Приятные вещи

В это пасмурное утро в обычной советской квартирке было совсем не тихо, что, впрочем, было довольно удивительно, учитывая, что настенные часы показывали только семь часов утра. Мария бегала по всей территории и собиралась на свою первую в жизни официальную работу. Не то чтобы она горела желанием каждый день на протяжении целого месяца приходить в место где, мягко говоря, её ничего не держало, но что поделать? Мари, как её называли в семье, определённо не ожидала, что для написания дипломной работы на факультете журналистики, ей будет необходимо, как сказал преподаватель: найти в себе новые грани и раскрыть писательский потенциал с другой стороны. На деле же, девушка была вынуждена написать серию статей про сборную СССР по баскетболу. Про баскетбол, нужно сказать, она знала только то, что это спорт. Однако сегодня она решила, что должна произвести хорошее впечатление на тренера и команду. Именно поэтому она надела тёмно-бежевый костюм двойку, состоящий из пиджака и шортов в цвет. Под пиджак, который определённо не будет, застёгнут, девушка надела обычную белую блузку с коротким рукавом. Но Маша была бы не Машей, если бы не сделала что-то по-своему. На ноги она надела длинные белые носки и обула чёрные кеды, которые ей привезла мать из очередной поездки в Америку. Тёмно-русые волосы, которые доходили ей до лопаток, девушка убрала в низкий пучок и, подкрасив ресницы, вышла из квартиры, не забыв при этом захватить блокнот и пару ручек для заметок. Выходя из подъезда, она поздоровалась с соседкой тётей Зиной, которая неизменно сидела на лавочке, и Маше всегда казалось, что она будет на этой лавочке даже во время метеоритного дождя. Она улыбнулась своим мыслям и посмотрела на импортные наручные часы. Семь тридцать – отлично, она успевает. Девушка быстро поймала такси и попросила довезти её до Дворца спорта. Расплатившись, как только такси доехало до места назначения, Маша вышла на площадь возле здания и осмотрела его, начиная от фундамента и заканчивая крышей. Она заметила, что почти на каждом окне висели какие-то подбадривающие плакаты, свойственные советским строениям такого назначения. Мария шла к входу и видела, что люди, торопящиеся на тренировки, были какими-то огромными. Нет, она, конечно, не считала себя шибко высокой, но её рост сто шестьдесят два, видимо был вообще неподходящим для таких исполинских размеров спортсменов. Маша теперь шла аккуратнее, чтобы её не задавили. Зайдя в здание, она прошла к кабинету тренера, с которым она ещё не виделась. Его, конечно, уже предупредили о такой необычной подопечной, за которую, как сказал Моисеев, он отвечает головой. Конечно, отец Мари уже обо всём договорился, не зря же он был важным партийным работником. Это его работа – договариваться. Из университета во Дворец спорта, конечно, тоже позвонили, но кого это волнует, если маленькая двадцатилетняя Мари будет без папиной опеки целый месяц? Девушка подошла к двери кабинета тренера сборной СССР по баскетболу. Посмотрела на наручные часы. Семь пятьдесят девять – отлично. Она не опоздала. Досчитала про себя до пяти и тихонько постучала. Ровно в восемь часов утра перед ней открылась дверь, и из кабинета вышел мужчина лет сорока пяти. Он посмотрел на девушку с каким-то пренебрежением, но потом, увидев как она, нервничая, хрустит пальцами, сменил гнев на милость и поднял руку для рукопожатия. –Владимир Петрович Гаранжин – он улыбнулся, чуть-чуть приподняв уголки губ. –Мария Николаевна Дунаевская – девушка искренне улыбнулась тренеру. –Ну что Машка, идём работать, а то мои страусы уже заждались. – она улыбнулась Владимиру Петровичу ещё шире, и прошла за ним в зал. Дунаевская не была трусихой, но считала, что в её страхе перед командой нет ничего постыдного, и поэтому она с чистой совестью пряталась за спиной Гаранжина. Когда они вошли в зал, все взоры были направлены на них, в большей степени из-за того, что тренер их позвал. –Сборная Советского Союза по баскетболу, выстроились в шеренгу. Девушка хоть и знала, что для этого вида спорта нужен высокий рост, но она не думала, что высокий значит огромный. Все игроки были просто двухметровыми. Она почувствовала себя какой-то пятилетней девочкой на празднике для взрослых. Все взгляды были прикованы к тренеру, но это не мешало Маше скрываться от взглядов игроков сборной за спиной Гаранжина. Но тут произошло то, что в конечном итоге должно было когда-нибудь произойти. –Итак, это новый участник сборной – Мария Николаевна Дунаевская. – Владимир Петрович отошёл на пару шагов в сторону, можно сказать, отдав её на растерзание волкам. Мужчины были в шоке. Они все как один посмотрели вниз на Машу, которая сама ещё не отошла от слов тренера и стояла, с широко распахнутыми глазами, крепко прижимая к груди блокнот и книгу «Библия баскетбола». Она явно не ожидала такой подставы от Гаранжина, и перевела на него вопросительный взгляд. Кто-то из мужчин прыснул от смеха, но увидев серьёзный взгляд тренера, впал в ещё больший ступор. –Владимир Петрович, вы, что такое говорите? – набравшись смелости, прошептала она тренеру, но видимо это было как-то слишком громко. Несколько мужчин улыбнулись, а один большой темноволосый и усатый презрительно усмехнулся, смотря на Машу. Тренер, улыбаясь, посмотрел на Дунаевскую и сказал: –Ну что ты Мария Николаевна, ты хоть и на месяц, но член сборной СССР по баскетболу, а может, потом с нами останешься ещё – сказал он, обращаясь к девушке – товарищи, Мария – студентка факультета журналистики МГУ. Она будет писать какую-то работу про нашу сборную, так что это новый член команды, прошу любить и не жаловаться. А сейчас, страусы, начинаем тренировку. Маша села на дальние трибуны, чтобы на неё никто не смотрел и её никто не видел. Она не любила людей. У неё была только одна подруга – Саша Лебедева, которая порой становилась очень, очень, очень импульсивной. Но Маша всё равно её любила. Когда она села так, чтобы ей было всё видно, она раскрыла свой блокнот и начала делать заметки. Девушка не понимала как в спортивных статьях ей поможет тембр голоса того или иного игрока, но всё равно записывала. Писала ещё и семейное положение, которое определяла по наличию кольца или влюблённому взгляду. Да, это определённо важнейшая информация. Маша была творческим человеком, именно поэтому рисовала маленькие портреты рядом с каждым своеобразным «досье» игроков. Она так увлеклась своей «детективной» игрой, что даже не заметила, как пришло время обеда. Когда девушка подняла взгляд от блокнота, она поняла, что в зале нет никого, даже тренера. Быстро посмотрев по сторонам, и ещё раз удостоверившись, что в помещении никого нет, Мари сбежала с трибун, как горная лань, и подошла к большой корзине с мячами. Конечно, от её топота в зал заглянули несколько мужчин и начали заинтересованно следить за её действиями. Маша взяла в руки один из мячей и поняла, что он весит довольно много. Она в своей жизни вообще держала мяч в руках, раз пять, и то в детстве. От физкультуры в школе у неё было «пожизненное» освобождение, и поэтому она сидела на лавочке. На этой самой лавочке в неё часто прилетало мячами прямо в голову, именно поэтому на всю жизнь у Маши осталась ненависть к этому спортивному снаряду. Проще говоря, она боялась мячей. Сейчас, девушка решила, что она не трусиха и может взять эту адову штуковину хотя бы в руки. –Ну, здравствуй, машина для убийств, будем с тобой работать – она аккуратно положила мяч на место. И тут за её спиной раздался тихий смешок. Мари подпрыгнула от страха и повернулась на сто восемьдесят градусов, с немного подёргивающимся глазом. За ней стояли четыре игрока, которых она идентифицировала как Александра Белова, Ваню Едешко, Модестаса – капитана команды, имя которого написать легче, чем сказать, и Сергея Белова. Это был именно тот человек, который бесит с первого взгляда. Да, он был красивый, но это не отменяет того факта, что смотрел он на неё, как на надоедливую мошку. –У нас сейчас обед и если хочешь, можешь пойти в столовую с нами. – сказал Саша, немного смущаясь. Маше и самой было неловко, она-то вообще с мячами разговаривала. Честно, она не очень хотела общаться с людьми, но нужно было согласиться, чтобы её не приняли за самовлюблённую пигалицу. –Конечно, я была бы очень рада – девушка мило улыбнулась мужчинам и заправила короткую прядь волос, выбившуюся из причёски, за ухо. Впятером, они дошли до столовой и сели за стол, где сидела вся команда. Мари взяла только салат, чем удивила игроков, у которых было по несколько тарелок каши с котлетами, компот и пирожки. –Итак, Мария Николаевна Дунаевская, что же вы пишите про нашу команду? – спросил Алжан, которого все называли Жан, а Мари решила называть его так только у себя в голове. Она выдохнула со смешком и сказала: –Можно просто Маша, на самом деле это моя дипломная работа, мой преподаватель решил, что для того чтобы выпуститься из университета я должна стать фанатом баскетбола. Я вообще ничего не знаю про этот вид спорта. Я не спортивный человек, но вот в лепёшку блин расшибиться надо, но написать эту серию статей. Вот. – Девушка говорила как-то слишком эмоционально, и на неё начали оборачиваться другие спортсмены. –Ну, ты не дрейфь, мы тебе, если что, что-то расскажем. Всё напишешь, малая. – Модестас решил, что Маша ему приятна. –Спасибо, это очень мило. – она обернулась и увидела, что сидящие за соседним столом высокие девушки смотрят на неё. –А это кто, за соседним столом? –Это? Это женская сборная СССР по баскетболу, они видимо ревнуют, да Спартак? – Модестас пихнут Белова в бок, и подмигнул ему так, что бедный Саша почти покраснел. Маша заметила это и перевела заинтересованный взгляд на Александра. Посмотрела ему в глаза и улыбнулась так, как это делают все сводники. А она была именно такой. –Ну и кто? – девушка поменяла голос, сделав его более загадочным и тихим, и посмотрела мужчине прямо в голубые глаза. Сейчас все игроки удивлённо смотрели на Машу. Она очаровательно улыбнулась и, пригладив стрелки на шортах, заискивающе посмотрела на женскую сборную. –Кто? – они молчат. –Ну ладно партизаны, я сама всё узнаю. Потом. – и как ни в чём не бывало, продолжила жевать свой салат. Мари и сама не знает, откуда в ней появилась эта решительность, но видимо это общение с импульсивной Сашкой на неё так влияет. Когда все пообедали, они всем составом пошли обратно в зал. Маша опять села на место в дальних рядах и взялась за свой блокнот, сразу приписав в «досье» Саши Белова, то, что он влюблён в девушку из женской сборной. Так, она нарисовала каждого из команды и дописала по несколько предложений о них. Когда Маша закончила со своими заметками, она взялась за книгу, которую ей посоветовал её куратор. «Библия баскетбола», да, название многообещающее. Она начала читать её, подчёркивая все непонятные ей определения. Так, половина книги была в карандашных заметках. Маша сидела бы так ещё очень долго, если бы комсорг команды, не спросил: –Дунаевская, ты уходить не собираешься? – он поднял бровь, смотря на неё с линии штрафных. Она посмотрела на мужчину расфокусированным взглядом и увидела, что в зале больше никого нет, а на улице темно. –Ой, а что все уже ушли? – она посмотрела на наручные часы и увидела, что уже восемь часов вечера. –Да.– опять с пренебрежением сказал он и забросил мяч в кольцо. –А ты почему не ушёл? –Для меня тренировка ещё не закончилась.– он снова забросил мяч в кольцо. –А, ну тогда я уже пойду. – сказала она, неуклюже вставая с насиженного места. Но тут она услышала грохот и резко обернулась. Белов сидел на полу, шипя сквозь зубы от боли. Маша быстро сбежала с трибун, перепрыгивая ступеньки, и присела на корточки рядом с мужчиной. –Что случилось? – она вглядывалась в лицо игрока, искажённое гримасой боли. –Это просто колено. Оно немного пройдёт, и я вколю лекарство. –Где это лекарство? – решительно спросила Маша. –Сейчас отпустит, и я сам схожу. –Ты хотел сказать сползаю? Я спрашиваю, где лекарство? – её голос стал таким жёстким, что у Сергея почти пошли мурашки . –В сумке на первом ряду, оно там только одно. Дунаевская поднялась на ноги и быстро добежала до сидения, на котором лежала спортивная сумка Белова. Расстегнув молнию, она нашла шприц с обезболивающим средством и спирт для обеззараживания кожи. Так же быстро добежав к Белову, девушка в который раз за день поблагодарила себя за выбор обуви, и, дезинфицировав ногу, вколола средство в неё. Сделав это, она села на пол рядом с Сергеем и улыбнулась с закрытыми глазами. Белов посмотрел на неё и удивился тому, что она сидит с ним прямо на пыльном полу. Её грудь резко вздымалась от быстрого бега и плохой физической подготовки. Девушка выглядела совсем как девчонка, со своей худобой, длинными носками, детской улыбкой и выбившимися из причёски прядями волос. Они молчали минут десять, пока лекарство действовало, а девушка пыталась отдышаться. –Спасибо. Маше сначала показалось, что ей причудилось, так тихо это было сказано. Но она посмотрела на мужчину и увидела, что он смотрит на неё. –Не за что. У вас, товарищ комсорг, такое часто бывает? –Не то чтобы, но это нормальное явление для спортсменов. –Я бы так не сказала. – она мило нахмурила брови. Сергей встал, подавая руку девушке. –Ладно, я тебя проведу тебя, уже довольно темно. – Мари приняла руку и поднялась на ноги. –Вообще это я вас должна провожать, товарищ, вы же у нас пострадавший. – она попробовала пошутить, и видимо у неё это получилось, потому что Белов усмехнулся себе в усы. –Ты подожди, я переоденусь и пойдём. –Хорошо. Сергей пошёл в раздевалку, а Маша пошла к месту, где она сидела, и забрала оттуда свой пиджак, книгу и блокнот, в котором она не напишет об этом маленьком инцеденте. Сергей вышел из раздевалки и галантно открыл для Мари дверь. Девушка улыбнулась и присела в реверансе, наклонив голову в своеобразном поклоне. Так, они вышли из Дворца спорта. На ступеньках возле здания Белов взял из куртки пачку сигарет и закурил одну. Маша, конечно же, удивилась, ведь спортсмены следят за своим здоровьем. –Ты что куришь? –Иногда, только, когда нервничаю или после слишком сильных болей в ноге. –Вот оно как, а я не курю и тебе вообще-то не советую. Тут до моего дома минут пятнадцать пешком. –Ну, тогда идём. Они шли в тишине, и эта тишина была определённо приятной. Как только они дошли до подъезда Дунаевской, Сергей ещё раз поблагодарил девушку за помощь, и они попрощались друг с другом. Когда Мари зашла в квартиру и переоделась в домашнюю одежду, она даже не позвонила отцу с матерью и не рассказала про первый рабочий день, а сразу уснула, настолько она была уставшей. Через два дня, за которые девушка немного разобралась с концепцией своей статьи, Маша была настолько сонная, насколько это вообще возможно. Она не только проспала, но и не позавтракала. Всё, то время, что девушка собиралась на работу, её преследовала навязчивая мысль о том, что она о чём-то забыла. Наплевав на свою рассеянность, она вышла из квартиры, при выходе даже не заметив того, что её домашний телефон начал разрываться, от поступающих на него звонков. Она определённо забыла что-то очень-очень важное. Маша вышла из подъезда, поздоровавшись с тётей Зиной, и не удосужившись послушать то, что она ей скажет, попыталась поймать такси. Её жалкие попытки не увенчались успехом, и девушка решила дойти, точнее, добежать, судя по времени, до Дворца спорта. Пока Дунаевская бежала, периодически переходя на быстрый шаг, подобие низкого пучка, которое она сделала утром, растрепалось, являя миру её густые неугомонные волосы. Она начала злиться на всё: на волосы, за то что, они в который раз её подводили, на мокрый после дождя асфальт, за то, что она несколько раз чуть не упала, и на свою память, которая не могла вспомнить, о чём же она всё-таки забыла. Когда девушка, наконец, добралась до Дворца спорта, она увидела, что часовая стрелка показывает восемь часов утра, а минутная предательски движется к десяти минутам девятого. Она быстро поздоровалась с Николаем Васильевичем Ребровым – завхозом заведения, с которым она познакомилась ещё вчера утром, и побежала в спортивный зал. Как только она зашла, на неё тут же посмотрели все игроки, которым она сказала тихое «здравствуйте». С тренером она поздоровалась точно также, удостоив, однако, его ещё и небольшим наклоном головы. Ей вообще не хотелось сегодня никого видеть, а только закрыться в своей маленькой квартирке и рыдать. Но у неё есть работа. Поэтому Маша села на самые дальние трибуны, которые только нашла и, взяв в руки книгу, сразу начала читать и впитывать, прочитанную информацию как губка, не обращая внимания на происходящее вокруг неё. Прошло примерно часа два, и Гаранжин сел рядом с ней на трибунах, пока игроки бежали уже десятый круг с утяжелителем. Тренеру показалось странным, то, что его подопечная слишком грустная сегодня. Он тихо прокашлялся, чтобы не испугать девушку, и когда она повернулась в его сторону – спросил: –Машка, как продвигается твоя статья? –Ну, я уже начала делать наброски, что вроде бы и выходит, но я не понимаю некоторых правил, а из-за книги вообще всё путается.–она немного покраснела, потому что ей было стыдно, за то, что даже после прочтения книги, не понимала всех правил. –Ну, ты выбери день на следующей неделе, я тебе попробую объяснить всё, что тебе не понятно, если эта основная проблема. – лицо девушки почти засияло, от слов Гаранжина. –Спасибо Владимир Петрович, это, правда очень поможет мне. – Гаранжин ушёл к команде, а Маша снова взяла в руки блокнот и с необычайным энтузиазмом начала в нём что-то писать. Уже было четыре часа вечера, и Маша решила, что скоро пойдёт домой. Вот всё было так хорошо и как всегда, по закону подлости должна произойти какая-то ерунда. И тут раздаётся такой знакомый голос, но Маша предпочла бы его сегодня не слышать. Все оборачиваются на звук открывающейся двери, а Маша быстро опускается на корточки межу сидений, чтобы её не увидели. О да, Маша вспомнила, то о чём именно она забыла. –Дунаевская, ты где? Боже, ну всё, теперь ей точно конец. Так, ладно, будем импровизировать. Маша встала, и с победной улыбкой подняла, пустую руку, надеясь, что её паршивой актёрской игре поверят. –Смотрите, я нашла свой карандаш. – она повернулась, и сделав самый удивлённый вид, сказала: –Сашка, что ты тут делаешь? Саша сложила руки на груди и подняла бровь. –У тебя в руке нет карандаша. Ты ужасная актриса. Только не говори мне, что ты забыла, какой сегодня день. Маша попыталась скрыть за маской свои эмоции: –Ну, я же ещё не совсем чокнутая, конечно.. – Саша её перебила: –Господи, Дунаевская, как ты до такого возраста дожила? Как ты не забыла, что дышать, или ходить нужно? На, развернувшееся представление с неподдельным интересом смотрела вся команда, и даже тренер, что не приветствовал срывание тренировок, заинтересованно глядел, то в сторону Маши, то в сторону незваной гостьи. Было видно, что подруга Дунаевской очень зла на неё. –Ну, Сашенька, ну прости меня, мы можем пойти ко мне, и съесть там торт. – Маша мило улыбнулась. –Конечно, мы так и поступим. У тебя вообще-то выбора нет. А сейчас пошли. – она вышла из зала, громко топая каблуками. На Мари удивлённо смотрели около двенадцати пар глаз, и ей пришлось рассказать им, что она и впрямь забыла про собственный день рождения. В оправдание, однако, девушка напомнила другим и себе о том, что была очень занята работой над статьями. Ей даже не успели ничего сказать, как Маша горной ланью выбежала из зала, крикнув что-то на прощание. Гаранжин решил, что представления на сегодня хватит, крикнул, чтобы игроки продолжали тренировку. Две девушки сидели в пижамах на кровати в квартире Маши и пили грузинскую чачу, которую принесла Лебедева. Они были уже порядком подвыпившие, и Лебедева решила, что самое время поговорить о, неожиданно появившихся в жизни Маши мужчинах. –Итак, ты что-то говорила про Сергея Белова – она не спрашивала, а утверждала, потому что Дунаевская рассказала подруге о недавнем случае. –А что Белов, он влюблён. –Правда? И кто же это? – Маша наклонилась поближе к Сашке, будто бы рассказывает ей страшную тайну. –Не поверишь, баскетбол – его единственная любовь. – и тут девушки вместе засмеялись. Им уже нужно было закругляться, но кого это волнует, если девочки решили перемыть косточки всем знакомым? Утро следующего дня было чудесным для всех. Птички пели, лёгкий ветерок колыхал белоснежные занавески, а лучи весеннего солнышка, пробивающиеся сквозь окна, выполняли функцию природного будильника. Для всех, кроме Дунаевской и Лебедевой. Маша попыталась скрыть лицо от надоедливого солнца подушкой, но этого не получилось сделать из-за вопля Сашки. –Маш, вставай, уже половина восьмого! Дунаевская вначале не поняла, зачем ей эта информация, а когда поняла, то в ней проснулся режим Карлсона. Она скинула себя и подругу с кровати и с рёвом дикой белуги побежала умываться, пригрозив подруге, что если она не встанет с кровати, то в её архитектурном бюро построят ещё одно безликое хрущёвское здание. Нужно сказать, что этот аргумент стал достаточно убедительным для Лебедевой, и она подорвалась с кровати, будто её кто-то облил кипятком. Эта совершенно невозможная дружба, как казалось вначале, продолжалась уже целых восемь лет, и хотя за весь этот период происходили ссоры, и крупные, и совершенно беспочвенные, и мелкие; девушки всё равно были настолько близки, насколько это вообще возможно. Саша со своим взбалмошным и импульсивным характером и простотой в общении, и Маша, довольно закрытая, неуклюжая, но всё ещё очень эмоциональная. Эти девушки создали то, что сейчас называют диссонансом. Но ведь противоположности притягиваются. Однако у подруг и в правду довольно много общего. Мари могла поклясться, что это были самые быстрые сборы в её жизни. Они собрались за каких-то десять с половиной минут, хотя дикая головная боль, от выпитого алкоголя, давала о себе знать. Когда девушки вышли из подъезда, до начала рабочего дня оставалось восемнадцать минут. Им повезло, автобус, который ехал в нужную сторону остановился почти возле них. Девушки быстро запрыгнули в автобус, и уже спустя десть минут Саша вышла, на нужной ей остановке, пожелав Дунаевской удачи. Сама же Маша, вылетела из автобуса, мухой прибежав в спортзал. Чуть ли не с ноги открыв дверь, она посмотрела на часы и издала победный писк. Она не опоздала. Но на неё посмотрело несколько игроков, и Маша, вжав голову в плечи, дошла до трибун. На её привычном месте сидел Моисеев, которого она уже знала, но помнила о его пренебрежении в отношении неё. Он вновь оглядел её с ног до головы, и чуть ли не фыркнул, но поздоровался, так сухо, что девушка захотела пить. Хотя её вид и вправду оставлял желать лучшего. Пускай на ней и был к дорогой костюм с юбкой и кеды, её волосы, которые она не успела собрать, торчали в разные стороны от бега, а лицо было уж больно опухшим от выпитого вчера алкоголя. Маша на самом деле напоминала Домовёнка Кузю, решившего поработать в офисе. –Здравствуйте – она тихо ответила на приветствие, присев на сидение, которое было через одно от мужчины. Девушка не знала, зачем он пришёл на тренировку, но решив не зацикливаться на этом, попробовала пригладить волосы, но из этого ничего дельного не получилось. Она взяла карандаш, и его помощью убрала волосы в пучок на затылке. После этого, она взялась за свой неизменный блокнот и начала там что-то писать и чёркать. Дунаевская настолько увлеклась своими заметками, что даже, несмотря на головную боль, пыталась не обращать внимания на игроков, и сидящего рядом Моисеева, который вскоре ушёл, но кого это интересует? Маша уже почти закончила со своими заметками, и поняла, что уже можно начинать формировать первую статью. Её от этих раздумий отвлек Гаранжин, который подсел к ней, и, прокашлявшись, начал: – Машка, ну с прошедшим тебя, я тут к тебе вот по какому вопросу – он положил руку на её худое плечо и спросил – ты, Машка, в Грузии была когда-то? Её и впрямь немного удивил такой вопрос, но мило улыбнувшись, девушка ответила: – Нет, никогда, а что? –Ну, ты если хочешь – собирайся, мы с командой на свадьбу к сестре Мишико летим. Где-то на неделю, поэтому тренировки никто не отменял – он строго посмотрел на игроков, которые тоже слушали этот разговор. –Владимир Петрович, вы ещё спрашиваете, хочу. Очень хочу. – она улыбнулась так широко, что была немного похожа на акулу. – я думаю, что смогу написать об этом, и да, я напишу об этом и можно будет сделать несколько снимков, точно, это будет отлично. –Машка, ты сначала у отца спроси, а то выйдешь там замуж за какого-то грузина, а потом все шишки мне. – тренер по-доброму упрекнул девушку. –А что папа? Он-то точно разрешит. Спасибо, Владимир Петрович, за то, что предложили, мне очень приятно. Маша сидела на трибунах довольно долго, но сидела бы ещё дольше, если бы не услышала обращение к себе от Саши Болошева. –Мария Николаевна, а вы вообще питаетесь чем-то? – Маша оторвалась от своих записей, но лучше бы она этого не делала. При мыслях о еде, желудок сразу сворачивался, а её мутило. Нет, она больше никогда не будет пить. Минутное удовольствие не стоит таких страданий. –Я не хочу просто, но спасибо что спросили. – он посмотрел на неё с пониманием, потому что по её опухшему лицу было понятно, чем именно они с подругой занимались вчера. Ближе к восьми часам вечера, когда тренировка уже закончилась, а игроки пошли в раздевалку, к ней подошёл Сергей и сказал: –Ты, это, сворачивайся, уже все ушли. –Ой, да, я просто не заметила, а ты не видел мой карандаш, я его полдня ищу? – Сергей ухмыльнулся в свои усы, и потянулся рукой к её волосам. Вынул из её пучка карандаш, отчего пряди неконтролируемым водопадом обрушились на её плечи. Мужчина с нечитаемым выражением лица отдал ей карандаш. –Так он всё это время там был! Я про это совсем забыла. Спасибо товарищ комсорг. – Маша заправила передние пряди за ушко и встала, собрав свои вещи. Она уже выходила из зала, когда до неё донеслось тихое прощание. Дунаевская почувствовала, что щёки начинают болеть от улыбки. –До свидания, товарищ комсорг. Во время обеденного перерыва на следующий день Маша вышла и из телефонной будки позвонила Лебедевой, потому что на следующее утро был назначен вылет, а её чемодан ещё не собран. Девушка могла бы собрать вещи и сама, но вместе с подругой, же интереснее. Тем более Сашка её проклянёт, если она ей не скажет. В шесть часов вечера – Гаранжин решил пощадить спортсменов, дав им время на сборы, о чём и сказал утром – Маша вместе со сборной СССР по баскетболу вышла из Дворца спорта. Сашка уже ждала её, сев прямо на ступеньки. Дунаевская, увидев её, сразу же побежала к подруге, подавая ей руку, этим самым, помогая ей встать. –И долго ты тут сидишь? – спросила Маша. –На самом деле, только пришла, минут пять назад. Господь всемогущий, что с твоими волосами? – Лебедева театрально приложила руку к груди. –С ними произошли непредвиденные трудности, и я не смогла ничего сделать с этим кошмаром. – попыталась оправдываться Дунаевская. –Ты же знаешь, что я думаю о таких вещах. – Саша подняла бровь – Не, не смогла, а не захотела. К девушкам со спины подошли игроки, и кто-то деликатно прокашлялся, намекая на присутствие. Маша обернулась и тихо ойкнула, вспомнив, что нужно представить мужчинам Сашку. –Так вот, Саша, это сборная Советского Союза по баскетболу, мальчики это – Александра Лебедева – начинающий инженер, и моя лучшая подруга. Когда все раззнакомились, девушки извинились перед командой, потому что на сборы вещей осталось не так много времени. Они попрощались со всеми и, взяв друг друга под руки, пошли к Маше домой. После ужина, они расселись на кровати и начали перебирать вещи, каждую из которых привередливо осматривали и делали вывод, летит она в Грузию или нет. –Машка, возьми этот сарафанчик, я уверена, что будет повод его надеть, и да, это платье тоже, да что ты со своими костюмами лезешь, бери вот эту юбочку ещё, да ладно возьми один костюм, но на всякий случай, и, ООО, точно джинсы возьми и эту блузочку. – такие «цитаты» постоянно слышались со стороны Лебедевой. Маше же просто оставалось подчиняться, и, прогладив вещи, аккуратно складывать их в чемодан. Потому что сама позвала подругу помогать, так теперь приходилось терпеть. Маша поставила будильник на шесть часов утра, потому что сборы в аэропорту были назначены на восемь часов утра. И они даже не проспали. Маша встала, приготовила глазунью и поставила чайник, пока он закипал, она успела пойти умыться и разбудить Сашу, которая точно не горела желанием вставать так рано, но кого это волнует? Дунаевская решила отомстить подруге за «всего два сарафанчика и одну блузочку», которые в итоге составляли половину чемодана, она не хотела брать так много вещей, но так получилось. –Александра Михайловна Лебедева! – девушка подорвалась с кровати, как бешенная. –Что? Что случилось? – она начала оглядываться по сторонам в поисках отца, ведь именно он, так её называл, когда был зол, за её выходки. Как только девушка поняла, что её нагло провели, она зло посмотрела на подругу и кинула в её сторон подушку. –Ладно, Сашка, вставай у нас час на сборы, я уже приготовила завтрак. –Мне нужно бояться отравления? Я помню, как ты в прошлый раз готовила нам завтрак. –Так, тихо тут, я приготовила и даже не спалила яичницу. – Маша и сама знала, что совершенно не умеет хорошо готовить, но всеми силами пыталась себя оправдать. В полвосьмого девушки были уже готовы к выходу Маша надела джинсы, футболку, которую она очень любила и неизменные кеды, но только уже зелёные, под цвет футболки. Её волосы были уложены в высокий пучок, потому что в самолёте неудобно летать с распущенными волосами. Саше же пришлось надеть официальный костюм, ведь ей всё ещё нужно было идти на работу. Хотя, они обе бы с удовольствием поменялись образами. Девушки взяли такси и Саша, как верная подруга, решила провести Дунаевскую в аэропорт. На самом же деле, она хотела увидеть всех, кто летит, и потом по прилёте Маши, пообсуждать людей. Это было их обычным состоянием. Уже возле стеклянных дверей аэропорта Мари повернулась к подруге, и с неуверенностью в голосе сказала: –Может всё-таки не надо. Я их боюсь. – Лебедева посмотрела на неё, как на сумасшедшую. –Ты кого боишься? Дунаевская, ты если не хочешь этот свой красный диплом журналиста, так и скажи, твой отец, ой как обрадуется, будешь у него там в партии работать, кофе приносить, ты же об этом мечтала? – она для убедительности подняла бровь, и состроила саркастичную гримасу. Машу от этого передёрнуло, она быстро помотала головой в одну и в другую сторону, взяла подругу под руку и уверенно сказала: –Ни. За. Что. Идём? Сашка улыбнулась ей, и они вошли в здание, где уже была почти вся сборная. Многие баскетболисты летели с жёнами, но Машу удивила девочка, стоявшая рядом с Ваней Едешко. Они с Сашей подошли к команде, поздоровавшись и познакомившись с теми кого не знали, девушки обнялись на прощание и Лебедева шепнула Маше: –А комсорг-то на тебя пялится – похлопала подругу по плечу, и пожелав приятной поездки, скрылась за дверьми аэропорта, оставив Машу недоумённо смотреть ей вслед, со стремительно краснеющими щеками. Она сделала глубокий вздох и повернулась к своим попутчикам. Встала Маша так, чтобы её никто не трогал, особенно жёны игроков. Она и впрямь боялась этих мегер. Все переговаривались между собой, а Дунаевская, молча наблюдала, пока к ней не подошла та самая девочка, которая была младшей сестрой Едешко. Она мило мялась, прежде чем подойти к девушке, но потом, посмотрев на брата, убедилась в правильности своих действий. Девочка скромно улыбнулась и, опустив глаза к своим туфелькам, тихо произнесла: –Меня зовут Полина, а тебя, ой, вас как? – Маша присела на корточки рядом с девочкой. –Меня Мария зовут – можно просто Маша или Мари, меня так друзья называют. – Полина широко ей улыбнулась и подошла ещё ближе, чтобы прошептать девушке на ухо: –Можешь называть меня Лина, это хорошо, что ты тоже летишь, а то они все такиииие скучные, и высокие, это раздражает. – Маша, как только услышала последнюю фразу, прыснула вслух. На это несколько человек обернулись, но Маша, как партизан отвела взгляд обратно к Полине и подмигнула ей. –Не тебя одну, моя дорогая. Не тебя одну. –Но ты, же выше меня! - шёпотом закричала девочка. –И что? Это не значит, что я выше них. – Маша упрямо поджала губы, а после они вместе засмеялись. Теперь Маша была почти уверена в том, что эта поездка будет приятной. Когда объявили посадку, и уже все расселись, Маша немного расстроилась. Её место было возле окна – это было хорошо, но сидела девушка рядом с Сергеем и Модестасом – это было не очень хорошо. Это было скучно. Зато у неё было время, чтобы сделать правки в первой статье. Да, очень весело. Маша, правда, хотела весь полёт работать, но кто виноват, что за ночь она проспала только пять часов? Точно не она. И так получилось, что Маша заснула прямо на плече у Белова. Мужчина сначала даже не заметил, но когда она обвила его руку в районе бицепса своими руками, не заметить уже было невозможно. Он осторожно повернул голову в сторону Дунаевской и увидел, что этот извечный блокнот снова с ней, прижатый к боку. Сергей бы очень хотел, чтобы она не прижималась к нему. Хотя кого он обманывает? Ему было приятно. Белову пришлось её разбудить, когда они уде заходили на посадку. Волосы Маши, изначально убранные в пучок, сейчас напоминали взрыв на макаронной фабрике. Он аккуратно потряс её за плечо, чтобы разбудить. Девушка резко выпрямилась и посмотрела по сторонам, увидела выражение лица Белова и покраснела настолько, что была похожа на помидор. –Извините, я не специально, я вообще не хотела спать, но, мне так неловко. Я вам не слишком помешала? Нет? Да? – Маша из-за нервов начала тихо пищать и разобрать, что именно она там говорила, не представлялось Белову возможным. –Дунаевская! – он немного повысил голос, чтобы она прекратила пищать – всё нормально, ты чего? Ну заснула, с кем не бывает. –Правда? Это так хорошо, а то мне было очень неловко. – мужчина усмехнулся на её реплику и повернулся к ухмыляющемуся Паулаускасу. Сергей подозрительно на него посмотрел. –Эй, ты чего это? – литовец отвёл взгляд, но улыбаться не перестал. Самолёт наконец-то сел и все вышли из него. Доехали до места они на автобусе, а там, уже у родственников грузинских игроков, их расселили по комнатам. Маше вообще повезло, она жила одна и это было прекрасно. Девушка переоделась в василькового цвета сарафан, который её заставила взять Сашка, и обула сандалии. Она вышла из дома и вдохнула горный воздух. Да, сюда можно было ехать только ради этого. Величественные горы, возвышающиеся над бесконечными долинами, грузинское палящее солнце, улыбающиеся люди, прекрасная погода и до невозможности красивые виды, от которых дух захватывает. Мари подняла лицо к небу, давая лучикам солнца бегать по ней, как им вздумается. И вдруг она чихнула, это была её естественная реакция на солнышко. К ней подошёл Владимир Петрович и сказал: –Будь здорова, ну как тебе здесь? – он, на самом деле мог и не спрашивать, всё было кристально ясно по её искрящимся глазам. Гаранжину, правда, очень нравилась эта девочка, она была ему как дочь. Очень милая. –Владимир Петрович, это просто замечательно, я никогда не была в таких красивых местах. Ни одно место, в котором я побывала, не сравниться с этим великолепием. Спасибо, что позвали меня. – она улыбнулась мужчине и тут их идиллию разрушили крики игроков команды. Их всех усадили за столы и тут начались нескончаемые тосты, шутки, танцы и веселье. Маше много раз предлагали выпить, но она сделала только один глоток, чтобы не обидеть хозяев, и всё. Девушка помнила свой день рождения, а точнее, следующие сутки после него. С ней рядом села Лина, и они вместе познакомились с Шуркой, которому было интереснее со сборной, а не с их «женской компанией». Все разговаривали и смеялись. Дедушка Мишико, что-то сказал про то, что их семья выращивают не только овец, но и лошадей. Полина и Маша, как только это услышали, хором крикнули: –У вас есть лошади? – Ладно, Полина, её всего восемь, но Маша, девушке двадцать один год. На них много кто обернулся, а Гаранжин со своей женой захохотали. Команда обернулась на эти звуки, и мужчины увидели, что Полинка покраснела, а Дунаевская скатилась по стулу вниз под стол. Боже, как ей было неловко. –Ну, Машка, ты чего? – Гаранжин посмотрел вниз под стол. Девушка решила, что этим действием она только усугубляет своё положение, и поэтому, села, обратно на свой стул. Вся команда смотрела на неё, а Полина начала моргать одним глазом, чтобы та что-то придумала. Дунаевская же ничего не смогла придумать лучше, чем объяснить. –А что вы так смотрите, я до того как поступила на журналистку профессионально занималась конным спортом. Вот. – дедушка Мишико улыбнулся им двоим, и с сильным акцентом сказал: –Завтра утром часов в восемь можете подойти к конюшне, там будет мой племянник – Ираклий. Можете выбрать лошадей и покататься. – тут кто-то демонстративно прокашлялся. Ваня Едешко. Полина осторожно повернула голову к брату. –Ванюююша, а можно я на лошадке покатаюсь. Я буду осторожно. Правда-правда. Со мной же ещё будет Маша-Мари, а она вот видишь – конесед. – Девочка сделала большие глаза, потому что знала, что ей не смогут отказать. Но вместо ожидаемого согласия, она услышала смех. Полина насупилась, всем своим видом показывая, что она обижена. Взрослые продолжали смеяться, а Маша крепко обняла её за плечи и сказала: –Дорогая, не конесед, а наездник. – Лина посмотрела на неё, как на дуру. –Какая разница? Мне больше конесед нравится, и так понятнее. – Она сказала это таким тоном, словно это не она, а они дети, которые ничего в этой жизни не понимают. Ваня посмотрел на сестру и спросил: –И как тут вообще можно отказать? Маш, ты только следи за ней, пожалуйста. – Дунаевская кивнула. Детей уложили спать часов в девять, потому те уже клевали носом. Народ разошёлся к двум ночи, они сидели бы и дольше, но у сборной была тренировка в десять утра. Мари ушла в свою комнатку и поставила будильник на семь тридцать. –А Сашка говорила: «зачем тебе эта штуковина там, ты на отдых летишь?». А я как знала. – она резко остановила свой спич, поняв, что говорит сама с собой. –Как бы сказала мама: «шизотипическое расстройство параноидального типа» – её мама была психологом. Девушка переоделась в пижаму и заснула, как только легла в кровать. Утро было чрезвычайно отличным. Маша проснулась раньше будильника на целых три минуты и за это время выглянула в окно. На небе за ночь появились тучи, и это было очаровательно. Она обожала такую погоду. И тепло, и не сильное солнце, в общем, это приятно. Она успела переодеться, в штаны и свободную футболку, для удобства. Волосы она, впервые, за три года заплела в два колоска. Маша только закончила с причёской, и засобиралась идти будить Лину. Эта девочка и вправду ей очень понравилась, но тут в дверь постучали. Маша открыла её и подняла бровь в удивлении. –Доброе утро, Лина. – Девочка стояла на пороге в своём зелёном комбинезоне и мило улыбалась. –Доброе утро. –Когда ты проснулась, и что у тебя на голове? –Проснулась я давно, а на голове у меня хвостик. – хвостиком это было назвать сложно. На её голове было так много петухов, что причёска так и могла называться – петух. –Так, а ну-ка садись сюда. – Маша указала ей на свою кровать. Девочка села, и Дунаевская взяла в руки расческу. Она быстро повторила свою причёску на светлых, волнистых волосах Полины. Несколько непослушных прядок всё-таки выбились из косичек, но это совершенно не портило причёску, а наоборот – делало её детское личико только милее. Вдвоём они тихо вышли из дома и направились к конюшне. Там, их встретил тот самый племянник – Ираклий. Он был красивым парнишкой, лет семнадцати. Девушка узнала у него, что он в этом году оканчивает школу и будет поступать на ветеринара. Внутри конюшни девочкам дали сапоги для верховой езды, и когда они переобулись, то сразу вдвоём пошли к лошадям. Когда они зашли в конюшню, Полина просто пищала от восторга. Здесь были лошади и пони разных мастей, аж глаза разбегались. Маша присела перед девочкой на корточки и сказала: –Посмотри, какая лошадка тебе нравится, и я скажу, подходит ли она. Давай иди. – Лина подпрыгнула от радости и побежала выбирать лошадь или коня. Сама же Маша пошла вдоль стойл и смотрела на каждую лошадь. Ей приглянулось несколько, но пройдя дальше, она увидела то, что заставило её почти разрыдаться. За закрытыми дверьми стойла стояла лошадь Изабелловой масти. Именно лошадь. У неё были зелёные глаза. Она была так похожа на её первую лошадь, на которой она ездила до семнадцати лет, что у девушки непроизвольно по щекам потекли слёзы. Она погладила лошадиное лицо по кремовой шерсти и открыла дверцу, чтобы зайти внутрь стойла. Тут к ней подбежала Полина, и девушка стёрла слёзы. –Ты что плакала? –Да, дорогая, просто я вспомнила кое-что. – девочка обняла её за талию. –Всё будет хорошо, правда. А я выбрала лошадку. Пошли. Лина повела Дунаевскую к другому стойлу, и указала ей на Арабского скакуна, необычного серого в яблоках окраса. Маша показала Полине, как надевать на лошадь снаряжение, и попросила Ираклия дать девочке шлем, для безопасности. Ираклий сказал, что коня Лины зовут Бесо, а лошадь, которую выбрала девушка – Лале. Маша поблагодарила парня за помощь, и сказала, что дальше они справятся сами. Он ушёл, пожелав им удачи. –Ну что, дорогая, будем всех удивлять. – Дунаевская улыбнулась девочке. Она весело закивала головой в предвкушении. Маша рассказала Полине, что для начала нужно подружиться со своим конём, и поэтому дала ей в руки сахар, сказав, что им нужно угостить Бесо. Девочка гладила коня по гриве, и говорила о том, какой он красивый и прелестный. Конечно, даже конь не смог устоять перед Полининым обаянием и стал более покладистым, чем был изначально. Маша же общалась со своей лошадью, та оказалась довольно пылкая и горячная нравом. Но девушка довольно быстро нашла с ней общий язык, ей показалось, что они очень похожи характером. Спустя час знакомств, с лошадьми, Дунаевская помогла Маше сесть в седло и показала, как правильно держать поводья в ручках. Девушке нравилось рассказывать про лошадей. Она и сама села в седло, и кони повезли их в долину. Там, Маша показала Полине лёгкие элементы выездки и даже разрешила пуститься небольшой рысью только рядом с ней. У спортсменов уже началась тренировка. Солнце к десяти часам уже показалось из-за туч и светило прямо в глаза сборной. Они выглядели очень плохо, от вчерашней выпивки очень болела голова, а солнце ничуть не улучшало ситуацию. Все, смотревшие на них тихо посмеивались, а мужчины просто хотели спать. Девочки почти не смотрели на них, они были заняты. Полина выпросила у Маши ещё поездить рысью. Они скакали рядом, и Дунаевская постоянно была начеку, чтобы если что, остановить коня Лины. –А ты можешь что-нибудь ооочень классное показать, я знаю, что лошадки могут прыгать. – она сделала кукольные глазки и девушка не смогла ей отказать, а, впрочем, и не хотела. –Хорошо, ты только отойди подальше и слезь с Бесо. – девочка так и сделала. –Молодец, ты только не подходи, а просто смотри. – Полина кивнула. Маша отскакала довольно далеко и уже собиралась возвращаться, как увидела игроков, бегущих кросс. Она пришпорила Лале и галопом поскакала вперёд, ближе к игрокам она наклонилась к голове лошади и сказала ей: –Ну что, Лале, покажем им, на что мы способны. – девушка широко улыбнулась. Солнце ярко светило, а ветер дул в спину и будто подгонял их. Маша крепче схватилась за поводья и лошадь с разбегу высоко прыгнула. Они вдвоём будто стали одним целым. Со стороны это выглядело восхитительно. Солнце освещало профиль девушки и кремовую блестящую шерсть Лале. Спортсмены просто зависли от этого зрелища, а все остальные любовались такой красотой. Лошадь аккуратно приземлилась сначала на передние, а потом не задние копыта. И они поскакали дальше. Остановившись, и спрыгнув с Лале, она погладила её по гриве и тихо сказала: –Смотри, дорогая, какой фурор мы с тобой произвели. – лошадь довольно фыркнула, упираясь носом в ладонь Маши. К ней подбежала Полина, запрыгивая прямо на руки. –Маша-Мари, это было просто невероятно, я в жизни такого не видела, вы, будто парили над землёй. –Дорогая, ты преувеличиваешь, это не было так уж «невероятно». – Лина опять посмотрела на неё, как на дуру. Маша опустила её на землю, потому что у неё болела спина. –Ты шутишь сейчас? Да я у кого угодно спрошу, тебе любой это скажет. – девочка подбежала к спортсменам и схватила Сергея за руку. Она подвела сопротивляющегося спортсмена к Мари, которая стояла рядом с лошадьми. Полина оказалась довольно сильной для своего возраста. –Ну, скажи Усатик, ты же видел, как они прыгали? – Белов не удивился такому прозвищу, а Маша попыталась сдержать смех в гортани. –Видел. –Это было невероятно, не правда ли? –Правда. –Вот, видишь, даже Усатик так говорит. – Дунаевская не выдержала и согнулась пополам от хохота. Она смеялась слишком долго, и когда девушка успокоилась, Белов зло посмотрел на неё с поднятой бровью. –Закончила? –Да, спасибо. Мужчина развернулся и ушёл, а Маша стояла, как-то непонятливо взглянув на Полину. Девочка вздохнула, и пошла к Бесо, причитая себе под нос что-то про глупость этих недалёких взрослых. На следующий день Маша захотела встретить рассвет в горах. Она быстро оделась и тихонько вышла из дома. На улице было ещё темно. Девушка зашла в конюшню, и, осмотревшись, вывела Лале из неё. Маша вроде бы и не воровала лошадь, она предупредила дедушку Мишико и Ираклия, но ей нравилось думать, что она совершает что-то такое, что могло показаться протестом. Нет, вы не подумайте плохо. Дунаевская не была диссидентом. Хотя нет, была. Ей было приятно считать, что она идёт против системы. Всю жизнь у неё хоть и было право выбора, она была почти уверена в том, что каждый её «выбор» был подстроен. Нет, не пресловутой злодейкой судьбой, она в неё не верила, родителями. Родители давали ей всё, чего бы, она не попросила, кроме выбора. Но сейчас не о грустном. Маша надела снаряжение на Лале и оседлала её. Они поскакали в направлении одной речки, про которую ей рассказал Ираклий. Солнце ещё не встало, и девушка надеялась, что они успеют. Дунаевская спрыгнула с лошади и сняла с неё седло и сбрую. –Давай, дорогая, ты можешь бежать. – девушка легонько хлопнула два раза по её спине. Лале рванула по долине. Девушка сняла с ног кеды и, поставив их на берегу, зашла в воду по колени. Оранжевый диск солнца показался из-за гор, и вода окрасилась в сверкающий жёлто золотистый цвет. Маша заворожено глядела на воду. Она перебирала воду руками, будто струны от гитары, на которой так любила играть Саша. Тут же девушка услышала тихий плеск воды рядом с собой. Дунаевская повернулась на звук и увидела Сергея, строго посмотревшего на девушку. Он повернул голову в сторону воды. Маша продолжила всматриваться в его точёный профиль. Его тёмные брови, сдвинутые к переносице, ровный нос и пронзительные серые глаза были удивительно красивы. Маша встала на одну ногу, а второй она перебирала песок под водой. Она ещё вчера вечером решила извиниться перед Беловым за то, что смеялась с глупого прозвища, которое ему дала Полина. Девушка уже хотела начать извиняться перед мужчиной, но тут к ним подошла Лале, этим самым отвлекая Дунаевскую от мыслей. Лошадь фыркнула и топнула ногой по воде, тем самым обрызгав и Машу, и Сергея. Девушка улыбнулась Лале и погладила её вдоль шерсти на носу. Она решила, что нужно уже извиниться перед Сергеем, чтобы не мучить себя угрызениями совести. Маша повернулась к Белову и встретилась с ним взглядо м. –Я, вчера, наверное, зря так громко смеялась. Мне так неловко из-за этого. Я думаю, это было очень глупо с моей стороны. Извини. – она немного покраснела и опустила глаза вниз. Мужчина снисходительно улыбнулся и положил свою ладонь на её плечо. –Всё нормально, Дунаевская, это правда очень глупое прозвище, я пытался объяснить Полине, что она может называть меня по имени, но ей это явно не понравилось, и она продолжила называть меня «усатик». – Сергей улыбнулся девушке и вышел из воды, направляясь в сторону дома. И тут, до него донеслось тихое: — Спасибо. После недели в Грузии, они полетели домой. В Москве их встречала Сашка, которая ужасно соскучилась по Маше. Они так долго обнимались, что у любого проходящего человека могло создаться впечатление, что девушки не виделись, целую вечность. Подруги вышли из аэропорта и пешком пошли в направлении дома Дунаевской. Мари рассказала Лебедевой о своих приключениях, и они начали обсуждать всех. Через день был назначен вылет в Мюнхен на олимпиаду. Две первые статьи были уже готовы, и они так понравились «партийной верхушке», которой их показал её отец, что Марии от самого председателя Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров СССР – Сергея Павловича Павлова, поступила рекомендация написать третью статью про Олимпийские игры 1972 года, прямо с места событий. Она будет писать её в Мюнхене. Видимо её будущий красный диплом журналиста будет не просто бумажкой о высшем образовании. Девушке уже предложили работу несколько крупных государственных редакций, работать в которых – мечта любого журналиста Союза. С Сашей они собрали девушке чемодан, теперь уже полный официальных костюмов, чему Маша, на самом деле, была очень рада. Также, в её чемодане было ещё кое-что. Гаранжин выдал ей форму сборной Советского Союза по баскетболу с собственным номером – 16, и девушке было настолько приятно, что она расплакалась от переполняющих её эмоций. Это, наверное, было лишним, но она ничего не смогла с этим поделать. В день вылета Дунаевская надела строгий брючный костюм с большим пиджаком глубокого коричневого цвета и новые бежевые кеды, которые она ещё ни разу не надевала. Вот и повод выдался. На дворе уже был конец августа, и с каждым днём становилось всё прохладнее. Девушка не опоздала и пришла вовремя. Саша хотела её провести, но они распрощались ещё вчера, потому что её вызвали на работу в субботу. Женская и мужская сборные по баскетболу летели в одном самолёте, и девушке повезло сидеть возле окна. Рядом с ней сидел Гаранжин, а слева от тренера сидел Моисеев, который стал немного терпимее относиться к Маше. Полёт должен был продлиться приблизительно три часа, и Мари хотела начать делать наброски. Она со своим неизменным блокнотом села на своё место и начала писать, изредка спрашивая Владимира Петровича о тех, или иных техниках и терминах в баскетболе. Время от времени, в течение этого месяца, Маше казалось, что скоро она станет специализированным спортивным журналистом, и что всё это было подстроено, дабы привить ей любовь к какому бы то ни было спорту, кроме конной езды. Во время полёта со всех сторон слышались смешки и озорные перешёптывания девушек из женской команды. Гаранжин читал две первые статьи Маши, которая решила, что до официального выпуска их в журналах, посвящённых Олимпийским играм в Германии, и спортивных колонках, её рукописи, кроме «высших чинов», можно дать прочитать только Владимиру Петровичу. Мужчина с хитрой улыбкой перед вылетом взял у неё печатную версию двух довольно объёмных работ, и, смотря на её немного виноватое выражение лица, тихо сказал, наклонившись к ней ближе: — Ну, ты и лиса, Машка. — Я просто подумала, что вам будет интересно, но если нет, то.. — мужчина перебил её. — Мне интересно, но ты всё ещё лисица. — девушка широко улыбнулась ему и потопала к своему месту. По прилёте в Мюнхен, сборные встретили автобусы, на которых их довезли в олимпийскую деревню. Там, им раздавали разноцветных игрушечных такс. Это, кстати, первый официальный талисман в истории Олимпийских игр. Маша, как только ей дали собаку, заулыбалась ещё шире, потому что это была одна из её любимых пород собак. Дунаевская шла рядом с Гаранжиным и Моисеевым, записывая всё, что видит в красках. Она так этим увлеклась, что не заметила, маленький порожек под ногами. Маша оступилась и встретилась бы носом с брусчаткой, если бы Владимир Петрович не поймал её за локоть. — Лиса, будь осторожна, мне же за твой нос потом отвечать. — он подмигнул девушке, опуская её руку. Моисеев удивлённо посмотрел на них двоих, как и баскетболисты, которые услышали это необычное обращение к Дунаевской. — Машка, а что это Гаранжин тебя так называет? — спросил у девушки Саша Белов. — Ой, не обращай внимания, это не важно. — парень странно на неё посмотрел и пошёл дальше. Их расселили по номерам в жилом здании для олимпийцев из Советского Союза. Разложив вещи, Мари сразу побежала на первый этаж в вестибюль, чтобы позвонить Сашке, папе и Сергею Павловичу Павлову, который дал ей, как своей протеже, личный номер. Но сначала Сашка. Девушка дождалась своей очереди к телефону, познакомившись за это время с несколькими представителями советской делегации, несколько из которых уже пригласили её на ужин. Она, конечно, обещала подумать, но все, же понимают, что это значит. Дозвонившись, она сделала то, что обещала ей сделать : — Александра, Александра, Этот город — наш с тобою, Стали мы его судьбою — Ты вглядись в его лицо. Чтобы ни было в начале, Утолит он все печали. Вот и стало обручальным Нам Садовое Кольцо.* (песня написана в 1979). На том конце провода послышался громкий хохот. — Ну, ладно, дорогая, как ты там? — Маша, ты сделала это, хорошо, ты не трусиха, но как вы там устроились? Что Гаранжин насчёт статей сказал? Он же уже прочёл их? — вопросы сыпались из неё, как зазубренные. — Так-так, слушай, мы уже заселились, нам дали по таксе, представляешь? — Я надеюсь игрушечной? — Конечно. Вот, Владимир Петрович их уже прочёл, но ещё ничего не сказал. Ладно, я попробую завтра позвонить, до свидания. — Пока, удачи там. Девушка позвонила отцу, попросив дать телефон маме. Она быстро отчиталась в том, как прошёл полёт, и, выслушав отцовские наставления, закончила разговор. Теперь, её задачей было позвонить Павлову. Он просил её позвонить, тогда, когда они прилетят. Ей даже не пришлось долго ждать ответа на звонок. На том конце провода заговорили почти сразу. — Здравствуйте, Сергей Павлович, это Мария Дунаевская. — А, здравствуй, ну что же Машенька, как долетели, как настроение? — Маша подняла бровь в удивлении, но ответила. — Долетели хорошо, без происшествий, настроение отличное. — Ну, я надеюсь, Машенька, что ты напишешь новую рукопись, не хуже, а даже лучше первых двух. Удачи. — Спасибо, Сергей Павлович, всего доброго. —До свидания Мария. Девушка закончила разговор и подошла к Гаранжину, который помахал ей рукой. Она надеялась, что сейчас тренер скажет ей свою оценку её работ. Её ожидания оправдались. Мужчина предложил ей локоть, и, выйдя из холла, они пошли вдоль здания. —Я хотел сказать, что я дочитал твои статьи, и я уверен, что вы, Мария Николаевна Дунаевская, очень талантливый журналист. Это правда настолько просто, что до такого никто не додумается, ты ведь просто пропустила наши истории через себя, и у тебя получилось, то, что в полной степени доказывает твой талант и профессионализм. — мужчина посмотрел на неё с отцовской улыбкой посмотрел на Машу. —Спасибо, Владимир Петрович, для меня действительно очень важна ваша оценка. Я хотела показать не только красивую обложку, но и внутренний мир баскетбола. Я надеюсь, что мне это удалось. —Ты молодец, Машка. Вдвоём они шли и разговаривали, как хорошие давние знакомые. Девушке было так легко с ним разговаривать, и она не могла не проводить параллели между тренером и своим отцом. С папой у неё всегда были хорошие отношения, из-за схожести характеров. Дунаевская с Гаранжиным, не торопясь, шли к команде. Игроки и Моисеев странно посматривали на эту странную парочку. А Маша и Владимир Петрович шли, смеясь, с какой-то шутки про любовь к переработкам Сергея. Вдвоём они подошли ко всем, сидящим за столом и поздоровались. Гаранжин сел рядом с Моисеевым, а Маше осталось одно место рядом с Модестасом и Алжаном. Они спокойно ужинали, но тут к ним подошли два молодых человека, в которых Дунаевская узнала своих новых знакомых, которые оказались журналистами из Англии. Она положила вилку и поднялась со своего места, чтобы поздороваться с ними. Ей нужно было сходить в главный корпус, чтобы зарегистрировать свою фамилию в списке журналистов, находящихся на территории Олимпийской деревни. Там она и познакомилась с Николасом и Джоном, которые оказались вполне учтивыми людьми. Моисеев и Гаранжин одновременно прокашлялись, что вызвало небольшие смешки со стороны команды. Да, они и вправду близки. —Ой, конечно, товарищи, это журналисты из Англии, Николас и Джон — она указала на парней. —Джон, Николас, это сборная Советского Союза по баскетболу, тренер сборной – Владимир Петрович Гаранжин и председатель Федерации баскетбола СССР – Григорий Моисеев. — девушка говорила на английском языке довольно хорошо и ей не составило труда. Её советские коллеги были удивлены такому хорошему произношению Маши. А она мягко выпроводила своих новых английских знакомых, сердечно пообещав им ещё пообщаться. Девушка села на своё место, закатив глаза от настырности англичан. — Они немного настойчивы, не так ли? — Определённо — Гаранжин подмигнул Сергею, на что комсорг поднял бровь. Все сидели и ужинали, а Модестас наклонился ближе к Маше и сказал: —Ты видимо им понравилась, Дунаевская? —Я думаю, Палаускас, ты им понравился много больше меня. — девушка подмигнула литовцу. —Ты думаешь, что они..? —Я уверена, что Джон точно, и ты. — она улыбнулась, и продолжила жевать. Лицо Модестаса нужно было видеть. Он чуть ли не задохнулся от негодования. —Что? Т-т-ты что? Я? НЕТ. — девушка начала с него смеяться. —Я просто пошутила. — он насупился, а Алжан, который слышал их перешёптывания, смеялся с них. — Так, страусы, слушаем. — Гаранжин встал, тем самым, привлекая к себе внимание. —Завтра первая игра с Англией, сейчас отдыхайте и отсыпайтесь. И пусть кто-то проводит Марию прямо в номер, потому что у этой лисы слишком настырные поклонники. — Владимир Петрович и Григорий Миторофанович вышли из-за стола, а Маша хотела было возмутиться, но не придумала ничего лучше, чем насупиться и сложить руки на груди. —Ну что, лиса, давай проведём тебя в нору — с нескрываемым смехом сказал Модестас. Маша резко перевела свой грозный взгляд на литовца. —Палаускас, ты не нарывайся лучше. На неё все уставились, но Маша и не повела бровью. Модестас сглотнул и кивнул, чтобы она хотя бы не смотрела на него так осуждающе. Все вместе, они встали и, провожая каждого, расходились по своим комнатам. Так получилось, что Маша жила дальше всего с двумя девушками из женской сборной, которые, скорее всего, уже спали, а Модестас решил смыться, чтобы не получить за очередную шутку. С Машей остался только Белов, которому ничего не оставалось, кроме как довести девушку до двери. — Ну, вот мы и дошли. — Он уже успел повернуться, чтобы пойти спать, но тут его остановил негромкой голос Дунаевской. — Сергей — мужчина крутанулся на пятках, вопросительно подняв бровь. Она так мило покраснела, что мужчине пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы сдержать улыбку. Девушка пролепетала что-то невнятное, что, как понял Белов, значило наклониться. Он немного сгорбил спину, которая, по обыкновению, была натянута, как струна. Девушка быстро встала на носочки, положила ладонь на его скулу и поцеловала баскетболиста в щёку, оставляя после себя теплое покалывание на лице. Смущённо улыбнулась и, пожелав спокойной ночи, прошмыгнула за дверь. Белов, до того стоявший в своеобразном оцепенении, странно ухмыльнулся, и прошептал: — Правда, лиса. Девушка, зашедшая в комнату, увидела, что одна её соседка спит, а вторая как-то странно на неё смотрит, решила просто лечь спать. Но не тут- то было. Саша Свешникова, которая встречалась с Сашкой Беловым, заговорчески улыбнувшись, села на её кровать. —Выкладывай. Маша сначала молчала, как партизан, но потом сдалась, и рассказала о нескольких моментах с Сергеем. В свою очередь Свешникова рассказала ей про свои отношения с Александром, взяв, однако, с неё страшную клятву на мизинчиках, что она никому не расскажет. Девушки. Они просидели так до половины первого ночи, но потом вспомнили, что у Саши игра, а у Маши рабочий день, и легли спать. На следующее утро, во время завтрака, две девушки переглядывались, что-то пытаясь, пояснить друг другу, с помощью жестов. Гаранжин, заметив это, попытался привлечь внимание Маши, сказав её имя. Она продолжила подавать какие-то знаки Свешниковой, не обращая внимания на тренера, чем вызвала смешки со стороны игроков команды, заинтересованно глядевших на её попытки связаться с баскетболисткой. — Дунаевская! — девушка резко обернулась, и, увидев заинтересованную улыбку тренера, махнула головой в знаке: «я потом когда-нибудь расскажу, может быть». В этот день Маша впервые в жизни видела настоящую полноценную игру. Она и вправду была увлечена, происходившим на площадке, адреналин в ней давал о себе знать, подрагивающим почерком, во время письма. Она продолжала писать всё, что видела во время игры для своей статьи. Она, наверное, навсегда, запомнила свой восторг от победы сборной своей страны. Когда всё закончилось, она подбежала к команде и начала их поздравлять, говоря Владимиру Петровичу, что после игры у неё и вправду остались приятные ощущения, как он и говорил. — Конечно, а как ты ещё думала. — мужчина, по-отцовски, обнял её за плечи, и они начали обсуждать игру. Маша задавала вопросы, а тренер с удовольствием на них отвечал, видя, что девушке, теперь, и вправду интересно. Игроки, в который раз удивлялись такому близкому общению этих двоих. Мужчинам, Гаранжин не казался любителем такого общения, особенно с девчонкой. Маша откланялась, сославшись на дела в Главном корпусе, а Владимир Петрович подошёл к Серею, начиная незамысловатую беседу про игру. Он-то видел, как Белов посмотрел на Дунаевскую. — А Машка-то хорошая девушка, ты смотри у меня не обижай её, а то потом я тебя обижу. — тренер похлопал Сергея по плечу, оставляя игрока под номером десять в очевидно растерянном состоянии. На следующие две игры Маша надевала футболку из той самой формы с цифрой шестнадцать. Всё свободное, и не очень, время девушка строчила, чёркала, стирала в своём блокноте, постоянно делала какие-то пометки. Все уже поняли, что, когда она в процессе, то до неё не достучаться. Все помнили про обещание Гаранжина победить сборную США, в какой-то степени именно из-за этого Дунаевской поручили написать третью статью. Пятое сентября тысяча девятьсот семьдесят второго года. Это число стало для всего мира точкой отсчёта для антитеррора. С пятого, по шестое сентября во время Олимпийских игр в Мюнхене, члены террористической палестинской организации «Чёрный сентябрь» взяли в заложники 11 членов израильской олимпийской сборной и одного западногерманского полицейского. Эти люди оказались жертвами террористов. Я уверена, что виновные в этом преступлении будут наказаны по всей строгости. — Я убеждён, что убийство под предлогом войны не перестаёт быть убийством. (А. Эйнштейн) М.Н.Дунаевская Она конечно же знала, что ей не разрешат это написать, девушка была в этом уверена, ей уже позвонил отец и предупредил, что было-бы неплохо, если бы Мари оставила своё мнение насчёт этой ситуации при себе. Маша сидела на балкончике, на который никто обычно не заходил и пыталась понять, как ей писать это дальше. Очень сложно просто так взять, и молчать об этой ситуации. Но ей придётся. Боги, им даже не разрешили пойти на панихиду. Будто это как-либо повлияло бы на отношение к Союзу? Маша почувствовала какое-то движение рядом с собой. И только сейчас поняла, что она плакала. Она без энтузиазма повернула голову и увидела Сергея, сидящего рядом с собой. Он молча протянул ей сигарету. Дунаевская сначала удивилась, но потом, усмехнувшись взяла сигарету из его рук и прокрутила её между пальцев. —Ну и как ты догадался? —Я ведь не совсем слепой. Итак… —Я совсем редко курю, по правде я курила всего три раза в жизни. —Ясно. — он поднёс зажигалку к её лицу, прикуривая её сигарету, лишь на мгновение, задержав взгляд на её, всё ещё мокрых от слёз губах. Они продолжили молча сидеть, думая каждый о своём. В день игры с Американской сборной все были на взводе. Гаранжин наставлял свою команду, а Маша находившаяся постоянно поблизости, записывала каждое слово тренера. С утра девушка так волновалась, что решила заплести два колоска и надеть футболку сборной, потому что это, хоть и ненадолго, но вернуло ей уверенность в сегодняшнем дне. Когда началась игра Дунаевская не могла ничего писать, она неотрывно следила за игрой, за каждым движением и своих, и соперников, пытаясь уловить их мысли и эмоции. Когда табло оповестило об окончании второго тайма, нужно признаться, и Владимир Петрович и Маша отчаялись. Но тут к их скамейке подлетает Моисеев и что-то неразборчиво кричит о технической ошибке и трёх секундах, при этом сильно размахивая руками. И тут девушка переглянулась с тренером, понимая, что не всё ещё кончено, и есть последний шанс победить. И тут, Маша уверена, начались самые долгие три секунды в её жизни. Удар. Удар. Ещё удар. Маша не понимает: эти удары идут снаружи, или это так неистово бьётся её сердце? И тут девушка видит, что Саша Белов забивает мяч. Они все сбегаются в кучу поздравляя своих товарищей. Маша обнимает Владимира Петровича, поздравляя его с победой, испытывая приятное чувство окрылённости. Потом бежит к команде, выкрикивая поздравления. И тут её подхватывают за талию. Маша удивлённо вскрикивает, но увидев, кто её держит на руках, расплывается в широкой искренней улыбке, адресованной только ему. Сергею Белову. Они смотрят друг на друга. Глаза в глаза. Нос к носу. Губы к губам. И тут Мария Дунаевская понимает, что он тоже довольно приятный.