Цветы лилового солнца

      Весть о гибели Нохары Рин стала ударом. В смутное время такие события, к большому сожалению, сюрпризом не были, но каждая потеря отзывалась для Конохи мучительной раной. Одарённый медик, подающая надежды шиноби и, в конце концов, юная девушка, чья жизнь оборвалась слишком рано.       Адзисай не посещала похороны. Если бы чувствительная сенсор пришла туда, то, с учётом текущего эмоционального состояния, её вполне могли положить рядом через какое-то время. Девушке было совестно, что не смогла проводить светлую Нохару в последний путь, поэтому через какое-то время она всё же решилась нанести визит на кладбище.       Обычный день, ничем не отличающийся от предыдущих. Температура на улице предвещала скорую осень, но воздух по-прежнему оставался достаточно тёплым для позднего лета. Среди могильных плит медленно брела девушка с пустыми сиреневыми глазами. В руках она несла букет свежих лилий, от которых тянулся сладковато-навязчивый шлейф. Посетительница остановилась напротив одного из памятников и возложила цветы.       — Прости, что не смогли защитить тебя, Рин, — девушка сомкнула ладони, будто бы и правда разговаривала с погибшей. Яманака нагнулась в глубоком поклоне и простояла так какое-то время в полной тишине. Ветер ласково колыхал две безжизненные светлые прядки, ниспадавшие из крупных пучков…       Покинув территорию кладбища, Адзисай уловила плотный сгусток негативных эмоций. В таком месте это было неудивительно, но к потоку чувств примешивался отчётливый аромат злобы. Девушка уже хотела пройти мимо, как до слуха донеслись слишком знакомые голоса.       — Какаши, подонок, всё из-за тебя! — Обито, совершенно не контролировавший в тот момент свои действия, неистово кричал на сокомандника. Его нутро сочилось слепой яростью и исступляющим отчаянием. Хатаке молчал: от него исходили скорбь, сожаление и тихая ненависть к самому себе.       — Как ты мог?! — продолжал Учиха.       Адзисай неосознанно приблизилась, но силуэт её скрывали деревья, поэтому ссорящиеся разглядеть случайную свидетельницу их разговора не смогли бы. Хотя, вероятно, внимательный Какаши уже давно услышал её приближение.       — Прости… — безнадёжность и горечь утраты смешивались, создавая плотный ореол. Адзисай стало тяжело дышать, будто бы весь воздух вокруг потихоньку лишался кислорода, заполняясь гнетущими переживаниями. Однако с места она не сдвинулась.       — Это всё, что ты можешь сказать?! — гнев заполнял юношу до краёв, выливаясь вовне бурным потоком. Яманаку начало лихорадить, отчего ноги затряслись, но она успела вцепиться в ствол ближайшего дуба.       — Я спрашиваю: ЭТО твоё оправдание? — Обито не выдержал и схватил товарища за грудки, прокричав последнее прямо в лицо.       — Обито, прошу, хватит… — неосознанно произнесла девушка, но юноша стоял слишком далеко, да и из-за охватившего его яростного жара ничего бы не услышал. Деструктивные эмоции стремительно разрушали сознание Адзисай, отдаваясь головной болью в районе висков и затылка.       — КАКАШИ! — снова оглушительный возглас прямо в глаза собеседника.       — Ха-а… Пожалуйста, остановись… — Адзисай начинала задыхаться от неконтролируемого течения страшных чувств. Она инстинктивно попыталась закрыть уши руками, но это не помогло.       — Скажи хоть что-нибудь! — Обито уже не контролировал себя, продолжая трясти отмалчивавшегося юношу. Бездонная печаль Хатаке же становилась всё сильнее, словно накатившее с огромной мощью цунами.       — Не надо больше… — Яманака медленно сползала вниз. Она хотела убежать, спрятаться от этого, но парализованному сенсору оставалось только неподвижно сидеть на месте.       — Обито, прекрати, — внезапно ответил Какаши. Голос его был твёрд: не терпящий возражений.       — Ты!...       — Прекратите… ха-а… — Адзисай бессознательно начала рвать траву у корней дерева. Острые пучки царапали ладони, но девушка совсем не замечала этого. Вся её сущность в этот момент была сосредоточена на чужой боли и терзаниях, распадаясь осколками от каждого нового колебания.       — Какое имеешь право?.. — голос Обито в своём исступлении сорвался на хрип, но это не помешало негодованию: наоборот, лишь стимулировало его. Пожар внутри разрастался, словно пожирал последнее светлое в этом юноше.       —Хватит… — из носа вытекало что-то горячее. Впрочем, Адзисай уже не замечала этого: девушка настолько растворилась в чужих волнениях, что переставала понимать кто она. Не в силах терпеть, Адзисай зажмурилась, но отрезвляющее облегчение не продлилось дольше секунды. Безысходность вновь вернулась к ней.       — Так говорить?! — напор Учихи достиг своего апогея. Здесь смешалось всё: безумная ярость, беспамятство и снедающая печаль. Он излил эти страдания громким ударом, пришедшимся прямо по щеке собеседника.       — Пожалуйста… — Адзисай беззвучно плакала, прикрывшись ладонями. Обжигающие слёзы смешивались с багряными дорожками и красными порезами от травы. Казалось, что-то внутри разрывалось, но слишком мучительно медленно, чтобы принести желанный покой пустоты.       — Если ты не прекратишь, — Какаши тёмным рукавом вытер травмированный нос, — то потеряешь ещё и её, — взглядом сын Белого клыка указал куда-то в сторону.       — Что ты? — хотел было возразить Обито, но услышал тихие всхлипы. Под кроной мощного дуба склонилась девушка: она сидела на коленях, обхватив лицо руками и лихорадочно разводя по нему полосы — солёные и кровавые. Собранные в когда-то аккуратную причёску волосы выбились и хаотичными клоками опустились на трясущиеся плечи.       Учиха подбежал к пострадавшей, надеясь хоть как-то помочь. Он не понимал, почему она в таком состоянии, но никак не мог бросить нуждающегося в беде. Юноша приблизился и хотел было спросить, что с ней, как вдруг девушка произнесла его имя:       — Обито… — это было последнее, что сказала Яманака перед тем, как погрузиться в мягкую негу темноты. Она должна была упасть на землю, но юноша среагировал и осторожно подхватил её.       Эти потускневшие сиреневые глаза, которыми девушка взглянула на него — Яманака Адзисай — та шиноби из больницы, которую он должен был знать, но не мог вспомнить. Ссохшиеся губы. Побледневшая кожа. И её взор… такой пустой и печальный. Фиолетовый оттенок напоминал гортензии, которые девушка приносила ему в палату. Они наполняли комнату пышным цветочным ароматом, а внешне чем-то походили на большое лиловое солнце.       Подождите…       «Почему гортензия… ты же всегда берёшь ирисы»?       Нет, это… потому что…       «Этот цветок на твоей шляпке»!       Что это был за цветок?..       «Сенсоры очень чувствительны, а Адзисай — сверхчувствительна…»       Поэтому эта девушка сейчас в таком состоянии?       «Теперь всё будет хорошо»       Это… мой голос?       «Будущий Хокагэ не должен смотреть по сторонам»!       Кто ты?       «Я рада… правда»       Почему ты плачешь?       «Пожалуйста, вспомни меня, Обито»       Юношу точно пронзило током: в то самое мгновение внутрь вонзился её образ. Забытый, но такой родной облик чуткой девушки-гортензии.       — А… адзисай, — он начал недоверчиво оглядывать бессознательную Яманаку, — я… Адзисай… что я наделал?…