Истории Сказительницы Сил’отрин.

– «Добрый вечер», – сказал я сам себе, продирая глаза и пытаясь нащупать свой телефон. С трудом выключив надоедливый писк и потянувшись, крякнул от хлопка в спине и начал собираться на работу. Солнце уже садилось, бросая последние лучи в окна моей однокомнатной квартиры, а значит – до открытия магазина оставалось уже не так уж и много времени. Нужно поторапливаться. Район, в который я переехал несколько недель назад, меня полностью устраивал: опрятный парк по соседству, никаких бродячих животных, да и людей тут не так много. Все это стоило того, чтобы отдавать большую часть своей зарплаты моей арендодательнице, ратотоску, взрослой женщине с тремя детьми и приятным в общении мужем. Такая вот обычная ячейка современного общества. Обычная… я покачал головой, ловя эту мысль и катая её на языке. Нужно будет обязательно записаться на еще одно посещение специалиста. Натянув на себя теплую одежду в соответствии с прогнозом погоды на «Райдзю.TV» и споро соорудив себе небольшой ланч, я вышел в коридор, прикрыв за собой дверь и в который раз мысленно одернув свой рефлекс её запирать. Во-первых, потому что смысла особого нет, а во-вторых, у них в этом районе все равно нет замочных скважин. Рассматривая ситуацию как подтверждение моих мыслей о сомнительной стороне пользы наступившего мамономунизма в этой конкретной части города, я зашел в лифт, обмениваясь кивками с другими жительницами комплекса, начавших выползать из своих жилищ. – Анон-сан, вы так рано сегодня вышли… уох-ох… Что-то случилось? Может быть, вы наконец-то завели себе подружку и спешите на свидание? – спросила сонная кеджору, вваливаясь в кабину, потирая глаза и всеми силами стараясь подавить чудовищное желание зевать. Её спутанные колтуны волос сами по себе начинали медленно расчесываться, словно невидимая рука начала ухаживать за прической этой эпической сони. Немного понаблюдав за этим и отметив в уме, что это с недавнего времени перестало вызывать мое удивление, я зевнул, вызвав цепную реакцию у пассажирок и недовольное бурчание кеджору. – Нет, Марин-сан, какие глупости сегодня вы спросонья говорите. Канун же общенационального праздника великого Вторжения, и менеджер просит быть всех пораньше, чтобы магазин был готов к работе. А поскольку я там – единственный мужчина, мне надо быть готовым разгружать паллеты. День доставки, чтоб ее. Девушки по соседству издали что-то вроде понимающего и сочувствующего вздоха. – Анон, я уверена, что с вашим характером вы быстро найдете себе жену. Мы все, – присутствующие девушки в кабине согласно закивали, даже дуллахан, рисковавшая свою голову потерять, – рады, что вы добровольно переехали в наш кластер. Может, незамужних среди нас нет, но есть знакомые подружки, которые прямо как вы, до сих пор ходят не целованные… – Марин-сан, я вас убедительно прошу не играть роль свахи. Мы же это обсуждали. Пожалуйста. В ответ на это кеджору просто пожала плечами. Лифт остановился, и компания монстров и человека вышла наружу, минуя ладно сложенную фигуру грифона. – Анон, ты на работу? Кулон не забыл? – спросила она, оторвавшись от просмотра программы «Человек, мамоно и закон». Вместо ответа я похлопал по груди привычным жестом, нащупав утолщение напротив своей грудной клетки: амулет исправно работал, вибрируя на грани восприятия. Грифон коротко кивнула, словно ей этого было более чем достаточно в качестве ответа. – Хорошей ночи, вам всем. Группа разумных загудела, протискиваясь сквозь распахнутый магнитной дверью выход, – И вам всего хорошего, Анжелика, пусть вам не попадется ни один нарушитель! И пока я гадал, восприняла ли она это как доброе пожелание или проклятие (незамужняя же вахтерша, можно понять по-человечески), одна из моих соседок по лестничной клетке, дуллахан, снова затянула старую пластинку: – Блиин…Ну почему она опять у Анона спрашивает? – А потому, дурочка ты моя безголовая, – ответила той гремлин, – что, если ты голову дома забудешь, уж Анжелика это заметит, не волнуйся. Девушки рассмеялись этой неказистой шутке, и даже у меня по лицу пробежала тень улыбки. Скоро я отделился от общей группы, помахав им рукой на прощание, и сел на арендованный велосипед, покатив на работу. Да… Уж кто-то да заметит. Как заметили люди Портал пять лет назад. Тогда много чего случилось – и хорошего, и не очень, – но результат, вот он, полюбуйтесь. Я пересекал улицу за улицей, провожая взглядом экипажи, запряженные кентаврами; по улице шагали, облаченные в полицейскую униформу, джинко и они; в небе летали неясные фигуры – то ли черти какие, то ли гарпии, Повелительница их разберет. Такого и представить было нельзя, эти пять лет назад. Спустя полчаса езды я добрался до магазина хозяйственных товаров, сдав велосипед обратно в муниципальную собственность на специально оборудованной площадке, и зашел внутрь. – Анон! Ну что такое, где тебя только банши носят? Ты опоздал на целых десять минут! – начала было разгоняться гебу-дануки, завидев меня, входящего со служебного входа и натягивающего фирменный комбез поверх своей одежды. – Уважаемый Работодатель, – ответил я на её любезность, старательно сдерживая позывы достать заранее распечатанный коммунистический буклет с выдержками Карла Маркса и запульнуть им в нее. Клянусь, эта штука действует на эту суку как криптонит, – по дороге я наехал на яму, ремонтируемую доромами, и мне пришлось немного задержаться. Отчет вы можете найти в городской базе данных. Вы и дальше хотите разговаривать об этом, отвлекая меня от служебных обязанностей? Время – деньги. Енотиха, издавая жалобный свист как сдувающийся шарик, просипела недовольно: – Ты… ты невозможен. – Благодарю уважаемого Работодателя за столь высокую оце… – дослушивать мою тираду бюрократа гебу-дануки не стала, развернувшись и быстро удалившись прочь с глаз моих, злобно скрежеща зубами. – Мы вернемся к этому разговору! – прокричала она откуда-то из глубины торгового зала. В ответ я просто пожал плечами.

***

Рабочая ночь проходила чуть более напряженно, чем обычно. Все прекрасно знают, почему хозяйственные магазины работают по ночам. Особенно – в ночь/день годовщины великого Вторжения. Я сидел за кассой, наблюдая за камерами, а моя напарница, Нилга, черная гарпия, ходила по залу, консультируя покупателей. Скоро, обвешанные ломиками, дрелями, ножовками, паяльными лампами и черте-знает чем еще, довольные покупательницы стремились ко мне, чтобы оплатить товар и поскорее пустить его в дело. Полиции, ясное дело, можно было бы и подвозбудиться на это нездоровое шевеление, но уж как четыре с половиной года действует программа СВСМ, так что те неженатые идиоты, которые отказываются носить на себе элементарную артефакторику, аргументируя это неким «демоническим влиянием», которые оказывают амулеты седьмой серии, собственноручно рисуют на себе мишень. Их проблемы, а не мои. Я нервно подергал цепочку, вспоминая, как ломались в свое время амулеты третьей серии: накопленная духовная энергия, как назвали это очкарики обоих полов, была настолько плотной в накопителях данной модели, что те не выдерживали и взрывались, разливая первую вокруг незадачливого человека. Повезло, что я был в бетонном мешке подвала, и мне хватило просто запереть старую, еще с советских времен, дверь из чистого чугуна, да позвать на помощь полицейские службы звонком по телефону. Даже думать не хочется, каких бы размеров гарем мной сейчас распоряжался, учитывая относительную близость моей предыдущей работы с орочьими складами. Из тревожных мыслей меня выдернула Аннет, помощница менеджера и настоящая садистка от волос до кончиков своих членистоногих конечностей, потянув меня за рукав. – Эй, Аноон. Анон! Анон, ты опять в облаках витаешь? Может мне тебя туда подвесить? Будешь висеть на шелковых нитях, как образец в назидание остальным. Ну и как практические пособие по применению инструментов, – она поджала губы, словно действительно обдумывала эту мысль, как стоящую осуществления. – Четыре стандартных ставки в час, и вперед. – Ай-ай-ай, нехорошо над нашим менеджером так смеяться, – плотоядно улыбнулась собеседница, уловив мои экивоки на скабрезную жадность нашего босса, – я притворюсь, что эта ужасная, отвратительная в своем садизме мысль о том, чтобы поиметь капитализм не была только что тобой произнесена. Буклетиком поделишься? – Да что уж, бери, у меня запасные есть. Так, на всякий случай с собой ношу. А чего хотела-то? – спросил я, передавая из рук в лапы копию священного документа. Арахна довольно кивнула, обмотав образчик человеческой мысли в паутину и спрятав под халат, – Да вот, у нас клиент проблемный. По твоей части, кстати. – …По моей части, по моей части, – недовольно пробурчал я, – то, что у меня диплом лингвиста, еще не делает меня полиглотом, знаешь ли! – Да ты не переживай, она вроде хорошо на основном шпарит, только вот иногда слова вставляет непонятные. Иди, разберись, а то Нилга сейчас все перья себе повыдергивает на нервной почве. А я тут постою. Понаблюдаю… с безопасного расстояния, вроде как. Я хмыкнул на это заявление и оторвался от своей locus sacer , и зашагал к нарастающему шуму в центре зала. Моим глазам предстала обычная картина: недовольный клиент и продавец-консультант, который отчаянно пытается понять, в чем проблема первого. Недовольным личиком выступала низкая девушка, одетая в кровавую простыню, замещавшую ей одежду, с такой же залихватски нахлобученной на голову шапкой с кровоподтеками. Пять лет назад я бы придавил такого индивидуума к полу в попытке совершить гражданский арест массового убийцы, но сейчас я почти уверен, что передо мной стоит красный колпак. Редкий гость в наших краях. – Нилга? Что тут происходит? – Анон?! Слава богу, у меня уже нервный тик с этой барышни. Она сама не знает, чего хочет. Помоги пожалуйста! Крикливая девушка, чей рост мне максимум до пупка был, резко обернулась. – Puta cabron, эта птица невыносима! Эй, amigo, мне нужно что-то, чтобы добраться до своего избранника и заставить его страдать, умоляя о снисхождении! – Сильно забаррикадировался? – спросил я, проявив профессиональный интерес и усаживаясь напротив малявки на раскидной стул, дав знак Нилгу тащить сюда удлинитель. – Да какой там забаррикадировался… – отмахнулась та, сморщившись, словно лимон съела, – обычная дверь на противосъемных штырях, ребрах жесткости со звукоизолом, да стандартным листом металла. Ничего особенного. Я удивился. Так, а в чем же тогда проблема? – Вашего брата вроде такое не останавливает, если я правильно помню, – я кивнул головой на ее массивный тесак, который она держала одной рукой. – такой дурой не то, что замок сбить, двери можно насквозь пробивать. – Но это же скучно! – в сердцах выкрикнула она, посмотрев на меня настолько выразительно-запугивающе, насколько это было возможно для нее. После бехолдеров-смотрящих и атлач-начей – не проникся. Профессиональная деформация, чтоб ее. – То есть… тебе нужно что-то необычное? – протянул я, задумавшись, – паяльная лампа? – Два часа же буду вскрывать?! – Согласен, копы приедут быстрее. Старый добрый ломик? – Я сказала, что я хочу заставить его страдать от удовольствия! Неужели ни у кого нет ничего подходящего?! – Ааа… – протянул я. Кажется, я понял, в чем тут проблема. Она хочет взломать не дверь, а лед между ними. Дверь это так, досадная помеха, – кажется, я знаю что тебе нужно. Тем временим Нилга уже притараканила промышленный удлинитель, всучив мне один конец и подтолкнув к ногам коробку. Под недоверчивым взглядом красного колпака я вытащил опасно выглядевшую ручную циркулярную пилу, и подключил к сети питания. – Пилаааа? – недоверчиво протянула покупательница, как бы сомневаясь, – но мне же нужно не только дверь взломать, но и его самого… – О, уважаемый клиент, в вашем беспокойстве нет никакой нужды. Новая модель поставляется с модулем для съемных дисков. Под очарованным взглядом колпака я сделал надрез в демонстрационном образце двери, уже искореженной до неузнаваемости в течении ночи. – Смотрите, как легко эта пила делает надрезы в материале! Тяжелый металл, дерево, изолирующий и многокомпонентный состав – ничто не остановит вас на пути к любимому! По нашим расчетам, Вам понадобится всего около пары минут, чтобы сделать для себя проем и попасть внутрь. – Ого… а ты неплох, для chiflado. – Уважаемый гость, – говорю я, обрабатывая загипнотизированную мамоно, пока момент не упущен, – не могли бы вы достать для меня съемный комплект? Да, вот этот, спасибо. Смотрите… всего пара движений, и диск с абразивной кромкой меняется на диск из демонического серебра! Всего пара секунд – и вы готовы перейти от первой стадии ко второй! – Вот так просто??!! – вскочила со своего стульчика колпак, смотря на меня как на уличного мага, который только что показал по-настоящему офигенный фокус. – Вот так просто, – киваю я, – это новая модель, уважаемый покупатель, и я уверен, что орудовать этим вы сможете без труда. Но вот цена… – Я-я! Я заплачу! Любые деньги заплачу! – взвилась девушка, начав припрыгивать вокруг меня, завороженно смотря на циркулярку. – Если порекомендуете наш магазин своим подругам, мы могли бы сделать скидку на покупку. Проведем это как закупку промышленного оборудования, – я наклонился к ней, доверительно зашептав и подмигнув, – но только тсс, считайте это эксклюзивным предложением только для вас. Мамоно явно пришла в отличное расположение духа и заговорщически закивала, давя улыбку во все свои демонические тридцать два клыка. Интересно, это она уже натерла парафином рожки, чтобы так блестели, или это у них от природы? Колпак отошла в сторону от нас, начав яростно спорить на испанском по телефону и кого-то убеждать, и уже через полчаса к магазину с визгом подлетела грузовая Isuzu NQR-75 без номеров, и в магазин с диким воем, как на приступ, побежали точно такие же малявки. Довольному как слон менеджеру пришлось организовать из нас цепочку, чтобы циркулярные пилы с приятным дополнением успели быть загруженными до возникновения каких-либо проблем с патрулями. – А как зовут вашего избранника, если не секрет? – спросил я нашу первую покупательницу, передавая ей последнюю коробку в руки. – Ай, colega, к чему формальности? Ты теперь настоящий наш companero, или даже целый член camaraderie! – колпак буквально светилась от довольства, – его Сашенька зовут, и он такой милый, когда боится моей любви! Она, подумав еще немного, затолкала мне в карман бумажку со своим номером, наказав звонить, если кто решит склонить «такого умного hombre» к интиму без моего согласия. Мои мысли об ироничности заявления о протекции от изнасилований со стороны красных колпаков я решил попридержать при себе. Профессиональная этика-с. А на ее ответ я понимающе кивнул головой: все встало на свое место – логично же, все Александры должны страдать. Стоило грузовику отъехать и скрыть визжащих от восторга мамоно за поворотом, как на мое плечо упала тяжелая ручонка нашего менеджера. – Хорошая работа, Анон. – Товарищ Анон, я попрошу. – ~Нъех~, вот всегда ты так. Тем не менее, ты заслужил поощрение, и, как мне кажется, целый день увольнительного. Пойду прямо сейчас тебе считать премию. – Уважаемая менеджер, на вашем месте я бы попридержал коней. Енот застыла, пытаясь понять, что я имею ввиду. – Аноон… не испытывай мое терпение. Что-то не так? – Да нет, инструмент целый и рабочий, сами проверяли, – осклабился я, – да вот только где они розетки найдут, в коридорах то многоквартирных домов? Ща поймут, и вернутся за удлинителями. Аннет?! Аннет! Где паллеты с удлинителями?! – крикнул я за голову менеджера, направляясь на склад. Мне в спину как припечатали. – Неправильный вы коммунист, Анон-сан. Я бы даже сказала, латентный капиталист! Хвалю! Вам бы дело свое открыть, а не у меня в работниках сидеть! Это наивысшая похвала, которую только можно услышать от моего менеджера. Два. Я попрошу два дня увольнительного.

***

Я сидел в хорошо знакомой приемной, болтая ногами и рассматривая обстановку. А посмотреть было на что: со вкусом обставленный коридор, грамоты об успешном повышении квалификации и участиях в человеческих симпозиумах, портреты известных людей. Вон, Зигмунд Фрейд в золотой рамке висит, а рядом дядюшка Скиннер с какой-то выбитой серебряным оттиском фразой под его портретом. Богато она тут обустроилась с последнего посещения, чего уж скажешь. Точно в девять вечера из динамиков раздался голос. – Мистер Анон, проходите в кабинет, я вас ожидаю. Поднялся, отряхнул одежду. Восьмой раз уже к ней прихожу, а стремно – как в первый. Два коротких стука в дверь, и я зашел внутрь. Судя по шуму, она где-то в соседней комнате. – Дорогуша, – раздался её голос, – садись как обычно. Я сейчас подойду. Я послушно занял свое любимое кресло в крапинку. Я уже и забыл одну из причин, почему я хожу именно к ней. Моя спина словно тонет в кресле, испытывая неземной комфорт. Что характерно, не признается, где она его купила – догадалась поди, как клиенты любят хорошую мебель, и сами не прочь такую себе дома поставить. Я бы, например, так и сделал. Сам кабинет, по крайней мере его рабочая часть, не представлял из себя ничего сверхординарного: три кресла с кофейным столиком по центру, несколько нейтральных картин на стенах, толстый ковер на полу да рабочий стол с компьютером. Стандартный такой кабинет психиатра. Ну и доска Уиджи где-то тут лежит, но она все говорит, что просто хобби и эзотерика не по её части. Ну-ну. Сил’отрин медленно, с хлюпающими звуками вползла в кабинет, оставаясь за моей спиной. Ощущения от этого… интересные, словно тебе мозг чайной ложечкой выедают. Её руки мягко коснулись моих плеч. – Итак, чем я могу помочь на этот раз? – спросила она, элегантно занимая кресло напротив. Потустороннее сияние её тела и легкая улыбка оказывали расслабляющий эффект на всех пациентов, и я – не исключение. – Добрый вечер, Сил’отрин, и спасибо что согласились встретиться. Проблемы все те же. – Не помогло? – психиатр была явно удивлена моим заявлением. – Да, увы, пока что результаты скромные. Все слишком пресное. Переезд не сильно помог. Это просто те же люди, просто… ну вы понимаете, о чем я. Немного шерсти, немного крыльев, немного чешуи – а все одно. Не впечатляет. На мои слова Сил’отрин нахмурилась. – Мы с вами работаем не для того, чтобы впечатлить вас, мистер Анон. Не дать вам упасть в пучину серых будней – вот наша задача! – Я понимаю, что вы из лучших побуждений, честно. Но не думаю, что при уже сделанных шагах я начну хандрить или в депрессию упаду… снова, по крайней мере. У меня отличные соседи, приличный район и хорошая работа, которая мне нравится. Мой босс, само собой, не сказка, но ведь нельзя же получить от жизни все? – с чувством ответил я, вертя в руках пустую чашку, которую стянул со столика. Заметив это, она предложила: – Чаю, мистер Анон? – Пожалуйста, если Вас не затруднит. С бергамотом и немного корицы. – Более богатый купаж по сравнению с позапрошлым разом. Тогда вы попросили пакетик «Липтона»™, – чуть виновато улыбнулась мозгохлестка, – извините, но человеческие продукты все еще тяжело достать, особенно такого качества. Таможня не пускает, как биологическую угрозу. Я понимающе кивнул, устраиваясь в кресле поудобнее, пока она нажимала на кнопку и повторяла мой заказ, добавив от себя крепкий капучино. – Я думал, что вы сделаете все сами, как в прошлый раз, – настал мой черед удивиться. – Хмм? Ах, вы об этом, – Сил’отрин прикрыла ладошкой вырвавшийся смешок, – да, это было немного смущающим опытом, но я благодарна вам за то, что отнеслись с пониманием. Я до сих пор профан в таких вещах. А чай мне теперь готовит… а, впрочем, пусть это будет сюрпризом. Я приподнял бровь в немом вопросе, но пожирательница разума меня проигнорировала, крутя в руках мой коммунистический буклет. Как? Я ошарашенно уставился на нее, похлопав себя по карманам. Так и есть, одного не хватает. – Надеюсь, вы не против? – пробулькала она, раскрыв его и начав читать, улыбаясь время от времени, видимо наталкиваясь на особенно, по её разумению, забавные идеи. Ничего смешного не вижу. Я сложил руки в замок, давая понять, насколько оцениваю её привычку изучать пациентов без их явного согласия. Прошло несколько минут, прежде чем в нашу дверь вошло…вошла студенистая масса с щупальцами, аккуратно придерживая поднос тремя ложноножками. – А это должно быть… – выдал я, просто чтобы заполнить неловкую паузу, повисшую в комнате. Несмотря на внешнюю чужеродность, существо явно не проявляло никакой агрессии. Учитывая, что мир уже более пяти лет под могучей пятой Повелительницы, где даже ядерное оружие мировых лидеров утилизировали за какую-то жалкую неделю при содействии этих же самых лидеров (в чем обвиняют работу неких ассасинов, якобы стоящих на службе Повелительницы и чему я не особо склонен доверять), она явно не стала бы терпеть соседство лояльного человечества и опасных существ. – Её настоящее имя слишком длинное и проказливое, чтобы я вам его назвала, так что мы условились на том, чтобы называть её просто Ребеккой. Ребекка? Да вы шутите? Вот эти три центнера биомассы? – Я полагаю, это, кхм, она тоже мамоно? Но что-то… Мозгохлестка прервала меня жестом. – Просто смотрите. Думаю, вам понравится. Существо, добравшись до нашего кофейного столика, аккуратно положила на него поднос с нашими напитками и… вывернула себя наизнанку вовнутрь, явив моему взгляду стройную привлекательную девушку. Я одернул себя, – «Ну конечно она будет привлекательной», – и продолжил её заинтересованно рассматривать. Кружевной чепчик на голове, белое платье с оборками, скромный фартучек с надписью, которая не давала себя прочитать, и облегающая груди масляная блузка, привлекающая внимание. Стандартный, прямо-таки классический набор горничной, подогнанный под хтонический ужас. Но кто это? Я не знаю ни одного монстра с такими специфическими… особенностями. Какой-то подвид слайма? Незнакомая мне доселе девушка между тем поправила прядь жидких волос, убрав их со своего расфокусированного лица, выражающего абсолютную пустоту и безразличие. Ощущение, что лицо – это маска, доставляющее ей больше неудобств, чем практической пользы, овладело мной с головой. – Мистер Анон, не забывайте дышать, если, конечно, вы не собрались помирать от асфиксии в моем кабинете, – скромно заметила Сил’отрин, оценивая мою реакцию. Я, спохватившись, тут же набрал в легкие побольше воздуха, стараясь успокоить свое разогнавшееся сердце. – Р-ребекка? А что… кто она такая? – Я понимаю ваше недоумение, Анон. Когда я просила себе помощницу, я не могла и помыслить, что организация, в которой я состою, вышлет мне целого шоггота. Ребекка, тем временем, перевела свой пустой взгляд на меня, услышав видимо, как я назвал её по имени. И черт возьми, я готов поклясться значком октябренка, что она мне улыбнулась! Шоггот, один из ужасов Глубины, сводивших с ума людей и отличавшийся по книгам крайне плотоядным характером, стояла прямо сейчас передо мной и скупо улыбалась! И, что характерно, заварила мне чай с бергамотом и корицей! Безумие какое-то. Я выдохнул, стараясь уложить в голове внезапно свалившуюся на мою голову информацию, начав массировать виски. – Все это… немного слишком для меня. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в чувство, если вы не сильно против… Но вы меня удивили, мисс Сил’отрин, очень удивили, – я покачал головой, прижал кружку с чаем к губам и медленно отпил, стараясь не сильно при этом шуметь. При этом Ребекка как-то непонятно дернулась, и на её плечах и тыльных сторонах ладоней проступили глаза, которые начали смотреть. И не просто куда-то, а прямо на меня. Я тут же поперхнулся напитком, прыснув половину себе на штаны, а вторую на ковер со столиком. – И-извините, мне очень жаль, – сбивчиво проговорил я, стараясь скрыть свое смущение всей этой ситуацией. – Все хорошо, я побывала на вашем месте неделю назад, не стоит переживать, – ответила тем же извиняющимся тоном мой психиатр, – мне действительно было интересно посмотреть, что из этого получится. При этом моя собеседница, как-то подозрительно сощурившись, аккуратно налила кофе из предложенной на подносе турки в чашку, который я совсем недавно крутил в своих руках. Предложенную на подносе она по какой-то причине проигнорировала. «Может, у нее просто эта любимая», – подумал я, стараясь не слишком забивать себе голову происходящим. – Ребекка, – шоггот повернула к ней голову, – прошу, убери этот беспорядок. Секунду ничего не происходила, а потом, с какой-то задержкой, я услышал голос, который был одновременно так мелодичен, что я бы упивался им весь день напролет, но при звучании которого все мои инстинкты кричали мне «бей или беги». – Конечно, госпожа. Она перевела взгляд на столик и провела по лужицам рукой. Пятен, где она это сделала, как ни бывало. Когда она наступила на пятна, уже въевшиеся в ковер, фокус повторился. – Ого… Ребекка обратила свой взгляд на меня. Наши глаза снова встретились, пустив по моему телу электрический разряд. Она перевела свой взгляд на мою одежду, на которой медленно сохли пятна от чая. Не мешкая ни секунды, она провела рукой по пятнам вдоль нее. И сделала она это гораздо, на порядок дольше, чем со столиком, словно улучив момент меня изучить. Её пальцы пробежали по моей рубашке в районе пятен, слегка пощекотав кожу под ней. Та же ситуация со штанами. Её лицо было так близко к моему, что я почти почувствовал её дыхание. Ситуация была более чем просто интимной, но, спустя вечное мгновение она также отстранилась от меня, замерев соляным столбом позади Сил’отрин. – А ничего, что она будет вот так стоять, пока мы с вами общаемся? – спросил я, стараясь не смотреть на новую знакомую. Периферическим зрением я был почти убежден, что шоггот смотрела в этот момент ТОЛЬКО на меня, – ну, знаете, врачебная тайна и все такое? – Не переживайте. Дело в том, что ей крайне тяжело дается общий язык, и она не поймет, о чем мы говорим, даже если мы прямо сейчас начнем обсуждать более смущающие вещи, или даже что-то совсем личное, касающееся, например, только вас. Мой внутренний лингвист встал в стойку. – Извините, я понимаю, что мы немного отвлекаемся от темы моего посещения… но не могли бы вы более доступно объяснить мне, как такое возможно? У нее малый словарный запас? Она… недоразвитая? – я покосился на Ребекку, ожидая хмурого выражения лица или неодобрения моим неловким предположением, но шоггот улыбалась, словно ничего не происходило. – Слушайте, это очень долгая история. И я не уверена, что могу вам об этом рассказывать, но… Зазвонил ее рабочий телефон и, извиняясь, она отошла к рабочему столу, чтобы с кем-то переговорить. Пока она была занята, я перевел взгляд на Ребекку. А вот она, кажется, взгляда с меня и не сводила. И я готов поспорить, что глаз стало больше. Отставив кружку с чаем на поднос, я неловко махнул ей рукой: – Привет, Ребекка. Давно ты тут работаешь? Девушка снова зависла на пару секунд, после чего выдала: – Привет, человек. Я работаю тут давно. Я нахмурился. Это не может быть правдой. Может, это субъективное восприятие времени шогготов? – Значит, ты работаешь тут больше месяца? Как тебе работается у мисс Сил’отрин? Опять короткое замыкание. – Да, я работаю тут больше месяца. Работа мне очень нравится. И снова никаких вопросов от нее. Словно она не умеет их задавать, а только отвечать на них. Нужна контрольная проверка. – Как тебе этот город? О чем бы ты хотела меня спросить, говоря о нем? Шоггот, нахмурившись, выдала через пару секунд: – Город обычный, я видела такие города на картинках. Я многое хотела бы спросить тебя об этом городе. На мой приглашающий жест она не отреагировала. А вот это уже очень интересно. – Ну так спрашивай, Ребекка. Она в ответ на это выдала непонятную эмоцию, а её нижняя часть начала бугриться. Мучительно выдавливая каждый слог, она начала: – Ммма…мо-ммы…ыыхх…паа… – Ребекка! Стой, хватит, я тебя очень прошу, – сказал я, чувствуя, как скребутся кошки на душе от созерцания этого зрелища. С видимым облегчением она перестала говорить. Улыбка, на этот раз виноватая, вернулась, сменив болезненное выражение лица мгновениями раньше. Я почесал голову. Как интересно… На обычные вопросы она отвечает. И на команды тоже. Но вот проявить самостоятельность она не может. В голову почему-то робко заглянула мысль о том, что шогготы, по Говарду Филиппсовичу Лавкрафту, были взращенными слугами Старцев, и лишь с третьей или четвертой попытки им удалось освободиться. Но тут-то никаких Старцев нет, сама себе горничная, хоть и прислуживает Сил’отрин. Я покосился на моего психиатра, обдумывая, что из того, что мне сейчас пришло в голову может быть правдой и применимо к текущей ситуации. Тем временем, мозгохлестка была не в духе, явно не в духе. Она с грохотом положила трубку в гнездо, и, достав доску Уиджи, что-то начала с ней делать. Так вот где она её прячет, под столом! С её стороны до меня доносилось постоянное бормотание, шуршание и ответные возмущенные нотки в голосе пожирательницы разума. – Мисс Сил’отрин, все в порядке? – Нет, то есть да. То есть… ох, ну я и влипла, – сказала она, переведя взгляд на нашу парочку, – мистер Анон, вы не возражаете, если мы закончим сегодня пораньше? Извините, что не смогу провести полный сеанс, просто появились дела, требующие моего безотлагательного участия. Деньги оставьте себе. – Я могу как-то помочь? – спросил я встревоженно, вставая с места. Шоггот, внимательно проследив за выражением моего лица и взглядом, также перевела взгляд на психиатра, вызвав у последней усмешку. – Эх, если бы, если бы… Но я запомню ваше рвение, молодой человек. Ребекка, дорогуша, проводи Анона до дверей. Боюсь, на сегодня это последний прием. – Спасибо, Сил’отрин. Мне в любом случае было приятно провести тут время. Эта обстановка… всегда немного прочищает мозги, – ответил я, переведя взгляд на свою провожатую. Та уже встала рядом, и, аккуратно взяв меня за руку, потянула прочь из кабинета. – Не за что, мистер Анон. Помните, что я говорила вам в нашу первую встречу: если бы все люди жили разумом, такие как я остались бы без работы. На этих словах меня вывели из её кабинета. Шоггот, проявляя усердие, тащила меня вперед на буксире. Но, по мере того как двери к выходу из здания, в котором работала Сил’отрин, становились все ближе, она начала замедляться, перейдя с аналога широких шагов в её исполнении сначала к обычному темпу, а потом и вовсе замедлившись до такой степени, что мы поменялись ролями. Не надо быть гением психиатрии, как мой врач, чтобы понять, что провожать она меня не очень-то хочет. Её маленькая, но сильная рука плотно сжимала мою, даря при этом ощущение… комфорта? Я тряхнул головой, сбрасывая наваждение. – Может, ты еще и пальцы хочешь сплести с моей рукой? – пошутил я как бы невзначай, совсем уже близко от входной двери, – мы почти на месте, Ребекка. Девушка замялась, но не от умственной работы, сколько от явно обуревавшего её смущения, и не стала ничего мне отвечать, буравя меня при этом взглядом так, как никто на моей памяти. Я смутился и отвел взгляд, встав по ту сторону порога. – Ну… Пока, Ребекка? Было очень приятно с тобой познакомиться. Еще увидимся? Шоггот, в свойственной только ей манере, слегка потупила и выдала такое, от чего у меня глаза на лоб полезли: – Пока, Анон. Я очень рада тебя зреть сейчас. Мы еще скоро увидимся! – сказала она с таким нажимом и уверенностью, словно это непреложный факт, аксиома. В легкой растерянности я махнул рукой на прощание и пошел домой по темным улицам. И готов поклясться, что она смотрела на меня все то время, пока я не скрылся из виду. И одна только мысль буравила мой рассудок. «Она запомнила мое имя! У нее все-таки есть память! Значит, вариант с бездушным биороботом отпадает. Теперь я просто обязан понять, что в ней тикает не так.»

***

Загадка Ребекки не давала мне спать. Даже когда солнце появилось на горизонте, я продолжал ворочаться, в безнадежных попытках отправить свой разум в царство Морфея. Кровать, как оно бывает по обыкновению после посещения Сил’отрин, воспринималась как булыжник, до того она казалась мне жесткой. – Аргх, к чертям все это, – сказал я сам себе, вставая с постели, разбитый и раздраженный, – всему этому должно существовать логическое объяснение. Приняв душ и выпив две чашки кофе, прогоняя тем самым призрак усталости на какое-то время, я решил обратиться к мудрости обеих цивилизаций. Интернет, который стал еще большей помойкой после того, как туда пробрались настоящие тролли, гремлины и стоящие отдельного упоминания чеширские коты, по понятным причинам не подходил мне в качестве надежного источника информации. По крайней мере, я оставил пару вопросов о своей новой знакомой на имиджбордах, не надеясь особо на помощь дегенератов и дегенераток с той стороны экрана. Люди и мамоно, к моему удивлению и восторгу поклонников бихевиоризма, неплохо уживались на 4chan, сыпля друг на друга остротами, ехидными постами в виде полотен зеленого текста, а также посылая друг у друга отсасывать. Разве что правило «В Интернете не существует женщин» сменилось на прямо противоположное, превращая любой сколь-нибудь обстоятельный спор в требования пруфов о половой принадлежности оппонента к мужскому полу. Поскольку мгновенного ответа на свой причудливый вопрос мне получить не удалось, я оставил свой старенький компьютер в покое до лучших времен и вышел на улицу, щурясь от непривычно яркого света. «Вот наверно, как себя чувствуют вампирши», – подумалось мне, пока я пытался отморгаться от бликов светила на окнах многоэтажных зданий. Вокруг уже начала суетиться городская жизнь: на улицу высыпали люди и мамоно, торопящиеся по своим делам. Шум и спешка, которая была несравнима с ночными часами мегаполиса, ошеломляла меня. Добравшись до привычной мне площадки, я схватил первый же попавшийся велосипед и поехал в центр, сверяясь с картой. Уже спустя полчаса я добрался до районной библиотеки. К моему удовлетворению, она в такие ранние часы пустовала, а это значит, что мне удастся избежать лишнего внимания. Толкнув тяжелую дверь, я подошел к стойке, за которой работала дородная холставра. Присмотревшись повнимательнее, произвел переоценку: это была хакутаку, и, судя по кольцу на пальце, замужняя. Поблагодарив за этот факт всех, кто мог сейчас приглядывать за таким человеком с дефицитом удачи, как я, подошел к ней и привлек внимание, чуть слышно прочистив горло. – Э-кхем, доброе утро. – Доооброоое утро… Человек, ты выглядишь измотанным, что-то произошло? Я отмахнулся от её вопроса. – Вы мне все равно не поверите. Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Не могли бы вы мне ответить, есть ли у вас книги по парапсихиатрии, науке о разуме и проблемах языковых барьеров? На мой вопрос хакутаку чуть поморщилась: – Юноша, парапсихиатрии не существует как науки, запомните это! Начитаются бульварных романов от фей вдохновения, а мне потом мучайся с вами… – И все же? – с нажимом добавил я, – неужели у вас совсем-совсем уж ничего нет на эту тему? Хакутаку придирчиво оценила меня, поджав губы. – Есть у меня парочка журналов о том, что вы просите… Все равно их никто не трогает, так что они ваши. Деньги в залог есть? – Да-да, конечно… …Спустя полчаса заявка была оформлена, а у меня на руках покоилась стопка из четырех книг в кожаном переплете, пары бульварных газет давно закрывшихся издательств и качественно сделанного журнала, с которого, по непонятной для меня причине, капала маслянистая жидкость, которая испарялась на полпути к какой-либо поверхности, и при этом всем не отбрасывал тень. Чудная вещица. – Могу ли я, если вы не против, поинтересоваться, зачем вам все это? – спросила меня библиотекарь, жестом осенив мой багаж, словно тот был проклят. – Я изучаю… как бы вам объяснить? Проблему межрасовой коммуникации? Полагаю, это будет наиболее близким термином к тому, с чем я столкнулся. Заинтригованная хакутаку обошла стойку и встала рядом. – Вы не против, если я… коснусь вас? В наше время мало кто проявляет такое усердие к обучению, и у меня есть пара знакомых, которые могли бы… проконсультировать вас, или помочь в качестве преподавателей. – Н-нет, спасибо, мне и так хорошо, – ответил я, понимая, что дело начинает пахнуть керосином. Стоило мне развернуться к ней спиной и пройти пару метров до выхода, как я почувствовал касание её руки моего плеча, которую она тут же одернула. Ну, хоть так откупился от этой энциклопедистки. Я, естественно, не мог знать, с каким священным ужасом в глазах провожала меня библиотекарь, как не решалась и подать голоса до тех пор, пока я не скрылся из виду окончательно.

***

– Что читаешь? – спросила меня Нилгу, склонившись над моим плечом, пока у нас на рабочем месте был полуночный перерыв, – это что-то, связанное с коммунизмом? – Да нет, что-то гораздо интереснее, – ответил я, смочив палец и перевернув страницу книги со статьей, критикующей физикализм. Кажется, я нащупал нужное направление, но что-то до сих пор от меня ускользает, – Вот скажи, Нилгу, у тебя в роду все гарпии – черные? Нилгу посмотрела на меня как на идиота. – Анон? Я же черная гарпия. Естественно, что все черные гарпии – черные. Это логично… Я поднял руку, не давая продолжить: – Ну хорошо, у вас все черные гарпии – черные. Но что будет, если у тебя, например, родится дочка с белым оперением? Она все еще будет черной гарпией? – Так не бывает! Все черные гарпии – черные! – Снова-здорова! А вот если предположить? – Так не бывает! – А вот и бывает! – с жаром ответил я, что-то вбивая в поисковую строку смартфона, – вот смотри, что ты видишь? – Желтый человек. А теперь черный человек, а теперь белый человек. А теперь… еще более белый человек? Ха, посмотри на него, Анон! Он словно лист бумаги! Хотя красивый, я бы его с кем-нибудь из подружек познакомила! – Успокойся, прошу тебя. То, что ты видишь – альбинос. Это редкое генетическое заболевание, которое иногда проявляется и передается по наследству. Нилга прищурилась, смотря на меня. – И все-таки, при чем тут черные гарпии? – Ну вот представь, что у тебя дочь – альбинос. Она все еще будет черной гарпией? Моя собеседница ненадолго ушла в перезагрузку. – Моя дочь всегда будет для меня любимой черной гарпией, даже если у нее будут белые крылья! Хотя последнее, конечно же, глупость. – Здравствуйте, это еще почему? Хочешь сказать, что мамоно от природы не подвержены генетическим ошибкам? – Не знаю, о чем ты мне говоришь, Анон, но мамоно не могут болеть альбинонством… – Альбинизмом, – поправил я её. – Неважно! Так вот, этого быть не может, потому что демоническая энергия нашей повелительницы не дает нам и нашим мужьям болеть! – Вот оно что… Не знал, спасибо за культпросвет. И что, прямо ото всех болезней защищает? – спросил я с недоверием, разворачивая небольшой листок. – Ну, не прямо чтобы ото всех, конечно. Мы можем простудиться или впасть в горячку, но пока мужья нас любят, все будет хорошо! – весело прощебетала она, закружившись на месте и начав явно думать что-то о своем, птичьем. Я же, почесав кончиком карандаша висок, зачеркнул очередную версию в списке:       Источник проблемы Ш-Р:       1) Дислексия? (в порядке бреда)       2) Умственная отсталость?       3) Проблема восприятия действительности (Под вопросом, нужно больше данных)       4) Малый словарный запас?       5) Несовместимость языковых групп?       6) Генетическое уродство?       7) Иная, не связанная и невоспринимаемая человеческим сознанием проблема? Последний пункт, к моему неудовольствию, буду считать в качестве акта капитуляции, если человеческая наука и знания мамоно поднимут лапки кверху. Но так рано я сдаваться не собираюсь, о нет. Эрвин Шредингер дал мне хороший толчок своим пониманием квалий, а работы других философов, ставящие на повестку дня вопрос сознания, только укрепили меня в мысли, что копать следует в этом направлении. Ясно как день, что когнитивистика – то, что даст мне понять, как наладить контакт с Реббекой. Я поймал себя на мысли, что глупо улыбаюсь всякий раз, когда думаю о ней. И хотя я пытался убедить себя, что интерес мой к ней чисто академический, в глубине себя я понимал, что это только часть правды. Мне хотелось увидеть её еще раз… Может, провести с ней больше времени, посмотреть на её скупое до выражений лицо, поговорить, дать ей заварить себе чай… С бергамотом или ромашкой был бы самый раз. – …нон? Анон?? Интересно, она умеет делать массаж плеч? Просит ли Сил’отрин делать ей массаж плеч, или её виду это не требуется? – Товарищ Анон! Обратите, пожалуйста, драгоценное внимание на своего менеджера! – почти прокричала мне в ухо гебу-дануки, вырвав меня из приятных размышлений. – А? Что? Кто? Что происходит? Ради Повелительницы, зачем же так кричать? – поморщился я, чистя пальцем ушной канал. Моя работодательница встала напротив меня, уперев руки в бока и недовольно насупившись. – Ты меня не слушаешь, опять витаешь в облаках, не правда ли? У нас там клиент, по твоей части. – Опять? – я мысленно проклял противопоставленный пятый палец у мамоно, который давал им возможность пользоваться человеческими инструментами. Это уже второй раз за неделю, настоящий рекорд на моей памяти, – Боже, ну что в этот раз? Не дай бог это чеширка или буги – я потребую у вас прописать в нашем контракте добавку к зарплате за вредность на производстве. – Иди уже, угнетаемый рабочий класс, – улыбнулась Аннет, взяв одну из моих книжек в руки и бегло пролистав, наверняка в поисках каких-нибудь картинок. Ну а я пошел. Я, конечно, сгустил краски, но с такими клиентами и правда было тяжело работать. Во многом, потому что они столь ветрены и непостоянны, что всучить им хоть что-либо становится настоящим геморроем. Но чего я точно не ожидал, так это встречи с объектом моих исследований. – Ребекка? А ты что тут делаешь? – поинтересовался я у новой знакомой, заметив её в центре зала. Она что-то бормотала на незнакомом мне языке, беспокойно теребя подолы своей одежды одной рукой, и сжимая пухлый конверт – второй. Лицо её, словно вырезанное из мрамора, не проявляло ни одной эмоции, словно надетая маска. Хотя стоило ей едва услышать мой голос, и она тут же сфокусировала на мне все свое внимание, а знакомая полуулыбка вернулась, даря ей знакомое очарование. Она почти моментально сократила расстояние между нами и взяла меня за руку. Приятное покалывание в том месте, где она ухватилась за меня, заставило меня немного поежиться. – Ребекка? Что произошло? Что ты здесь делаешь? – вновь спросил я, заметив, что её глаза неотрывно смотрят в мои. Живые и горящие каким-то потусторонним светом зрачки этой монстродевушки заглядывали мне прямо в душу, а внутри неё словно плескалась бездна безумия, в которую стоит только шагнуть и… Что произойдет, я так и не узнал, потому что девушка ответила на мой вопрос, вызвав мурашки по всему телу: – Я пришла, потому что моя хозяйка приказала мне быть с вами. Я долго искала Вас, – ее хватка слегка усилилась, а сама она приблизилась еще ближе, почти притираясь ко мне вплотную. – Так, стоп машина. Что значит быть со мной? – я был крепко озадачен и сбит с толку тем, что же там вытворяла Сил’отрин с нашей последней встречи. Девушка остановилась и, словно вспомнив нечто важное, что она когда-то забыла, протянула мне конверт. Простой почтовый конверт, с адресом офиса моего психиатра на одной стороне, и моей квартирой – на другой. – Хмм… Интересно. Я попытался было вскрыть конверт самостоятельно, как он тут же перекочевал обратно в руки шоггота, и она выполнила эту задачу за меня почти мгновенно, протянув письмо и неопределенную сумму наличности обратно. Вот теперь я заинтригован! Взяв письмо обеими руками, к призрачному неудовольствию моей знакомой, я начал читать: «Здравствуй, дорогой Анон. Прости, что так внезапно, но мне нужно срочно лететь в Нью Мехико. Говорят, что там обнаружили ацтекские руины, и мои боссы желают, чтобы я нашла для них одну маску, имеющую для них определенную рекреационную и развлекательную ценность. Хотят снимать какой-то сериал с этим реквизитом, но я в этом мало что понимаю. Что важнее – мне совершенно не на кого положиться в нашем безумном городе, и я боюсь, что, оставив Ребекку одну, мне придется возвращаться уже на современные руины. Она ОЧЕНЬ опасна, когда неуправляема, так что пожалуйста, пригляди за ней, будь такой душечкой. Я понимаю, что прошу многого, но и смею напомнить Вам, что Вы сами предлагали помощь. Не будете же Вы настолько черствы, чтобы отказаться от своих слов? Чтобы положительно закрепить Ваше благороднейшее стремление помогать ближнему своему, я приложила к письму наличности, которой должно хватить на любые разумные траты до тех пор, пока я не вернусь из вынужденной командировки. P.S. Не давай ей говорить на своем языке!

С уважением, ваш лечащий врач и

профессиональный психиатр, Сил’отрин

***

– … Иии, вот мы и на месте! Добро пожаловать в мой скромный дом, скорее заходи, – сказал я, открывая дверь своей квартиры и запинывая по возможности попавшиеся на глаза вещи примерно в те места, где они должны лежать, пока шоггот осматривалась в прихожей. На лице Ребекки застыл наиживейший интерес, и, если бы, как я полагаю, не её статус гостьи, она бы уже начала все щупать и трогать. Пока что это ограничивается только моей рукой, которую она не желает отпускать, словно потеряется в тот же момент. – ~Добро пожаловать~, – прошелестела она, задумчиво потирая мою куртку свободной рукой. Словно в чем-то уверившись, она кивнула, и вновь обратила все свое внимание на меня. – Эхх-хмм… Ребекка, проходи в комнату. У меня, конечно, не хоромы Сил’отрин, но тебе должно понравится. Девушка, ничего не ответив, зашла внутрь и, не разрывая контакта со мной, скромно уселась на диван-кровать. Усадив меня рядом, она начала мило покачиваться из стороны в сторону, неся какую-то тарабарщину. Так, а теперь-то что делать? Так далеко я не планировал. Взять вынужденный отпуск у босса – сделано, закупиться продуктами в магазине – никаких проблем, вон сумки стоят. А что теперь с ползучим кошмаром Старцев делать, в своей-то собственной квартире? Я аккуратно вытянул руку из объятий Ребекки, вызвав на лице последней тень недовольства, и принялся активно думать. Ну ты даешь, конечно. Шоггот, это в первую очередь мамоно, а не чертов космический ужас. А что мы знаем про них? Правильно дорогуша, они все ищут себе мужчин-людей, потому как своих нет. Каков шанс, что Ребекка свободна? Глупый вопрос, сто процентов, смотри как она тебе улыбается, словно ей подарили все подарки мира. Попали вы, Анон Ноунеймов, как есть попали. Ладно, нужно сохранять оптимизм: кулон все еще на мне, да и Ребекка, чего греха таить, пока не давала повода убедиться в её якобы агрессивной натуре. – Ребекка, скажи, ты не против немного пожить у меня, пока Сил’отрин не вернется? Короткое молчание. – ~Я могу жить только у своего мастера~, – ответила она, и вновь ухватившись за мою ладонь обеими руками и густо вспыхнув. Учитывая, что у нее фиолетовая кожа, это было похоже на сгущение красок. В обоих смыслах. – З-значит, ты не против… если я временно стану м-мастером, так я понял? Сформулировать ответ на этот раз ей не удалось, но по глазам и так было понятно, что смысл моих слов до нее дошел, потому что рука была прижата к ней еще сильнее, чем раньше, и была теперь зажата меж холмиков её груди. Пришел мой черед густо краснеть, и с трудом мягко отцеплять от себя столь прилипчивую девушку. – Эмм… Ребекка, тебе не нужно все время меня так держать, очень тебя прошу. Вот так, умница. Как насчет того, чтобы ты немного осмотрелась, пока я разбираю сумки? Оставив её ненадолго одну, я начал раскладывать продукты по полкам, изредка оборачиваясь, чтобы проверить, что шоггот все еще на своем месте. Каждый раз, как я это делал, в ответ получал от нее только легкую улыбку. А когда ей наконец надоело просто сидеть, она встала и начала плыть по квартире, щупая все подряд, до чего только могла дотянуться своими руками и щупальцами. Особенно, по какой-то неведомой для меня причине, ей понравились столовые приборы, которые она крайне тщательно натирала меж своих пальцев. Полагаю, её способности к очистке распространяются и на дезинфекцию такого рода. Тогда стоит напрячь мою новую сожительницу в этом направлении, чтобы она не скучала. Подозвав её буквально парой жестов, я показал ей шкаф с посудой. Та намек поняла незамедлительно, сформировав, к моему крайнему удивлению, тряпку и губку прямо из своего тела и начав стремительно обрабатывать таким образом все чашки-тарелки, какие только попадались ей на глаза. Пока Ребекка была занята, я быстро прибрал основную массу вещей, составлявших творческий беспорядок моей холостяцкой квартиры, закинув первую половину – в шкафы с одеждой, а вторую – в стиралку. Не хотелось бы составить о себе впечатление неряхи и замарашки. Когда, через пятнадцать минут, я вернулся назад в кухню, чтобы проверить прогресс, у меня отпала челюсть. Начнем с того, что Ребекки стало две. Нет, не совсем так? Я посмотрел вниз – да, верно, у них одно студенистое тело. Значит… она только разделила свое тело на большее количество частей? Разделила тело, но разум – тот же! Я позвал ее, чувствуя, что земля медленно уходит из-под моих ног. Ребекки отреагировали синхронно, посмотрев в мою сторону и склонив головы на бок на один и тот же градус. Какая-то внезапная неясная мысль тревожно заскреблась в мою черепную коробку с той стороны, словно ответ на загадку Ребекки был совсем рядом. И почему я вообще с самого начала пытался судить о ее проблеме, как проблеме, с которой может столкнуться обычный человек? Нащупав рукой диван, я сел, не сводя с них обеих своего взгляда, и подтянул к себе свою рабочую сумку, начав искать нужную мне книгу. Я внезапно вспомнил, как Сил’отрин, рассказывая мне на первой сессии, почему мне стоит довериться ей и пустить в свое сознание, сказала: «Психолог – это человек, который говорит то, что известно каждому, на языке, который не понимает никто.» – И как же я сразу не догадался?! Это ведь очевидно, если смотреть на проблему под таким углом. Теория, посиживающая на общих философских проблемах синтаксиса и семантики, симуляции и дупликации, сознания и тела. Закономерный итог развития идей китайской нации, мельницы Лейбница и бумажной машины Тьюринга… – я быстро пролистал книгу, найдя нужную закладку, и тыкнул пальцем в раздел, выделенный мною ранее для дальнейшего ознакомления, – Работа Джона Сёрла в области философии сознания и искусственного интеллекта, конец двадцатого века. Я как сидел, так и откинулся на спинку дивана, издав что-то среднее между восторженным восклицанием и хрипом облегчения от решенной головоломки. Охренеть. Просто охренеть. Прямо передо мной, с тревогой заглядывая мне в глаза, отложив посуду в сторону и взяв меня за обе руки, стоял настоящий образчик «китайской комнаты» в исполнении миленького шоггота.

***

– Добрый вечер, – сказал я сам себе, продирая глаза и пытаясь нащупать свой телефон. С трудом пытаясь найти источник моего раздражителя, я потянулся, крякнув от хлопка в спине, готовый как обычно начать собираться на свою любимую работу. Солнце уже садилось, бросая последние лучи в окна моей однокомнатной квартиры, а значит – до открытия магазина оставалось уже не так уж и много времени. Нужно поторапливаться. Хотя подождите секунду. Вместо жестких ребер телефона моя ладонь коснулась чего-то упругого. Моя плюшевая красная звезда? Я инстинктивно сжал её, услышав при этом то, чего эта квартира не слышала со времен её хозяйки: приглушенного женского стона. И был он настолько сладким и томным, что весь сон сняло как по команде. – ~Массстааа~, – пропела грудным голосом Ребекка, лежа на спине совсем рядом со мной и не имеющая абсолютно ничего против того, что моя ладонь сжала её грудь. По-хозяйски так сжала, надежно. – Кхм-хм, – только и смог глубокомысленно я ответить, быстро вернув руку под одеяло. Какого дьявола? Ах да, верно. Вчера, когда на меня снизошло озарение, произошло много чего интересного. Во-первых, само понимание Ребекки и её «проблемы». Все гениальное – просто, а все генитальное – в ведении монстродевушек. А проверив впоследствии свои темы на имиджбордах, под которыми разразился эпических размеров срач, я отсеял нужное и только убедился в собственной правоте. …Видите ли, когда мамоно только начали появляться по всему земному шарику, у нас не было тогда столь простого и любимого мною Основного Языка, только национальные языковые конструкты. И, понятное дело, мамоно их тоже выучили. Но, как всегда бывает, есть одно НО. Дело в том, что не все девушки попали к нам через Портал и его точки выхода – некоторые лезли через границу миров самостоятельно, ломая реальность в точке соприкосновения, или пользовались услугами контрабандисток, или же эксплуатировали реактивно сформировавшиеся на Земле карго-культы «истинных призывов», чья специализация не оставила равнодушными радикально настроенных демониц и их меньших протеже – дьяволиц. Но вот что делать тем, кого не очень-то жалуют не то что на Земле, но и в родном для них мире? Например, всякой неразумной нежити, девушкам, одержимым демоническими предметами и оружием, инсектоидам по типу тараканьих роев, девушкам-монстрам за гранью человеческого воображения, как ночные призраки, газеры, шогготы, мозгохлестки и так далее – список получается весьма внушительным. Так вот они, посовещавшись в родном мире на свои больные головы, дружно объединились в художественный кружок имени себя. Все эти романтично настроенные психопатки решили без дураков пободаться с менее отторгающими взгляд зашоренного человечества мамоно за звание наиболее инклюзивных по инвазивности видов с апломбом «За высокую культуру быта и сосуществования!» В общем, первые полгода на Земле-матушке творился ад и Израиль не только в плане насаждения нового мирового порядка, но и в плане устойчивости консервативной модели пространства-времени, потому что поперли эти дамочки изо всех щелей, взламывая подпространство, протягивая собственные карманные измерения и заставляя даже Повелительницу договариваться с ними по-хорошему, потому что в противном случае дошло бы, как мне самому думается, до слияния двух планет в какой-то безумный конструкт. По крайней мере, так это прозвучало из слов самого товарищества подруг по несчастью во главе с членами Шабаша, предъявившего нефиговый такой ультиматум всем остальным иновторженцам. Забавное наверно было зрелище. Под моей темой на 4chan очевидцы всего этого секретничали на весь Интернет, что якобы полыхало с обеих сторон столь знатно, что только чудом и железной волей Повелительницы не докатилось до серьезной, настоящей драки. Так вот, о чем это я? Дамочки-то меж собой общий язык нашли, да вот только возможность учить их основной мове наша уважаемая правительница, с подачки её дочурки Друэллы, им за их безобразия забанила, установив в разных случаях магические и не-магические ограничения. И, видимо, на примере Ребекки я вижу одно из таких. Когда я прочитал обо всех этих событиях, я осознал, что у моего шоггота, по существу, нет проблем с коммуникацией как таковой: она хорошо улавливает интонации, прекрасно понимает жесты, и лишь язык, по понятным причинам, стал для нее проблемой. Не можешь общаться со всеми, и в особенности с мужчинами, на Основном сознательно? Не беда! Монстры хаоса крякнули с досады и, задумчиво потерев соски, придумали, как заставить себя общаться с человечеством на бессознательном уровне. К счастью, им не пришлось изобретать велосипед, все давным-давно придумали за них. Если так подумать, я бы даже сказал, что итоговый результат представляет собой элегантный костыль, который Ребекка сама или кто-то другой за нее придумали и/или позаимствовали, чтобы мягко обойти запрет их монарха. То, что позволяет Ребекке общаться, как всякой прочей мамоно, наиболее полно характеризует понятие «китайской комнаты» Джона Сёрла. Краткая суть этого мысленного эксперимента такова: представьте, что вас, вместе с вашими любимыми тапочками, усадили в изолированную комнату. Вокруг вас плотными стопочками выложены инструкции. В стене справа и слева от Вас два отверстия. Через одно к вам поступает сообщение, через другое вы передаете ответ, руководствуясь написанным для вас пособием. Предположим также, что вам хватает сноровки не только очень быстро обрабатывать поступающие сообщения, но и отвечать на них в строгом соответствии с расписанным порядком. Таким образом вы, даже не зная китайского языка, языка Брайля, эсперанто или любого другого языка, который может только прийти вам в голову, можете грамотно отвечать и даже вести беседу с любым аборигеном, понятия не имея, о чем же вы говорите. В том числе – на Основном. А теперь замените комнату на шоггота, а человека, сидящего в такой комнате, на сознание Ребекки, и тогда сразу становятся понятны её небольшие «спотыкания» и прочие странности. Только вот… инструкции в мысленном эксперименте Джона Сёрла не дополняются. Ребекка явно хочет как-то обойти запрет еще сильнее, иначе я не представляю, как она делает то, что делает при наших с ней разговорах. То же мое имя не просто запомнить, а понять, что оно принадлежит мне – уже большое дело с её стороны при таких обстоятельствах. Скорее всего, приказы Сил’отрин и мои просьбы выполняются по той же схеме, только на этот раз задействован язык тела. Мои эксперименты вчера вечером показали, что Ребекка выполняет практически любой приказ бездумно, словно на автопилоте. Проверка на знакомство с тремя основными законами робототехники Айзека Азимова дала уверенный зеленый свет: шоггот уходила в отказ или просто не воспринимала приказы, которые прямо или косвенно могли бы мне повредить. При этом, в рамках научного эксперимента конечно же, я изучил уже её тело более внимательно. Поверхностные результаты показали, что она состоит из экто– и протоплазмы. Тот сочащийся журнальчик, который я позаимствовал в библиотеке, оказался на этой ниве удивительно полезным, содержа в себе исключительно подробные сведения о строении слаймов, а также короткие выдержки об экзотических жидкостях и материалах. Во-вторых, Ребекка, кажется, догадалась, что случилось, потому что весь вечер, который мы провели за экспериментами, просмотром пары серий какого-то романтичного секс-триллера и отходом ко сну – она практически ластилась ко мне, стараясь во всем угодить. То тут пыль вытрет да мусор соберет, то там поухаживает, разложив сервиз перед ужином с математической точностью. Словом, вела она себя как очень старательная прислуга, что немного коробило мою коммунистическую сущность, заставляя себя чувствовать выходцем из какого-то полупривилегированного имперского сословия. Любые же мои попытки отказаться от её заботы воспринимались крайне негативно: Ребекка начинала заламывать руки и что-то бормотать на своем языке, являя собой девушку, пребывающую в Великой Печали. В конце концов я просто махнул рукой, позволив ей делать что она сочтет необходимым, и уснул на кушетке, предоставив свою кровать для гостьи. Могли бы вы теперь понять мое удивление, когда засыпаете в одном месте, а просыпаетесь на уступленной девушке кровати, аккуратно укутанные подоткнутым под вас легким одеялом с шогготом под боком? То-то и оно.

***

Видимо, я опять крепко задумался, потому что вывела меня из этого состояния Ребекка, начавшая мягко тыкать мне в щеку пальцем. Я слегка поворочался, думая, как мне дальше себя вести. Одно дело – когда по пьяни с девушкой переспишь, а поутру даже не вспомнишь её имени. Совсем другое – когда ты трезвый как стеклышко, и затаскивают спящего в постель уже тебя. Хотя, судя по отсутствию сосущего чувства ниже пояса, никто меня в этом смысле сегодня ночью не трогал. Еще один вопрос, который неслабо меня так напряг, стоило мне подумать о мамоно в одной со мной постели – амулета на мне не было. То есть совсем, вообще, абсолютно отсутствовал на теле. Ради приличия я поводил руками по простыне, надеясь на то, что титановая цепочка просто порвалась. Как-то. Увы, моим чаяниям не суждено было сбыться, и искомого на кровати, по крайней мере на моей половине, обнаружено не было. Ребекка с интересом наблюдала за мной, сонно мне улыбаясь и почему-то краснея. Решив, что самый легкий способ что-то узнать – это спросить напрямую, я обратился к ней, тщательно подбирая слова: – Добрый вечер, Ребекка, ты не видела мой амулет седьмой серии? Воо-от такого размера. – Я видела твой амулет вчера вечером, мастер~, – прошелестела она, привычно взяв мою ладонь и прижав к себе. Видно было, что у неё сейчас лучший момент в жизни, вон, щупальца лопающимися пузырями пошли. – Ребекка… принеси, пожалуйста, мне мой амулет. Шоггот помедлила, но через пару секунд встала с кровати и, вытянувшись на невозможную длину, достала его из вазы на верхней полке, виновато протягивая его обратно. Я покачал головой, принимая его и застегивая на шее. Мягкая вибрация вернулась, а шоггот в ответ – скуксилась. – Ну чего ты, подумаешь, амулет какой-то, – пытался отшутиться я, ощущая, что веду себя как полный мудак. Вся работа амулетов заключается в переработке духовной энергии, излучаемой людьми, и «выхлопу» получившегося результата, бесполезного для мамоно, в окружающий мир. Ближайшая аналогия – ТЭЦ, и первые амулеты, сделанные наспех, действительно воняли в местную энергетику так, что мамоно просто не могли находиться рядом с носителем такого чудного артефакта. Казалось бы, победа человечества не за горами! Была бы, если бы я сейчас не носил амулет уже седьмой серии. Проблемы у горе-конструкторов начались с самого начала: первая серия – воняла до тошноты через некоторое время уже для самих людей, третья – взрывалась, превращая женщин в мамоно, а мужчин – в хуй на блюде, четвертая серия была скомпрометирована Шабашем, пятая и шестая – утилизированы за попытки Туманных островов и Зипангу соответственно вложить предрасположенность именно к их девушкам. Про вторую никто не желает даже вспоминать – табу. А вот седьмая серия, на удивление, сразу получилась хорошей. То ли потому что боги любят число семь, то ли потому что по слухам, озверевшие дочери-лилим лично наградили всех виноватых и наказали всех непричастных, взяв производство на свой личный контроль и перенеся все этапы сборки в Макай – факт есть факт, проблем от седьмой серии нет. Даже от болячек вроде загрязнения избавились – теперь амулет лишь слегка грел кожу и вибрировал. Дело тут в другом. Если у вас с мамоно хорошие отношения, и вы даже задумываетесь о совместной жизни, одевать, оставаясь с ней наедине, амулет – это не просто плевок в лицо, это… это я даже не знаю, что. Измена с другой девушкой не так плоха, судя по рассказам соседок по квартирной клетке. Седьмая серия «обезличивает» личный след человека, обманывая чувства достаточно настойчивой девушки до того, что она не увидит разницы между тобой и стулом. А мне… несмотря на весь мой интерес к ней, все еще было страшно. Страшно вылезать из своего статуса-кво и доверять кому-то, кого по факту едва знаешь. Впрочем, мой маленький космический ужас нашел решение почти сразу же. Покопавшись в шкафу, она достала мой джемпер и раскатав его, надела на себя, довольно щурясь. Я видел где-то подобное раньше: если доступа к духовной энергии у мамоно-девушек нет, они будут использовать вещи своих бойфрендов, чтобы запах мужчины на время подменил своего хозяина. Я ухватился за эту мысль в голове, начав препарировать её под разными углами. Действительно ли я рассматриваю Ребекку как свою девушку? Пожалуй…она очень милая, красивая, наверняка невероятно, просто безумно умна, учитывая с чем ей приходится работать, просто чтобы общаться с остальными. Всегда была со мной очень обходительна, сколько я её помню. Да, она может быть слегка навязчивой и иногда её заносит на поворотах, но разве это уж так важно? Самое главное – она была необычной, поразила мое воображение с самой первой встречи, пробудила к ней живой интерес. А это чего-то да стоит в моей системе мер и весов. Я подергал цепочку, думая о том, делать или не делать того, что пришло мне в голову. Спустя некоторое время, чуть успокоившись, я воспользовался советом Сил’отрин, и начал думать головой. – Нет, – проговорил я сам себе, качая головой, – пока что нет.

***

Мы гуляли по ночному городу, взявшись за руки. Я – в теплом свитере и джинсах с ветровкой, она – лишь в моем джемпере, который теперь отказывается снимать. Принимая во внимания тот факт, что её наряд горничной, оказывается, тоже состоит из клеток её тела, в голове поднимаются тревожащие и интересные мысли. Например, «А Ребекка-то вуайеристка», или «Какая удача, что мне не придется ходить с ней по женским магазинам». Вторая мысль при этом как-то лихо перевесила все остальные, заставляя меня рисовать очередной плюс в колонку её достоинств. К тому же – что естественно, то не безобразно. Когда я позвал её на небольшую прогулку, я совсем не ожидал, что она воспримет это с таким воодушевлением. Казалось, в её неясном бормотании она напоминала мне девушку, которая проговаривает список вещей, которые необходимо сделать, места, которые следовало бы посетить в первую очередь и все в таком духе. Поэтому, ничтоже сумняшеся, я дал ей приказ тащить меня в самое интересное место. Чай, разберется подсознательно что я от нее жду. А я ночью или работаю на дядю, или работаю на тетю, а вылезать на солнцепек… ну его, короче, и поважнее в жизни дела есть. Велосипедами, по понятным причинам, мы оба воспользоваться не могли, так что Ребекка просто нежно обнимала меня за талию в пути, что-то говоря на своем языке. И почему только Сил’отрин сказала, что ей нельзя говорить на нем? Очередной запрет со стороны монаршей особы? Непонятно, но глупо. Заслушавшись её лепетанием сперва как обыватель, я решил, что это отличный шанс и подходящий момент оценить доселе неизвестный мне язык с профильной точки зрения. Сперва, само звучание. Ребекка всегда говорит на своем наречии со специфическим тембром и придыханием, создавая уникальный ревербационный эффект, словно сам звук порой приходит вообще не со стороны шоггота, а снизу, слева или вообще сверху. Во-вторых, сама семантическая сеть не похожа ни на что встречаемое мною раньше: словно со мной говорит нечто, откровенно наслаждающееся своей шизофазией. Хотя знакомые слова встречаются, тот же «маста», который в представлении не нуждается, да мое имя. Вообще, сложилось такое впечатление, что все конструкционные модели её предложений, несмотря на мое предыдущее заявление, всегда как-либо строятся вокруг этих двух слов, что очень странно для обычного языка, но не так загадочно, если подумать о происхождении его носительницы. – Логично обоснованное синтаксическое безумие, – проговорил я, создавая, за неимением лучшего, новый термин, качая головой и признавая свое поражение перед новым мамоновым диалектом, – Не обращай внимания, Ребекка, я просто снова задумался. А мы уже далеко зашли, а? Интересно, куда же ты меня все-таки ведешь. Я не особо возражал, когда мы покинули территорию кластера, и минули туристические кварталы – все равно там для меня слишком шумно и людно, даже ночью. Даже когда мы прошли жилую застройку с людьми, я не повел глазом, ибо что вообще интересного можно там найти? Но вот когда мы начали выходить к Брошенным Участкам, моя бровь нехотя поползла изучать лоб. И что мы только забыли на территории матанго? Ребекка, нахмурившись, продолжала меня куда-то тащить, любезно предложив мне платок, чтобы укрыть мой нос и рот. Едва дав платку прилипнуть к дыхательным путям и крепко закрепиться на моей голове, я увидел первую девушку: бледные, как поганки, и такие же высокие и стройные, на грани с худощавостью. В нашем районе их совсем мало осталось, учитывая, что люди сюда добровольно не заходят, а местные инициативные группы мамоно, что поподвижнее, аккуратненько так подсиживают этих бедняжек, проводя для них политику изоляционизма: слухи в Сети, туристические маршруты, что по странному стечению обстоятельств по широкой дуге обходят их ареал, все в таком духе. Противненько. Завидев меня, они начали тихо стонать и тянуть руки в мою сторону, выпуская пыльцу и заставляя уже меня на пару с Ребеккой невольно ускоряться. Была и парочка миконидов, выскочивших вообще непонятно откуда. Я даже не успел испугаться, как Ребекка точно выверенными движениями, словно в танце, схватила этих крох за шкирку и отбросила подальше, словно придорожную пыль. Недовольная мелочь еще долго прыгала за нами следом, издавая недовольные грибные звуки, но отстала, как только мы вышли за пределы периметра БУ. Перед нами расстилалась Старая часть города. Я с любопытством осматривал произошедшие в нем изменения за те пять лет, когда был тут в последний раз. Бензиновые машины с их сгоревшей электроникой мрачно забивали дорожное полотно, напоминая о том, в какой панике люди когда-то спасались от нового и непонятного. Поросший мох, вздыбившийся от корней молодых деревьев асфальт, выбитые окна и двери в домах и транспорте – все это создавало угнетающее впечатление победившей энтропии над человеческой цивилизацией. Где-то тут еще можно найти останки военной машины человечества: грязные ржавые гильзы от пуль и снарядов, листовки с краткими лозунгами и выявленными слабостями «Врага», и так далее. Но что это? В могильной тишине начали проступать новые звуки, и вот уже вместо одно-двух помаргивающих фонарей нас встречала куцо освещенная улица. Здания вокруг стали походить не на руины, но на более-менее обустроенные, хоть и казавшиеся ветхими, трущобы. На улице по-прежнему не было не души, но общее оживление этого места давало о себе знать: какие-то неясные шепотки, стоны, крики, звон посуды раздавался из каждого открытого окна. – Хей, Ребекка. Где это мы? – поинтересовался я, решившись наконец стянуть с себя платок. Так долго споры вокруг лица не держатся, а вот от вещей придется избавится, обидно. – ~Мы в самом интересном месте, массстаа~, ответила мне девушка, подводя меня к наиболее освещенному зданию. Судя по искрящейся вывеске снаружи – оформление на любителя, судя по гомону изнутри – место либо дико популярное, либо единственное в округе. Бар «ЛИЧный тОНИк», похоже, работал по ночам и именно он был тем самым местом, которая мне хотела показать шоггот. Сам попросил «поинтереснее», так грех жаловаться как девчонка. Зайдя внутрь, мы сразу же, не сговариваясь, заняли столик в самом темном и удаленном углу. На стенах были царапины и трещины, какие-то панковские надписи от аэрозольных баллончиков, перед которыми спасовал даже мой диплом лингвиста, зато мебель, хоть и обшарпанная, внешне в более-менее приличном состоянии. – Уютный притончик, – заключил я, садясь на предложенную Ребеккой бархатную подушку и осматривая местную публику, – боже, мои ноги просто отваливаются. Сколько это мы с тобой отмахали? – риторично спросил я, начав растирать голеностоп, – ох, Ребекка, тебе не стоит…оххх, да, вот тут, да, еще чуть-чуть левее… Ты просто золотце, спасибо, – проговорил я, млея от внезапно-настойчивого сервиса с её стороны. Тем временем, на меня и Ребекку, которая с маньячной увлеченностью что-то натирала мне под столиком, начали обращать внимание гостьи. Судя по чайным блюдцам вместо глаз у посетительниц и последовавшим ехидным улыбочкам и подмигиваниям, мужчины тут крайне редкое, но целиком и полностью одобряемое событие. Одним словом, публика заинтригована, публика жаждет хлеба и зрелищ. – Ты что тут забыл? – обратилась ко мне гремлин, бросив мне на столик меню. – И вам не хворать, мисс…? – Миссис Айн. -… Миссис Айн. Да вот, проходили мимо, решили заглянуть, поглазеть. – А не надо глазеть, заказывай сам или дай это сделать во-оон тем дамочкам. Не трать на себя больше времени чем необходимо, договорились? Мой лоб отправилась изучать уже вторая бровь. Ничего себе у них тут сервис, уникальная подача. Я улыбнулся. Да, Ребекка действительно привела меня в интересное место. – Договорились, – кивнул я, и принялся изучать меню. Не желая испытывать терпение местного персонала, я ткнул на напиток, чье название привлекло мое внимание. – «Стук костей» и… Ребекка, что ты хочешь? Нет, в плане напитков, да. Просто ткни на тот, что нравится. Хмм… Да, и еще один «Глоток темной анти-материи», – я позволил усмешке выскользнуть наружу, подумав о том, какими такими угрозами в эту адскую дыру загнали талантливого бренд-менеджера. – И все? Жрать не изволите? – в явно забронзовевшей быдломанере спросила гремлин, но я лишь покачал головой в ответ. – Ну и сидите себе на месте, придурки. Подойду через минут семь, и чтоб деньги сразу готовы были. – Конечно, миссис Айн, – ответил я, позволяя Ребекке самой обуть меня. Кажется, я начинаю к этому привыкать.

***

Ночь шла своим чередом. Местная публика была не только многочисленной, но и весьма разнообразной: вон сидит вся такая загадочная дампир, которая явно пытается в караоке, но с бодунища да в три горла ей это не дается. Вон там, чуть в стороне от остальных, сидят за столиками зомби со скелетками, которые без лишних придумок жрут водку, пытаясь усиленно догнать уже разогнавшуюся портвейном некродраконицу. Каким чудом по соседству с ними находятся эльфийки и кентавры, чинно-благородно гоняющие чаи – одной Повелительнице известно, но факт есть факт. Где-то тут, рядом со сценой, недавно сидел ковен ведьм и культистки-прислужницы так называемой «Темной Богини». Почему недавно? Напившись до орочьего визга, они что-то там не поделили на религиозной почве, а потому темная валькирия с серебряной заточкой поперла на химеру, но победила в итоге Миссис Айн, выкинувшая всю честную компанию на мороз на своем дредноуте. Только клочки по закоулочкам летали, хорошо хоть Ребекка прикрыла телом, усевшись мне на колени и ловя летящие в нас и наши напитки щепы. Она у меня Умница с большой буквы. Я позволил себе положить подбородок на ее плечо, подмигнув глазу на шее: ночь выдалась просто великолепной. Даже несмотря на нашу сгустившуюся словно из неоткуда собутыльницу. – … и кор-че, вобщим он сказал, что любит меня такой, какая я есть? Нет, ну т панимаешь? Т-по, он вообще двинутый по фазе или просто дразнится? – проблеяла невзрачная девушка, тянущая свой мартини через трубочку, – я для кого, блин, старалась? Для кого, спрашивается, ммм? ММММ? Он ведь любит фигуристых, точно тебе…ухх. Тре-ик, третий размерчк, попа, грудь, блондинистые во-ло-сы, стандартный барби-набор. Для меня такое…ик! Как раз плюнуть и раззтереть, хи-хи. – Вы уже перебрали, – покачал головой я, слушая эту историю чистой и непорочной любви по пятому кругу, – Может, мне позвать миссис Айн? – Не надо миссис Айн. День…ночьги у меня есть, а пока луна кругла, я буду топиться в маем мартини! – Перестань, я уверен, что он не хотел бы видеть тебя такой. – ТЫ НЕ ПАМНИМАЕШЬ! Он хочет видеть МЕНЯ МНОЙ! Он, мой лю-бимвй, хороший, но такой очаровательно туп-пой. Ты хоть понимаешь, каково это – не использовать свой дар? Я могу стать-ик, КЕМ угодно! Все его, блин, влажные фантазии! А он?!! ММММ? Он просто не понимает своего счастья, дурилка, – девушка как вскинулась, так и остыла, начав тихо говорить, – а может… может он меня и не любит вовсе? – Ты это перестань, он наверняка в тебе души не чает, – принялся я её убеждать, – Ребекка, дай ей совет как девушка девушке. Шоггот, счастливо улыбающаяся в моих объятиях и едва не растекающаяся лужицей, пробулькала, немного потупив: – Окружи… собой… глаза… нужной… заботиться… мировоззрение… способности... язык… любовь… – Очень хорошо, молодец, – сказал я, погладив её головку, прерывая поток советов, – Все поняла? Девушка, осоловело смотрящая на нашу парочку, мучительно подумав, выдала: – Не все… но пон-ик, поняла. Спасибо Анон, я тебе буду должна. – Не стоит, это все Ребекка. – Но ведь ты ее… хмм, мастер, да? – Только временный. – Нет ничего более постоянного, чем, ик, временное! – хихикнула она, и, стукнув по столу, крикнула, – эй, ты, Айн, а ну тащи свои жж-жирные ляхи с-ссюда! Не видишь, леди изволит трезветь. Непорядок! Пока Айн принимала новый заказ, я расплатился за наш и спросил: – У вас тут, случайно, нет где покемарить? Боюсь, я выпил более чем достаточно для того, чтобы дойти до дома своим ходом. – Случайно – нету, а вот неслучайно – читай прейскурант, пацан. Перевернув меню на последнюю страницу, я скривился от цен, на что мне тут же справедливо заметили: – Мы бар, а не мотель. Не нравится – выходишь сам, или помогаю. – Ладно-ладно, возьмем комнату. Тараканихи не набегут? – Не с твоей ненаглядной, сожрет же их, бедняжек. Я оплатил самый дешевый вариант, но даже при сопоставимой цене с номером среднего отеля на лучшее не надеялся. Мои опасения подтвердились почти мгновенно: бетонная коробка три на два, рукомойник в коридоре да туалет с выгребной ямой на улице. Р-романтика. Попинав пыльные подушки и матрас, лежавшие на полу, я заключил, что предложенная мне ранее услуга популярностью в местных широтах не пользуется. Ребекка явно разделила мой скептицизм о здоровом сне, наблюдая за тем, как рвется тонкая простыня, стоило мне сесть на вышеобозначенный матрас. Она тут же поставила меня на ноги, прижав к себе так плотно, что мне почудилось, словно частью я слился с её телом. Она что-то нежно прошептала мне на ухо, поглаживая волосы и спину свободной рукой. - Ну-ну, Ребекка, ты чего. Да, условия не фонтан, но выбора… погоди, что происходит? – спросил я, услышав нарастающие булькающие звуки. Тело шоггота внизу начало терять свои очертания, расплываясь зубасто-глазастой лужей вокруг нас. Нас с Ребеккой что-то мягко подбросило вверх, и я рухнул прямо на девушку, упершись руками в… полноценную кровать? Мягкий, словно наполненный водой матрас послушно прогибался под ладонью, а многочисленные маленькие языки, появляющиеся из неоткуда и исчезающие в никуда, ластились к пальцам, приятно щекоча кожу. Сама девушка распростерлась подо мной, залившись румянцем и призывно разведя руки в стороны. Появилась и так же быстро исчезла предательская мысль о недопустимости сна на кровати из её тела. Если Ребекка хочет использовать свой дар, какое моральное право я имею, чтобы запрещать ей это? Короткий миг сомнений и растерянности сменила нежность к этой необычайной девушке. Я провел ладонью по её лицу, заставляя её издать счастливый вздох. - ~Масссттааа~, - проворковала она, расстегивая мою одежду все неистовее, чем ближе становились наши лица. Мое сердце билось так громко, что я казалось, мог оглохнуть в любой момент. - Подожди, стой Ребекка, - сказал я, стараясь перевести дыхание. Я был в одном лишь мгновении, чтобы поцеловать её. Под её взглядом я сел на кровать, которая заняла все пространство комнаты, и, поморщившись, расстегнул замочек. Титановая цепочка, тихо зашуршав по телу, упала на матрас вместе с охраняющим меня от всякого посягательства амулетом седьмой серии. Ребекка, лежа подо мной, смотрела на меня с таким выражением искреннего счастья, которое я не мог вообразить себе минуту назад. - Я… я не знаю, что случится дальше, Ребекка, но я хочу, чтобы сегодня ты была со мной. Я… я не хочу больше прятаться от тебя, больше нет. Я и так провел в ночных тенях, скрываясь всю свою жизнь, слишком много времени. Пожалуйста, я прошу, нет, приказываю тебе – уничтожь это. Ребекка трясущимися руками, словно отказываясь верить в происходящее, взяла амулет в руки как величайшую драгоценность. Испытав амулет на растяжение, скручивание и давление своими тонкими пальцами, она нахмурилась, сформировав на кровати острейшие челюсти, и бросила мой дар туда. Безрезультатно. Шоггот немного задумалась, а потом закрыла глаза, начав напевать мелодию, что въедалась в мой разум, как залипшая пластинка, все сильнее с каждым повторением. Свет Луны начал стремительно гаснуть, и совсем скоро я был окружен кромешной тьмой, где кроме меня и бесконечного количества глаз Ребекки не было ничего больше. Признаюсь, я струсил. - Ребекка? – Опасливо подал голос я, стараясь не поддаться нарастающей панике, - Ребекка, что происходит? Голоса вокруг меня становились все громче. Невидимые руки обнимали меня, нежно поглаживая. Глаза Ребекки становились все ближе к моим, пока я не почувствовал, что в мои губы впились чужие. Мои руки настойчиво тянули куда-то, пока мои ладони не обхватили основание большой сферы. В тот же миг весь мир вокруг меня пошел рябью, и Ребекка заговорила со мной, продолжая целовать мои губы. Я едва понимал, что она хотела сказать, словно её наречие само пробило себе путь в мое шаткое смертное сознание: -̶ ...М̬̝͔͇̈́͂̋̾̍ͅо͖̱͓͓̯̙̲̮͚̳̲̇̌͗̈́̋͛̓͛́̔̓̓й̬̱͍̜͊̅̂͒̆̈̆̀̎͌̚ м͈͖͇̦̜̠̣͍̘̪̲̋̈̃̋̓̏͑̄̀͊а͓͍̫͕͓̫̥͚͕̯̤̝̃̑̊̅̅̏̄̒͌͒̋̚с̱̦̭̲͙͉̩̆̌̂͋т͔̝͎̥̞̮̤̪̩͖̉̍́͒̿̇̈̒е̖̬̠̪̗̤̱̘̥̝͇̒̀̂̀̅͊̃͌̆р̥̳̭͚̓͆͂̿,̱͙̫̖̌̈́̽̒͊̔̆͛̃̚ м̮̩͔̤̋́̿̆̂́̒̌̚о̣͓͔̦̬͉͔̋̀̌̈́й̰͙̝̫̫̝̪͂͋̈̎̆̏̏̐̃̽͆͐ х̥͕͚͓̝̝̏͐͛̎͐̓͑͒̚о͕̮̰̥̐̒̂̏͂̾̃̅з͉̖̰̖̤̫͕̥̣̇́̏͌̅̂͑̒̏̐̚я͖̜̤͇̳̥͖̙̖̰͍͂̔̀̓̿́̇̀ͅи̣̝͖̫͉̿̂̅̊̂̿̎̎н͇̘̝̯͚̳̌͑̽̉͐̈̚,̱̤͓̪͙̣̗͔̥͒͐̐̿̈̿̈̒̾ м͈͉̝̥͈̠͕̥͕̟̇̃̇̽͛͂̑̀̇̊ӧ̰̮̣͖̮̫͙̗̙̖̜͂̈̾̀̓̆̓ͅй̰͍͓͔̜̝̩́̋̇͊̓̂̄ м͙̫̙̬͕̮͍̎͒͛̀̀̓̃̈́̚̚у̦͎͔͓̓͒͗͆͗̾͛ж͙͙͖̏̐̄̉̑̈͗̾̒̒̏̔ͅ и͇̠̟̟̗̣̩͇͈͊̏͊̍͆̊̒̒̓̔̚ м̬̖̰̙̬͖̝̾̊̔̈́̽̀̀о̙̲͎͈̇̿̈̇̍̽̀͆͑͑̾̒й͕̥̫͙̲̠̫̲̤̟͎͗̐͗̐̈́͛̋ е̦̲͍̞̥̗̥̲̫͗̃͛̽̑͋̿͑͐̀͒̔д̠̖͉̰̬̘̭͉̞̖́̂̿̌и͈̜͇̞̦̟̭̦̣̣̾̀͋̽͒̾͆̔̾н̪̗͇͚̖̰̥̭̲̦͈͐̉͂̿̂̋͂с͉̯̩͎̱͍͎̟͑̐̈́̇̋т͍͇̲̗̓̌̒̊в̣̪̗̣͉̦̣͎͋̾́̊̅е̲͉͉͈̙̤̙͆͗͐̋̒̋̊͑ͅн͎̳̠̪̰͍̩̎̔̇́͌͊̚ͅн̱͎̙͔͉̥͖̮̥̾̿́͛̓̉ы͓͈̖͇̥̱̖͚͉̾̂̎́̚ͅͅй̤͎̯̣̳͐͛̓̓̉̽̌̋̏͊͌ л̬̱̗͔̝͌͐̊̀̔̽̃̀͆у̬̮͚̝̲̟̖͍̜͋̾̽̋́̎̌̽͐͋ч̟̗̝̱͎̄̓́́̆̏̀̉̅̋̍ н̘̪͍̗̖̞͎̣̂̐̍́̚а͚̭͔̱̘̫̿̌̉̾̀ Г̪̭͔̪͖̦̿̋̍̿̾͛͑̆̿̋̚̚л̬̝̦͓̇́̿́̃́́у̩̣͚̪̮͎͔̬̅͋̎̌ͅб̥̮̗̠̰͓͖͙̣̜͑́͐̄͑й̮͍̘͉̦̇̀̑̍̆̃͐̏̉н̟̣͙͖̘̯̍́͑̉̓̈̀̑͊̾͆̐е̩͙̟̜̮͕͂̑̃̅.͖͙̪̭̫̫̗̦̠̲̲̮̀͒̄̓͐̈͌͌͆̽̀̉.̜͉̗̦̳̳͓̪̜̝̌̐͛͐̎̈̌.̯͕͓͖̳͎̤̭́̀͒̈̄̃́̈́͌́̽̓к̙͉̬̩͌̔̑̀̇̒̌а̮͈̥͈̿͆͊̌̀̇к̫̯̲̘̭͖̜̳̟̩͓̭̑͆̇͒́ д̤̲̙̲̘̑̉̓̄͐̊̂̌̓о̠̩̭̱͔͖͕͙̤̰̪͓͐̌̂̑͐̈́̅́л̬̘̝̰̮̙̭̈̿̓́̈̏̊г̣͎̲̮̙͕͔̥̾̄̌͐̂̃о̟̭̦̦͕̳͚̯̙͓̥̙̿̆̊͛͗̿̈͐̈́̿̃̌ я̳͕̮̳͌̈́́̑̂̚ т̝̦̱̟̮̰͂͒̓̑͛̀͋е̮̮̖̠͍̖̰͌̓͋̔͋͂̇ͅͅб͇͚̰͕̟̗̟͖̜͓̗̇̈̀̈́̎̉̓я̫̫̳͙͑̌͌͗̅̋̂̋̌͛͂̇ и̥͇͔̘̞͖̽͐͌̌̿́̈̍̓̈́с̘͉̖͉͕̠̣̙̤̔̔͐̽̽̅̾͌̾к̞͖̬̮̰̲͓͚̪̽̎̏͂̏̔ͅа̠̞̲̭͈͊̒͒͛̍́͂͛͌̊̒̒л͎̞̫̳̟͎̦̮̩̫̀̈́̈́́̃̇̀а̖̲̜̳͔̰̰͙̗̋̅́͒̃͗̓̇͐,̳͍̬̙̞̞͈͂̀̀̓͆̌̍̎͋ ѝ͙̣̠͎͓͎̬̉̏̉́͋̄̅͋͒̽̚ к̳͔͎̪̞̳͕̠̮̞͖̟̌̿͂̀̽͗̄͑͐а̝͈̤̙͖̮̘̱̓̾̏͆͌̐к̤̩̗͖̱̇̑̔̉͑̔̄̈́̂̿ с̭̣̮̗͗́͛̀͋̉̾͌͌ͅч̞̖̰͔̭̙̩̝̭͗̅̀͐̈́̏а̜͓̘̗̗̯̦̓̌͐̓̏̊̿с̰͖̮̖̭̰̜̮͇̱͊̉̆̓̒̃͌̚т͉̠̜̝̳͙̣͔͎͙̃̆̏̉͌̓͂̍̚л̝̗̰̝̮̾̐̂͌̒̿͗͋̑̎̀̍и͙̤͙͉̗͗̊̂̇̓в̞̳̟̦̬̰̪͐̀̒̀а̪̮̱͓̘͕̙̮̗̃̓̐̃̽͐̀̌͑͋ ч̰̳̯̟̣͓͙̥͑̂̃̂т͕̙̗͈̳̣̥̫̱͑̿͂́о̰̞̪͓̗̭̪͖̔̀̔̔̽̄͋̈͊̄̿̂ н̭͇̠̝͓̰̰̓̓̒̄̊̾̔͂́а̟̱̬̟̀̉̇̅̀̎̀к̲̖̙͉̜̜͙̗̩͒͗̿̍о͖͎̙̲̗͔̩̤̙͚͌̀͂̽̎н͚̣͔̬̣͍̣̥̳̱̩̌̽̑̓̅͆̾̍̂̅͂̚ё̠͔͍̮͗͂̓̎͆̂̐̽͌̀͗ц̭̥̤̞̮̲̱͎͙͒̃̔̈͗͊̌͂̚ н͈̪͖͎̓͛͐͒̀̓́̾͆͂а̖̟̠͎̥͉͉̗̪̃͑̅͐̽̒̈́ш͍̙̪̣̬̞̜͖̩̂̋̓̃͗л̠͎͔͎̟̗̫̥̪͚͒́̂̀̅̇̍̄͆͒а̱̪̣̪͈͋̾́̀̌͆.͓̙̣̤̦̟̮̫̝̅̈̅͐͛̾̀̽̄̉̎̚.͈̮̥͖͔͚̮̖̞̜̖̪͐̓̎́̅͆̽.̯̮̘̥̦̞͖̣̅̀͛́͛́̆͊̄ м̳̥̙͇̜̰̩̙̾̌͗̔о͕̬̩̫̰͌̊̾͒̍̒̿͋̅̂е̘͓͍̲́́́̒̿̊̿̈̈́͆͗̚ с̫̪̠͈̘̝̫̖̥̘̫̿͐̄̒̀̈̅̓́͊́п̥̭̝̥̭̩̞͙̟̠̌̿́̔̉̓̏̍̏͊̾ͅа̰̰̯̫̗̞̯̱͎͓̏̽͆̾̆̒́̇̏̊͊̈ͅс͓̫͓͔͙̱͍̮͖͍̐̒̅̄͐̿̌͗ѐ̟̗͕̤̳̗̤̃̓͂̈͒̊̍ͅн̳̤̥̞̯̱̏̐̅̀̎͒̎̿̓̐́ͅѝ̞̮̟͇̙̬̓̾̂̊͋е̭͎̣̰̦̞̦̟̖̲͎̅̆̒͌̾͐̊̃̿̔͗ и̦̰͎̖̜͕̬͖͓̎̓̽̄͒̊̊͗̎̚ м̪͈̠̩͇͕́͑̍̐̈ͅо̠̣̬̞̑̍̉͗̍̈́̒̽̓̊̄͑й̩̦̳͓̮̲͛͂̀̇͋̌̈͊ͅ у̫̰̠͎̘͕͛̔͌̔̐̈̚ч͉̞̙̣͗̂͆̍̎и͇͎̮̬̬̦͚̬̬̜̣̬̌̀́̌̎͐̑т̳̭̩͇͈͑͗̀̄̈́̍͗̈́е͉̥̬̘̫̝͉͓̥͖̎̋̅̀̒л̥̯̲̟̱̝̃͐͛͗ь̠̪̙̦͖̣͛̿͊̆̔͌̅͛.̘̭͉͓̣̟͙̰̦̰̽͒͑͐͌̑͗̇̀͋̄̽.̳̭̪̭̪͇̜͉̖͂͌̋͒̈́̀.̰̩̪̮̫̟̖̘̭͙͖͗̂͋̈́̚ Ядро, отзываясь на голос, мягко и спокойно пульсировало в моих ладонях, словно огромное сердце неведомого существа. Голос становился тем разборчивее, чем дольше я его слушал: -̶ …̸̶К҉̷а̸҉к̷ д̸о̵в҉̴е̶р҉и҉л̵ т̴҈ы̸ м̷҈н̵҉е̵̸ с҉̴в̵о҈ю̵̵ в̷е̴л̴и҈ч҉а̴й̷ш̶̴у̸҈ю̸̵ ц̵е҉н҈н̶о̷с̵̷т̴̶ь҈̸,̸̶ к҉а҈̴к̶ в̶р̵у̸ч҈̷и̶л̵̶ м̴н҈̸е҉̶ с҉̶е҈б҉я̸҈.̷ Т̵а̴к҉ и҉ я̷̸ в҈̴р̶у̸ч̷а̵̷ю̴ т̴е̵б̴е҉ с̸҈в̸о҉е̶ я̴д҈҉р҈҉о҈,̶̴ с̶̷о҉̴с̴҈р̴е̶д̷̴о҉т̵҈о҉̶ч̷и̵̷е̷ м҈̷о̵҈е̴̴г̴̴о̷̶ е̸с҈̶т̶҈е̵с҈т̸҉в̵а̴.̴ Ядро медленно поплыло в руках, становясь зыбким и утекая сквозь пальцы. Голос, радостный женский голос, звучал в моих ушах подобно водопаду: - Знай, Анон, что мое настоящее имя… ش̵̮̯͙̤̲͖͔̫̳̰̬̠̰̮̪͗̇̾̿̐́͐́͆͗̑͂̈̓̓̿̽̀̚̚҈̦̲̠̫̗͇̳͙̫̭͉̓͌̓͊̾́͒͂̌͊͊̀̌̓̓̓̂̓͌̋̈́̊ͅت̷̤͉̳̬͚͖̬̣̟̫̲͎͉̒̎͂̓͆̏̏͊́̊̓͐̂͛͒̈و̴͇͖̙͓̫̩̪̜͓̞̲͖̦͎͙̫͎̳̪̖̋̎̔̃͋͛̓̋̎̈͒͂̓͒̅̏ګ̴͉̞͖͕͙̥̗̦͕̳͍͚̗̘̘͕̠̪̞̟̟̖͒̾͋̊̒̃͌̾̊̔̏̍̒̀͑͑̌̓̅ͅو҈̦̲̠̫̗͇̳͙̫̭͉̓͌̓͊̾́͒͂̌͊͊̀̌̓̓̓̂̓͌̋̈́̊ͅت̷̤͉̳̬͚͖̬̣̟̫̲͎͉̒̎͂̓͆̏̏͊́̊̓͐̂͛͒̈ و С этими словами мир вокруг вернулся в нормальное состояние, а я, обессилевший, рухнул на свою девушку. Убаюкиваемый тихой колыбелью Ребекки, я тотчас уснул, так быстро и с легким сердцем доверившись той, кого по факту едва-едва знал. Разорванный же на тысячу кусочков амулет пылью лежал по краям комнаты.

***

Прошло уже несколько недель, но жизнь моя более не может быть прежней. Ребекка официально стала моей женой и горничной. Теперь она подрабатывает у Сил’отрин в качестве секретарши. Став ближе с теперь моим уже бывшим врачом, удалось выяснить, как Сил’отрин избежала проклятия. Действительно занимательный случай. Мои внеклассные занятия и обильные жертвоприношения, состоящие, очевидно, из весьма специфических трав Колодца и любовных сессий с моей любимой, дали результат – югготский язык, тщательно изучив меня, счел достойным и влился в мое сознание. Это, знаете ли, весьма упростило мою повседневную жизнь с Ребеккой, и позволило мне даже вырасти на профессиональной почве. В конце концов, я ведь не зря открыл собственное дело? Готов поспорить, нет на Земле-матушке большего психа, что добился столь ошеломляющих результатов в обходе запрета с Основным языком, нежели я сам. Мое благородное дело заметили, и скажу по секрету, нашлись безумно богатые инвесторы, что не стремятся афишировать свои личности, но которые не мешкая решают любые возникающие у меня финансовые затруднения. С ними приятно работать, хоть даже мне и не всегда понятно, какие цели они преследуют, ведь их объяснения всегда слишком туманны и алогичны. Тогда я еще не знал, как сильно потрясет мир Сахарный заговор, и почему Ребекка так настаивала на том, чтобы мы переклеили наши обои с желтого на черный. Она все время утверждала, что «они» наблюдали, и только так можно было от них укрыться, хотя я не заметил ни души. Но Ребекка умная девушка, а я ей верю. А вот когда нам пришлось спасать моего друга… а, впрочем, это уже совсем другая история.