Поездочка

Весть разнеслась достаточно быстро. Он был в Метрополисе. Следующей логической остановкой мог быть только Нью-Йорк. - Он… едет в Нью-Йорк? – заинтриговано произнесла Селина Кайл, извлекая драгоценности из сейфа одного из многочисленных местных богатеев. Месяц назад она решила, что переезд из Готэма в другой крупный город – то самое, что нужно, чтобы удержаться на плаву и заодно решить, куда дальше двигать свою личную жизнь. - Он… едет в Нью-Йорк? – с ужасом в глазах произнес Руперт Торн, уже год руководящий местным криминалом. Он давно решил, что Готэм с его наплывом костюмных и иногда психопатических преступников – излишне замаранная территория. - Пора на ночлег, - зевнул Человек с улыбкой, останавливая машину возле отеля в пригородной местности. - Место не то чтобы досконально изучено, но проверено. Заночевать можно. Он взял два номера, кинув ключи от одного из них дочери. - Идем, - Матильда властно похлопала по плечу Стефани, открывая дверь номера. - Папе с мамой требуется побыть вдвоем. Так сказать побыть… Ужинать будем или так посидим перед сном? - Можно и так посидеть, я не голодна. А Изаму… - Он поспит в машине, ему не привыкать. Самурайский аскетичный образ жизни или еще что-то, что мама хочет в нем развить. Но нам ведь это ни к чему? - Угу, - согласилась Стефани. - Хотя нет, лучше так, - подняла палец Матильда. - Сейчас разведаю, какие у них тут пирожные наилучшие, и на ночь по трем из них с чаем бахнем. Как раз то, что нужно перед сном. Она ушла и через семь минут вернулась. Еще через минуту человек средних лет принес пирожные и чай. - Папа прав, - признала факт дочка, жуя лакомство. - Останавливаться тут можно. Кухня нормальная, и дисциплина среди работников не хромает. - Я такое вкусное пирожное не ела, наверно, никогда, - честно призналась Стефани. - Есть такое, - кивнула Матильда. - Иногда в кухнях ресторанов или отелей в маленьких городах изготовляются блюда или сладости, не имеющие аналогов. Чаще всего в Европе, но случается и у нас. Папа возил и водил меня везде, где готовится самое вкусное. Чтобы я знала. Вкус воспитывал, так сказать. Он-то воспитывал свой вкус сам, и уже в немолодом возрасте. С детства он привык завтракать холодным гамбургером. И только очень потом понял, что есть намного более привлекательные с точки зрения аппетита вещи. С тех пор повелось так, что если доводилось кого-то убивать в других городах или других странах, он всегда наводил справки о местной кухне и тестировал рекомендованные точки лично. - Мда, - все еще улыбаясь от вкуса съеденного лакомства, произнесла Стефани. - Твой отец – совсем не то, что о нем думают. Может, еще немного о нем расскажешь? - Могу и рассказать. Его боится мафия. Боялась еще до его… трансформации. Лишь поначалу Фальконе, Марони и прочие думали, что это простой киллер, пешка, никто. Но быстро поняли, что это нечто совсем другое. То, что играет по своим собственным правилам, не подчиняясь на самом деле никому. Он брал деньги за убийство и чаще всего приканчивал и намеченную жертву, и нанимателя. Понятия вроде клятвы, чести, семьи были для него пустыми звуками. Его боятся все так называемые суперзлодеи Готэма. Он первый и самый великий из них. Когда он в хорошем настроении, он делает их своей свитой. Но при этом всегда дает понять – они ни в коем случае ни на одной доске. Не равные. Его боятся спецслужбы. Они его пытались использовать для своих целей, причем неоднократно. Пару раз здешние, чуть больше раз зарубежные. Чаще всего как оружие массового уничтожения, в котором никто не заподозрит руку какой-либо политической силы одной из держав. И что выяснилось в результате? Что он по какой-то неуловимой причине знает имена всех прочих участников максимально секретных операций, от пешек вроде пилотов вертолетов до боссов, уютно сидящих в своих креслах в офисах в небоскребах. И в гости захаживать очень любит. Его боятся черти в аду. Потому что он показал, как делать подобные дела лучше, чем они сами. Во время его визита туда ему устроили испытание. Приводили к нему души только вчера умерших грешников и спрашивали, как их лучше измучить. Если бы он отказался или устал от процесса, то остался бы там навсегда. Однако в том-то и фокус, что он ни капельки не уставал. Он внимательно смотрел в каждую душу, думал ровно полминуты – и после этого изобретал мучение. С каждым разом они были все более жуткими и изощренными. С каждым разом он смеялся все громче и громче, четко показывая адским существам – эта роль ему очень нравится. И в результате сам Правитель ада отпустил его назад, пообещав связываться для… дальнейших консультаций. Его боятся инопланетные тираны. Он поддерживает связь сразу с несколькими из них в последнее время. Каждый из них в свое время видел в нем идеального агента, гарантирующего его беспроблемное завоевание нашей несчастной планеты. И каждый убедился в обратном. Нет, он не угрожал чудищам с других планет силой и мощью. Он смеялся, глядя им в глаза, и каждый раз предлагал свой план. План завоевания их же планет и их же собственными ресурсами. И каждый из них понял – не сюда. Планета Земля им принадлежать никогда не будет. И с этим существом возможны лишь партнерские отношения. Лишь один из этих диктаторов с чужих планет был тем, над кем папа не смеялся никогда. Они были знакомы еще до моего рождения и сделки заключали неоднократно. После моего рождения отец связался с ним снова. - Лорд Дарксайд, - поклонился он. - У меня есть очень уместное предложение. - Слушаю, - произнес монстр-полубог из другой галактики. - Посмотрите на этого ребенка, - указал отец на кроватку со мной. - Это моя дочь. Моя плоть и кровь. Но в то же время она уникальный генетический продукт. По женской линии она Черный Бриллиант, наследница всех злодеев прошлого – Вандала, Раша, Влада Цепеша, всех. По мужской – она моя, и этим все сказано. Ей суждено править этой планетой. И как непосредственный отец я приложу для этого, скажем так, весьма серьезные усилия. В каком именно виде будет править - это будет отдельный разбор полетов. Она будет или президентом Соединенных Штатов, или Первой леди, или серым кардиналом, держащим все нужные нити в руках. Так или иначе, она будет единственной личностью, с которой Вам, милорд, следует поддерживать на этой грешной планете контакт, за исключением меня, конечно. Однако не это главное. Мой с недавних пор чудный друг Десаад, Ваш главный придворный ученый и заодно основной специалист по пыткам – да, есть хобби, сближающие людей, даже если не все из них люди, - так вот, он подсказал мне недавно, что можно напрямую подключаться мозг к мозгу, даже между Землей и Апоколипсом. - Допустим, это так, - прозвучал стальной ответ. - Так вот, мы с ним вместе сделаем так, что она будет мгновенным передатчиком, кондуитом для Вас, как только будет узнавать что-либо по-настоящему ценное. А узнавать она, постепенно становясь самым могущественным существом на этой планете, будет непременно. Вас интересует уравнение анти-жизни, спрятанное в умах целого ряда неизвестных землян. Мы их найдем, и через Матильду их фрагменты будут поступать Вам. - Что ты хочешь взамен? – поинтересовался всесильный монстр. - Вещь для Вас, милорд, крайне мелкую, но имеющую значение для жителей моей планеты. У нас есть понятие крестный отец. Это означает участие в одном религиозном ритуале, однако не это главное. Крестный отец – это покровитель, который помогает ребенку даже при жизни его родителей, а в случае их смерти – берет на себя опеку. Только поймите меня правильно. Я на тот свет не спешу, и меры для этого приняты. Однако… всегда возможны варианты. И за себя я не боюсь. Я из любой беды выберусь, выкручусь и вывернусь – это Вы знаете, иначе б мы в данный момент не беседовали. Но я могу не всегда быть поблизости. И никому из земных существ я покровительство над своей дочерью я не доверю. Она станет для Вас кондуитом, источником всех земных знаний – и в первую очередь об уравнении анти-жизни. А взамен требуется Ваша для нее защита – в те моменты, когда станет по-настоящему необходимо. Если станет. Станьте крестным отцом моей дочери. Десаад пояснит Вам детали. Это займет очень немного времени, и, насколько он мне пояснил, пребывание в человеческом обличье минут от силы двадцать – это ничуть не проблема для Вас. - Мне надо подумать, - произнес полубог из другой галактики. - Но предварительное согласие дается. Не вижу никаких… противоречий с моими интересами. - Ой, - тихо произнесла Стефани. - Так ты, выходит, не только его… дочь. Ты еще и крестница какого-то жутчайшего инопланетного тирана. - Ну да, - пожала плечами Матильда. - А ты думала, что я просто зазнавшаяся выскочка. - Думала. И теперь понимаю, насколько это не так. А ты видела… - Моего крестного? О да. Раз в год папа организовывает визит. Иногда он к нам, иногда мы к нему. - Жутко интересно, - взяла за руку Матильду Стефани. - Да ладно. Когда лорд Дарксайд приходит к нам, он меняет облик на приятного шатена лет сорока. Так он выглядел на моих крестинах, по крайней мере отец и мама это подтверждают. Когда мы бываем у него… это немного другая песня. Там действительно адская планета. Там отряд сумасшедших воительниц-фурий. Там орды летающих монстров, так называемых парадемонов. И она почти полностью состоит из изрыгающих огонь дыр. И именно в это уже давно превратилась бы наша Земля, если бы не папины сделки. - А вы с ним случайно не… - Не продали планету дьяволу с чужой планеты? Нет, конечно. Неужели ты до сих пор не поняла, что папа хитрее и всегда ведет двойную-тройную-четвертную игру? - Вроде бы поняла. Но все же… - Эти уроки папа проводил с раннего детства. Сначала он просто говорил. Потом массировал мне виски и голову. А потом учил делать эти движения уже самой. Я умею загонять тайные мысли и воспоминания в такой уголок разума, куда никогда не доберется никто посторонний. Внешнюю видимую деятельность мы с папой ведем. Фрагменты проклятого уравнения в моей голове накапливаются, однако лишь одна треть из них становится известной Дарксайду. - Что будет, когда уравнение сложится? - В руках моего крестного – контроль над любой свободной волей во вселенной. В руках моего родного отца… вот тут даже я не могу дать ответ. Нет, вселенной конца не будет. Правителем галактики он тоже быть не захочет. Он официальным правителем одного города быть не захотел, хотя мог это проделать тысячу раз. Он придумает какую-нибудь романтическую старомодную круговерть. Типа добро против зла, добро побеждает, зло, зевнув и кивнув, удаляется, хотя легко могло бы победить. Что-то типа этого. - Интересные вы с отцом люди, - задумчиво произнесла Стефани. – Добрыми вас не назовешь, это уж точно. По идеям и методам напрашиваетесь на понятие злодеи. Но и злодеи вы очень странные. Злодеи должны хотеть побеждать сами или чтобы хотя бы побеждало в принципе Зло. А вы с ним хотите, чтобы побеждало Добро. Где тут логика? - Логика простейшая, - развела руками Матильда. - И папа пояснил мне ее очень давно. Если побеждает так называемое Добро, так называемое Зло отсиживается в убежищах, зализывает раны, а потом возвращается с новыми силами. И все начинается снова. А если побеждают… он и я… то игра закончится сразу. Это никому не нужно, и папе больше всех не нужно. Уж это я знаю. Мы, может, с ним вдвоем и зло. Но мы зло, понимающее, что оно творит и каковы последствия. К тому же предусматривающее другие площадки для игр. - А сколько у меня шансов на жизнь, даже если наша поездка успешно закончится? После такого обмена секретами… - тихо поинтересовалась Стефани. - Ой, да проживешь ты еще до девяноста, - жизнерадостно пихнула ее локтем под ребро Матильда. - Причем тут все секреты… Ты что, сейчас двинешь в полицию и начнешь рассказывать про связи моей семьи с инопланетными диктаторами? Да они ответят: ха-ха-ха. Ты, подруга, не о том думаешь. Думай о более реальных вещах. Мое-то будущее папа устроит, а вот тебе о своем надо поразмыслить. Сейчас ты в очень надежных руках. Маме ты точно нравишься – напоминаешь ее в такие же годы. Папа не против. Меня ты не напрягаешь – ты умная и тихая. Но кем именно ты хочешь стать – тут решать тебе. Мы поможем. Мы, как ты точно подметила, злодеи странные. Мы можем человеку и помочь, если он того стоит. - Хорошо, - кивнула Стефани. - Теперь ответь, пожалуйста. Я прекрасно понимаю, что именно твой отец – это ключевая фигура во всех смыслах. Кто боится его, я поняла. Скажи, а кто его любит? - Я люблю, - со старта ответила Матильда. - Больше, чем кого-либо в своей жизни. Мама моя его любит. Он ее приютил, когда ей было семнадцать или даже раньше. Ха-ха-ха. Может быть, даже мамина мама его любила. Просто это длилось одну ночь и им тогда было лет по тринадцать, интима точно не было, то есть ничего по-настоящему извращенного в этом плане в нашем семействе нет. - А хоть примерно – как этот детский роман выглядел? – попросила Стефани. - Она жила в богатом доме, а он был беспризорником, залезшим к ним в окно. Они проговорили всю ночь. На утро она помогла ему без проблем удалиться. Если кратко, то так. И через много лет он повстречал ту, которая в точности напоминает ту, с которой он проговорил всю ночь. - А легенда о Черном Бриллианте? - Да, - кивнула Матильда. - Я же говорила, что ты умная. Но к этому вопросу прилагаться смелость должна. И однажды смелости у меня хватило. Я спросила отца: “Ты был бы с мамой, если б она не была Черным Бриллиантом?” Он довольно долго смотрел на меня, потом ответил: “Конечно, был бы. Каори ценнее для меня любого драгоценного камня в истории. То, что она еще и Черный Бриллиант, – не более чем элегантное дополнение. Если берешь себе очаровательную и достойную всего наилучшего девушку – это замечательно. А если потом выясняешь, что она благородных кровей, – то чего в этом по-настоящему плохого?” - Значит, мистер Николс – это одновременно и самый страшный злодей всех времен, и счастливый муж и отец, - задумчиво произнесла, садясь на кровать, Стефани. - В сказках или фильмах так не бывает. Там злодей, чтобы стать вызывающим симпатию персонажем, должен перевоспитаться или хотя бы испытать угрызения совести. А если нет, то он обязан быть несчастным и заплатить за свои грехи. - Ой, да знаем мы все эти клише, - присела рядом с ней Матильда. - Клише застывают очень быстро. И папа четко знает, что делает. Совесть или сомнения? Они для слабых. А вызывающим симпатию персонажем в реальной жизни можно стать только в одном случае. Если ты сильный, причем по-настоящему сильный. - Вот держи, - Мати вручила собеседнице маленький бокальчик и тут же наполнила его красноватой жидкостью из миниатюрной бутылочки. - Очень легкое винцо, но первоклассной марки. Папа позволяет мне на ночь стаканчик, но не больше, если есть настроение. Чтобы опять же воспитать первоклассный вкус, в этом деле тоже. И чтобы лучше спалось. - Спасибо, - улыбнулась Стефани, опорожняя свой бокальчик. - Какая ты все же, Мати, замечательная… Какие вы все… замечательные. Откинувшись на спину, она очень быстро заснула со счастливой улыбкой. После этого Матильда раздела ее и умелыми руками сделала обыск по всему телу. Далее сделала звонок. - Да, папа, интуиция не обманула тебя, как всегда. Эта чистая, ничего подслушивающего, ничего вообще… Нет, не напрягает, может быть. Хорошо, будем дружить. Все, как ты скажешь. Веселой вам с мамой ночи. Матильда опрокинула еще один бокал винца, легла на свою кровать и закрыла глаза.