boyfriend

Я лежала с закрытыми глазами, медленно считаю каждую секунду, проведённую в полном одиночестве. События, произошедшие на кухне, вновь и вновь вспыхивают яркой картинкой перед глазами, и как бы сильно не старалась убрать навязчивые воспоминания, все равно возвращалась в то сладкое мгновение. Живот скрутило от эмоций, а ладони стали невероятно холодными, несмотря на то, что в его комнате тепло. Мне трудно контролировать собственные мысли, хотя, наверное, это нормально? После того, что произошло. После того, что узнала. Его признание, наш поцелуй и то, что случилось дальше. Все это, словно водоворот, тянуло вниз, несмотря на мои отчаянные попытки зацепиться за последние остатки разума. Вспомнить то, что говорили в конторе. Уволиться и забыть его. Вернуться в бар, попытаться наладить свою жизнь и дальше думать о Нью-Йорке. Но это ложь. Самообман. Бред. Сумасшествие. Нужно ли искать ещё синонимы? — Не говори мне, что ты решила поспать, — кровать под ним прогибается, и я ощущаю запах мятного геля для душа и перца, пусть и сочетания довольно необычное. Он прижимается ко мне вплотную, кладя свою большую ладонь на мой живот поверх ткани. — И ты в моей футболке. — Ты оставил ее для меня, — мой голос достаточно хриплый и тихий, но мне нравится разговаривать с ним так. Не хочу терять столь мимолётные мгновения, когда Адриан не желает убить или унизить меня. Когда он нежен и спокоен. Когда доверяет и пытается заполучить доверие. — Она пахнет тобой. — Я надевал её вчера в клуб, — упоминания о Клыке заставляют содрогнуться, но стараюсь не реагировать на собственный страх. Клуб все ещё оставался тем местом, куда не было желания возвращаться. Несмотря на то, что теперь между нами не было той прежней ярости, прежнего раздражения и недовольства. Нет гарантии, что к нему не вернётся желание снова причинить мне боль. — Завтра у меня открытый бой. Хочу, чтобы ты пришла. — Прошу, не заставляй меня этого делать, — прикусываю губу и боюсь пошевелится, не зная, как должна правильно реагировать. Там будет Дрейк, будет Фелиция, и мне ничего не угрожает. Никто не станет приставать или попытаться тронуть, зная, что стоит рядом, но не могу избавиться от страшных воспоминаний той ночи. Не могу выбросить страх в мусорный бак, делая вид, что все прекрасно. Агрест молчит. Чувствую его прерывистое дыхание и не могу ничего сказать. Не могу врать, обещать и понимать, что снова испытаю панику и попытаюсь сбежать. Меня пугала мысль, что люди ставят огромные деньги для того, чтобы смотреть на страдания другого. Что ему приходиться драться до потери сознания, бить другого человека и не знать слова «жалость». Что это ему необходимо как воздух. И дело не только в тотальном желании контролировать и чувствовать власть. За его спиной была мама. Эмили требовала дорогого лечения и требовала ухода. Он не мог взять и бросить все, опираясь на милосердие и понятия того, что жизнь идет не в правильном русле. Он не мог позволить себе подобную роскошь. И я не могла осуждать его. Не могла давить и пытаться достучаться до совести. Это неправильно. — Ты действительно хочешь этого? — несколько минут нашего общего молчания и наконец задаю вопрос, окончательно поставивший меня в безвыходное положение. Мне придётся пойти туда. — Да, — парень мягко прикасается к моей шеи, оставляя невесомый поцелуй. Мое тело тут же реагирует, и я стараюсь подавить глухой стон, делая вид, что не обращаю внимания. — Я хочу увидеть тебя в своей раздевалке после боя. Хочу получить свою награду. — Ты избалованный, — из моего рта издаётся смешок и чувствую, что Адриан тоже улыбается. — Я вроде завтра работаю. — Твой босс любезно согласился освободить тебя на несколько часов, — конечно, это ведь так просто. — К тому же, я ведь твой парень, не так ли? — Ты будешь вечно меня этим доставать? — медленно подворачиваюсь к нему и, наконец, заглядываю в зелёные глаза, все ещё видя в нем огонь. Он не успокоился после того, что произошло на кухне. Кажется, душ ему не помог. — Дрейк сам это сказал и м… — Расскажи мне о своей маме, — он перебивает меня и продолжает пристально смотреть, проводя большим пальцем по моей щеке. — Что произошло? — Она вскрыла себе вены в ванной, когда мне было десять лет. Здесь нет никакой драмы, — мой мозг не контролировал язык, и слова вырывались изо рта с ядовитой обидой, которую я давно подавила в себе. Мне не хотелось рассказывать об этом ему и возвращаться в то темное прошлое, из которого вылезала несколько лет. У меня не было денег на психолога и травмы, которые казались давно перестали болеть, все ещё присутствовали в моей душе. — Это был её выбор. — Мне жаль, — он прижимает меня к своей груди, и лишь спустя несколько минут понимаю, что мои глаза наполнялись слезами. Снова. Снова плакала из-за неё. Снова позволила ей причинить боль. — Ты не виновата, Принцесса. — Она бросила меня. Бросила отца, — молчи, Маринетт. — Оставила меня одну со своими проблемами. — Это не касается тебя, Мари, — он впервые назвал меня так. — Люди уходят из жизни из-за собственных убеждений и проблем. — А… твоя сестра? — шмыгаю носом и нервно сглатываю, боясь затрагивать эту тему. Боясь нарушать идиллию, то спокойствие, которое так редко бывает между нами. — Моя сестра легла под Луку и решила, что легче повиснуть на двери туалета, чем попросить меня о помощи, — я знала, что он врет. Знала, что ему больно и неприятно об этом говорить. — Это их решение. — Ты… ты бы убил его? — Я хочу убить его, — Адриан твёрд, и тон его голоса тут же меняется. Он уже не смотрит на меня, но он все ещё прижимает к своей груди, устремив свой взгляд в потолок. — За то, что он сделал с моей сестрой. И за то, что посмел думать о тебе. — В баре он вёл себя тихо, — нервно сглатываю и кладу свою голову на его грудь, прикрывая глаза. Мне нравилось это. Нравилось разговаривать с ним, делиться своими тайнами и впечатлениями. Могла рассказать о себе, могла говорить о маме. Разве монстр может быть таким легким? — Никогда не позволял себе лишнего. Если честно, со стороны он выглядел обычным музыкантом. — Он умело натягивает на себя маску, — Агрест хмыкает, и я понимаю, что тон разговора немного смещается. — Притворяется белым и пушистым, скрывав свои истинные наклонности. Уверен, он трахнул тебя мысленно сотню раз. — Грубиян. — Я не притворяюсь, Маринетт, — парень мягко постукивает по моему бедру, из-за чего снова ощущаю легкую дрожь. Его прикосновения всегда будут влиять на меня именно так? — Если ты спросишь меня об этом честно, то получишь прямой ответ. Без розовой романтики. — То есть я могу спросить у тебя все, что угодно? — поднимаю голову и упираюсь подбородком об его грудь. Губы приподнимаются в хитрой улыбке, а в глазах появляется легкий блеск. — Все, что угодно, — он поправляет прядь моих волос и сильно сжимают талию, отчего предвкушение становится больше. — Я слушаю. — Ты спал с Дрейком? — Блять, — комната наполняется моим громким смехом, а Адриан лишь недовольно бубнит, видимо ожидая абсолютно другой вопрос. Естественно, это была шутка. Я не сомневаюсь в его ориентации, как и не сомневаюсь в том, что шатен явно был не в его вкусе. — Сделаю вид, что не слышал тебя. — Мы живем в современном мире, и это абсолютно нормально. — То есть ты считаешь, нормальным, что твой парень спал до этого с другим парнем? — он вопросительно изгибает бровь и прикусывает губу, вновь обращая своё внимание на меня. — М, Мисс Дюпен-Чен? — У меня нет парня. — Есть, — я закатываю глаза и не отвечаю на его фразу, возвращаясь в своё привычное положение. — Ты ещё не поняла?