Поездочка

- Вот мы и в Нью-Йорке, - громко объявил мистер Николс. – У меня пока свои дела. А вы развлекайтесь. И он громко хлопнул дверцей машины. - Снова его чувство юмора, - вздохнула Каори. - Мы со Стефани тоже пойдем. Со мной она не заблудится, - вопрошающим взглядом посмотрела на мать Матильда. - Разрешается, - кивнула Каори. - А мы? – поинтересовался Изаму. - Пока что снимем номер в ближайшем отеле. Эту ночь ты проведешь не в машине. - Презамечательнейшая новость, - громко объявила Матильда, читая Интернет. - Сегодня в Нью-Йорке с визитом королева Казнии Одри. - Казния? – удивилась Стефани. - Я помню эту страну. Про нее очень много говорили в новостях, когда я была маленькой. Говорили, что там гражданская война, терроризм, торговля оружием… А потом почему-то замолчали. - Замолчали, потому что туда папа приехал. Папа есть папа. Он устроил мою маму – тогда она даже не была его женой, но уже была с ним во всех смыслах – телохранительницей королевы. А сам был одновременно поставщиком оружия и для войск королевы, и для повстанцев. Эта страна была его площадкой для разминки перед переходом на совсем другие масштабы. Тут он учился мыслить не просто как психопат-убийца, а как политик и психопат-убийца одновременно. - Королева Одри, - произнес однажды королеве на ухо загадочный незнакомый голос. - Вашу страну до сих пор раздирают противоречия. Религиозные, национальные… Крупный капитал из других стран пытается вмешиваться. И противоречия-то противоречиями, но в результате идет война. И гибнут люди. Жители державы. Ее граждане. Я могу помочь. Я смогу и обеспечить и Вашу безопасность, Ваше Величество, и мир в государстве. - Слушаю Вас, - кивнула Одри. – Я сама склоняюсь к нестандартным решениям. Вы думали, что, так легко проникнув в замок, напугали меня? Я знаю, что в него легко проникнуть. Знаю, что если б мои враги считали меня действительно серьезным противником, давно убили б. Но меня считают никем, красивой куклой, марионеткой. Хоть я и законная правительница этой державы. - Вот я и хочу, чтобы Вы стали настоящей правительницей, - отвесил поклон высокий человек в черном костюме. – Чтобы никто и никогда не осмелился оспорить Ваш статус. Чтобы все они приседали при одном упоминании Вашего имени. Меня зовут мистер Николс и я что-то вроде… эксперта по урбанистической партизанской войне. Решивший теперь попрактиковать свои навыки в более широких масштабах. Трон будет Ваш, а любую оппозицию я уничтожу – всех полевых командиров, одного за другим. Как раньше убивал в больших американских городах мэров, комиссаров, окружных прокуроров. Страна будет Ваша, Ваше Величество. Только одобрите любые мои действия. - Я не могу одобрить, не зная о Вас ничего. Незнакомец в черном снял перчатку, показав белоснежную кожу. - Я так и знала, - грустно улыбнулась королева. - Я не совсем дура, знаете ли, что бы слухи обо мне не говорили. - Жертвы слухов мы оба, - кивнул Человек с улыбкой. - Я тоже не то чудище-страшилище, о котором так любит стращать американское видение. Со мной, королева, можно иметь дело. Я просто на мелочь не размениваюсь. - Я вижу – и верю, - кивнула королева Одри. – Что ж, если дошло до этого… Мистер… - Николс. Тут мое имя Николс. - Так вот, мистер Николс. Наделяю Вас полномочиями делать все, что считаете нужным, в интересах моей страны. - Слушаюсь, - поклонился Николс. Вот так у меня и появилась крестная. - То есть, - покачала головой Стефани. – Дальше уж очень скороговоркой выходит. - То есть папа ушел, оставив королеву в раздумьях. А он между тем практиковался. Сразу внедрился и в дворцовые ходы, и в Сопротивление. У него всегда была наготове две-три старательно заготовленные личины с необходимым запасом документов, так что игру он перехватывал легко. Ему бесконечно нравилась вся эта дворцовая возня, и ему нравилось регулярно устраивать побоища между разными партиями. И… было и другое. Однажды Одри похитили. И революционеры предъявили свои условия. Что сделал он? Похоже, этого он и ждал. Он ходил от одного селения к другому, живых не оставляя, вырезая всех собственными руками. Детей в том числе. Перепугал он тогда всех серьезно. Через неделю революционеры выдвинули намного более скромные требования. А он продолжал гулять от одной деревеньки до другой, вырезая всех. Через три дня революционеры пообещали вернуть королеву, если он остановится. Он не остановился. Еще через день королева была уже во дворце, живая и здоровая. - Как чувствуете себя, Ваше Величество? – заботливо спросил человек в черном. - Бывало и лучше, спасибо, мистер Николс. А теперь… Вам на самом деле небезынтересно мое мнение? - Именно. - Когда я была в заложниках, то наслышалась многого. Но одно было слышно четко. Они испуганно произносили "У нее контракт со Смертью". - Может, и так, это смотря как подойти к вопросу, - развел руками Николс. – Сейчас, когда Вы в безопасности. Допустим, в данный момент Смерть и впрямь служит именно Вам. Не желаете ли отдать дополнительные распоряжения? - Желаю. Мне было неприятно. Больше никаких похищений. - Больше никаких революционеров, - тихо подсказал Николс. - Больше никаких революционеров. И больше никакого Сопротивления! - Больше никакого Сопротивления, - кивнул, тихо похохатывая, Человек с улыбкой. – Это сделать мы сможем. Революционер, поднявший на Вас руку, будет задушен, его жена изнасилована и тоже задушена, их ребенок повешен, их собака забита ногами, их дом сожжен. И так будет с каждым. Список Ваших похитителей у меня есть, я работаю лучше спецслужб. Отработаю его до завтра. А теперь – с позволения Вашего Величества, я позволю себе смелость познакомить Вас с моей протеже. Она будет Вашей телохранительницей. Она моя... ученица. Моя… свет очей моих. - Вот так и познакомились моя мама и моя крестная, - развела руками Матильда. – И очень скоро стали не просто подругами. Но, как мама мне рассказывала, самая лучшая история случилась, когда было почти все закончено. - Прямо по размеру, - улыбнулась сидевшая на кровати в шелковой ночной рубашке Одри. - Да, - согласилась надевшая золотую кольчугу Каори, изучая себя перед зеркалом. - И такая легкая. Я думала, что буду чувствовать ее вес. - Это же не взрослые рыцарские доспехи, глупенькая. Эту кольчугу надевали королевичи, когда им было лет 14-15… а тебе как раз подошла. Возможно, это первый раз, когда ее касается женская рука. - Если Вы считаете это святотатством, то я ее сниму… - Ни в коем случае, дорогая моя. Я считаю, что как раз ты ее достойна. Мне так нравится, что тебя все это интересует… Что ты любишь представлять себя девушкой-воином тех эпох, когда девушек-воинов, скорее всего, и не могло существовать. Тебе повезло, что ты родилась в наше время. И нашла применение своим талантам. Беседу прервали послышавшиеся за дверью выстрелы. Выхватив пистолет, Каори выглянула в коридор. Увидев двух вооруженных революционеров, она уложила их выстрелами в голову, схватила королеву за руку и потащила за собой. Когда сзади в коридоре появились еще несколько человек с оружием, Каори быстро помчалась назад и, перерубив мечом цепь на стене, обрушила перед ними металлическую решетку – некоторые из сохранившихся в замке пережитков прошлого были определенно полезны. Вновь схватив за руку Одри, Каори понеслась дальше. - Быстрее, Ваше Величество, умоляю, - сквозь зубы процедила она. - Я стараюсь… Не понимаю, как ты можешь так быстро бегать на таких каблуках… - Практика, - кратко объяснила Каори. Когда до “комнаты паники” оставалось шагов 20, из-за последнего поворота показались двое повстанцев. Быстро отшвырнув королеву к стене, прочь от потенциальной линии огня, она кувыркнулась вперед и ударила первого мечом сначала по ноге, затем, когда он присел – в сердце. Перемахнув через первого, в прыжке рубанула второму по горлу. В этот момент со словами "Приехали, девочки" на пути у Каори возник двухметровый здоровяк с двумя саблями в руках. Не желая терять времени, она уложила его одним выстрелом в глаз. Схватив окончательно растерявшуюся Одри за руку, Каори дотащила ее до "комнаты паники" и затолкнула внутрь. - А ты? – только и успела услышать она, нажимая блокирующий вход код. Как только бронированная дверь за королевой закрылась, Каори метнулась в камеру напротив. Между этими двумя помещениями была определенная разница. В отличие от "комнаты паники", камера напротив была оборудована лишь одним слоем брони с пуленепробиваемым оконцем, открывающимся по нажатию кнопки находящегося внутри. Также в отличие от полностью звуконепроницаемой "комнаты паники", там было слышно все происходящее снаружи. Прильнув к оконцу, Каори могла видеть довольно большой участок коридора. Сначала в поле зрения появились пятеро бунтовщиков, безуспешно пытавшихся (сопровождая это обильным потоком непечатных выражений) вторгнуться в "комнату паники". Поняв бесплодность своих попыток минут через пять, они переключили внимание на камеру Каори, но и тут их постигла неудача. Затем им на смену пришел высокий черноволосый молодой человек лет 22 с усами и с саблей в руке. - Это про тебя ходят слухи как про лучшего в стране бойца? Зачем же бойцу прятаться? Выходи, узкоглазая дрянь, и определим, кто же лучший боец. Открыв оконце, Каори выстрелом выбила у него из руки саблю. В ответ тут же полетел град пуль, но оконце было уже закрыто. Молодой человек разразился потоком ругательств, из которых "желтокожая шлюха" было самым невинным. - Не стоит, сын, - похлопал его по плечу подошедший сзади человек – лет на 20 старше, полноватый и тоже с усами. - У нас есть намного более весомые рычаги, чем давление на гордыню. Замок захвачен, и заложников у нас хватает. И начнем мы, пожалуй, с главного. В поле зрения появился высокий седой человек в военной форме – министр обороны, барон Фогль. - Говорит генерал Алоник, - начал громко отец молодого человека с саблей. - Я знаю, что ты меня слышишь, так называемый телохранитель. Если ты не выйдешь добровольно, я убью этого человека через две минуты. Его смерть будет на твоей совести. Я обещаю, что не причиню королеве ни малейшего вреда. Если ты выйдешь из своей камеры и откроешь для нас "комнату паники", то мы с ней просто приступим к переговорам. Наши намерения сугубо мирные. Слово чести. Бежать вам с ней в любом случае некуда. Замок захвачен, и мои люди будут дежурить возле дверей ваших камер круглые сутки, пока вы не умрете с голоду. И каждые две минуты мы будем убивать одного из верных слуг королевы Одри, потом перейдем к их женам и детям. Ты будешь виновата в их смертях, не мы. Когда через две минуты не последовало ни малейшей реакции, генерал приставил к голове Фогля пистолет. - Похоже, министр, Вашу жизнь в этом дворце не очень ценят. Что ж, нам действительно нужен яркий пример… - Подождите! – взмолился барон. – Я знаю… я скажу. - Что Вы знаете? – заинтересовался Алоник. - Код от камеры с королевой? - Нет, этого не знаю… Этого никто не знает, кроме нынешней… фаворитки. Но знаю, как открыть ту, вторую… - Что ж, это тоже неплохо. Барон, у Вас есть шанс заработать помилование. Быстро называйте код. Фогль покорно исполнил приказ. Генерал довольно кивнул двум своим подручным, один из которых начал набирать код камеры Каори, а другой встал перед дверью с автоматом наготове. - Минутку внимания, - раздался вдруг голос. От погруженной во мрак стены отделился высокий худощавый силуэт. Тут же на него были нацелены полдюжины стволов. - Я безоружен, - Человек с улыбкой поднял руки вверх. - Я пришел помочь. Я знаю намного более быстрый способ проникнуть в камеру. Она открывается, если произнести вслух одно слово. - И что это за слово? – недоверчиво спросил Алоник. - А слово это такое: упали. Только после этого генерал заметил, что все его подчиненные безмолвно опустились на пол, и через полсекунды последовал за ними. Каори тут же покинула свою камеру. Проходя мимо столь же беспомощного, как и остальные, молодого человека с саблей, она от души дала ему каблуком сапожка по лицу. Человек с улыбкой, одетый в свой привычный фиолетовый костюм, гордо вышагивал босыми ногами по коридору, не обращая внимания, по полу он идет или по упавшим на него телам. - Вопрос с сепаратистами успешно разрешен. И что же заставило тебя, Алоник, так позорно сдаться? – он наступил белоснежной пяткой на лицо генерала. – Наверно, в глубине души ты признал, что негоже бунтовать против королевы, которой ты в свое время присягал на верность. Или в твоей душе взыграл нечеловеческий гуманизм, и ты решил сложить оружие, переквалифицироваться в детские врачи и стать вегетарианцем. Или просто купил пушки не у того человека. Он громко захохотал. - По случаю сегодняшнего полного финала явления под названием "революционеры Казнии" я решил предстать перед всеми вами в своем истинном облике. Люблю, когда жертвы перед смертью смотрят на мое настоящее лицо, - а сегодня жертв будет много. Что бы там ни говорили, классика с годами не стареет. Один компонент моего яда был нанесен на новейшие автоматы, пистолеты и базуки, которые я продал вам через посредника (которым тоже был я) по смехотворной, на самом-то деле, цене. А второй я распылил повсюду во дворце – время на это было. Оба компонента по отдельности безопасны, но их сочетание – ровно через 27 минут 19 секунд – парализует. Как только твои люди вошли во дворец, отсчет пошел – мне оставалось лишь дремать в уголке с секундомером. Сейчас все они так же беспомощны, как и ты. У нас двоих к этой вещи иммунитет, как и у Одри, – на всякий случай мы это тайком сделали, она нам нужна. Я, естественно, рассматривал вариант с не парализующим, а смертельным ядом, но, - он бросил быстрый взгляд на Каори, - мы решили, что так будет лучше. Так проще решать, кто будет жить, а кто умрет. И так я смогу убить всех вас собственными руками, что я в последние годы все больше и больше ценю. В этот момент заложник, о котором все забыли, попытался удрать, но Каори остановила его выстрелом в ногу. - О, барон, - приблизился к упавшему Человек с улыбкой. - Куда собрался? - Со-сообщить… всем… о нашей… по-победе, - испуганно проквакал упавший Фогль, держась за ногу. - По-победа, смею напомнить, моя, но уж точно не твоя. Ты, скорее, приложил старания к совсем другому исходу. Нет, нет, не моли и не причитай, все будет чинно и благородно, погиб от руки врага, как герой (нам ведь нужны герои), памятник, детишкам про тебя в школе расскажут, - с этими словами белокожий носитель смерти взял автомат одного из лежащих и прострелил голову Фогля. - Так, что-то у меня аппетит прорезался. А все потому, что кое-кто начал рассказывать про голодную смерть, - приблизившись к Алонику, он достал кинжал и проткнул глаз жертвы. Подождав, когда все содержимое глаза генерала вытечет ему в руку, Человек с улыбкой проглотил его, смачно облизнулся и даже счел нужным объяснить. - Говорят же, что революции пожирают своих детей. Ты бестолковое дитя. А я и есть ваша революция. Оружие мое, план мой, деньги мои, ловушка моя, даже героиня-спасительница моя, - он пригладил волосы Каори. - И ты, генерал, с этими вот тут лежащими людьми, как раз поработаешь на этот последний момент. Вы все пали в бою с моей маленькой подопечной, отчаянно защищавшей королеву. Поэтому вы не получите пули в голову, как все прочие. Вам перережет горло один очень знаменитый меч. - Может, все же пару пуль? Для реализма? Все же их десяток с автоматами, а я одна с мечом… - осмелилась Каори. - Что ж… резонно, - рука в перчатке тут же завладела ее пистолетом. - Этот… этот… может, этот… нет, вот этот… этот… и, пожалуй, этот, - слова сопровождались пятью выстрелами. Рука вернула пистолет. - Так реалистично? Каори кивнула. - Тогда дорабатывай остальных, - он посмотрел на часы. - Скоро загнанные в комнаты заложники начнут гадать, куда делись захватчики. Времени не так много. - Еще одна просьба. - Да сколько можно… Ей пришлось встать на труп одного из повстанцев, чтобы их лица оказались на одной высоте. - И что за просьба? – спросил он через три минуты. Каори короткими быстрыми взмахами меча отсекла головы всем еще живым мятежникам, кроме сына генерала, которому поставила на голову ногу в сапожке. - О, так сопляк сумел задеть за живое. Хочешь честного поединка? Что ж, так тому и быть, - он бросил ей шприц с антидотом. - Но у тебя три минуты. После этого ты выпустишь Величество, доложишь, что все в порядке, покажешь ей трупы и будешь утешать… полчаса… но лучше 45 минут. А еще лучше час. Я ж не метеор, а надо успеть убить во всем замке столько пусть даже беспомощных людей за относительно короткий промежуток времени, еще и так, чтобы остальные не заметили (или последовали за убитыми). Кивнув, Каори вколола антидот молодому человеку, который тут же зашевелился. Человек с улыбкой на секунду задумался. - Придумал. Необходимый изысканный штрих, - с этими словами он вырезал оставшийся глаз у мертвого генерала и шлепнул им по лбу его оживающего сына. - Теперь твой родитель, сынок, будет наблюдать за вашим боем с небес с твоей точки зрения. Так что соберись. Попробуешь его со лба стереть – тут же оба твоих глаза его место займут. И для тебя, - посмотрел он на Каори, - тоже придумал необходимый изысканный штрих. Скажешь Одри, что в тебя стреляли, и одну из пуль остановила эта вот золотая кольчужка. Мне лично кажется, что эту штуку можно и пальцем пробить, но она точно поверит. И осознание того, что она, хоть в какой-то мере, спасла тебе жизнь, сблизит вас еще больше. Не говоря уж о том, что она тебе эту безделушку точно подарит, а ты только об этом и мечтаешь, так ведь? Потупив глаза, Каори кивнула. Он хохотнул, ласково погладив ее по голове, спине и далее. Затем одним рывком поставил Алоника-младшего на ноги, дал пощечину и швырнул о стену. - В бой, циклоп! Повторяю – у вас три минуты. Посмотрев на Каори, молодой человек поднял саблю и принял боевую стойку, но стоило ему перевести взгляд на Человека с улыбкой, как его руки затряслись и чуть не выпустили оружие. - Хватит и одной, - улыбнулась Каори… - Вот поэтому у меня и есть вот такая распрекрасная крестная, - улыбнулась Матильда, когда они заходили в посольство. На этот раз никто не пытался их остановить – при виде Матильды все быстро кланялись. - Кто же это к нам пожаловал, - вышла к ним навстречу невысокая блондинка лет сорока пяти. - Неужели моя милая крестница? - Именно так, дорогая крестная, - приблизившись, Матильда расцеловала ее в обе щеки. – Как дела тронные? - Смирно, так сказать. Все до сих пор помнят твоего отца. Поэтому мою власть не смеет оспаривать никто. - Это моя подруга Стефани, - представила сопровождающую Матильда. – Пока что ищет свое место в жизни. - Ну, у нас его будет найти легко, - улыбнулась королева. – Если что, заезжай к нам, Стефани. У меня на балах всегда бродит пара-тройка подрастающих принцев мелких европейских государств. Кого-нибудь себе и присмотришь. - Благодарю за приглашение, Ваше Величество, - поклонилась Стефани. - Твои отец и мама? – поинтересовалась королева у крестницы. - Они в городе. Не сомневаюсь, что нагрянут. - Тогда никаких планов на ночь строить не буду. Ночь будет наша. А пока что – наслаждайтесь. И двое слуг привезли большой столик с пирожными и сладкими напитками. - А ты бывала на таких балах? – поинтересовалась Стефани. - Конечно, бывала. Скукотища неимоверная. Принцы эти – недоросли сопливые, танцевать нормально не умеют, все время ногу отдавливают. Да и на кой они мне, если я Соединенными Штатами буду править, а не какой-то мелкой европейской нацией. - Ты веришь в своего отца, как в… - В еще большей степени. А как можно не верить? Он начинал на улицах. Бить научился, потому что били – часто и больно. Стрелять научился, потому что стреляли в него. Он стал киллером, работающим на мафиозные семьи вроде Фальконе и Марони. Потом стал мыслить масштабнее и возглавил банду Красных Колпаков. Он был загадочным лидером, который вербовал в основном людей среднего звена и даже копов, с помощью шантажа или силы. Но идея себя не оправдала – случился его легендарный инцидент. После этого он стал уже совсем другим. Поначалу он был вором драгоценностей, оставляющим на лицах их хозяев жуткие улыбки. Потом, когда времена поменялись, - яростным анархистом, отрицающим любую власть. Далее – кровавым психопатом пострашнее Мэнсона. Быть сумасшедшим ему понравилось. А потом случилось что-то еще. Он повстречал ее. Ни папа, ни мама не говорят о ней, но я знаю, что она была. Не спрашивай, откуда. У меня есть свои каналы. Ее имя нельзя произносить вслух. Она была блондинкой. Они прожили вместе всего пару недель. А потом он убил ее. Случайно. После этого он несколько часов сидел, задумчиво повторяя “Игрушка сломалась…” Потом поднялся – и никакого безумия в его глазах не было. С тех пор никогда не было. Претенденток было немало. Большинство из них он одевал в костюм арлекина. Не подошла ни одна, по-настоящему. Лишь моя мама подошла. Она сама себе костюм выбрала, и он не имел ничего против. Потом она попала в беду. Для того, чтобы ее спасти, он стал президентом-императором одной очень малоизвестной страны. Он ее спас, и они провели ночь в президентской спальне, только после этого почти тихо удалились. - Вот это уже настоящая романтика, - восхитилась Стефани. - Он такой. Обожает решать ситуации, которые не решит никто другой. И свою женщину защитить сможет. А женщин у него две, по-настоящему. Мама, которой защита вовсе не нужна. Я примерно то же, но я его общество всегда ценю. Теперь вот и ты – третья, но не лишняя. - Без тебя и Каори человечество б уже погибло, - вздохнула Стефани. - Не исключено, хотя возможны варианты. Мама в тебе что-то увидела, а глаз у нее наметанный. Может, хочет, чтобы ты стала в будущем частью семьи. - Семья у вас интересная… но это именно что семья, - кивнула Стефани. - Крестный отец – инопланетный тиран, крестная мать – европейская королева… - Да, - согласилась Матильда. – Таково папино чувство юмора. Правда, крестную мне выбирала мама, но он не имел ничего против. Он собрал всех в одной церкви минут на десять. Никто, кроме него и, возможно, мамы, и близко не понимал, что на самом деле происходит. И в результате имеем то, что имеем. У меня не только лучшие в мире родители, но и лучшие в мире крестные. - Может, еще что расскажешь? В этот момент по стене скользнула темная тень. - Добрый день, мисс Кайл! – громко сказала Матильда. – Присоединяйтесь. Угощения на всех хватит. Тень приблизилась, оказавшись красивой брюнеткой в черной коже. - Я могу вам рассказать многое, дети, - вздохнула она. – Твой отец велел это, Матильда. А ему не отказывают. Ни в этом городе, ни в каком другом.