Искажение наших сердец

      Леголас в очередной раз смотрел на спящую Анну. В этот раз спящую в его объятиях. В этот раз так трогательно прильнувшую к нему. В этот раз такую… Леголас не мог подобрать слов. Глядя на неё, он будто возвращался в свою молодость, в тот момент, когда впервые обратил внимание на красоту эльфийских дев.              Леголас вошёл в тот возраст, когда уже не считался ребёнком и мог совершенно законно стоять рядом с самыми лучшими воинами королевства и, что самое главное, рядом со своим отцом. Трандуил негромко что-то говорил Морнэмиру, а Леголас наслаждался прекрасным дарвинионским вином и тем, что он наконец-то значим. Нет, он и до этого не оставался незамеченным, но сегодня был особенный день — праздник Mirie. День Радости. Леголас понимал, что все взгляды направлены на него, и это внимание опьяняло похлеще того самого вина.              По залу кружили пары, и каждая из них была похожа на бутон цветка. Грянет музыка — и цветок раскроется, рассыпется на лепестки, чтобы потом снова собраться в прекрасное соцветие.              — Леголас, иди потанцуй. — Владыка будто отдал приказ, но его сын как никто умел различать полутона в его голосе, и поэтому понимал, что это предложение, а не приказ.              Леголас и сам был не против танца. Вино, свет факелов, музыка — всё это подогревало желание веселиться. Он поставил бокал и легко сошёл по ступенькам королевской ложи в зал. Его взгляд упал на темноволосую эллет, стоящую справа от него.              Леголас подошёл ближе и слегка поклонился, протягивая руку. Эллет вскинула голову, и… Леголас замер, понимая, что смотрит прямо на Луну, спустившуюся с неба к его ногам. В чёрных, как сама ночь, волосах блестели камни. Они соединялись между собой серебряной нитью, и сияли так отчаянно, будто действительно были осколками звёзд. На ослепительно белом лице ярко выделялись тёмно-синие огромные глаза. Смущенная улыбка тронула алые губы, и эллет произнесла:              — Ваше высочество, мы пропускаем такт.              Леголас пропустил не только подходящий момент музыки, но и поклон, предназначавшийся ему, а также путь своей руки до узкой спины эллет.              Они шагнули в круг танцующих, но Леголас слышал музыку лишь отдалённо. Его спутница смущалась, кусала горящие губки, и лишь один раз осмелилась поднять сияющие глаза.              — Как тебя зовут? — спросил Леголас, но лишь затем, чтобы не выдать себя восхищённым вздохом, когда при повороте эллет прижалась к нему всем телом.              — Эриэль, мой принц.              Её дыхание обожгло, и Леголас почувствовал, что его рука чуть дрогнула. Он прочертил взглядом линию по её опущенному лицу, по гибкой шее и груди, ощущая томление и непонятный зов.              Танец закончился, эллет присела в поклоне, задевая его подбородок волосами. К горлу подкатило удушье, и Леголасу показалось, что все вокруг понимают и видят его состояние. На самом деле, только один эльф действительно всё понимал.              — Отчего ты покинул праздник? — Трандуил присоединиться к сыну, найдя его на балконе, созерцающим поляну. На ней тоже веселились эльфы, и танцы были более быстрыми.              — Мне стало… Скучно.              Уголки губ Трандуила дрогнули, и он совершенно искренне — если не знать его близко — предложил:              — Может быть, тебе стоит пообщаться с юными эллет, они найдут, чем тебя развлечь.              Леголас побледнел, как всегда случалось с ним, если он испытывал крайний стыдно. Он понял, что отец без труда прочитал его чувства, и теперь не знал, чего ожидать. С одной стороны, ничего плохого он сделал. Может только забыл поклониться Эриэль после танца и сказать комплимент, но это пустяк, хоть Трандуил и бдительно следил за сыном в вопросах этикета. С другой стороны… Казалось, что Леголас принял участие в чём-то постыдном. Он не был настолько юн, чтобы не понимать, почему эльфы вступают в брак и зачем им это нужно. Но вряд ли испытанные им чувства можно назвать влюблённостью, а других названий он не знал.              — Эриэль очень красива, верно? — Трандуил, казалось, не замечал бледности сына.              — Верно. — Леголас не знал, как себя вести. Лгать было бессмысленно.              — Она понравилась тебе?              — Понравилась.              В глазах Трандуила заискрилось веселье, и он склонил голову на бок, с интересом разглядывая стоящего перед ним Леголаса.              — Настолько, что ты готов сделать её своей женой?              Леголас кивнул, и только потом понял, что он совершил. Трандуил расхохотался, заставляя кровь от лица Леголаса совсем отхлынуть.              — Замечательно! — король едва не хлопнул в ладоши. — Только давай посмотрим, может, есть кто-то ещё красивее? Тааак, — он заставил Леголаса обернуться и взглянуть вниз, на веселящихся эльфов. — Туилиндэ, Иримэ… — начал перечислять Трандуил, скользя взглядом по поляне. — Ливэль… Правда, она не слишком знатного рода, но нам же важна красота…              Мимо балкона проходила эллет, работающая на кухне, и Трандуил окликнул её.              — Ваше величество, — служанка поклонилась, ожидая приказа, к которому была готова: принести вина, сладостей или что-то в этом роде.              — Подойти ближе, Араис.              Эллет с удивлением шагнула в полосу лунного света, и Леголас про себя выругался.              — Тоже ведь очень красива! Мне уже посылать к её отцу свататься?              Араис вскрикнула и едва не бросилась бежать, изумлённо глядя на владыку.              <i>— Отец, я понял, прошу… — язык едва слушался.              — Иди, Араис, мой сын передумал жениться. — Милостиво разрешил Трандуил, и эллет стремительно побежала вниз, забыв куда она изначально шла.              После этого случая долгое время при виде Леголаса она старалась куда-нибудь спрятаться.              — Что ты понял? — поинтересовался Трандуил, становясь вдруг серьёзным.              — Не нужно терять голову.              Леголас не был уверен, что ответ правильный, но иного не находилось.              И он действительно больше не терял голову, научившись принимать красоту окружавших его эльфиек как должное. Как принимаешь красоту звёздного неба — ты ведь не пытаешься сделать звезды своими, просто любуешься и наслаждаешься их светом. Правда, работало этого до того момента, пока он не встретил Тауриэль. А потом Анну.              Леголас провёл рукой по мягким волосам, накручивая прядь на палец. Он прикоснулся к ней губами, вдыхая сладковатый аромат. Восхищение Анной было надолго. Оно было навсегда.              Леголас прижал её чуть сильнее, наслаждаясь теплом, которое она дарила. Её щеки, казалось, ещё были красноватыми от признаний и слов, произнесённых ночью. Трагедия с Лотанариэ будто развязала им языки, и Анна, как и он, озвучила многое. Леголас понял, что у неё тоже навсегда. Та самая эльфийская любовь, единственная, всеобъемлющая, вечная.              По лицу Анны вдруг пробежала тень. Она поморщилась и во сне схватила его за руку, ища защиты. Ресницы задрожали, а на лбу появились тревожные морщины.              — Анна!              Она закричала, распахивая глаза и впиваясь пустым взглядом в его лицо. По щекам покатились слезы.              — Леголас… — жалобно простонала Анна, утыкаясь горячим лбом в его грудь.              — Тише, тише, это всего лишь сон. Просто кошмар.              Анна всхлипнула, пытаясь выровнять дыхание. Леголас знал, что ей снилось. Знал, что несмотря на всю мудрость, с которой она приняла ситуацию с Лотанариэ, ей было больно и страшно. Если наяву она могла запереть свои чувства, то во сне они взламывали замок и вползали в сознание чёрными змеями.              — Сегодня похороны?              — Да, но ты никуда не пойдёшь.              Подобные мысли и раньше зрели в голове, но увидев её кошмар, Леголас решил окончательно.              Анна протестующе застонала, поднимая голову.              — Я и так пропустила пир, если ещё и это… Анариэль говорит, что…              — Анариэль, — не выдержал Леголас, всё ещё злясь на эльфийку за их недавний разговор, — многого не понимает. Ни к чему тебе видеть это. Я слишком тебя люблю. — Под конец он смягчился, прикасаясь ко лбу Анны губами.              — Я тоже слишком тебя люблю, чтобы не быть рядом в такой час.              Анна возражала ему мягко, но настойчиво, и Леголас не знал, как этому противиться. Она успокоилась и поднялась с кровати, разглаживая сбившееся платье.              — Я буду держать себя в руках и не доставлю неудобств, обещаю. — Серьёзно сказала Анна, и Леголас глубоко вздохнул, понимая, что она и так прекрасно держится. А значит, и он должен.       

***

      Словно в насмешку над печальными эльфами день был по-летнему тёплым. Лотанариэ похоронили за городом, сопроводив её погребение печальной песней. Солнце щедро поливало своими лучами камни, укрывшие могилу, словно пыталось согреть хладное тело, и от этого сочетания тепла с неба и холода из-под земли становилось совсем жутко.              Эльфов было меньше, чем Леголас ожидал увидеть. Наверное, пришли самые близкие друзья, остальные же, видимо, как и говорила Анариэль, осудили самоубийство.              Сначала Анна держалась весьма сносно, но стоило одной из эльфиек подойти к ним с Леголасом, чтобы поблагодарить за присутствие, она не смогла сдержать слез. Морнэмир, увидев состояние Анны, перевёл тяжёлый взгляд на Леголаса, призывая его либо увести её, либо как-то успокоить. Он боялся, что Анна разразиться рыданиями, и это будет выглядеть весьма странно. Леголас же знал, что Анна справится, а плакать на похоронах вполне нормально.              Он сам же испытывал странное спокойствие, хотя понимал, что не должен. Он стоял среди эльфов, которые потеряли дорого друга, и если бы они знали, кто на самом деле виноват… Но Леголас был не виноват. Да, в его душе клокотала боль, но чувство вины прошло, погашенное в самом начале. Может быть, для Лотанариэ это было лучшим исходом.              Леголас невольно покосился на Анариэль. Он прекрасно понимал, в чем между ними разница. Любовь Анариэль была подлинной, и она заставляла её тянуться к свету, несмотря на невзаимность. Чувства Лотанариэ были наваждением, и свергли бы её в пучину порока.              Почувствовав на себе взгляд, Анариэль подошла. Покосившись на Анну, она заговорила на квенья. Анна понемногу начала понимать синдарин, и теперь могла уловить нить разговора. Впрочем, сейчас эти предостережения были напрасны, Анне не ни до чего не было дел.              — Прости меня за вчерашнюю беседу, мой король.              Леголас дотронулся до сердца. В нём ещё была обида, но любовь к Анариэль её постепенно вытесняла.              — Ты мне как сын, поэтому я хочу…              — Если это действительно так, то стань же и ей матерью тоже. Особенно в те дни, когда меня не будет рядом.              Анариэль поклонилась, и Леголас знал, что она выполнит её просьбу.              Из-за похорон Лотанариэ выезд планировалось отложить. Однако теперь Леголас передумал, и, посоветовавшись с Морнэмиром, отдал приказ готовиться к отправлению на рассвете. Они и так долго откладывали, и народ начинал волноваться, видя в происходящем дурные знаки. Волновался и король Арагорн. Он приказал отправить пять отрядов проводить эльфов, хотя Леголас и не видел в этом необходимости. Единственное, о чем он попросил его, это оградить Анну от общества Элладжера.              На просьбу Арагорн отреагировал без восторга.              — Какие-то интриги с ним и твоей Анной! Она действительно его родственница?              — Действительно. Будь осторожен с этим человеком. — Леголас считал своим долгом предостеречь короля, хотя понимал, что, скорее всего, Элладжер вредить сам себе не будет. В руках Арагорна было его будущее.              Будущее Леголаса в лице Анны тоже было в этих же руках.              Таурохтара Леголас решил оставить. Понимая, что тот обязан жизнью, Леголас вверял ему самое дорогое.              И всё равно нервничал.              Закончив с приготовлениями, он отправился в покои Анны. Она немного ожила, но в глазах всё равно плескалась печаль, теперь уже от скорой разлуки.              — Ты не против прогуляться? — спросил Леголас, понимая, что не хочет проводить эту ночь в тесноте комнат.              — Конечно, нет. — Анна потянулась за плащом, но вдруг подбежала к Леголасу и крепко-крепко обняла. — Я честно стараюсь не плакать, но как представлю, сколько времени тебя не увижу…              Леголас улыбнулся, хотя его сердце тоже ныло. Он помог ей надеть плащ, и они вышли в королевский сад, подсвеченный луной и редкими фонарями.              Ночь была такой же тёплой, как и день, но Леголас знал, что скоро всё изменится. Осень перевалила за половину, а значит холода не заставят себя долго ждать.              Он почувствовал, как Анна берёт его за руку, и в душе всё перевернулось.              — Анна, — прошептал он, останавливаясь прямо на дорожке между кустов. — Заклинаю тебя, будь осторожна. Не ходи никуда одна, если что-то понадобится, проси, приказывай, но никогда не забывай о безопасности, слышишь?              Анна взяла его вторую руку в свою и приподнялась на носочках, чтобы заглянуть в глаза.              — Думаю, мне стоит волноваться больше, чем тебе. Я остаюсь во дворце, окружённая твоими эльфами, в то время как ты будешь вести свой народ. Со мной всё будет хорошо. — Она дотронулась до его губ лёгким поцелуем. — Lissenen ar’ maska’lalaith.              Леголас тяжело вздохнул, и они продолжили неторопливо шагать по извилистым дорожкам.              — Рана больше не беспокоит? Может, тебе стоило отдохнуть перед дорогой?              — Я отдыхаю. — Леголас присел на скамью, и протянул к себе Анну. Та сначала села рядом, но потом устроилась по-другому, ложась так, что голова оказалась у Леголаса на коленях.              — Наверное, это очень неприлично.              — Очень! — Леголас рассмеялся и запустил пальцы в её волосы, чуть взъерошивая. — Но Анариэль меня и так обвиняет в излишних вольностях, так что одним грехом больше, одним меньше…              Он испытывал такую нежность, глядя на эллет, лежавшую на его коленях, что впервые за весь день всё горести забылись.              Глаза Анны заблестели, но она тут же утерла слезы рукавом.              — Прости, я очень плаксивая.              — Не страшно для эллет твоего возраста.              — Эл-лет, — произнесла Анна, пробуя слово на вкус. — Мне очень нравится это слово. Я знаю, что мужчина-эльф будет эллон, но ни разу не слышала это слова от тебя или Анариэль.              Леголас кивнул.              — У нас в Лихолесье так сложилось. Либо эллет, либо эльф. А вот в Лориэне или в Линдоне говорят чуть иначе. Эльфы вообще достаточно разные. Твой род, например, славится мудростью и прозорливостью. Думаю, тебе будет интересно увидеть галадрим своими глазами.              — Я бы очень хотела… Леголас, а сколько тебе точно лет?              Леголас снова рассмеялся.              — Не скажу, а то испугаешься и не пойдёшь за меня замуж.              — Мне кажется, Ар-Леголас, вам невозможно отказать. И всё-таки, мне любопытно. — Анна с интересом вглядывалась в его лицо, и Леголас ответил.              — Две тысячи триста пятьдесят один год. Кольцо я назад не приму, и скажу в своё оправдание, что для эльфа это не так много.              Анна провела рукой по его щеке, улыбаясь.              — Скорее, это мне нужно переживать, чтобы ты не передумал на мне жениться. Ведь я для тебя слишком маленькая.              — Поверь, Ар-Вилваринэ, к тебе я испытываю совсем не отцовские чувства. — В доказательство Леголас наклонился к её губам и поцеловал, заставив щёчки смущённо заалеть.              — Обращаясь к женщине, тоже можно добавлять «ар»?              — Можно. Однако всё же в нашем случае следует говорить: taur Legolas и ris Vilvarine.              Их имена в таком сочетании ласкали слух. Леголасу вообще нравилось говорить с ней об эльфах. Рассказывать об их культуре, обычаях, языке. Как жаль, что он так многое упустил, когда они были в Итилиэне! А теперь им вновь предстоит расстаться.              — Ох, — Анна сокрушенно покачала головой, — я выучу синдарин не раньше, чем через тысячу лет! А ведь есть ещё квенья и… И… я даже забыла названия других эльфийских языков!              — На первую тысячу лет синдарина будет достаточно. — Леголас улыбнулся, заправляя выбившуюся прядку за чуть вытянутое ушко.              — А ты… — Анна вдруг смутилась. — Когда мы поженимся, будешь называть меня по эльфийскому имени?              — Я могу тебя и сейчас так называть, если хочешь.              Анна задумалась.              — Неверное, я сейчас не совсем готова к этому.              — Ничего страшного, ты можешь оставить своё нынешнее имя.              Анна фыркнула, морщась.              — Рис-Анна звучит ужасно по-дурацки!              Леголас пожал плечами.              — Не по-дурацки, просто не по-эльфийски.              Анна задумалась, а потом, вновь смущаясь, спросила:              — Многие… Эльфы недовольны, что ты женишься на полукровке?              Леголас не успел ответить, как она быстро добавила:              — Ты мне не говоришь, Анариэль тоже, но я знаю, что… что не всё так гладко. Я доставляю неудобства.              Анна виновато опустила глаза, но Леголас уверенно взял её за подбородок, заставив смотреть на него.              — Вот уж вздор и чепуха! Если бы не ты, то никакого Эрин-Ласгален не было, и к моему имени по-прежнему бы добавляли «аранен». Я уже не говорю о том, что ты спасла эльфийские жизни, подслушав разговор бунтовщиков. Эльфы Лихолесья уже признали тебя своей королевой, эльфы Лориэна не могут не обращать внимание на тот факт, что ты их рода, а эльфы Линдона… Они и мной не довольны, если на то пошло.              — Тогда не стоит пускать их в твой лес.              — Госпожа, отдадите соответствующий приказ?              Анна рассмеялась и заерзала головой на его коленях.              — Ты потешаешься надо мной!              В её глазах блестели искры веселья, и Леголас не удержался и снова легко прикоснулся к желанным губам. Анна так редко была счастлива, что с каждого момента её улыбки на лице хотелось писать картины.              — Но ты преувеличиваешь. Ты стал бы королём в любом случае, я же здесь не при чем.              — Несчастным королём, это точно. — Леголас откинулся на спинку скамейки, чувствуя, как ночной ветер приятно холодит его лицо. — Но вообще я кое-что вспомнил.              — Что же? — Анна повернулась боком и подложила ладошки под щеку.              — Я решил принять корону после того, как испытал состояние… Болезни, если можно так выразиться.              — О, да, — лицо Анны помрачнело. — Анариэль тогда места себе не находила, да и я чуть с ума не сошла. Она сказала, что такое бывает, когда фэа мечется и не может принять решение.              Леголас кивнул. Он смотрел на Анну сверху и не мог налюбоваться её лицом, подсвеченным луной. Как же ему будет не хватать её эти месяцы!              — Я вспомнил, что ты приходила ко мне. Брала меня за руку, что-то пела… И целовала.              Анна застонала, пряча лицо в полах его же плаща.              — Я бы не осмелилась тебя целовать, только руку… — Сдавленно прошептала она, обжигая своим дыханием даже через одежду.              — Несколько раз всё же твои поцелуи были довольно смелыми. — Анна встрепенулась и попробовала встать, но Леголас не дал ей этого сделать, заставляя оставаться на месте, и открыть лицо. — Я очнулся с твоим именем на устах.              Анна выдохнула, и по её щекам вновь потекли слезы.              — Я не хочу тебя отпускать! Возьми меня с собой, и в этот раз, и в следующий! Не оставляй…              Луна скрылась за тучами, нагнанными внезапным ветром, и стало совсем темно. Леголас шептал слова успокоения на эльфийском, жалея о том — впервые за свою долгую жизнь! — что время идёт так быстро.              С рассветом эльфы двинулись в путь в сопровождении утреннего тумана и протяжной песни. Те, кто наблюдал их уход из Гондора, ещё долго слышали тихие мелодичные голоса, взмывающие в серое поднебесье с непогасшими звёздами.              Потянулись тяжёлые дни разлуки.