А что вчера было?

Гоббс поморщился и с тихим стоном открыл глаза. Голова раскалывалась так, будто по ней несколько раз от души ударили чем-то тяжелым. Оглядевшись, парень понял, что лежит на полу кухни. Рядом мирно посапывали Тим и Азмат. На лбу Азмата красовались мышиные уши, нарисованные красной помадой. Тим тоже обзавелся «помадными ушками», смахивающими на заячьи. «Какого черта?!» — подумал темный и с трудом сел. О том, чтобы встать, речи не шло. О том, чтобы вспомнить почему он на кухне с больной головой и ужасным сушняком — тем более. Каждая мысль отзывалась в висках набатным звоном. Гоббсу почудилось, что стоявшие на полу возле стола пустые бутылки из-под спиртного ехидно подмигивают. Брюнет попытался тряхнуть гудящей головой, но быстро понял, что делать этого не стоит. Жить еще хотелось, а голова болела так, что проще было умереть. Ник машинально пригладил пятерней волосы и поймал нечто, норовившее слететь со лба Следующие несколько минут маг пристально рассматривал черный ободок с кошачьими ушками. Украшение вдруг подернулось легкой дымкой и исчезло. «Что за ерунда? Что ж вчера было-то?! Что-то праздновали вроде…» Силясь собрать в кучу ускользающие мысли, Гоббс на четвереньках дополз до стола. Нащупав пальцами опору, подтянулся на руках и с трудом встал. Схввтил невесть как оказавшийся между бутылок пузатый графин с водой и залпом ополовинил его содержимое. Поставив графин на место, Ник огляделся, чувствуя как туман в голове медленно рассеивается. Первым, что бросилось в глаза, был фикус, стоявший в кадке у окна. Больше всего несчастное растение напоминало юную модницу, собравшуюся на первое свидание и нацепившую на себя «все и сразу, чтоб красивше было». На широких глянцевых листьях красовались бусы, кулоны, заколки, кольца, браслеты всех форм и мастей, пара брошек и одна клипса в виде головы льва. Гоббс недоуменно нахмурился, пытаясь вспомнить события минувшей ночи. Началось все вечером в главном зале академии. Директриса Гроза долго что-то нудела о итогах уходящего года, затем грянул бал на два часа. Гоббс улыбнулся, вспомнив как кружил Милли в ритме вальса, а она смотрела на него своими лучистыми глазами. Такая изящная, хрупкая, такая нежная в пышном бальном платье цвета сирени. — Надеюсь, звездочка простит мне оттоптанные ноги, — усмехнулся Ник и попытался сосредоточиться. По окончании бала директриса улыбнулась: — Счастливого рождества! И помните: магия и алкоголь несовместимы! В ответ на раздавшиеся в толпе возгласы из серии «какой алкоголь?! Как можно?!», Гроза только рукой махнула, дескать «знаю я вас!» После этого часть студентов уехала домой на каникулы, но некоторые остались в стенах родной академии. Спустя полчаса Кэс, Милдред и Этель, переодевшиеся в джинсы и блузки, ввалились в апартаменты парней с двумя бутылками шампанского. — Детский сад! — рассмеялся Тим и… размножил бутылки в пять раз. Шутливо козырнув в ответ на вытянувшиеся лица девчонок, парень скрылся в своей комнате, вернувшись с бутылкой фамильной наливки. После этого Гоббс достал из запасов две бутылки вина. — Скучно… — вздохнула Кэс после пятого бокала наливки и вдруг сверкнула глазами: — Народ, а давайте ёлку нарядим?! — Какой народ? — с издевкой спросила Этель. — где ты тут народ-то увидела? Полтора человека и те — зануды. Тоска смертная! — Трудно нарядить то, чего нет, Кроуфизер — язвительно заметил Гоббс — нам же было сказано: «если выпиваете — никакой магии» Но рыжулю было уже не остановить. — Вот же! Все же есть! — выпалила она, указав на небольшое деревце. —давайте фикус нарядим! Чтобы подать пример, рыжая тусовщица сняла с себя бусы из горного хрусталя и повесила их на ветку несчастного растения. Милдред, видя это, смутилась. Неординарность Кассандры порой поражала скромницу Милли до глубины души. Решив поддержать подругу, Милдред вынула из волос заколку-крабик и нацепила ее на листик. — Если уж наряжать дерево, так в приличные украшения, — надменно изрекла Этель. Допив свой бокал, девушка встала из-за стола и ушла. — Королева зануд! — фыркнула Кэс, когда за Этель закрылась дверь. Однако через пять минут «королева» вернулась, неся в руках три шкатулки. — Ты и наши захватила? — улыбнулась Милдред — Очень мило с твоей стороны. Украшение фикуса пошло веселее. Девчонки хохотали, мерили безделушки друг друга, деланно красовались перед парнями, а затем наряжали растение. И все это — под тосты и звон бокалов. Постепенно в веселую комнату начали стягиваться те студиозы, которые не уехали и теперь скучали в одиночестве Потом все та же неугомонная рыжуля предложила немного поиграть. — Разобьемся на пары и каждый «превратит» своего партнера в то животное, с которым его ассоциирует. А партнер должен угадать, в кого его «обратили», задавая только вопросы по типу «да-нет». — Кроуфизер, ты больная? — сочувственно спросила Этель. — сказали же: не магичить! — Да помню я, — отмахнулась рыжая затейница и жестом фокусника вынула из кармана джинс красную помаду. При воспоминании о том, какой кошмар он нарисовал на щеке Милдред, Гоббс едва не застонал. «А потом еще доказывал всем, что это голубка, а не разжиревшая курица. Идиот!» — с усмешкой подумал маг. Милдред, к счастью, не обиделась. Смутилась, удивилась, а затем — отыгралась. Несколько минут она старательно выводила что-то на лбу притихшего парня. — Мил, ты там шедевр мировой живописи рисуешь, что ли? — не выдержала Кэс. Когда ведьмочка закончила, на лбу темного мага красовался ободок с кошачьими ушками. — Тот случай, когда немного магии точно никому не повредит, — со смешком пояснила Милдред. — А почему вдруг кот-то, звездочка? — удивился Гоббс, отгадав в кого его «превратили». Художница загадочно улыбнулась и как бы невзначай провела ладонью по смолисто-черным волосам своего ненаглядного. — Вопрос снят, — усмехнулся он, блаженно прикрыв глаза. Мягко перехватив руку возлюбленной, маг осторожно поцеловал тыльную сторону ее ладони. Потом был звон бокалов, смех, танцы, но все это — размыто, словно в полусне. — Интересно все же: почему Тим с Азматом — заяц и мышь? — хмыкнул Гоббс. — Впрочем, это, наверное, вспомню. И все остальное — тоже. Но позже. Нет, всё. Больше никаких посиделок! Ни-ког-да!