Хозяин, раб, Леди

«Зови меня Хозяин, не ошибёшься.» — вот, что срывается с уст Александра после того, как его же, прямо говоря, раб задаёт наиглупейший вопрос. — Тошенька, с твоим то количеством бывших хозяев пора бы уже перестать задавать этот абсолютно идиотский вопрос. Произносит Александр, перед тем, как резко повернуть голову раба в сторону до заветного хруста в шее. Юлай стонет от боли и за получает пощёчину от Полярного. — Молчать! Не то, что воскликнул, прям таки заорал Александр. Юлай медленно опустил голову и взгляд, не чувствуя ни капельки вины. Для него это всё было всего лишь временной работой, взятой вследствие определённых обстоятельств, то есть, понижения монетизации. А иного варианта не было, как и выбора соответственно. Кто-то возмущённо скажет, что выбор есть всегда, а Ульянов, больше известный, как Юлай, ответит, что это не так. Может с матом, может без. Зависит от того, кто скажет такой бред. — Ты принят и свободен. Проваливай. С горьким на слух раздражением сказал Александр, отпустив подбородок раба. Юлай тут же встаёт с колен и быстро уходит из комнаты, громко хлопнув дверью, а после, чтобы Полярный уж точно не подумал, что он какая-то хрупкая омежка, со всей дури пинает дверь, до боли согнув ногу в покрасневшем колене. — Да чтоб ты случайно поджёг себя вместо со своими дерьмовыми недо-книгами. Недовольно пробурчал себе под нос Антон, неспешно направляясь к двери своей новой обители. Именно обители. Не месту жительства, не тем более, дому. Какой ему может быть «дом» неподалёку от того, кого он с сегодняшнего дня ненавидит ещё сильнее, чем до этого. А может это и не ненависть… Как там говорит ещё один вид полу-дурков? «От любви до ненависти один шаг»? Бред собачий… Хотя, тут скорее полярный. Именно о том, что ещё бывает полярным и том, что у одного товарища, чьё имя начинается с «Алек» кое-что биполярное, молодой старпёр размышляет до того, как ему в нос ударяет запах некачественного освежителя воздуха «Нежная мята». Он в миг понимает, что не стоило так сразу открывать дверь обители нараспашку и быстро заходит, прикрыв нос, а после и дверь. Именно прикрывает, чтобы и Полярный пострадал. — Блять… Неосознанно произносит Антон, заметив платье горничной на вешалке, закреплённой на шкафу. На нём же, если конечно зрение не подводит Ульянова, есть какая-то записка. «Ну, с богом.» — последнее, что произносит парень, перед тем, как боязливо подойти к шкафу, а после взять всё-таки не фантомную записку. «Будь так мил и добр, Тошенька, надень это завтра в 8 утра, и приди в мою комнату.» — Да иди ты нахуй! Воскликнул Антон, срывая записку с платья. Тошенька, Тошенька… Хуйошенька! А если серьёзно, то выбора то до сих пор нет. Либо он наденет завтра эту ткане-кружевную похабщину, либо минус работа. А последнее ему не надо. Вот вообще. — Зааааа рулём кабриолета… Раздаётся из-за приоткрытого окна ещё до того, как Антон его закрыл. Поздний вечер. Всякие дурни орут всякие дурные песни. Ничё особенного. Глаза Ульянова непроизвольно недовольно закатываются, и он, не переставая прикрывать нос ложится на двуспальную кровать, которая сразу же начинает протяжно скрипеть. Возникает логичное подозрение, что на ней кто-то до этого «развлекался» с кем-то ещё, а то и с несколькими сразу. Парень лишь скривил губы и прикрыл глаза, стараясь не думать ни о чём и поскорее уснуть. Да, да, да, даже не сняв с себя одежду для удобства. Несколько минут переворотов с одного бока на другой и обратно, и Антон всё-таки заставляет себя избавиться от одежды, которая в итоге оказывается небрежно сложена на соседнюю подушку. Вот теперь ему было куда удобнее, чем до этого. Устроившись поудобнее, укрывшись одеялом, Ульянов не сказать, что быстро, но всё-таки засыпает. Проходит час, два, три, и вот. За окном что-то с грохотом падает, и парень прям таки вскакивает, проснувшись. Недовольно пробурчав себе под нос нечто невнятное, он встал с кровати и глянул в окно. Парк, что находился через дорогу, и на который выходило окно, лишился одного крупного дерева. Очевидно, спилили тираж или два новой или одной из старых книг Полярного Шурика. — Сучёнок, даже не своими руками мне нормально жить не даёт. Недовольно процедил сквозь сжатые зубы Антон, сдерживая желание что-то сломать. Желательно сломать не просто что-то, а что-то кому-то. Желательно одному писателю. Буквально пинать хуи понятное дело, не получится, так что он начинает наматывать круги по комнате, пытаясь потратить как можно больше времени и как можно сильнее устать. Битый час с половиной Антон мотал эти гребаные круги, и в итоге не только устал как собака, так ещё и умудрился стишок про Полярного сочинить. — Саша, Саша, боль ты наша, дай же ты, скотина Сашка, поспать мне хоть немножко. Тихо произнёс Антон, присев на кровать. Усталый зевок срывается с уст парня и он, сам того не замечая, ложится на кровать, прикрыв глаза. Видать, недо-молитва, которая вообще стишок сработала. Пять минут, и он окончательно отрубается.