её с объятиями по ту сторону ворот. Она чувствовала его, и почти могла ощущать его присутствие физически.       На самих воротах были вырезаны сценические фрески. Вот здесь некое божество создаёт темноту или какое-то пустое место, а другое божество её заполняет бесчисленным количеством планет, звёзд, галактик, заполняет тьму чёрными дырами и квазарами, космической пылью. Неизбежно тратится божественная энергия, но остаётся высшей целью достижение порога, при котором всё живое сольется в одну душу, и растворится в этом красивейшем космосе... Альфараг, в понятии Первородных, это бог, создавший космос и их самих. Останется на долгое время неизвестным действительность его существования, и существование того безымянного божества, что создало тьму. Сейчас же всё это воспринималось как некий миф, легенда, основанная на общей преданности Первородных космосу. В космосе они видели безграничную свободу.             Вечное сердце же представлялось для них скорее проклятием, падшим на их души. С силой, скрывающейся внутри Вечного сердца, в один момент они просто не совладали, из-за чего и затерялись в том же безграничном космосе, оставив Эсхатон пустовать. А затем на орбите Земли, тогда ещё молодой, и с голубыми океанами, по какой-то причине, связанной с Вечным сердцем, корабль упал именно в то место, в котором он сейчас и находится, образовав после себя разлом, который потом был замурован из-за многочисленных землетрясений.       По правую сторону от тех фресок красовались скорее неподвластные для понимания аспекты Вечности. Исторических мотивов Зейду на них разглядеть не удалось, и они были совершенно абстрактны. Разве что на одной фреске ему удалось узнать символ уробороса – то есть змея, что вечно пожирает самого себя, находясь в рекурсии. Только змей этот выглядел несколько странно, и змеем как таковым не являлся.       Хорошо вот так стоять без дела, пока всю работу выполняют за тебя. Хотя от Зейда в этой ситуации толку мало – ведь у него совсем не было инженерного образования, и в особенности опыта во взломе древнейших структур. Он только мельком видел, как девушки объединили свои внешние интерфейсы гидрокостюмов в один, и начали проецировать голограмму со странными схемами на стену, что-то бурно обсуждая, даже споря друг с другом.       – Нет. Ты делаешь неправильные выводы. Если тебе удалось добраться до системной шины и обратить искина на нашу сторону, это совсем не значит, что ты стала гораздо умнее меня в этой теме, – возмущалась Эмелис.       – Ты забываешь, кто из нас двоих в Межзвёздном Университете на практикумах справлялся с трудными задачами быстрее и более качественно. Ты игнорируешь возможность того, что вал ворот мог перейти в свою мёртвую точку, а махинациями с ним мы только можем усугубить положение.       – Я? Игнорирую? Да такие мелочи уж лучше игнорировать, ведь шанс на такой исход ничтожно мал. Почему это абсолютно все механизмы в Эсхатоне работают как новые, даже несмотря на то, что ему далеко не первое тысячелетие? Всё-таки в теоретической части я всегда была лучше тебя. Если бы он действительно не работал, я думаю, искин бы нам сказал об этом.       – Практика! Прак-ти-ка! Практика всегда показывает, что даже самые малейшие переменные могут привести к катастрофе. Твоя теория не учитывает всей совокупности возможных исходов, – обозлилась Дейнис. Они поссорились, и как командир отряда Зейд должен был их помирить, но подходить к ним он совершенно не имел желания, и вместо этого решил понаблюдать за ними издалека, держа небольшую ухмылку.       Правда они обратились к нему сами, когда парень только принялся изучать внутреннее устройство Эсхатона в открывшейся базе данных, которую всё же разблокировал ИИ после визита Дейнис.       – Зейд. Не делай вид, что тебя это совсем не касается. Лучше помоги нам разрешить спор, иначе это ни к чему не приведет, – разочарованно сказала Эмелис.       Но спас его от такой сердобольной участи... андроид. Увидев его лик, Дейнис даже перепугалась, а Эмелис наоборот спокойно выдохнула. Парень проявил безразличие, такое же, какое Сол проявил в первую их встречу к нему.       – Множество значений складываются воедино в виде переменной. Переменные – абсолютное зло в мире математики. Переменные важны из-за их способности представлять разные числа, не требуя определенного значения. Это позволяет нам работать с широким спектром задач, не беспокоясь о том, что мы застрянем на конкретном значении. Открытие этих ворот зависит от множества таких переменных, и это не может не пугать мой математический разум, – своеобразно поприветствовал компанию андроид.       Девушки были свалены наповал, тогда как Зейд никак не среагировал. Сол заметил, что около ворот неприметно лежит смутно знакомая ему книга, которую Дейнис туда отложила, дабы она не занимала рук.       – Меня не подводят глаза. Это – «Сангвине Деум». Скажите, кто из вас отыскал эту великую мудрость? – заинтересовался андроид, явно переключивший свой интерес с восторженной Эмелис на книгу.       – Я нашла её в заброшенном молитвенном зале... – не до конца отойдя от прошлых слов совы, да и в общем находившись под впечатлением встречи с ним, ответила Дейнис.       – Ты обязана мне её отдать. Это прекрасное, чудесное творение незыблемой силы. Это самая чистейшая из всех самых чистейших книг, написанных когда-либо и кем-либо во всем-всем космосе.       – Так разве она не пуста? – заинтересовалась Дейнис, не понимая интереса робота.       – Это пока пуста, – загадочно ответил Сол, и даже не спрашивая разрешения, поднял её с пола и спрятал куда-то за свой белый плащ. Дейнис только неловко ухмыльнулась.       – Сол, и всё же... ты разобрался с причиной толчков Эсхатона? – перевела тему Эмелис, когда в компании повисло неловкое молчание.       – Ваша Светлость, я вынужден вас огорчить. Чтобы решить эту проблему необходимо искоренить неизвестную величину, X. Сопоставив проблему с моей основной теорией о предопределенности событий, я получил настолько большое уравнение, что даже не знал, с какой части его стоит начинать решать. Но даже совершая попытки его решения, получить цельный ответ без дробей и корней у меня не выходило. Боюсь, нам всем угрожает серьёзная опасность... – ответил Сол и окинул медленным взглядом голограмму на стене.       – Может хватит говорить так по-идиотски? Мы не на собрании юных математиков в третьем классе, и совершенно не понимаем смысла твоих слов, – отрезал Зейд, даже не боясь андроида.       – Невообразимо! Юные математики? Мой дорогой друг, я изучаю математику в несколько раз дольше, чем тебе сейчас полных лет, – возмущение Сола можно было сравнить с совершенно человеческим чувством. Эти слова его очень задели, и он о чём-то задумался, начав проводить расчёты у себя в голове.       – Зейд. Как ты можешь так говорить с тем, о ком даже ничего не знаешь? – переменилась в настроении светловолосая девушка.       – В том то и дело, что мы не знаем о нём ничего. Что он из себя представляет, ты хоть сама знаешь? На чём основано твоё доверие к нему? На том, что он всячески тебе уступает, называет «светлостью»? А вдруг он просто хочет воспользоваться нами? Под шкурой овцы может скрываться недоброжелательный волк... А то, что он наглым образом забрал у Дейнис её находку, совсем меня взбесило, – взвелся Зейд, и даже через скафандр было видно, как кровь налилась в его щёки.       – Теперь я вижу. Ты – один из иррациональных корней, которые нужно устранять при первой возможности. Ты враг всеобщего блага. Закрой свой рот, хам, ведь перед тобой стоит вершина машиностроения, перед которой ты – нуль, – поднял механический палец на парня Сол, и вдруг взвёлся на половине фразы, – Что мне мешает тебя убить? Эмелис и Дейнис насторожились.       – Посмотрите на него, вершина машиностроения, – улыбнулся Зейд, – Так уж и быть, промолчу. Но я не принял поражения, учти. Далее все были на взводе. Удивительно, но даже с помощью Сола, девушки всё никак не могли найти способ открытия ворот. И ни теоретический, ни практический подход не помогали. В компании ненадолго промелькнула мысль, что больше нет никакого решения этой проблемы, кроме пробития ворот чем-то тяжелым. Но пробивать было нечем.       – Как это – нечем пробивать? Прямо перед вами железная балка, которая то и дело хочет, чтобы ею пробили эти ворота, – снова усмехнулся Зейд.       – Немедленно выйди из этой комнаты. От тебя всё равно нет никакой пользы. Я презираю тебя. Не дожидаясь ответа парня, Дейнис выволокла его в другую комнату, оставив Эмелис с Солом и задачей наедине. Только и было слышно неодобрительное барахтанье издалека.       – Вдвоём решить математическую проблему проще. Слишком большое количество людей в одной комнате сбивает с толку. Полагаю, вам это знакомо, – наконец остыл Сол, обрадованный отсутствием Зейда.       Только вблизи Эмелис смогла рассмотреть неоценимую искусность устройства Сола. Каждая его деталь была утончённой, и в который раз она убедилась в том, что этот робот – настоящее произведение искусства.       – Впрочем, мой анализ всегда показывал, что сразу после вашего "пробуждения" существует только один вариант исхода, вечная константа. Сейчас мы смело движемся по ней, и в этом отношении я не ошибаюсь. Несмотря на то, что мы стоим прямо возле нашей цели, и не можем получить к ним доступ, всё в равном счёте должно закончиться благоприятно.       Времяпровождение с Солом успокаивало Эмелис. Его общество действительно давало огромную надежду на успех миссии. К тому же она и сама чувствовала, что сейчас стоит на пороге новой жизни. И это её очень интересовало.       – Давайте попробуем нечто иное, Ваша Светлость. Нечто, что выходит за пределы математического мира, и переходит в мир иррациональности и необоснованности. Я не думаю, что на моём веку такой мир имеет право на существование, я его категорически отрицаю, но попробовать войти в него стоит. Вы помните? Вы связаны с Вечным сердцем. На данный момент вы – его будущий постоянный сосуд, и всё что отделяет вас от достижения собственной цели – эти ворота.       – Фантастика.       – Мы и так живём в мире фантастики. Представьте, что ворота открылись. Закройте глаза и покажите своё истинное желание преодолеть эту проблему.       – Но это невозможно!       – Рекурсия. Ответ в рекурсии. Вспомните все ваши мысли, что посещали вас в трудные минуты пребывания здесь. Вспомните, что вы тогда чувствовали, когда весь мир вас покинул. Ненадолго вернитесь в прошлое, чтобы помочь себе в настоящем. Попробуйте вообразить, что вы так и не открыли ту дверь около тела Джона Миллера. Откуда он знает, что Эмелис хватил ещё один удар у той двери? Она хотела задать ему этот вопрос, но решила отложить его на потом. Сейчас и правда нужно было сосредоточиться.       Рекурсия – повторение. Самовоспроизведение. Чтобы окунуться с головой в прошлые переживания, она начала вспоминать всё, что тревожило её на тот момент. Ощущение того, как смерть крадётся прямо к ней во тьме. Отсутствие малейшей надежды. Импульс, исходящий из её такой тонкой души... Импульс, исходящий из её собственного сердца... Импульс, повторяющий сам себя в Вечном сердце... Да, даже на тот момент у неё уже было два сердца, что словно зеркала отражали этот импульс в рекурсии. Да, теперь она понимает, она осознает всё, что с ней тогда случилось. Эмелис закрыла глаза только на секунду, а когда открыла – врата медленно начали открываться... Она почти вскрикнула, как от триумфа, так и от ужаса, но крик застрял в её горле.       – Молчите... молчите!.. Смотрите внутрь!.. Созерцайте!       Лучи света будто начали озарять весь Эсхатон, исходя из помещения за этими вратами. Лучи скакали, отражались от стен, плясали в своём радостном танце друг с другом, создавали блики, заставив Эмелис ненадолго зажмурить глаза. Пестрые линии вырывались из врат, они хотели сбежать из своего заточения. Отголоски Вечного сердца моментально начали наполнять как будто весь мир, всю Солнечную систему, всю галактику и всю Вселенную. Первородный артефакт был свободен. Да, он искрил, он переливался всеми цветами природы, он прямо как сердце бился в такт отраженным лучам, он танцевал вместе с ними, источая волны бушующей энергии, пронизывающие всё живое и неживое, пронизывающие материю и сознание, тело и душу, пронизывающие даже мысли и суть самой жизни. Вечное сердце! Самое изящное, самое лучезарное творение Вселенной – на расстоянии в пятнадцать метров. Оно тянулось к Эмелис, словно мать тянется к своему ребёнку, а Эмелис тянулось к нему, словно ребёнок тянется к своей матери. Не описать словами царящую атмосферу вечного спокойствия, голой и не стыдящейся божественности. Вечное сердце – как сам синоним вершины всего живого и мёртвого, существования прошлого, настоящего и будущего. Да, это так. Сон наяву – сон о реальном мире, в который проникла частичка вечности, которая полюбила этот мир, и которая так жестоко была заперта в этой темнице, что неизбежно привела её к болезни. Но теперь Вечное сердце будет свободно. Теперь всё будет хорошо. Всё будет хорошо...       Эмелис зашла в комнату за вратами, где Вечное сердце было подключено к Эсхатону, совсем как его ядро. Артефакт действительно издалека походил на анатомически-верное сердце, пусть и размером с однокомнатную кабину космического корабля. Прекрасные образы пролетали перед глазами, очаровывали Эмелис с пят до головы, достав из затёмок её души всё то, что все эти годы так хорошо пряталось, боясь света. Боясь полного осознания этого мира.       Сол не посчитал нужным следовать за Эмелис. Вместо этого он остался караулить её около ворот. Она должна была понять всё сама. Нет, она уже и так понимала всё сама. Он был безмерно рад за неё, настолько, насколько искусственная жизнь вообще могла быть рада такому событию.       Вы слышите? Это чудо. Это безграничное чудо, это бездонная чаша, полностью наполненная вечной энергией. И чаша, то есть Вечное сердце было доступно одной только Эмелис. Она это понимала, и была на пике собственных ощущений, она почти плакала, нет, она уже плакала, а слёзы струились как реки на лике ещё не погибшей Земли.       Вечное сердце было схвачено как будто в огромные тиски в огромном механизме, сдерживающий это величие здесь, на дне алой бездны. За металлической преградой, подключенные к артефакту кабели высасывали из него энергию во благо существования Эсхатона. Эмелис это видела, осознавала, она знала, что Эсхатон должен отпустить Вечное сердце, чтобы остановилась черед апокалипсисов во всей безграничной Вселенной. Не совсем понимая, что она делает, девушка прикоснулась к пульту управления этими тисками и механизмом, ввела в голове возникший пароль, трижды подтвердила свои действия, получила разрешение отсоединить Вечное сердце от Эсхатона напрямую от системной шины искина, находившегося в них. И тогда мир переродился снова – по крайней мере, так показалось Эмелис. Девушка переродилась и сама, когда тиски спрятались в потолок и пол, а Вечное сердце уменьшилось в размерах, поменяло свою форму и буквально влетело в Эмелис на огромной скорости, от чего она даже почти упала на пол, если бы её не подхватил Сол, защитив её от посторонних глаз своими крыльями, и сказав что-то невнятное про отныне нелепую константу. Сейчас эти константы представлялись Эмелис давно известными, очевидными... Она видит свою жизнь, как прошлое, так и будущее.       Здесь она видит лик своей пропавшей матери. Она кормит её грудью. Тут она замечает ошибку в вопросе задачи на экзамене в младшей школе. Сейчас она знакомится с тяготами взрослой жизни. Она влюбляется в космос. Вот здесь она поступает в Межзвёздный Университет и завершает обучение с отличием, показав себя как одного из лучших учеников за последние десятилетия. Она участвует во множестве космических операций. Капитан Картер выбирает её как члена своего экипажа, ссылаясь на её безупречные навыки. Отец дарит ей золотую рыбку перед днём экзамена для участия в операции по спасению Вселенной. Она знакомится с составом «Ночника». Тетта в первый день полёта проговаривается о запасах сигар и алкоголя. Дейнис проводит всё своё время с Эмелис. Зейд вечно спорит с Тау на совершенно бессмысленные темы. Теперь она замечает их обоюдное пристрастие к Кайли, девушке-оператору «Ночника». Погружение в воду, взрывы, неизвестность. Она спасает Зейда от неизбежной смерти. Она осознает причину неприязни Зейда к Солу, ведь когда-то давно престижную работу в правительстве у него крадёт другой робот. Открытие врат. Повторение сердца Эмелис в сердце Вселенной. Первородный страх охватывает её прямо сейчас. Луна смотрит в её глаза, гипнотизирует и перекрывает воздух в лёгких. Она жмёт тревожную кнопку, и рой кораблей появляется перед её глазами. Белый корабль, совершенно белый, как чистый лист, встречает её в своих объятиях. Кто-то очень важный приглашает её на прекрасный ужин. Затем он открывается ей, как не открывался никому. Она осознаёт, что не существует вещей важнее человеческой жизни. Она...       Взрыв. Титаническая красная акула пробивает скорлупу Эсхатона. Нет, она пробила её уже давно. Ещё в тот момент, как Сол защитил Эмелис своими крыльями. С момента извлечения Вечного сердца из клешней, магнитное поле отключилось автоматически. Отключился и свет, и большинство других систем Эсхатона. Только аварийная система во всю трубила, и словно из стен доносился гимн Эсхатона в хоре из мужских, глубоких голосов. Да, гимн. Эмелис его чувствовала:

Мы дети звезд,

Тебе мы бесконечно благодарны.

И не печалься лучше,

Твое лицо прекрасно, Альфараг!

Мы все почитаем лишь тебя.

Альфараг, ты наш учитель!

И я не буду долго ждать тебя

Когда-нибудь мы всё равно пересечемся.

      Прошла, наверное, целая вечность, пока Эмелис осознала, что повсюду она видит только алую воду, а Сол на своих сильных руках вытаскивает её из потопа. Совершенно невозмутимо, будто всё именно так и должно быть. Стоило и правда догадаться, что отключившись от своего источника энергии, Эсхатон станет уязвим для атаки монстра снаружи. Теперь уже было очевидно, что все эти глубоководные твари в действительности и сами хотели заполучить Вечное сердце себе. Непонятно только – почему?       Сол каким-то образом открыл уже торопившуюся закрыться дверь, как тут же она открылась, и снова закрылась только тогда, когда Эмелис на руках совы оказалась в безопасности. Потоп остановился, по крайней мере, в этом пути.       – Приходите в чувство, ваша Светлость, истинная лучезарность! Четверть пути пройдена.       Просыпаться от такого долгого, как показалось девушке, сна, ей совсем не хотелось. Она знала, что теперь внутри неё бьется сразу два сердца, что придавало ей уверенности в себе. Сердца бились в такт, и одно из них Эмелис чувствовала лучше второго – Вечное сердце прижилось будто лучше своего собственного, и даже будто давило на него. Но первородный артефакт не был её настоящим органом – скорее физической концепцией органа.       Когда Сол бережно опустил Эмелис на землю, она немного зашаталась, почувствовав, будто пол под её ногами совсем мягкий, и сквозь него можно провалиться. Когда она восстановила баланс, девушка принялась вспоминать, что вообще случилось за эти пять минут. Или прошёл гораздо больший промежуток времени? Ведь те видения она как будто проживала снова, правда смотрела на себя со стороны. Если бы не внезапно нахлынувшая тоска, она бы поблагодарила сову за собственное спасение, но о благодарности она забыла. Что стало причиной такой тоски? Она пыталась вспомнить что-то важное... Что-то, что осталось в прошлом, сразу после того, как Вечное сердце резонировало с её душой... Зейд и Дейнис! Они ведь остались там, во власти потока! Сол будто прочитал её мысли.       – Мне очень жаль. Их уже не спасти, но и спасения им не требовалось. Их имена, настоящие имена запомнятся на долгие годы...       – То есть... как? Они погибли? – отходила Эмелис. Всё равно всё представлялось как глубокий сон.       – Погибли. Если не сейчас, то скоро погибнут. Пойдемте же, у нас осталось очень мало...       – Погибли? – переспросила Эмелис. Она не верила его словам. Что-то внутри неё сопротивлялась реальности.       – Я понимаю ваши эмоции...       – Погибли! Ты сейчас просто... – Эмелис отстранилась от Сола, заполняемая гневом,       – Ты сейчас просто констатируешь факт их смерти, даже не зная, что с ними произошло?       – Я предполагаю. Это просто предположение, но мои предположения всегда верны. Мне потребуется больше времени, чтобы учесть все факторы, дабы вынести точный вердикт... – незаметно запаниковал Сол, которого Эмелис принялась перебивать.       – Мы сейчас бросили их там, вместе с пробоем в Эсхатоне, вместе с теми монстрами... и ты даже не хочешь им помочь?       – Это невозможно, ваша Светлость! Вполне возможно, что с минуты на минуту Эсхатон подорвётся из-за наслоения друг на друга критических ошибок. Первородные даже и подумать не могли, что кто-нибудь когда-нибудь извлечёт Вечное сердце, из-за чего им даже в голову не пришло сделать резервные источники питания. Скоро всё взорвётся, и вы погибнете, вы погибнете, даже несмотря на Вечное сердце внутри вас. Пожалуйста, следуйте за мной... «Левиафан» уже не поможет вам, но по крайней мере мы можем одолжить у Первородных их небольшой корабль, который уже ждёт вас в отсеке с космическими аппаратами... – Сол приблизился к Эмелис, – Пожалуйста, я вас очень прошу. Вы должны покинуть это место, и спасти жизни всех наших миров. Если вы вернетесь – вы не только разочаруетесь, не только рискнете своей собственной жизнью, но рискнете и жизнью всего космоса. Поэтому... прошу!       Сол взял её за руку, уже не скрывая своего страха. Он нашёл одну из неподвластных ему переменных. Переменную, которую не могла объяснить ни математика, ни философия. Эмелис отдернула свою руку из хватки робота.       – Я не хочу тебя видеть, ты выжил, ведь знал, что произойдёт после отключения артефакта, а они не знали. Не знала и я. Ты просто и холодно допустил их смерть как данность... – Эмелис расплакалась, но держалась в строю, – Я выберусь отсюда сама. Где находится этот отсек?       – Я должен пойти с вами. Я вас проведу, и... о, ваша Светлость! Не будьте ко мне так враждебны!       – Нет. Я пойду сама. Если ты меня почитаешь, ты должен следовать моим приказам, – произнесла Эмелис с огромной болью.       – Я отметил красным огоньком этот отсек. Он недалеко. Совсем.       – А теперь убирайся. Я не хочу тебя больше видеть никогда. Слышишь? Исчезни.       Сол молча ушёл в противоположную тому отсеку сторону. Эмелис и правда надеялась, что они больше никогда не пересекутся. А пока – нужно смываться из обрушивающегося и всего трясущегося Эсхатона. Она побежала по коридорам, смотря на красный огонёк, светящий совсем неподалёку от неё на голограмме карты. Все двери открывались перед ней совсем как автоматические, но она знала, что так быть не должно. Вдалеке слышался рёв Титанической красной акулы. Да, она понимала, что этот рёв принадлежит ей. Почему она не рычала до этого? Внезапно, в такт рыку чудовища снаружи, она услышала совсем близко рык биомеханических тварей, что всё время угрожали жизни непрошеных гостей Эсхатона. Одна такая тварь вышла из темноты, до которой не доставали аварийные, красные огни.       Эмелис рефлекторно потянулась за пистолетом, и с ужасом вспомнила, что его отнял Зейд, сразу после того, как она проверяла подлинность слов Сола. Она всерьёз хотела драться с тварью на кулаках, однако эта тварь и сама испугалась того, что сейчас находится внутри Эмелис. Оно просто пробежало мимо неё, совсем как собака, поджавшая хвост.       Далее на пути она встретила ещё десяток таких тварей разного размера. Видимо, они чувствовали энергию, исходящую из Эмелис, следовали за ней, но напасть никогда бы не посмели. Они следовали по её пятам, совсем как королевская свита. Девушка же старалась не думать о том, что за ней следуют так много страшных тварей... тварей ли? Сейчас она осознавала нечто важное, но осознание этого факта было вторичным. Она будет рассуждать на тему того, почему твари не набрасываются на неё уже потом.       Она забежала в отсек с космическими кораблями. Самые разнообразные, экзотичные летательные аппараты расстилаются в гигантском прямоугольном помещении как колосья пшеницы на искусственном поле. Но красный огонёк указывал на отдельно стоящее небольшое судно, в которое девушка залезла в ту же секунду. Она слышала: все твари вскричали разом, что могло свидетельствовать о том, что вода настигла и её хвост. Они кричали так истошно, будто алая вода растворяла их медленно и мучительно.       Она отвлеклась от этих ужасных мыслей, и принялась разбираться в управлении этим судном, на котором было всего одно единственное место пилота и больше ничего лишнего. Для Первородных, судя по всему, оно служило чем-то вроде исследовательского аппарата.       К большому счастью, устройство кабины пилота было интуитивно понятно, и вот она уже взмывает в воздух, а перед ней открывается огромный проход, в который неизбежно вливается огромный поток воды. Она решительно влетела в него, надеясь, что двигатели этого аппарата способны работать даже под водой. Надежда оправдалась, и это было действительно так.       Она была настолько сосредоточена на цели вылететь из океана, что даже не заметила, как во тьме барахтается виновник этого ужаса. Титаническая красная акула стремительно настигала её. Её лик был ужасен, покорёжен, будто в неё стреляли из огромного лазера, что, в сущности, было правдой – когда Сол в первый раз покинул Эмелис, он был намерен убить эту акулу, используя арсенал Эсхатона. Эмелис не понимала, откуда она это знала. Ещё много ответов на неизведанные вопросы возникнут в её голове из ниоткуда, и она осознает много вещей, но уже моментами позже. Акула стремительно настигала её.       В последний момент Эмелис заметила желтый, настоящий свет, исходящий из Солнца. Умирающего солнца. Космический аппарат вырвался из лап мёртвого, алого океана, и красная акула выпрыгнула за девушкой из воды. Казалось, что одной из сердец девушки в тот момент пропустили удар, однако пасти акулы не хватило всего пятидесяти метров, чтобы проглотить аппарат. Титаническая красная акула с ужасным рыком упала обратно в алый океан, вызвав приличное цунами, которое Эмелис уже не заметила. На огромной скорости космический корабль покидает все слои погибшей Земли, и устремляется в чёрный космос. Девушка была уверена, что с акулой она ещё встретится.       Она отключила двигатель суда, созерцая Солнце и дрейфуя около Земли, переводя дыхание. Она попыталась связаться «Ночником», но с ужасом обнаружила, что сигнал хоть на этот раз и не перекрывался, но просто не доставал до «Ночника», словно его здесь никогда и не было.       Сзади словно полыхал образ погибшей Земли. Чёрные тучи медленно плыли по Земле, порождая смерчи и грозу. Оставалась бы уцелевшей хоть частичка суши – можно было бы оценить вред, нанесённый открывшимися по всему миру огромными разломами, из которых то и дело раньше струилась горячая магма. Стихийное бедствие окутало родину человеческого рода, а всё произошло лишь из-за того, что кто-то неправильно использовал Вечное сердце в далеком, далеком прошлом... Кто знает – может Земля и в общем вся Солнечная система – не первые жертвы подобного конца света. В любом случае Эмелис больше не хотела вновь встретиться с праматерью Землёй. Нет, нет, больше никогда. Больше никогда она не захочет даже всовываться в пределы Солнечной системы, даже смотреть на фото погибшей Земли. От её лика уже начинает кружиться голова.       Пытаясь разобраться в причине того, почему «Ночник» не выходит на связь, она обратила внимание на то, что во всей Солнечной системе будто что-то поменялось. Она точно не могла определить, что именно поменялось, но интуиция её никогда не подводила. Как будто прошло уже много времени с момент погружения команды на дно Земли.       Может, сигнал просто не доставал? Не могли ведь они все улететь без Вечного сердца, так ведь? Не могли же в космосе с «Ночником» за такой короткий срок приключится какие-нибудь проблемы? Не могли?       Вот так глупо дрейфовать по орбите Земли, смотреть на неё, как в самую настоящую и манящую бездну Эмелис не хотелось. К тому же, хоть и гидрокостюм мог извлекать кислород из любой среды, она не могла быть до конца уверена, что её организм сможет прожить такое большое количество времени без чистого, настоящего воздуха, воды и еды. И без сна, конечно. Нужно было утолить сразу пять потребности – найти воду, пищу, чистый воздух, хороший сон и в конце концов связь с «Ночником». Всё это можно было найти на уже давно всеми покинутой Первой станции, единственной станции человечества во всём Рукаве Ориона, которая располагалась именно на поверхности небесного тела, а не дрейфовала на его орбите. До Первой станции – рукой подать, она располагалось на Луне, и хоть и с момента её последней эксплуатации прошли целые века, а покинули её, когда Земля окончательно погибла.       В общем, для выяснения всех обстоятельств нужно было посетить Луну. Не будет же Эмелис просто так ждать, пока её месторасположение определят на «Ночнике», ведь это могло занять ещё целый земной день. Она активировала двигатели, и на своем судне полетела в направлении Луны, сделав небольшую дугу.       Когда она летела, она немного задумалась о некоторых вещах. Например, насколько весь Эсхатон был реален? Всё было как в прекрасном сне без конца. Разве можно объяснить такую удачную для неё череду событий? Она не знала. Или не хотела знать.       А Сол? Сейчас она смотрела на него совершенно под другим углом. Он уже не представлялся ей идеально утончённым механизмом. Кто бы его ни создал, какими бы прекрасными словами он ни разбрасывался, всё равно в нём присутствовал ряд определенных минусов. На самом деле, она даже сейчас могла ответить себе на все заданные вопросы. Просто она действительно не знала о том, что прямо сейчас её подсознание – больше не принадлежит ей самой. Теперь оно являясь сосудом, принадлежащему Вечному сердцу, находясь при этом в своеобразном симбиозе. Если бы она только научилась управлять этим Вечным сердцем, перед ней открылся бы ещё более удивительный мир. Но раскрыть полный потенциал Вечного сердца в данный момент и в данной его форме в обычных условиях было невозможно ни для кого.