Вещи, которые она делает ради любви

Наступил следующий день, и вместе с ним MC провел утро в самом обычном магазине декоративно-прикладного искусства, который он когда-либо видел. Было странно, как архитектура была спроектирована в мире этой игры; здания, важные для окружающей среды, казалось, при строительстве принимали во внимание интенсивную заботу. Старшая школа, дома членов литературного клуба и сама клубная комната были уникальными местами, окружавшими их своим характером. Но здесь, в магазине, который вообще не предназначался для показа? Там были серые голые стены с бежевыми полками. Под его ногами лежал сланцево-серая плитка, который выглядел совершенно новым, но ничуть не привлекал внимания. В углу стоял белый стол, на котором стоял только простой кассовый аппарат. Женщина, управляющая машиной, выглядела так же обыденно, как и другие безымянные обитатели мира. В магазине не играла музыка; единственным звуком было его собственное дыхание. Так было во многих магазинах в центре города, независимо от того, что они продавали. Во многих случаях это было не особенно заметно, например, если в магазине продавали что-то совершенно обыденное и скучное, например, офисные принадлежности или мебель. Но это был магазин, в котором продавались инструменты для разблокировки воображения, и здесь не было абсолютно ничего творческого. Может быть, однажды он поможет изменить это. Однако это должно было произойти позже. Ведь он пришел в этот магазин не просто так. Взяв мольберт, холст, кисти и радужный набор акриловых красок, МС направился к прилавку и проверил. Сделка, как и магазин, была бесконечно унылой. Ни одна из сторон не пыталась вести светскую беседу, поскольку одной нечего было сказать, а другая прекрасно это знала. Собрав свои припасы и заплатив за них, MC практически выскочил за дверь и направился к своему дому. Это был прекрасный день, и ещё очень ранний. Солнце зависло на полпути между горизонтом и безоблачным небом над головой, грея город своим тёплым светом. Ветер ласкал лицо МС своим нежным поцелуем, напоминая ему, для кого именно мы все это делаем. Он не мог не улыбнуться. Как всегда, сегодня Моника пришла с обычным ежедневным визитом. Они вместе позавтракали, но вскоре расстались. У Моники были планы с Юри, которые, без её ведома, уже были тщательно подготовлены MC за ночь до назначенного времени. Они вдвоём могли бы устроить девичник, может быть, почитать книгу или провести день на пляже, а у MC было бы уединение, в котором он нуждался, чтобы нарисовать свое творение. Все выигрывают. Вскоре он вернулся домой, мирно вздыхая и направляясь к заднему двору. Ему потребовалось некоторое время, чтобы привести всё в порядок, но вскоре он обнаружил себя одетым в халат, стоящим перед мольбертом с чистым холстом, с кистью в одной руке и смешанной краской в ​​другой. И без единого представления о том, что рисовать. Пока его разум бесплодно блуждал в поисках возможных идей, он проклинал себя за то, что у него не было сформулированного в уме плана. В любом случае, какую картину хотела бы Моника? Портрет? Нет, её эго было не слишком велико для этого. Какая-то интерпретация исторического события? Маловероятно, что у Моники не было особого интереса к истории как таковой. Воспоминание о волшебной памяти? Она уже сделала много фотографий их вместе. Ничто не казалось хорошей идеей. В отчаянии он ударил себя тупым концом кисти. Давай, думай! приказал он. Не подведи её! Она заслуживает чего-то прекрасного! Однако на ум не пришло ничего приемлемого, по крайней мере, ничего приемлемого по его меркам. В его глазах Моника заслуживала только самого лучшего. Подняв взор к небу, он издал протяжный, раздраженный стон. «Просто дай мне что-нибудь, от чего у неё перехватит дыхание, пожалуйста», отчаянно попросил он кажущуюся бесконечной синеву над головой. И тут, как товарный поезд, его поразил ответ. Он сверкнул злобной авантюрной ухмылкой, а затем повернулся лицом к городу. В следующую минуту он неуклюже мчался по улице с запасом краски в руках, проносясь мимо обычных обитателей мира. Всё это время он ухмылялся, как абсолютный идиот. Он продолжал бежать до самого сердца города: парка. Когда он прибыл туда, задыхаясь и совершенно измученный, он поставил мольберт так, чтобы он был обращен к ряду зданий на юге. Пейзажная живопись была именно тем, чего хотела бы Моника, а что может быть лучше пейзажа, чем тот, который так эмоционально близок им обоим? Здесь воплотилась любовь; было бы уместно, чтобы это место было навсегда увековечено. При этой мысли его лоб нахмурился. Он взмахнул кистью в руке, окунул её в синюю краску и... Остановился всего в сантиметрах от холста. Он остановился, взглянул на пейзаж впереди и нахмурился. Что, если это был не лучший ракурс для пейзажной живописи? Что, если бы парк мог предоставить что-то лучшее? В мире было много мест, откуда открывался более красивый вид на пейзажи, и, конечно же, у парка было свое главное место. Он обвел взглядом помещение. Впереди был холм, с которого пара вместе наблюдала за восходом солнца. Он просиял. Наконец-то все сошлось. Переместив свои вещи в последний раз, МС устроился на холме и начал рисовать. Вдохновленный собственными воспоминаниями, собственной любовью к Монике и прекрасной картиной перед ним, каждый мазок был настолько естественным, насколько он мог желать. Сказать, что это удивило его, было бы преуменьшением, поскольку он вообще не был художником. Однако здесь он покрыл холст небесно-голубым, зелёным, серым и белым цветом. По мере того, как город кипел жизнью перед ним, он обретал форму и на картине. Минуты превратились в часы, пока он тщательно создавал свой шедевр. В конце концов, когда наступил полдень, он отложил кисть и восхитился своей работой. Может быть, он был немного предвзятым как его создатель, но он считал это замечательным произведением искусства. И всё же чего-то не хватало. Картине не хватало идеального прикосновения, но что это могло быть за идеальное прикосновение, MC не мог сказать. «Если сомневаешься, посоветуйся с великими», пробормотал он себе под нос, вытаскивая из кармана телефон. Получив доступ к миру Интернета, он просмотрел множество пейзажных картин, чтобы посмотреть, сможет ли он найти то, чего не хватает его собственным. Наконец его глаза остановились на особенно замечательном изображении поля синих шляпок на закате. Он сразу понял, что делать. Взяв кисть, он нанес последние штрихи на картину, а затем отступил назад, чтобы полюбоваться завершённым шедевром. Монике это должно было понравиться. Во всяком случае, он на это надеялся.