Потерянное облако

Звучит весёлая цирковая музыка. На арену выходит акробат. Шаг - два - трюк. Надень маску, натяни улыбку. Сегодня ты счастлив.

      Скалл смеётся, Скалл игриво улыбается, предлагая членам Каркасса поиграть в догонялки, Скалл поглаживает сидящего на плече Оодако, Скалл в порядке.       Даже если внутри пустота, даже если собственное пламя ощущается как совсем крошечный фиолетовый шарик, даже если он медленно растворяется. Скалл в порядке.       Скалл смеётся, когда понимает, что может не сопротивляться и плыть по течению, что терять ему уже нечего, перечитывает уже заученные наизусть данные об Аркобалено, после чего с лёгкой руки объявляет о нападении на Мафия-Лэнд. Хуже уже не будет.       Хуже стало.       Потому что Дождь не реагирует на его пламя, когда он пытается предупредить о том, что приближается.       Потому что взгляд Колонелло расстерянный, но от этого не менее пренебрежительный и брезгливый. На секунду каскадёру кажется, что он видит в чужих глазах искру обиды, но он быстро отгоняет эту мысль. Потому что, вроде как, Скалл ничего не делал, а если и делал, то его поступки должны были вызвать что-то посильнее, чем обиду. Брезгливость - возможно. Ненависть - сколько угодно! Но не обиду, не что-то настолько... мелкое. Маленькое. Обиду можно простить. То, что сделал Скалл, простить невозможно.       - Что, явился наконец, шестёрка, кора? - Колонелло наклоняет голову набок, что с его детской головой смотрелось бы комично, если бы не ситуация, скрещивая руки на груди. А Скалла всего передёргивает, внутри пустота резко и сильно сжимает грудную клетку, мешая вдохнуть, заставляя судорожно попытаться схватить воздух ртом, - в этот момент каскадёр радуется, что он в шлеме, - потому что чужой голос, даже искажённый проклятием, оказывается настолько родным, что Облаку становится почти физически больно. - Что надо, сволочь, раз резко решил сюда заявиться?       Скалл судорожно сглатывает слюну, пытаясь отогнать панику, после чего, выдохнув, попытался придать голосу привычной визгливости.       - Великий Скалл-сама, вообще-то, пришёл штурмовать твой остров, Колонелло-семпай. - Каскадёр старается говорить так, чтобы его голос не дрожал, начинает активно жестикулировать, размахивать руками, отвлекая всё внимание от нервозности. Колонелло морщится от чрезмерного обилия фиолетового, после чего с чистой совестью бьёт Облако по затылку. Скалл вскрикивает, делая вид, что ему больно.       - Каркасса, значит, кора. Вот на кого ты променял семью, ничтожество. - Во взгляде Дождя появляется ещё большее презрение, мелькает плохо скрытая ненависть. - Если это всё, то можешь валить обратно, кора. У меня и без тебя куча дел, шестёрка, а смотреть на твои жалкие попытки штурма у меня желания точно нет, кора. Как и вообще видеть тебя. - Колонелло разворачивается, собираясь было уйти, но Оодако схватил его огромным щупальцем, сжимая и поднимая вверх. Дождь возмущенно вскрикнул. - Какого хрена, кора!?       - Скалл-сама же сказал, что нападает! - Каскадёр вновь взмахивает руками, после чего по рации кричит своим солдатам, что тем пора нападать. Поднимается шум, со стороны берега послышались выстрелы, но Скалл остался стоять на месте, чуть приподняв руку, управляя Оодако. Дождь же, судя по всему, начал злиться.       - Пусти, кора! Я пущу твою тварь на закуску, кора! - Блондин шипит, ёрзая в щупальце. То сдавливает, не давая вылезти, но при этом и не мешая дышать. Скалл же вымученно усмехается - его пламя искренне радуется, видя подходящий атрибут, искрится, пытаясь красоваться, отчего радужки глаз становятся на несколько оттенков светлее.       Каскадёр только успевает приоткрыть рот, чтобы ответить, но тут чувствует, что плечо становится неприятно мокрым, по коже проходится холодок ветра. От неожиданности Скалл опускает руку, касаясь плеча, после чего смотрит на кончики пальцев, покрытые кровью. Он должен закричать? Скалл зашипел от дискомфорта, сжимая плечо рукой, чтобы сдержать текущую кровь. Собственное пламя с регенерацией справляется абсолютно ужасно, с трудом стягивает края ранения. Держать контроль становится сложнее, но Скалл выдыхается и напрягается, приходя в себя. А после поднимает взгляд на Колонелло и замирает, с трудом сглатывая слюну, потому что Дождь был... Он был до ужаса пугающим, в его глазах горело пламя, но при этом он был прекрасным. Собственное пламя заурчало радостно и каскадёр с трудом сдержался, чтобы удержать его. Контроль, соберись, тряпка, если расслабишься - навредишь.       - Поддержу тебя в твоих намерениях, Колонелло. - Скалл слышит до боли знакомый голос из-за спины, после чего выдыхает и поворачивается назад, встречаясь с бездонными чёрными глазами. - Чаоссу, лакей, какого чёрта ты тут устроил?       - Р...Реборн-семпай!? - Голос всё же дрогнул, Скалл с трудом облизнул высохшие губы. Пламя заискрилось с новыми силами - рядом с ним два - два! - его атрибута! Защитить, защитить, забрать, сохранить, забрать, мои, мои, мои! Пламя рвётся наружу, подсвечивая кончики волос и радужку, обжигает изнутри. Скалл чувствует, что на его губах вновь запузырилась кровь, а дышать стало сложнее.       Киллер натягивает шляпу ниже на глаза, отчего тень накрывает его лицо, а после каскадёр ощущает, что в его живот с силой врезался чей-то кулак. Ах, он чуть не забыл про разозлённого Колонелло. Скалл давится слюной, смешанной с кровью, после чего заходится хриплым кашлем, пытаясь было удержаться на ногах, но резкий удар в спину лишает его последних остатков равновесия, отчего Облако резко падает на колени, сгибаясь пополам, обнимая себя за живот, пытаясь защитить наиболее уязвимые места. Дышать становится ещё сложнее, каскадёр сдавленно захрипел, чувствуя, как кровь с губ стекает вниз, капая на внутреннюю полость шлема, который продолжал, к счастью, находиться на его голове. Скалл не хотел бы, чтобы старшие Аркобалено видели его лицо сейчас.       Колонелло со всей дури бьёт его ногой в бок, заставляя младшего Аркобалено завалиться в сторону, пытаясь свернуться комочком. Мотоциклетный костюм пропитывается кровью, вытекающей из простреленного плеча, отчего каскадёр морщится - мерзко. А ещё в боку, кажется, что-то хрустнуло, возможно из-за этого дышать и стало сложнее. Скалл пытается вдохнуть, но кроме воздуха в дыхательные пути подает и кровь, отчего он издаёт хрип, тут же вновь заходясь кашлем. По щекам потекли слёзы - естественная реакция тела на удушье, прозрачные солёные капли смешиваются с алой жидкостью, оставляют на языке горечь, приправленную привкусом металла. Скалла замутило.       Колонелло срывал на нём свою злость. Он ненавидел его. Дождь знал свою силу, но при этом даже не пытался сдерживаться. В целом, это было заслуженно, да и Скалл боли не чувствовал. Если это нужно, чтобы Дождь перестал на него злиться, то пусть будет так. Лишь бы не злился, лишь бы не прогонял. Лишь бы позволил исчезающему облаку уцепиться, остаться рядом. Каскадёр привык к насилию с детства, он всё вытерпит.        Присоединился ли к блондину Реборн, Скалл не знает, но пронзительный взгляд киллера преследовал лежащего на мокрой от крови земле каскадёра всё это время. Аркобалено Солнца решил не останавливать Дождь, разве это не подтверждение тому, что Скалл всё заслужил? Или что у них всё под контролем, ведь Солнце может лечить. Даже если Реборн никогда не лечил Скалла...       А потом они уходят. Просто уходят, словно ничего не произошло, и одновременно с этим из рации прохрипели что-то о поражении, но каскадёру сейчас было не до этого, потому что дышать было сложно, а накатившая слабость не давала даже поробовать встать на ноги. Кажется, это то, что называется кровопотерей? Его пламя не справлялось, к сожалению, а Реборн ушёл. Он должен умереть тут? Будет ли это достойным отмщением за столько лет отсуствия? Или за ужасный характер? За ложь? Хватит ли этого?

Он опять не умирает.

      Его вместе с Оодако забирают подоспевшие члены семьи, аккуратно унося в единственный оставшийся корабль. Скалл чувствует себя откровенно плохо: он не может нормально дышать, не может шевелиться, а ещё он не может позволить себе уснуть и отдохнуть. Надо бы заставить себя поесть, но каскадёр и этого не может. От ощущения того, насколько он жалок, на глазах появляются слёзы. Когда-то он мог вытерпеть исполосованную в мясо спину, а сейчас ему просто немножко намяли бока, а он уже не может банально держаться на ногах. Как же ты жалок, ублюдок.       Скалл лежит пластом неделю, вставая только чтобы сходить в туалет и сменить бинты - на большее сил не хватает. Верные члены Каркасса таскали ему еду и сладости всё это время, каскадёр не потерял сознание от истощения до сих пор разве что из-за этого. Печальное зрелище.       Часто на его груди сидел Оодако, оплетая щупальцами плечи, и его присутствие успокивало Облако, отгоняло совсем немного одиночество, потому что его маленький комок радости был с ним и не пытался уплыть, хотя была куча возможностей. Правда иногда осьминог мешал дышать, но это была меньшая из всех проблем.       Скалл окончательно приходит в себя через две недели. Точнее, у него получается передвигаться без подгибающихся ног, и дышать, не отплёвываясь через раз от крови. Правда, недавно, когда он сидел в своём рабочем кабинете и читал отчёты, он вновь почувствовал, что задыхается. Что же, он поплатился за своё безрассудство. Сухие строчки заставляют глаза слезиться.

Жертвы среди техники: 3 корабля, 47 предметов оружия, 9 накопителей пламени. Среди людей: 49 раненых, 10 убитых.

Десять убитых.

      Из-за него погибли десять человек. Десять. Десять совсем ещё молоденьких мафиози. Члены его семьи, которые ему доверяли, которые верили, что Облако их защитит. Десять человек, не ввязывавшихся до этого в битвы с такими серьёзными противниками, как пламенные, проживающие в Мафия-Лэнде. Почему он не подумал? Почему он пошёл наповоду у своих эмоций, у своего пламени? Почему он не мог на секунду задуматься о членах семьи, которую возглавляет? Это всё его вина. Если бы он не полез на рожон, все эти люди были бы живы! Скалл с трудом сглатывает ком тошноты, его колотит так сильно, что он не видит текст, написанный на листе. Ублюдок, ублюдок, ублюдок! Это всё из-за тебя, ИЗ-ЗА ТЕБЯ!       Его всё же тошнит, он едва успевает добежать до унитаза, когда его, по ощущениям, выворачивает наизнанку. Скаллу плохо настолько, что в этот момент он не хочет продолжать жить. Зачем он живёт? Если он умрёт, всем будет лучше: члены Каркасса выдохнут спокойно, Юни не будет думать, что несёт за него ответственность, а остальные Аркобалено... Они и без того ненавидят его, ненавидят всей душой. Скалл вновь сжимается, цепляясь пальцами за унитаз, бледнеет от очередного рвотного спазма. О Мадонна, почему это происходит именно с ним?       Он не имеет права спрашивать. Не имеет. Не имеет! Это всё его вина! Только его, только Скалла! Прав был хозяин цирка... Каскадёр теряет сознание прямо возле унитаза, прижимаясь спиной к стене.       Каркасса его не прогоняет. На него даже не смотрят косо, но Скалл понимает, что это, скорее всего, происходит из-за того, что на палубе лежат десять металлических гробов, открытых гробов, гробов, в которых лежат члены их семьи, десять молоденьких мафиози, чьи лица ещё не тронула печать жизненных трудностей, десять парней, которые ещё не так давно были детьми, брошенными собственными семьями, слабыми и никому не нужными, десять пламенников, которые были готовы умереть за него. И умерли, чёрт возьми! Просто из-за того, что Скалл - идиот. Это он должен был умереть, они должны были жить, жить, чёрт возьми, почему они мертвы, почему они лежат в гробах, почему все вокруг него умирают, почему, Мадонна, почему? Скалл едва находит силы на то, чтобы подойти к каждому из трупов и положить на их грудные клетки по цветку, что ассоциировался с ними, когда они..были живы... Дальнейшее происходит, как в тумане. Скалл, кажется, кричит, падает на колени, сжимая в руках пряди волос, его, вроде бы, поднимают на руки, прижимают к себе, но он не понимает, он теряет контроль, он не видит, как гробы скидывают в воду, даруя мертвецам последнее пристанище, не чувствует, что его несут в кабинет, кутают в плед, суют в руки что-то. Это его вина, это всё его вина. Облако сходит с ума, растворяется в тумане безумия, исчезает с большей скоростью.       Это же была просто шутка, почему всё пошло именно так...

А Колонелло выронил лист отчёта, на котором было чёрным по белому написано, что на его стороне нет потерь, даже те, кто был ранен, оправятся через несколько дней - сильных ранений не было нанесено никому. Противники даже не пытались нанести серьёзный вред.

      Скалл словно плывёт по течению пустоты. Облако продолжает путешествовать, но теперь он не запоминает ничего. Не помнит мест, где был, не помнит людей, не помнит, как в него стреляли, не помнит, как брёл к своему байку, истекая кровью, не помнит, как убивал. Он ничего не помнит. Облако теряет себя, расплывается тонкой дымкой по просторам.       В Барселоне он внезапно натыкается на Вайпера. Туман издаёт недовольные звуки, говорит что-то невнятное о том, что теперь его зовут Маммон, после чего, кажется, требует, чтобы Скалл ему за что-то заплатил. Собственное пламя уже не реагирует, разве что издаёт несколько бледных всполохов радости, после чего замирает. Скалл не понимает, что ему говорит Туман, звуки раздаются, словно через плотную плёнку. Каскадёр ненадолго приходит в себя от резкого подзатыльника со стороны Маммона, наклоняет голову набок, с трудом находя в себе силы на то, чтобы активно зажестикулировать, возмутиться и сорваться на крик. Туман слушивает это, одаривает его незримым презрением и исчезает в своей иллюзии. Каскадёр меланхолично жмёт плечами, разворачиваясь и уезжая на байке в случайном направлении.       Через месяц в Риме он случайно натыкается на Лар. Кажется, он зачастил со встречами с остальными Аркобалено. Ему даже нравится, потому что пламя, пускай и искрится слабо-слабо, искренне радуется, заполняет собой пустоту. Лар смотрит на него взглядом, аналогичным Колонелло, но не говорит ничего, молча поднимает на того винтовку и целится. Скалл жест понимает, запрыгивает на байк и уезжает.       Так пролетают несколько лет. Скалл почти всё время путешествует, никогда не останавливаясь в каком-либо городе, покупает себе новый, более тёмный мотоциклетный костюм, не оставляющий ни единого кусочка голой кожи, через силу продолжает управлять Каркасса и поддерживать пустышки других Аркобалено. Он не спал ни разу за всё это время, выживая лишь за счёт того, что облачное пламя уменьшало количество повреждений и не давало носителю окончательно сойти с ума. Скалл продолжал иногда натыкаться на остальных Аркобалено: изредка нападал на Мафия-Лэнд, правда в одиночку, после чего возвращался в дом едва ли не ползком, отплёвываясь от крови, а с кем-то встречался в разных городах. Он даже пару раз увидел Верде. Правда, Аркобалено всё так же не принимали его, отгоняли, смотрели с неприязнью, но облачное пламя искрилось, видя своих людей, поэтому каскадёр никогда не пытался избежать этих встреч.       А потом в одну из ночей Скалл внезапно подскакивает в холодном поту, судорожно сжимая одеяло в руках. Перед его глазами летают картинки будущего, которого ещё не было, и Облако чувствует, что его тошнит.