Дефективный

      Генриха в результате вытолкали взашей, пригрозив, если он вернётся, затолкать шприцы с привезённым лекарством ему в… глотку. Натаниэль не знал, добрался ли тот до Коллектива, потому что провожатых у него не было: даже охранники, которые должны были его защищать, остались на Полуострове. В любом случае, Нат от всей души пожелал ему заплутать в лесу, отделяющем город от границы.       Несмотря на то, что тот инцидент был для Натаниэля эмоциональным потрясением, он быстро забыл об отце, потому что пришло время для гораздо более важного события в его жизни — рождения их с Хлоей ребёнка.       Всё время родов Нат был рядом с любимой, держал её за руку и пытался хоть как-то отвлечь от не самых приятных ощущений. Он ужасно волновался и изо всех сил пытался помочь. В меру своих возможностей, естественно. Невозможность хоть что-то сделать, чтобы забрать себе хотя бы часть боли Хлои, очень изматывала.       Но, наконец, всё закончилось, и на свет появилась Элен. Их малышка, их счастье, их золотце. Их драгоценная дочь, которую они пообещали друг другу любить и беречь. Они решили, что изо всех сил постараются стать самыми лучшими родителями из всех которые когда-либо существовали.       Впрочем, с таким послушным и добросердечным ребёнком, как их маленькая Элли, проблем никогда не возникало. Она была милым ангелочком, с которым любили проводить время все дети плюс-минус её возраста. Особенно Льюис, который был неравнодушен к ней с самого детства.       Всё шло своим чередом. Дом неподалёку от дома Катрин был достроен и молодые родители переехали туда вместе со своей маленькой дочкой. Места тут вполне хватало для троих. Пока Элли была ещё совсем ребёнком, она спала в одной комнате с родителями, но уже к шести годам перебралась в специально для неё обустроенную комнату.       Постепенно необходимость в большом количестве рабочих рук отпала: на Полуостров прибывало всё больше беженцев, несмотря на лекарство. Хотя, возможно, дело было именно в этом. Все, кто был заражен СОС и не хотел потерять свои эмоции, спешили сюда, чтобы начать новую жизнь в безопасном месте, где их не убьют просто за то, что они посмели в кого-то влюбиться.       Избавившись от необходимости вкалывать на огороде, Натаниэль вернулся к занятию, которое приносило ему больше всего удовольствия — к рисованию. Теперь он вновь, как в старые добрые, иллюстрировал тексты, которые писала Хлоя.       — Прямо как будто вернулась во времена, когда мы вместе работали в Атмосе, — заметила как-то Хлоя.       — Да, — усмехнулся Нат. — Только не целуемся в туалете.       — Да, точно, — рассмеялась Хлоя. — Теперь так странно об этом вспоминать. Нам приходилось всё время трястись, опасаясь за жизни друг друга, всё время скрываться, а теперь…       Договорить она не успела, потому что в комнату, топая маленькими ножками, вбежала Элен. Девочка, ничего не говоря, протянула маме рисунок, в нетерпении глядя на неё. На бумаге был изображён кривенький цветочек.       — Очень красиво, золотце, — Хлоя подняла дочь на руки и усадила на диван. — Только у тебя волосы растрепались. Давай-ка переплетём.       — Папа, на! — протянула свой рисунок отцу. — Красиво?       — Очень, моё счастье, — улыбнулся Натаниэль.       Он умилённо следил за тем, как Хлоя возится с волосами их дочери. Элли повезло родиться там, где она есть. Ей несомненно шло быть эмоциональной, живой, свободной. И Натаниэлю хотелось верить, что его малышка будет такой же счастливой, как он сейчас, рядом со своей семьей.