***
Не пройдя и половины коридора, Амели развернулась к Коринфианину. — Это прозвучит грубо, но я хочу провести остаток жизни в одиночестве. Рты за черными стеклами с досадой щелкнули, хотя кошмар ожидал подобного. Их первая и последняя встреча прошла более чем неоднозначно. — Как пожелаете, королева, — он склонился в настоящем поклоне, чем вызвал только раздражение. — Перестань насмехаться. — Это не насмешка, миледи. — Не из уст убийцы. Она пошла дальше, подставив спину под знаменитый кинжал. В Царстве царил непривычный покой. Много сновидений необратимо пострадало в сражении, и вторую ночь вся Вселенная не видела ни снов, ни кошмаров, укутанная бархатным полотном небес с вышитыми на нем картами созвездий. Длинное платье Амели собирало пыль перекрестков, путалось в мокром разнотравье. Без силы Кошмара и песка Морфея им с Мэттью приходилось идти пешком, и это оказалось прекрасно. Три четверти жизни Амели бежала от себя, от других, не замедляя шага, лишь бы быстрее достичь цели. Последнюю четверть она сражалась с собой и с миром: только бы защититься, не промахнуться и первой нанести решающий удар. Теперь она не спешила. — Мисс Эддерли? — окликнул ворон, когда она задержалась полюбоваться на ленту мерцающего пурпурного ветра. — Мы уже совсем близко. Поторопитесь! — Как ты стал сном? — вдруг спросила она. Мэттью описал круг и приземлился на большой валун. — Я не считаю себя сном, миледи. Я.. я был человеком. Не очень хорошим, правда, — признался он и снова встрепенулся: — расскажу вам по пути! Неприметная тропа вела их к бескрайним полям тумана от горизонта до горизонта, подернутого золотисто-розовой дымкой. — Так сложилось, — говорил Мэттью, и его голос звучал то громче, то тише, когда он отдалялся и снова возвращался, — что я выполнял некие заказы для определенных лиц, и однажды пересекся с Коринфианином: у нас оказалась одна цель. Тогда я впервые узнал о Царстве. Моя работа была сопряжена с опасностью, я понимал это, но не осознавал до конца и однажды поймал пулю. После первой клинической смерти я принялся молиться Повелителю, и он услышал. В поиске информации мне не было равных, и я начал служить ему сначала при жизни, а затем, — ворон пронзительно каркнул. — Мы на месте. Амели осмотрелась и заметила висящую в воздухе пелену, похожую на гигантский мыльный пузырь, за которым скрывался необъятный сад. Деревья тяжело опускали ветви под весом плодов, с пышных клумб пьяняще веяло ночными фиалками. Цветы едва-едва приоткрыли бутоны. Крупная пчела уже кружила над одним из них, примеряясь к трепещущим лепесткам. Дорожка вывела их к каменному фонтану. — Ты не жалеешь? — спросила Амели, имея в виду его новое тело. Мэттью приземлился на бортик и заглянул в темную воду. — Все реже. Меня устраивает мое положение: я бессмертен и привлекателен, — в подтверждение он выпятил грудку, и Амели с улыбкой погладила его по перышкам. — Воспоминаний все меньше, старых привычек тоже. Только вот ногой неудобно держать сигарету. Страсть, как хочется курить! Вспомнив о Бесконечном, Амели помрачнела: — Морфей сейчас слышит нас? — ворон мотнул головой. — Тогда передай ему, пожалуйста, что его брат просит прощения. Мэттью озадаченно блеснул черным глазом-бусиной, похожим на осколок обсидиана. Едва видное сквозь густые кроны небо подернулось золотом. — Еще совсем немного, — прошептала Амели. — Мне оставить вас? — Я не знаю, — честно ответила она. — Пожалуй, я еще пройдусь. Она выбрала ту дорожку, что вела на восток, не потому что хотела поскорее встретить рассвет, а потому что заметила в той стороне поле. При ее приближении пышные алые маки раскрылись навстречу заре, словно россыпь рубиновых жемчужин на зеленом сатине.***
Перламутровая дверь, ведущая в закрытую секцию библиотеки, сорвалась с петель, и внутрь спиной вперед влетел Коринфианин. Кубарем прокатившись по полу, кошмар ничком раскинулся у ног Повелителя. Его грудная клетка смялась внутрь под чудовищным ударом. Захлебываясь кровью он пытался что-то произнести, но Морфею не нужны были слова. Сон провел раскрытой ладонью над телом кошмара, чьи кости с треском встали на места. Разбрасывая вокруг тени и гнев, к нему направляется Орфей в обличии, излюбленном в прежней жизни. Он успел оправиться от ран – даже на расстоянии Бесконечный ощутил дыхание ледяных вод мертвой реки, кувшин которой Каллиопа этой ночью выменяла у подземных богов. Они залечивали любые раны, только не могли воскрешать мертвых. Как и прочие артефакты, описанные в редчайших древних книгах, безжалостно разбросанных сейчас вокруг Повелителя Снов. — Не сейчас, Орфей, — бросил он, возвращаясь к запретному гримуару. — Именно сейчас, отец! Мальчишка остался именно таким, каким его помнил Морфей: пылким и отчаянным, только десять веков в аду поселили на дне его глаз тоску, что не вымыть слезами. Орфей остановился за его спиной. — Я бессчетные годы предвкушал нашу встречу, думал, что скажу тебе, представлял, как всажу кинжал тебе в грудь, чтобы ты испытал ту же боль, что и я! — он порывисто схватился за рукоять. — Затем однажды я понял: ты никогда не познаешь чувств, подобных моим. Ты не способен! Даже к моей матери… — Не смей! — Морфей отвесил ему пощечину, и его рука от пальцев до запястья сломалась, как сухой уголь. Кольцо со звоном покатилось по черному мрамору и затерялось бы под стеллажами, если бы Коринфианин не поймал его. Орфей изумленно смотрел на отца. — Что с тобой? Что это? Под внимательным взглядом Повелителя, Коринфианин – не без недовольной гримасы – позволил Орфею взять кольцо со своей ладони. — Это, мой сын, сила Кошмара, некогда заключенная в Амели, — негромко пояснил Морфей. — Это, — он вытянул перед собой черный обломок руки, — то, что должно было случиться с Царством снов, не уничтожь я Кошмар. — Эвридика никогда бы так не поступила, — возразил Орфей, лелея кольцо. — Мы любили друг друга! — То существо не было Эвридикой. Оно не имело имени и лица, пока не встретило тебя. Нечто в тоне отца заставило Орфея умерить пыл. Лишь сейчас он заметил, что, несмотря на неизменный облик, время не пощадило Бесконечного. — Сотворенное, оно не имело разума, — продолжал Морфей, — лишь непреодолимое желание воссоединиться с моей силой. — Тогда почему сейчас оно разрушает тебя? — Оно боится, — ответил Сон глухо, — боится умирать, потому видит единственный шанс на существование – остаться в мире снов. Однако ощутив мой страх оно посчитало меня угрозой. Теперь я понимаю, что Кошмар нуждался в том, чего я не мог ему дать. Он нашел искомое в тебе, Орфей, и затем обрел сознание, облик, эмоции. Это было воистину прекрасно. — Что это значит, отец? — взмолился он. — Прошу, ответь! Морфей забрал кольцо из его рук и надел на палец, сотворенный из тени вокруг костей. — Уже слишком поздно. Прости меня, Орфей, — он коснулся его покрытого шрамами плеча, — не хватит вечности, чтобы искупить мою вину перед тобой, но мне, действительно, очень жаль, что я поставил свои страхи выше твоей любви к Кошмару… Эвридике. — Морфей отвел взгляд в сторону позолоченных предрассветным сиянием витражей. — Если бы только тогда я прислушался к тебе. От ответного жеста в груди Морфея все сжалось. Он не смел смотреть на сына, а тот без раздумий заключил его в крепкие объятья. — Я прощаю тебя, отец. Один из тяжелых камней, что мешали Морфею дышать, развеялся туманом. Отступив на шаг, Орфей спросил: — Если не Эвридику, кого я повстречал в аду? — Амели, — произнес Сон, вновь невольно глядя на близкий рассвет, — она была смертной, по случайности наделенной магией. — Матушка сказала мне, что вы… — Она отдала всю себя за меня, — оборвал его Морфей, — а у меня не хватает сил, чтобы спасти ее. В ответ Орфей сложил пальцы в ритуальном жесте. — Забирай мою силу. Я никогда не хотел всего этого, — он кивнул на мерцавшие в воздухе обрывки сновидений, — Мне не нужно иной судьбы, кроме как странствовать по миру и вдохновлять смертных. Мгновение Морфей пристально изучал его открытое лицо, затем повторил тот же жест.***
Амели задержалась у подножия трона, не решаясь подняться по ступеням. Морфей, такой величественный и прекрасный, стоял на самой вершине, взирая на нее сверху вниз в ореоле света. Сколько времени у нее осталось? Возможно, минуты. Амели шагнула навстречу. Ступень за ступенью она не отрывала от него взгляда, чтобы не потерять ни мгновения. Когда их разделял лишь один крошечный шаг, Амели попросила его закрыть глаза, и Песочный человек подчинился беспрекословно. Его ресницы дрогнули – Амели бережно опустила на его голову венок из маков – затем взлетели вверх, открывая сияющий звездами взгляд. Притяжение – то, чем они стали друг для друга. Две сверхновые на замкнутой орбите, а свет все больше заливал тронный зал. — Амели, — позвал Морфей, и от собственного имени на его устах ей захотелось стать ветром, целующим его ночи. — Я не отпущу тебя. Она решила, что ослышалась. — А как же Ми… Морфей схватил ее за руку и притянул к себе, опаляя дыханием раскрытые губы. — К дьяволу Михаила и весь Серебряный Град! Я подарю тебе вечность, и сама решай, проведешь ли ты ее подле меня в моем Царстве или в ином уголке Вселенной. Он сорвал с пальца кольцо и надел на нее. — Отныне и навеки соединяю мою жизнь и судьбу с твоей, разделяю и вверяю тебе мою силу Повелителя Снов и нарекаю Повелительницей Кошмаров. Амели изумленно раскрыла рот, но Морфей смял ее губы коротким жалящим поцелуем, заставляя молчать. — Да будет мироздание мне свидетелем, — его прерывистый шепот звенел предвестником бури, — я Сон из рода Бесконечных, и решение мое неизменно, а слово нерушимо. Первичная материя хлынула на них водопадом туманностей и галактик. Амели успела только вскрикнуть, прежде чем ее сознание наполнилось миллиардами образов. Воздух дрожал под натиском древних могущественных сил. Из Царства по Вселенной разошлись, как круги на воде, каскады энергии. Каждый бог и Бесконечный от мира смертных до Серебряного Града, понял, что – кого – сотворил Повелитель Снов. Рубин и сапфир рассыпались в пыль, став частью кружащегося стекла. Когда смерч опал, Морфей удержал Амели от падения. Золотой луч упал на его венок из трепещущих бархатистых маков. Амели вцепилась ногтями в ткань его мантии. Ее разрывал нескончаемый хор незнакомых голосов. Миг – и от них осталась звенящая тишина. — Ты еще научишься контролю, а пока я помогу тебе. — Что это было? — не сдержалась она. — Что ты со мной сделал? — Превратил в себе подобную, — невозмутимо произнес Песочный человек, рассматривая ее с нескрываемым любопытством. Его прежние раны затягивались на глазах, в тело возвращалась осязаемая мощь. — В б-божество? — поперхнулась Амели. — В Бесконечную. Она хотела сказать, что думает о нем и о его блестящих идеях, только в этот момент по спине будто провели осколком льда. — Что… Морфей перебил ее, глядя поверх головы: — Твои услуги больше не требуются. Возвращайся в Серебряный Град. Амели извернулась в его руках и уставилась на архангела, неподвижно парящего под потолком. Исходящий от него свет больше не слепил, лишь немного раздражал. — Ты… — угрожающе начал он, недвусмысленно опуская ладонь на эфес меча. — Они уже здесь, — в тон Морфея змеей проскользнуло едва сдерживаемое ликование. — Пойдешь против нас? — Ты нарушил Его волю и… — Кошмар был сотворен Им как мое отражение, — оборвал его Повелитель Снов. — Очередной непостижимый план, полагаю. Так что соблюдай законы, к которым принудил меня! — Я вернусь, — процедил Михаил и вспышкой света взмыл вверх, пробив в потолке дыру. Амели осознала себя стоящей с раскрытым ртом. Медленно она развернулась к Морфею, взиравшему на дыру с возмутительно скучающим видом. — Ты была права насчет перевирания фактов, — внезапно произнес он. — Обвинения разбиты, обвинитель бежал с позором. Что скажут присяжные? — Они скажут, что я очень хочу дать тебе по смазливой... лицу. Морфей серьезно обдумал угрозу: — Я бы предпочел вычеркнуть из данного заявления последние три слова. "Вот, ведь Бесконечный… идиот!" — подумала Амели и притянула его за шею, целуя кривящиеся в улыбке мягкие губы. "Как грубо, моя королева!" — раздалось в ее сознании. Амели толкнула его в грудь, заставляя упасть на трон, и нависла сверху, упираясь руками в подлокотники. — Говори! Морфей расслабленно откинулся на спинку с видом завоевателя, покорившего очередную страну. "О чем именно? О том, что ты теперь равна мне по силе? Это правда, как и то, что принятие титула невозможно без брачного союза". — Ты взял меня в жены? Он не ответил, наслаждаясь ураганом ее эмоций. Немного придя в себя, Амели принялась рассуждать критически: — В чем подвох? Не может быть все так просто, иначе ты бы провернул подобное еще в аду. Его веселье угасло. Морфей подал Амели раскрытую ладонь, и стоило ей принять ее, притянул к себе, так что она примостилась на каменном подлокотнике. — На заре времен Триединые предсказали мне встречу с Кошмаром, которая обернется битвой за мое Царство, — осторожно начал он. — Было сказано, что я обуздаю демона, лишь отдав ему сердце Агапэ. — На земле тоже есть такая легенда. В аду Страсть обмолвился, что его сила и есть это Агапэ. Тогда я испугалась, что его придется убить. Услышав имя брата, Морфей поморщился. — Агапэ уже давно не имеет к нему никакого отношения, он сам так решил однажды, пусть теперь не ноет. Смертные называют это любовью, только Агапэ больше, чем любовь. Оно сравнимо с тем, как если бы я дал тебе кинжал, — в его руке из света и тумана соткалось тонкое лезвие, которое Сон вложил в дрогнувшую ладонь Амели, — и направил себе в сердце. Он сдвинул ее запястье так, что кинжал уперся ему в грудь. Амели тотчас вырвалась и отшвырнула оружие прочь. Далеко внизу раздался обиженный звон. — Давай воздержимся от игр со смертью, мне хватило. Это ни черта не романтично! Морфей пожал плечами. Его открытый спокойный взгляд сказал больше, чем все слова на свете. — Решил, на примере будет доходчивей. — Я доктор наук, со мной можно говорить умными словами, — заметила Амели. — Ты обещал, я смогу уйти, если захочу. Повелитель Снов небрежно двинул кистью, мол, "иди!", только жест никак не вязался с видимым напряжением. Амели спрятала улыбку за показными раздумьями. — Отлично! Тогда пойду прогуляюсь через пару сотен лет, когда окончательно достану тебя, — она бесстыдно съехала с подлокотника к нему на колени и лукаво шепнула, — муж мой. Морфей притянул ее к себе, упиваясь поцелуем, словно терпким вином. Прежде он сдерживался, опасаясь навредить смертному телу, и теперь позволил себе размыть барьеры между Амели и своей истинной сутью. Его магия несмело скользнула к ней и получила оглушительный отклик, от которого затихли даже голоса грез. На его губах расцвела сладкая боль – Амели прикусила их в бессознательном порыве и почти сразу зарылась пальцами в его волосы, оттягивая их назад. Будь она человеком, стальная хватка Морфея оставила бы ее со сломанными костями. Лишив его дыхания, она запечатала чувства нежным целомудренным поцелуем и прислонилась пылающим лбом к его виску. — Я люблю тебя, — произнес Морфей и, кажется, сам удивился своему признанию. Амели щекотно фыркнула ему в ухо. — Пассаж с кинжалом был достаточно красноречив. — Вредина, — ничуть не обиделся Бесконечный. — У тебя получатся любопытные кошмары. — Готова приступить к прямым обязанностям в ближайщий понедельник. А пока, — она уютно устроила голову у него на плече, — я бы очень хотела отдохнуть, желательно на перине, набитой пустырником и валерьянкой. Морфей чмокнул ее в кончик носа и мягко предупредил: — У нас гости. Амели подобралась. — Ангелы? Демоны? — Моя семья. — Дьявол, — выругалась она, поднимаясь. — Не калечь Страсть, он спас мне жизнь. На лицо Морфея упала тень. — Посмотрим. Присутствие Бесконечных отозвалось давящим чувством задолго до того, как пятеро вошли в тронный зал. Морфей с Амели уже ждали их у подножия трона. Силой Кошмара – ее собственной силой – она облачилась в незамысловатое одеяние цвета снов: черного и серебра. Важна была не одежда, а то, как уверенно рука Сна покоилась на ее талии. Первой вошла Смерть, за ней приторно-сахарный Страсть в хаосе колокольчиков, тянущий тележку с необъятной голой женщиной. "Она Отчаяние", — зазвучал в голове Амели вкрадчивый голос Морфея. Следом за странной процессией, покачиваясь из стороны в сторону, вышагивала юная девушка в рваной одежде. По ее приятному подвижному лицу блуждало мечтательно-беспокойное выражение искреннего интереса. "Безумие", — с толикой печали произнес Бесконечный. — "Прежде ее звали Восторг". "Почему она сменила имя?" "Этого не знает даже Судьба", — Морфей указал едва заметным кивком на последнего незнакомца в серой мантии с глубоким капюшоном, прятавшим в тени половину лица. — "Он слеп. В его руках Книга Космоса, в ней хранятся все истории прошлого, настоящего и грядущего". Мужчина шел размеренно и неторопливо, однако, при этом не только не отставал от остальных, но даже достиг центра зала одновременно с другими Бесконечными, вставшими перед Морфеем идеальным полукругом. Откуда-то с потолка сорвался Мэттью, и на этот раз Амели уловила момент, когда магия Сна призвала ворона в тронный зал. В ответ на это знание, Морфей крепче прижал ее к себе. "Ничего не бойся," — успел шепнуть он, и слово взяла Смерть: — Сон, рада видеть тебя в добром здравии. — Ты хотела сказать, "не скованным в недрах Серебряного Града", сестра? Страсть ненавязчиво похлопал ее по плечу и украдкой пробормотал: — Давайте, мы не будем ссориться, раз уж все так хорошо разрешилось? Ледяной взгляд Морфея пронзил его насквозь. Бесконечный поежился и прикусил язык. — Я безмерно счастлив, что вы прибыли поздравить меня со свадьбой, а мою супругу с коронацией, — в голосе Песочного человека не было ни намека на счастье, — и не смею больше вас задерживать. — Вот и чудно! Всегда знал, что вы замечательная пара, — фальшиво улыбнулся Страсть и развернулся, чтобы уйти, но Смерть удержала его на месте. — В кого ты превратил ее, Сон? Нам не дано могущество воскрешения мертвых. Судьба, скажи что-нибудь! Когда Бесконечная обратилась к нему, его тонкие узловатые пальцы огладили обложку, из-под широкого рукава появилась железная цепь, соединявшая сухое запястье с корешком книги. — Джессабель Эддерли, — произнес он, и Амели словно прошибло током, — ушла давно. Новое имя – новый путь. Страсть под шумок принялся тактически отступать. — Вот и я говорю, новый путь. Домой… Ай! Женщина в тележке проворно цапнула его за локоть. — Так ты заговорил? — он шикнул на нее, но не достаточно убедительно. — Чтобы решить, нужен численный перевес. Я против! Сон всегда считал, что мы ему что-то должны, и это переходит все границы! — Мы не сможем решить без Разрушения, — заметила Смерть. — Его уже давно никто не видел. — Сможем, если его гипотетический голос не повлияет на итог, — твердо заявила Отчаяние. Воздух в зале вдруг стал разреженным, и останься Амели человеком, наверняка потеряла бы сознание. — Вы не будете ничего решать, — отрезал Морфей. — Когда я гнил в подвале чернокнижника, вы не явились на помощь. Когда мое Царство разрушалось, а сны гибли, вы не пошевелили и пальцем. Когда Люцифер напал на меня в Час Забвения, вы не откликнулись на мой зов. — Бесконечные молча взирали на него. — В час беспросветного отчаяния моей надеждой стала смертная. Для нас люди – череда имен, а для них их краткое бытие – смысл существования. Она добровольно рассталась с могуществом, свободой, с жизнью, с посмертием ради меня. А что сделали вы? — Ты же знаешь законы, — попыталась увещевать Смерть, но Морфей перебил: — Тогда почему Страсть все еще здесь? Бесконечный виновато поджал губы и моляще взглянул на Амели. — Не смотри на нее, — приказал Сон. — Она попросила за тебя, поэтому ты до сих пор жив. — Не забывайся, — предупредила Смерть. Отчаяние свернулась на тележке и принялась возмущенно бурчать под нос: — Вселенная может схлопнуться, а ему лишь бы потешить свое самолюбие. Что такое он создал из души? Откуда нам знать, что она не свихнется и не нападет? Безумие, давно сидевшая на полу, по-детски раскинув ноги, выпалила: — Не все ли равно, когда схлопнется Вселенная? Это произойдет однажды, так пусть брат будет счастлив! Кошмар теперь Бесконечная, значит, так или иначе исчезнет вместе с нами в конце времен. Остальные Вселенные даже не почешутся. Я голосую "за"! — она подняла руку в драной перчатке. — Я тоже! — поспешил обозначиться Страсть, но взгляд Морфея не потеплел ни на градус. Отчаяние ожидаемо высказалась категорично. Смерть с сомнением покачала головой. — Что скажешь, Судьба? Бесконечный воздел указательный палец к потолку, где бесшумно вскипала Первичная материя. — Сон уже явил свою волю, и Космос внял ему. Там наши голоса не имеют звука. Затем он просто развернулся и направился прочь. Не слушая возмущения Отчаяния, Смерть кивнула на прощание Морфею и Амели, искренне сказав последней: "мне жаль". Кошмар склонила голову в ответ. Страсть направился за ней, но Сон окликнул его в последний момент: — Брат, я не забуду. Тот поудобнее перехватил ручку тележки и вернул призрачную улыбку: — Я тоже, брат. Когда за ними закрылись двери, Амели прижалась к боку своего мужа. За краткий визит Бесконечных она не проронила ни слова, но встреча морально вымотала ее не хуже боя с демонами. — Меттью, — распорядился Морфей, — отзови кошмары. Тот тотчас вылетел через пролом в стене. — Ты собирался с ними сражаться? — воскликнула Амели. Он приподнял ее лицо за подбородок и запечатлел на губах нежный поцелуй. — Поможешь мне восстановить стены? Скоро пойдет дождь. Дождь? Матовые камни сверкали глянцем обсидиана. Как Амели ни старалась, у нее не получилось сотворить ничего иного. Три центральных витража отбрасывали на пол тусклые тени – небо успело укрыться свинцовыми тучами. Первый витраж отражал картину незнакомого земного города, второй – цветущий сад в разгар летнего дня, третий – тихую звездную ночь. — Идем, — позвал Морфей. Он привел ее в просторную светлую спальню, незатейливо обставленную предметами из разных эпох: викторианскими пуфиками вокруг китайского чайного столика, восточными коврами, средневековыми гобеленами, картинами, статуетками, книгами на древних языках, причудливыми вазонами, пустыми и с сухоцветами. От исторического изобилия у Амели поначалу разбежались глаза, затем снова сбежались уже на широкой кровати под плотным бархатным балдахином. Безмолвно спросив разрешения, она сначала села на покрывало, явно вышитое вручную, затем растянулась среди пуховых подушек. Первые крупные капли забарабанили по стеклам. Повелитель Снов отложил венок на столик и опустился рядом, а Амели укрыла их обоих свободным концом покрывала. — Это твоя спальня? — Я не был тут пару веков. Мне нет необходимости спать, кроме как для удовольствия. Тебе теперь тоже, хотя, поначалу будет непросто справиться с привычкой. Амели не сдержалась и зевнула. — Скажи, — разрешил он, пока она устраивалась в его объятьях. — Онейрос, — произнесла она едва слышно. — Почему раньше ты не позволял? Он отвел от ее лица непослушную прядь волос. — Слишком личное. Для самых близких. Погода совсем разбушевалась. Снаружи разразилась настоящая гроза, а в спальне под задернутым пологом спокойно спали Повелитель Снов и Повелительница Кошмаров.