Сладкий вкус твоей любви

      В вечер четверга у Лили изрядно болели глаза от долгого чтения в полумраке. Она согнулась над столом, вчитываясь в бесконечные пункты на скреплённых между собой листах. И всё-таки, не смотря на усталость, приятно было осознавать, что совсем недалеко мадам Клеманс уже пол часа нервно переминается с ноги на ногу, ожидая, когда эта девчонка наконец поставит свою подпись в злополучном контракте. Вот Лили и не спешила.       Она совершенно не знала и не хотела знать, что заставило хозяйку кафе всё-таки взять её на работу. А ещё, почему Юн вернулся к ней на кухню только спустя час… впрочем, по его измождённому, но счастливому выражению лица, можно было не сомневаться, кто именно склонил мадам Клеманс к этому решению.       Перевернув очередную страницу, девушка наткнулась на ещё целую кучу подпунктов, декламирующих трудовые отношения между начальником и сотрудниками. Она еле сдержалась от того, чтобы не закатить глаза, лишь машинально пробегаясь глазами по скучному тексту в типичной юридической манере. В голове крутились совершенно иные мысли.       «Мне определённо кажется, что Юн в меня влюблён».       Мельком взглянув в сторону своего новоиспечённого коллеги, который с самым серьёзным выражением лица старался побыстрее закончить с уборкой бара, Лили невольно улыбнулась. На этот раз не заметил.       «Нет, наверное это глупо… мы ведь знакомы всего второй день!»       Уже в следующий раз, когда девушка осторожно глянула в его сторону, Юн взволнованно отвёл взгляд, зардевшись.       «И всё-таки, по-другому я не могу объяснить, почему он так помогает мне и целый день поддерживает. И зачем приготовил такой вкусный пирог специально для меня, это уже выходит за рамки обычной вежливости. Но может, Юн просто добрый и дружелюбный человек, который любит заботиться о ком-то? Всё-таки я его плохо знаю, и напридумывала себе невесть что…»       Но то неназываемое чувство, что она каждый раз ощущала под ласковым взглядом чёрных глаз, было не обмануть. В глубине души она уже всё понимала. Только боялась думать о том, как именно ей к этому относиться. И что чувствует она сама. Лили одёрнула себя.       «Так, всё, контракт! Иначе зачем я попросила его прочитать!»       — Ну что, закончила? — визгливо спросила мадам Клеманс, когда заметила размашистые движения ручки по той части, где должна была стоять подпись.       — Да, уже всё… — растерянно ответила Лили, у которой тут же отобрали контракт.       Юн тоже отвлёкся от своих дел, улавливая возможную опасность в голосе начальницы.       — Значит так, — уверенно начала она, приближаясь к своей жертве поближе, — в своём кафе я не терплю опозданий, лени, вульгарной одежды на смене, мобильных телефонов во время работы, а ещё глупых отмазок. Ты приходишь, когда я скажу, и на этом точка. Расписание плавающее, непостоянное. Но в основном у тебя будет в два раза меньше смен, чем у Юна. Соответственно, и зарплата такая же, в зависимости от отработанных часов.       Лили даже немного нервно сглотнула, слушая быструю речь этой женщины.       — И ещё, — с особенно угрожающей интонацией произнесла мадам Клеманс, прищурив взгляд, — я не потерплю флирта с клиентами, а особенно с коллегами. Иначе — увольнение. Надеюсь, ты всё поняла?       — Да, мадам Клеманс, я…       — Отлично, — отрезала хозяйка кафе, развернувшись на каблуках, — значит сегодня можешь быть свободна. Юн напишет тебе, когда нужно будет в следующий раз явиться на смену.       — Подождите, а как же учёба. Если у меня будут лекции, я не смогу тут же…       — Ну вот, началось! — опять оборвала её начальница. — Отмазки, очередные отмазки!       — Мадам Клеманс, — спокойно начал Юн, выходя из-за барной стойки, но Лили заметила, что в его глазах была твёрдость, — я буду оповещать Лили за пару дней, она сможет спланировать свой график. А если у неё что-то не будет получаться, я могу быть на смене сам.       «А как же его собственная учёба?» — вдруг задумалась девушка.       — А зачем тогда вообще её нанимать?! — запротестовала Клеманс. — Я уже видела ваше расписание, у Лили в основном первая смена, так что проблем не должно возникнуть.       Только сейчас девушка поняла, как много будет проходить мимо неё из-за новой работы. Конечно, она была рада, что начнёт зарабатывать на карманные расходы, но обо многих безудержных вечерах, которые Розалия и Алекси уже успели запланировать, придётся забыть…       — Всё нормально, я смогу приходить на смены, — растерянно сказала Лили, закрывая тему.       Она тут же почувствовала на себе взволнованный взгляд Юна. Когда он так остро реагировал на её каждую перемену интонации, Лили чувствовала себя смущённо.       — Так, ну всё, все вопросы решили, а мне ещё надо успеть вечером к подруге, — затараторила мадам Клеманс, собирая свои вещи по углам опустевшего кафе. — Юн, ты ведь закроешь?       — Конечно.       — Тогда я побежала, — сказала хозяйка кафе на ходу, даже не попрощавшись.       Лили поняла, что вновь осталась с ним наедине.       Звук захлопнувшейся двери особенно хорошо читался в опустевшей, полуосвещёной комнате кафе, где теперь стало слишком спокойно. Особенно на фоне ушедшей мадам Клеманс. Пахло булочками и кофейными зёрнами вперемешку с корицей, а на фоне вечернего света солнца можно было разглядеть пылинки в воздухе.       Лили несколько раз бегло взглянула на Юна, который тоже облегченно выдохнул и улыбнулся. Запылали щёки, попутались мысли.       «Чёрт…»       Она несколько раз то заправляла волосы за уши, то возвращала обратно, а он всё стоял у вычищенной барной стойки и молча смотрел. Без давления, силы, неловкости. Очень нежно.       «Мне точно не показалось», — убедилась Лили. Оставалось только решить, что делать с этим безусловным очевидным фактом, но думать о таком, смотря ему прямо в глаза… К счастью, Юн ей помог и первым вышел из оцепенения.       — Если ты не сильно устала, хочешь помочь мне убрать и закрыть кафе? — развязывая фартук, спросил он.       — Конечно, да!.. Всё равно мне скоро придётся самой закрывать, нужно учиться, — Лили, невольно повторяя его движения, тоже принялась снимать форму.       — Не переживай, не придётся. Мне будет не сложно приходить в конце твоей смены и помогать. Всё равно идти от университета буквально пять минут, так что…       Юн сказал это с такой лёгкостью и непосредственностью, будто так и было нужно, что она смутилась ещё сильнее.       — Спасибо конечно, но я не хотела бы так напрягать тебя, это уже…       — Слишком? — за неё весело спросил Юн, поправляя спутавшиеся под кепкой густые чёрные волосы.       — Да.       Лили тут же заметила, как Юн тоже растерялся и нервно заморгал. И снова вскинул брови вверх.       — Прости, наверное я чересчур испугал тебя, я не хотел тебя обидеть.       Она поняла: подумал, что ей неприятно, что она не хочет видеть его по вечерам, когда заканчивает смену. Не хочет, чтобы он провожал её до кампуса, держал за руку среди тёмных, страшных переулков, чтобы…       — Нет нет, Юн, я не то хотела сказать!.. — затараторила она, испугавшись. — Я не против, чтобы ты приходил, я даже за, но ты и так слишком много сделал, а это уже совсем, поэтому… О боже, что я говорю вообще!       Лили нервно выдохнула, отвернулась и сделала несколько шагов по залу, заламывая руки. Стало настолько неловко, что Юн рассмеялся.       — Лили, ну ты чего! — он захотел подойти к ней, обнять, но всё же одёрнул себя. — Раз дело только в этом, то не слишком. Я буду рад тебе помочь, и возражений не приму.       Он так мило и тепло улыбнулся, что она сново покраснела. Поняв это, парень тут же перевёл тему:       — Давай лучше покажу, что нужно делать.       — Давай, — ухватилась она за эту предусмотрительно предложенную возможность закончить неудобный, несвоевременный, трепетный разговор.       Юн, стоя за её спиной, очень медленно и не совсем понятно показал, как разбирать и собирать кофемашину, как закрывать витрины и складывать стулья на столы, чтобы начать убирать. Оставил только один стул для Лили, пока сам начал пылесосить. И она удивилась, что почти не слышит всегда так раздражающий, жуткий звук: в душе, в мыслях было очень тихо. Может, даже уютно.       — Ещё ты должна убедиться, что все блюда стоят в холодильниках, но я уже сам это сделал… и загрузил посуду в посудомойку… — внимательно продолжил инструкции Юн, когда закончил с пылесосом, будто перебирая в голове все нужные операции. — Значит, уже всё. Осталось последнее: закрыть кафе и включить сигнализацию. Сейчас покажу, как. Ты собрала сумочку, да?       Лили не была уверенна, Юн специально так задумал или само получилось, но они были просто вынуждены выйти из кафе вместе. Из-за необходимости подписать контракт сегодня смена закончилась раньше, чем обычно было у Юна, и пьяное золотое солнце только опускалось, окрашивая улочки тёплыми лучами. Так просто получилось, а идти назад, в кампус, ещё как-то рано. Начало года, заданий пока нет, только лекции, так что…       — Может, хочешь прогуляться со мной? — предложил Юн сразу после того, как она подумала об этом. Он старался быть просто естественным, весёлым и лёгким на подъем молодым парнем, для которого всё это не значит насколько много. Но выдавали глаза. Слишком серьёзные, обнадёженные, блестящие. И голос, чересчур, нарочито спокойный.       — А куда, Юн?       Он весь засиял, когда ответил:       — Я хотел показать тебе пляж. Там совсем недавно появилась новая набережная, поэтому я подумал, что ты, наверное, ещё не успела туда сходить.       Лили вздрогнула. «Пляж». Тот же. Она всё ещё хранила в памяти тот первый раз, когда побывала там бесконечных шесть лет назад, как и то, что за жестокая воля судьбы случилась с ней под палящим июльским солнцем. Вспомнила хищные зелёные глаза, такой гладкий бронзовый загар и выжженные на солнце светлые пряди, слипшиеся от солёной воды. Солёными были и его тонкие губы, когда он нагло, так, что закружилась голова, поцеловал её посреди моря.       Нервно выдохнув, Лили увидела перед собой уже не мираж прошлого, а Юна, который пристально следил за выражением её лица. В чёрных глазах плескалась тревога, поэтому она улыбнулась ему настолько искренне, насколько смогла, надеясь, что он не поймёт.       Лили сжала ремешок своей сумочки и ещё сильнее почувствовала тесные в бёдрах джинсы, которые буквально впились в кожу. Ноги в балетках разболелись от непривычки после целого дня на ногах. В ушах шелестел ветер и танцующие листья деревьев, которые словно что-то шептали, но она никак не могла понять, что именно. Шептали вместе с участившимся стуком опьянённого жгучей надеждой сердцем.       Ей действительно хотелось согласиться. Ведь может быть, что на этот раз всё будет иначе? Может, вот он, тот самый? Стоит тут, прямо перед ней. Она ещё толком не знала этого парня, но почему-то была уверенна, что он хороший. Не такой.       — Да. Давай сходим на пляж, — просто ответила она спустя несколько секунд тишины.       Юн улыбнулся. Он не пытался добавить какую-то фразу, которая внешне обесценила бы то, что он испытал, насколько ему было важно. Просто не хотелось. Но и что делать он тоже не до конца понял, поэтому какое-то время просто продолжал смотреть на неё. Наблюдая за ним, Лили смущённо засмеялась, и только тогда он проснулся.       — Отлично, я очень рад! Тогда… тогда пойдём.       Юн развернулся и аккуратно встал возле неё со стороны дороги. От накатившего волнения начал говорить без умолку:       — Знаешь, меня всегда учили в семье, что когда гуляешь с девушкой, нужно идти ближе к дороге, чем она. Так, если вдруг в вас врежется машина, есть хотя бы малейший шанс, что ей не причинят вреда.       — Ха-ха, ты привёл хороший пример, ничего не скажешь, — сразу же расслабилась Лили. — Тут ведь даже машины почти не ездят!       — Ничего, это просто предосторожность. Я предупреждаю, чтобы ты не удивлялась, если я вдруг захочу поменяться местами. Для меня это важно.       — Ты ведь понимаешь, что если в нас действительно кто-то врежется, это не поможет?       — Такого никогда не будет, я всегда очень внимательно слежу за дорогой, — серьёзно ответил Юн, будто стараясь убедить её в своих лучших качествах. Эта мысль забавила.       Пока они говорили, здание с кафе «Cosy Bear» осталось позади. Юн аккуратно придержал Лили за спину, когда они вступили на пешеходный переход, но девушка только потом осознала, что он дотронулся до неё. Так это было… естественно. А вот парень растерянно заморгал, поняв, что невольно сделал. И что она не отпрянула.       Тротуар был узким, поэтому они шли рядом, время от времени соприкасаясь плечами. Лили — сжимая между двух рук сумочку, а Юн — неловко положив руки в карманы и подстраиваясь под её медленный темп: об этом много раз просили сёстры. Вот он и не хотел, чтобы Лили запыхалась, нагоняя его.       Теперь отчётливо виднелась огромная, недавно отремонтированная школа Свит Аморис, рядом с которой скромно стояла до боли знакомая автобусная остановка. Ей Лили почти никогда не пользовалась и добиралась пешком.       — А вот и моя школа, про которую я говорила, — она указала пальцем в направлении здания и тепло улыбнулась. — Я училась здесь всего два года в старших классах, но такое ощущение, что всю жизнь. Столько всего произошло, столько историй!..       — Расскажи, — попросил Юн, видя, как загорелись самые красивые в мире глаза цвета молочного шоколада.       — Это долго.       — Ничего, — настаивал он, улыбаясь так же, как и она. — Тут рядом с остановкой всё лето работал фургончик с мороженым, и пока его не убрали, можем взять.       — Конкуренты?       — Конечно, нужно знать своих врагов в глаза. И на вкус. Поэтому могу гарантировать: мороженое достойно дамы.       Лили засмеялась, отчего ямочки на круглых щёчках стали ещё заметнее. И всё её лицо, красивое, светлое, нежное, залитое румянцем, нагретое солнечными лучами, было таким, что у Юна перехватило дыхание.       Пока они ждали два рожка с фисташковым и карамельным мороженым, опираясь на фургончик, Лили заворожённо смотрела на свою школу и говорила.       — Помню, в первый же день на меня налетела директриса и заставила выбирать между баскетбольным клубом и садоводством. Я узнала, что в баскетбольной секции много мальчиков, поэтому решила пойти туда и весь год мучалась. Я раньше вообще никогда не занималась спортом, и тут это, — она снова засмеялась. — Представляю, как я выглядела на тренировках, и почему ни с кем в итоге не встречалась в тот год.       Юн не сказал, чтобы не сбивать Лили, но подумал, что она наверняка была очень красива. Даже в спортивной форме, вся красная и с налипшей к личику чёлкой. Но почему в «тот год»?..       — Потом я захотела насолить одной стерве, которая сразу же начала задирать меня. Её зовут Амбер, может, ты её видел, она теперь тоже учится в Академии Антерос, и я была очень удивлена, когда увидела, как же сильно она изменилась со школьных лет. Но не суть… В общем, я подкинула ей паука в шкафчик по совету её брата Натаниэля и разрисовала дверцу баллончиком по совету Кастиэля, в которого Амбер была ужасно влюблена.       — Пха-ха-ха, вот это страсти, и эти имена…       — В Свит Аморис почти у всех парней были такие, — ностальгично улыбнулась Лили.       — Кажется, я понял, о ком ты. Знаю одного Натаниэля, это вполне в его стиле. А Кастиэль — это тот самый Кастиэль, вокалист Crowstorm? — когда она утвердительно кивнула, Юн начал удивлённо моргать.       — Да, я слышала, что у Кастиэля теперь есть рок группа, и что скоро у них концерт в городе, но на самом деле, я с ними всеми не особо общалась после школы, так уж получилось. Я ведь уехала за родителями почти сразу после выпускного, из-за этого много контактов оборвалось, хотя я общалась почти со всем своим классом и мы много времени проводили вместе. Единственные, с кем я поддерживала связь все четыре года — это моя подруга Розалия и друг Алекси. С ними я тоже тут познакомилась. С Розалией, когда она врезалась в меня прямо посреди школьного двора, а Алекси пришёл к нам в начале последнего года. Я тебе передать не могу, какие они, а особенно когда собираются вместе… Ха-ха, это что-то с чем-то!       Юн, наблюдая за Лили, чувствовал, насколько же у неё не хватает слов, чтобы охватить все воспоминания, проносящиеся сейчас вихрем ностальгии. И что ей действительно очень хочется поделиться этим с ним.       — Те самые друзья, которые никогда не дадут заскучать?       — Да, точно. Они оба обожают шоппинг, и когда начинают меня наряжать… думаю, мне даже говорить ничего не надо. Они, кстати, тоже учатся в Академии Антерос.       — Ваше карамельное и фисташковое! — громко окликнул продавец летающую в облаках пару.       — Ой, как-то быстро… — встрепенулась Лили.       — Да, очень быстро, — со вздохом разочарования ответил Юн, расплатился и протянул девушке два карамельных шарика в вафельном рожке.       Когда они подхватили мороженное и двинулись дальше вдоль улицы возле Свит Аморис, Лили продолжила. Она рассказывала истории про мелочные ситуации, будто взятые из разных серий какого-то дешёвого ситкома, но Юн чувствовал по голосу, как для неё важна и ценна каждая из них. Она говорила про то, как из-за шкафчика Амбер осталась в школе вечером вытирать лестницу и испугалась звуков репетиции Кастиэля и его друга Лизандра, подумав, что это призрак. Как они с девочками из класса ходили на ночёвку к заместительнице старосты Мэлоди, которая сейчас помогает месье Заиди в университете. Как она помогала Розалии помериться с парнем Леем и передавала их записки друг другу, как ездила с классом на соревнование в лесу за городом и потерялась там до ночи со своим напарником. Как они с компанией друзей поставили сначала рок концерт, а потом и спектакль «Красную шапочку» в школьном спортзале перед родителями и ещё много, много всего. Юн запомнил все истории, которые лились быстро, обрывисто и очень душевно. Он участливо спрашивал обо всём, но сам почти не говорил. Только смеялся, искренне и по доброму, как всегда делал с ней.       — Конечно, были и не очень приятные моменты, — продолжала Лили, незаметно для себя облизывая мороженное, пока они медленно шли в направлении пляжа. — Например, когда меня перед всей школой оклеветала сумасшедшая бывшая Кастиэля, но мы с Розой и Алекси в итоге смогли открыть всем ещё истинную… сущность. Это ещё более долгая история, не настаивай! Потом были неприятности с Натаниэлем, но я не могу о них подробно рассказывать. Ещё как-то раз наш учитель физкультуры Борис решил организовать день искусств, пригласил преподавателя из Австралии, и это должно было стать ещё одним тёплым школьным воспоминанием, но у меня остались ужасные впечатления от того дня…       — А что там случилось? — взволнованно спросил Юн.       Лили вдруг помрачнела, нахмурив брови, но буквально через несколько секунд вновь стала спокойно улыбаться и есть мороженное как и в чём не бывало. Словно мрачная мысль улетучилась так же быстро, как и возникла, и она снова наслаждалась этим моментом с ним.       — Просто тогда… Лизандр, друг Кастиэля, попал в автокатастрофу, — видя, как резко переменилось выражение лица Юна, она поспешила добавить, — нет-нет, Юн, не переживай, всё обошлось, и сейчас с Лизандром всё хорошо. Но тогда я, как и все ученики, очень испугалась.       — Представляю себе…       — Правда, и у этого дня есть нечто хорошее: тот преподаватель остался работать в Свит Аморис до конца года, и благодаря его занятиям я и заинтересовалась современным искусством, — Лили повернулась к Юну и заглянула в его глаза. — Знаешь, он… был пронзительным, настоящим, всегда поддерживал инициативу учеников и умел разжигать их интерес. На сорок минут в пятницу он увлекал меня в мир живописи, и мне так до конца и не захотелось оттуда уходить.       — Это чудесно, когда у тебя есть такое дело, от которого горят глаза и сердце бьётся чаще, — поддержал Юн, щурясь от попадающего в глаза солнца, что уже показалось сквозь аллею деревьев у пляжа. — Так, ты хочешь стать художницей по окончании университета?       — Не совсем. Я бы даже сказала, что совсем не умею рисовать, хоть и много раз пыталась. У меня всё-ещё остались наброски, но я лишний раз не смотрю на них… — смущённо ответила Лили.       — Покажешь как-нибудь?       — Ха-ха, нет, ни за что! Это слишком ужасно.       — Уверен, что это не так.       — Ты ведь не видел!       — Так дай взглянуть, чтобы я мог подкрепить свои слова, — весело парировал Юн и чуть ли не впервые за прогулку лизнул своё мороженное.       Поняв, что спорить с ним бесполезно, Лили лишь тепло улыбнулась и отвела взгляд вперёд, прямо в сторону солнца.       — Ладно, может… как-нибудь и покажу, — она быстро выпалила фразу и еле заметно зарделась, специально не поворачиваясь к Юну.       — А мы, собственно, уже пришли, — парень театральным жестом окинул небольшую набережную, которая находилась на возвышении над самим пляжем.       За всеми шутками и разговорами она и не заметила, как оказалась здесь, и теперь внимательно оглядывалась вокруг под пристальным взглядом Юна. Было на удивление пустынно, лишь листья шептались под напором усилившегося ветра. К пряжу спускалась широкая извилистая лестница, судя по виду, построенная совсем недавно, как и сама набережная.       Подойдя к самому краю обрыва, Лили опёрлась о перила и залюбовалась видом золотистого песка, на который мерно накатывали поблёскивающие солнцем волны. Внизу ещё лежало достаточно много человек, которые пытались ухватить, забрать себе последние отголоски ушедшего лета вместе с загаром. А может, просто не хотели верить, что наступила осень. Затем девушка перевела взгляд на водную гладь, такую величественную и завораживающую в розовых красках заката. То место, где она когда-то думала, что потеряла душу, но затем просто продолжила жить дальше. Средиземное море почти что заснуло, убаюкивая и её душу. Даря долгожданное, почти забытое спокойствие в эти секунды, которые навсегда останутся в её памяти.       Лили обернулась к Юну, который стоял чуть позади неё, не находя смелости подойти ближе. Так, чтобы прикоснуться. Её длинные светлые волосы попадали прямо на лицо и сильно мешали, но девушка всё равно улыбалась. Немного печально.       — Тут так красиво… — тихо произнесла она.       — Да, очень красиво, — Юн смотрел на неё, обрамлённую почти исчезнувшими за горизонтом лучами и не хотел, чтобы это когда-то заканчивалось. Потом, чтобы не смущаться ещё больше, он встал возле Лили и тоже смотрел на утомлённое солнце, в одном направлении с ней. — Я часто после работы иду на пляж, чтобы прогуляться и освежить мысли. Немного освободиться от суеты и просто подумать о своём, помечтать. И сижу так, пока не зайдёт солнце.       Лили хотела спросить, о чём он мечтает тут, но вместо этого промолчала, чувствуя, как Юн еле касается плечом её плеча.       — Я просто подумал, что тебе после смены такая идея тоже может понравиться. Ты, наверное, устала сегодня…       — Не то чтобы сильно, но… спасибо, что привёл меня сюда, Юн, — Лили чуть повернулась в его сторону и столкнулась взглядом. Он был так близко, что она смогла разглядеть коричневатые блики, казалось, в абсолютно чёрных азиатских глазах, которые теперь часто заморгали. Прямо как во время той сцены посреди кафе. — Я так давно не была здесь, всё очень изменилось. Не было набережной, спуска, деревьев: одни только скалы и узкая лесенка.       Юн ухватился за возможность перевести тему, чтобы не отвести взгляд от её прекрасного лица и не показаться настолько взволнованным.       — Я помню, что где-то в середине моего второго курса на бакалавре тут всё переделали, была большая стройка, и… Чёрт! — парень встрепенулся, поняв, что почти нетронутое из-за нервов фисташковое мороженное начало таять в его руке.       Лили тут же поспешила ему на помощь, вытащив из сумки влажные салфетки и принялась поспешно вытирать его руку.       — А я и не заметил, как оно начало таять. Какой дурак… — разнервничавшись, причитал Юн, пока его мороженное продолжало плавиться.       — Наверное, нужно его слизать, — машинально сказала Лили, достав ещё одну салфетку.       Но парень воспринял ответ всей серьёзностью, тут же протянув ей мороженное.       — Если хочешь, можешь взять, я просто совсем не голоден.       Девушка остановилась и смущённо заморгала. Взгляд забегал от фисташкового рожка к лицу Юна.       — Юн… я и так чувствую себя неловко, потому что своё мороженное уже съела, а ты к своему даже не притронулся. И теперь ты предлагаешь мне взять ещё и его, это…       — Лили, всё нормально, тебе не о чем переживать, я просто действительно поел раньше, и был бы благодарен, если бы ты меня выручила, — старался успокоить её Юн.       — А зачем тогда ты взял мороженное?       — За компанию, чтобы ты не чувствовала себя неудобно, — он теперь совсем покраснел, но взгляд отвёл лишь на секунду. — Я просто хотел, чтобы ты попробовала, оно очень вкусное, так что пришлось…       Лили ещё несколько секунд подумала, но затем, засмущавшись от последней фразы, взяла протянутый рожок, и, пряча глаза, быстро реабилитировала чуть не умершее мороженное. И хоть девушке было очень неловко, а джинсы начали сильно жать ещё и в области талии, она не могла не признать, что фисташковое действительно было вкусным, как он и говорил.       Заметив, что ей понравилось, Юн ласково улыбнулся.       — Спасибо, ты меня спасла. Может, присядем?       Лили лишь согласно кивнула, и они прошли на лавочку неподалёку, откуда открывался такой же красивый вид на тихое вечернее море. Удобно расположившись, девушка всё не могла решиться начать разговор, заполняя молчание едой, поэтому Юн сделал это за неё:       — Так, мы закончили на том, кем ты хотела стать после окончания университета, — в его добром взгляде читалась искренняя заинтересованность и желание узнать о ней больше. — А ещё, почему ты не веришь в свой талант.       — Мне больше нравиться работа в самой сфере искусства, чем быть художником, — охотно ответила Лили, активно жестикулируя. — Я думаю, что не все обладают достаточным потенциалом и призванием, чтобы стать действительно великим художником, и понимаю, что как раз из таких людей. Поэтому я бы хотела работать в галерее, организовывать выставки и мероприятия, связанные с искусством, помогать талантливым художникам в том, чтобы о них узнали. Ведь вокруг самого произведения существует ещё целый отдельный мир: галереи, критики, зрители… это особенная, живая атмосфера.       — Признаюсь честно, что почти не интересовался живописью и искусством в целом, разве что фильмами и музыкой, как большинство… но то, как ты об этом рассказываешь, уже о многом говорит, — Юн широко улыбнулся, удивлённый и заворожённый. — И я был бы не против узнать больше. От тебя, конечно.       Лили посмотрела на его милое, такое доброе юношеское лицо с аккуратными чертами и густыми бровями и поняла, что растрогалась.       — Мне кажется, что тебе понравится. В конце концов, твоя специальность связанна с рекламой и общественностью.       Юн машинально поправил упавшие на лоб пряди и усмехнулся.       — Ну, я бы не сказал, что настолько же заинтересован в своей специальности, как ты…       — А в чём же тогда? — внимательно спросила Лили. — Ты так проникновенно говорил про дело, которое греет душу и сердце, что я уверенна: оно у тебя есть! Только человек, который нашёл его, может так понимать.       Ему было очень приятно, что она спросила. И, поправив рукава рубашки, теперь уже Юн приготовился рассказывать сокровенное. Всё то, что хотел рассказать именно ей. Именно сейчас. Он вдохнул и начал:       — Ты права, оно действительно есть. Я просто обожаю готовить и делаю это с самого детства. Сначала, еле доставая до столешницы, помогал маме лепить гёдзы, потом и сам начал, а вскоре узнал кучу новых рецептов и понеслось, — с горящими глазами вспоминал Юн.       — Знаешь, а я должна была догадаться, — засмеялась Лили, — ты сегодня сделал для меня такой вкусный пирог! Я даже вторую порцию взяла.       Впалые щёки Юна запылали пуще прежнего от такого комплимента.       — Спасибо, но это только сейчас так… Конечно, я первые разы ужасно лажал и портил продукты, но у меня были хорошие учителя.       — Твои родители тоже хорошо готовят?       — У нас семейный бизнес: ресторан азиатской кухни в Марселе, так что им скорее пришлось научиться. Для меня всё иначе. Я искренне получаю удовольствие, когда готовлю, а особенно когда… кто-то пробует то, что я сделал, — увидев, что Лили улыбается, внимательно слушает и ест мороженное, Юн тоже расслабился. — Мне очень нравиться видеть счастливые улыбки на лицах и искреннюю благодарность. В конце концов, все любят покушать, а я могу сделать кого-то счастливым!       — Это очень мило, Юн, — искренне улыбнулась Лили. — Но почему тогда ты не получил кулинарное образование, раз настолько горишь своим делом? Во Франции ведь очень высоко развито кулинарное искусство.       — Я тоже об этом думал, но когда пришла очередь поступать, родители настояли на IT, — он немного погрустнел и осунулся, из-за чего Лили неосознанно придвинулась к нему. — Отец очень жалел о том, что ввязался в ресторанный бизнес и считал, что это дело отбирает добрую часть его жизни, и так же будет с моей. Да и я был не очень взрослым, только закончил школу, ещё не мог настоять на своём решении… решении пойти по тому же пути, что и родители, только осознанно, а не из-за желания заработать.       — Но ведь если что-то не подходит другим, это не значит, что не подходит для тебя, — Лили сдвинула брови в сочувственном выражении и положила руку на плечо Юна в знак поддержки. — Мне кажется, что ты всегда сможешь выбрать свой собственный путь. Особенно сейчас. Ничего не бывает просто так.       Он посмотрел на неё. Сидящую прямо возле него, добрую, отзывчивую, нежную и слишком красивую, чтобы быть правдой. Которую он всегда ждал в самых сокровенных ночных мечтах, хоть и не знал, кто она и где сейчас. Лили улыбнулась ему и ещё раз лизнула фисташковое мороженное. Расхотелось хоть на минуту опускать руки, грустить и жалеть о чём-то, что было до неё. Ведь после всё будет иначе: он чувствовал это сильнее с каждым мгновением, каждым вздохом, который проживал, зная её.       — Ты права, Лили, — дрожащим голосом сказал Юн, и, чтобы не передумать, положил её ручку между своими. Её ладонь оказалась очень мягкой. — Знаешь, у меня есть две большие мечты: свой собственный ресторан и большая, крепкая семья. Вот о чём я думаю, когда прихожу сюда после работы.       Он смотрел на неё не отрываясь, и она тоже не отводила взгляд, слишком удивлённая и взволнованная. Его руки были тёплыми и нежными, но держали крепко.       — Я пока не знаю, какая из моих мечт самая важная, но наверное всё же вторая, — продолжил Юн, улыбаясь. Солнце уже почти покинуло их, окрашивая небеса лиловым. — Потому что без ресторана я смогу готовить на кухне для моей семьи, а без любимых нет никакого смысла в ресторане, где я смогу их радовать. Может, это звучит слишком банально, но…       — Нет, это не банально, Юн, — тут же ответила Лили, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Чтобы не открыть всё сразу, одним мгновением, она перевела взгляд на их всё ещё соединённые руки. — Это очень хорошие мечты… Они такими и должны быть. Светлыми и чистыми. Настоящими. Какие мечты — такой и сам человек.       Она помолчала ещё немного и добавила:       — Может, это действительно рано, и совсем не к месту, и вообще глупо, но я тоже мечтаю о семье. Такой, что никогда не развалилась бы, на всю жизнь.       Он понял, что она хотела сказать, что хочет услышать, но не мог произнести и слова. Просто смотрел, как блики мигают в её шоколадных глазах, а зрачки медленно расширяются, смотря на него. Доносился шум прибоя и отдалённые голоса задержавшихся пляжников где-то снизу. Ветер почти стих. Они могли ещё совсем ненадолго просто побыть так, прежде чем снова сделать вид, что только что ничего не случилось.       Юн решил больше не смущать Лили, не давить на неё, поэтому, нежно проведя большим пальцем по её руке, положил ладонь обратно. Солнце уже совсем село.       — Ты говорил, что сидишь здесь до захода солнца? — улыбнулась Лили, смотря вдаль, где море осталось одиноким.       — Мы с тобой, конечно, не золушки, но это значит, что пора идти. Совсем скоро похолодает, особенно возле воды. Я не хочу, чтобы ты замёрзла.       Юн пообещал в себе, что в следующий раз возьмёт на пляж несколько пледов и корзинку с едой, чтобы ей было уютно и они могли остаться подольше. Кажется, Лили прочитала эти мысли, потому что посмотрела на него очень тепло, сказав:       — Тогда пошли обратно.       По дороге назад, в корпус общежития Академии Антерос, они молчали. Шли всё так же, как и на пляж, но немного иначе. Зная мечты друг друга. И что они в них не одиноки.       Стоя напротив женского крыла общежития, не решаясь пока проводить прямо до двери, Юн первый раз обнял Лили. А она — его.       — Спокойной ночи, Юн, — тихо сказала она у его уха, и, улыбнувшись на прощание, ушла к себе.

***

      Ночью, когда стало уже совершенно неприлично поздно, Юн оставил последние попытки заснуть и просто уставился на уголок ещё тёмного неба, видневшегося в окне небольшой комнаты общежития. На соседней койке, отлично различимой в лунном свете, тихо сопел его сосед Морган, и мир спал с ним, остановившись. Слишком большой и необъяснимый.       Пары по надоевшей специальности должны были начаться буквально через три часа, и уже не было смысла делать вид, что это его беспокоит. Ужасно тяжелели веки, сердце продолжало звучно разрываться внутри, сознание путалось и плавилось, смешивая между собой яркие, солнечные обрывки всех его планов, фантазий и мечт. Таких сокровенных, что приходят лишь вместо сна под куполом темноты.       Он и она. На берегу того же пляжа, где были вечером, крепко прижавшись друг к другу под общим пледом. В своём, совсем маленьком мире, переносном доме внутри объятий. Его нос путается в пахучих волосах, когда он тянется подарить бесконечный по счёту поцелуй нежной шее, и чувствует, как она вся подаётся ему навстречу. Разбалованная его любовью, хочет ещё немного. И еле слышно, на грани стона, смеётся в звёздную ночь, когда он целует снова.       Её звонкий смех, когда он которое утро подряд не даёт приготовить завтрак, ведь всегда, каждый день делает это сам. И её счастливые, умиротворённые глаза, когда она его пробует, зная, что Юн вложил во всё частичку сердца.       Просто она. Спящая, уставшая, взволнованная, скучающая, спокойная, злая, грустная, нежная, голодная, расслабленная, естественная. Любая. Но всё же, может, счастливая. Рядом с ним.       Мука. Знать, что она сейчас спит этажом выше, через две комнаты слева. Представлять, как. Так отчётливо видеть себя рядом, крепко обнимающего её сзади всю ночь, до утра.       В груди застучало быстрее, а тонкое одеяло как никогда тоскливо прижалось к разгорячённому, так давно и сильно молящему о любви телу парня. Он весь сжался, как в детстве от кошмара, ища измучанными блестящими глазами ответы о ней в звёздах. Они молчали.       Юн и без их совета прекрасно знал, что нельзя так: просто распахнуть Лили всё, что не даёт ему спать который час этой тёмной ночью. Обрушить на напуганную девушку, которая знает его всего лишь третий день, слишком тяжёлый град своих слишком огромных чувств. Передать в нелепых, ненужных словах то, что уже даже не пытается скрыть во взгляде, который, как не старайся, выходит бесконечно ласковым только от того, что она на самом деле есть. Что всё-таки нашлась среди запутанной пустоты их одинокой планеты та, которую он так долго ждал. Молил. С которой порой говорил в других ночах до этого, даже не зная, какая она. Которую узнал сразу, вопреки всем доводам разума, просто увидев на террасе кафе за столиком.       Юн как-то грустно улыбнулся куда-то в потолок. Оказалось, что любовь — это обычная девушка, про которую ещё столько всего нужно узнать. Живая, самая разная, способная не ответить взаимностью просто по велению бессердечного случая. Со своим, неподвластным ничему сердцем, которое может оказаться бесконечно далеко от его собственного, уже отданному ей без малейшего сомнения. Ему снова стало безумно, до боли в груди, страшно. Потерять.       Когда он смотрел на неё, стеклянным взглядом сверлящую закат на пляже, ему больше всего на свете хотелось забрать себе эту печать. Узнать всё, что её когда-либо тревожило и защитить от каждой мучительной мысли. Чтобы она забыла про то, что в этом мире когда-либо было плохо. Сделать всё, что он не мог. Как умеет, всё же попытаться осчастливить ту, которую полюбил, если только она позволит ему быть рядом.       Об этом Юн и просил звёздное небо, когда в изнеможении, в жаре, наконец закрыл глаза.