Повелитель кошмаров

Квартира наполнялась едким дымом. Константин ползала внутри круга, сдвигая соль обратно в четкую линию, пока за стенами кричали одержимые и испуганные люди. Пентаграмм было так много, что волосы вставали дыбом, а к горлу подкатывал комок – душа экзорциста чутко реагировала на близость зла. Джоанну едва не стошнило, когда к запаху гари прибавилась вонь горелого мяса. Где-то начался пожар. Остатками святой воды она намочила край шарфа и прижала к лицу, а после пары вздохов подползла к бессознательной Амели и накрыла им ее лицо. Связи не было, но работал чей-то вай-фай, запароленный. — Сука! — простонала Джоанна, пригибаясь к самому полу. Грязный желтый дым валил из под двери и сгущался под потолком. Глаза и горло драло. Джоанна прощупала пульс на шее Амели и глянула на темные окна. Третий этаж. Она отделается парой переломов. Но что будет с Амели? И братом Роуз Уокер? Сожженное тело девушки с дырой в груди лежало совсем рядом. — Сука, — еще раз выругалась Константин, теперь обреченно. Ей не объяснить это полиции. Значит, придется уходить одной? В этот момент Амели широко раскрыла глаза и зашлась кашлем. Джоанна сильнее прижала мокрую тряпку к ее лицу и буквально вдавила затылок в пол. Амели замычала что-то и вцепилась в удерживавшую ее руку. — Как там? — спросила Константин. — Я не знаю! — выдавила она, жмурясь от жара. — Он отослал меня сразу, как я отдала кольцо. Что происходит? Окно брызнуло осколками, и внутрь пробрался один из низших демонов. Константин шуганула его молитвой. — Велиар разозлился, что ты не пришла на свидание. Я не справлюсь одна! Мне нужен ассистент. Амели с трудом поняла, что Джоанна имела в виду. — Но я не посвящена! В ответ Константин прижала к ее лбу нагревшийся крестик. — Именем Господа и архангела Габриэля благословляю тебя, дочь моя, на великую битву, дабы изгнать скверну, поразившую мир. Целуй! — и не дожидаясь Амели, сама ткнула крест ей в губы, затем выкашляла ругательство и набрала в кулак соли вперемешку с песком. — А теперь гаси к чертям собачьим эти символы! — она швырнула соль в стену, на чадящие пентаграммы. Амели последовала ее примеру. Пентаграмм было слишком много, но от соли они значительно теряли силу, и стало возможно хотя бы приблизиться к ним, чтобы сцарапать краску и копоть, размыкая контуры. Их наносили неумело, по шаблону нетвердой рукой. Наверное, это была Роуз, и Амели вдруг стало жаль ее. Вихрь оказалась разменной монетой, как и она сама, с той лишь разницей, что им обеим не повезло немного по-разному. Пол ощутимо нагрелся – пожар подбирался с нижних этажей. — Ты благословила меня именем Габриэля? — скводь сухой треск крикнула Амели. — Он сейчас на небесах? — Какое мне до него дело? — огрызнулась Константин, найденной на кухне томатной пастой вырисовывая на досках защитные символы. Амели опалило жаром – один из знаков на потолке разгорелся особенно яростно, и ей за шиворот посыпался раскаленный пепел. Она завизжала. Дом содрогнулся. — В круг! — предупредила Константин. — Сзади! Краем глаза Амели заметила движение и развернулась, но было слишком поздно. Демон почти вцепился ей в горло, но в этот момент его атаковал появившийся из ниоткуда черный ворон. Кривыми когтями он вцепился в перекошенную морду и молниеносно выклевал оба красных глаза. Джоанна опрокинула на демона кружку воды, и тот заверещал, когда его плоть начала слезать с костей. Свободной рукой она за волосы затащила Амели под защиту октограммы, а в ответ на недовольный вопль обронила: — Прости, так быстрее, — затем всучила карманную библию и ткнула пальцем в псалмы. — Читай это! — Латынь?! — Ты же доктор наук, нет? Не тратя время на разборки, Константин кинулась на кухню, а Амели принялась разбирать слова, среди которых попадались заученные фразы. Еще двое демонов ворвались в квартиру, выломав дверь, где их встретила Джоанна с ведром наскоро освященной воды. Еще одного у разбитого окна поджидал ворон. С каждой новой строчкой Амели становилось легче дышать, не только из-за работы пожарных. Отступало чувство сковывающего ужаса перед немыслимым порождением адской силы, что призывали печати. В какой-то момент Константин избавилась от них и принялась за сложный обряд массового экзорцизма. Мэттью черной тенью метался по тесной комнате, атакуя осмелившихся приблизиться тварей. Одна из них зацепила его когтями, сбивая на пол, и ворон издал почти человеческий крик. От этого звука сердце Амели сжало ледяными тисками. Не думая, она кинулась к нему и закрыла собой, ожидая, что клыки демона вонзятся ей в спину, но этого не произошло. В затылок ударил тугой порыв воздуха, и тварь куда-то исчезла. Удерживая Мэттью на руках, Амели забежала обратно в октограмму. — Мэттью… — Читай молитву, дура! — рявкнула Джоанна по локоть в томатной пасте. По ее красному лицу градом катился пот, ведро и крест в руках ходили ходуном. Ворон каркнул что-то, но Амели больше не понимала его. — Уходи! Мы будем в порядке, — пообещала она и порывисто прижала к себе птицу, затем подтолкнула к окну. Ворон с явным усилием раскрыл раненое крыло и исчез в предрассветных сумерках. По знаку Константин Амели зачитывала стих за стихом, и от них обеих радиально расходились волны энергии. Демоны нехотя покидали одержимые тела и возвращались в ад, печати окончательно тускнели, как и защитные пентаграммы. Вскоре наступила почти осязаемая тишина, которую нарушила Джоанна, с матами осевшая прямо в лужу томатной пасты. За окном взвыли пожарные сирены, а вдалеке замаячили полицейские. Константин посмотрела на часы. — Шесть утра. — Час Забвения равен двум земным часам, — отстраненно откликнулась Амели. — Что случилось с Роуз? Они одновременно посмотрели на тело посреди засранной по самое "не могу" гостиной. — Велиар, — коротко ответила Джоанна и закурила, на что Амели сдавленно закашлялась. Ее еще долго будет мутить от одного намека на дым. — А ее брат? Джоанна махнула рукой, приглашая посмотреть самой, и Амели не заставила просить себя дважды. Держась за грязные стены, она добралась до второй комнатушки и заглянула внутрь. Лампы перегорели во время пришествия Велиара, но утреннего света оказалось достаточно. — Джоанна, подойди сюда. Что-то в ее голосе – сломанная высота или шок – заставило Константин тяжело подняться с пола и доковылять до двери. Уокер все-таки повредила ей колено. Однако увиденное заставило забыть обо всех ранах. На кровати под толстым одеялом лежала почти высохшая мумия ребенка. Он больше не дышал. Под тонкой пергаментной кожей бугрились фиолетовые шишки лопнувших сосудов. — Сердце не выдержало, — предположила Джоанна. — Сколько лет она держала его во сне? Два года? Три? — Стоит спросить у Коринфианина, — откликнулась Амели, не находя в себе сил переступить порог. — Только я этого не узнаю. Джоанна сжала ее плечо. — Роуз заперла брата в плену фантазий, — проговорила Амели, — Она свято верила, что совершает благо. — Да пошла она! — Ей помогал ангел. Константин облизала сухие губы. — Ангел? — Для остановки волшебных часов Морфея необходимо было перо. Она повертела в исцарапанных пальцах крестик. — Перо цвета мокко со светлыми пятнами? — Мне оно показалось серым. Джоанна оперлась затылком о дверной косяк и закрыла глаза. — Ты знаешь его? — Знаю ли? — она поднесла к глазам крестик, будто видела его впервые. — Лучше бы не знала. — Джоанна… — Будем надеяться, твой парень победил! — Он не мой парень. Теперь уж точно, — Амели прошла мимо нее на кухню в поисках глотка воды. При упоминании Морфея неприятно заныло в груди. — Значит, конец? — Джоанна показалась в проходе. — Он же прислал к тебе ворона и ту мерзость. — Какую мерзость? — не поняла Амели, на что та вскинула брови. — Которая отодрала от тебя демона. — Тебе показалось. Константин не стала спорить, только неопределенно хмыкнула. Дом наполнялся живыми голосами. Сквозь разбитые окна доносился треск полицейской рации и вопли мегафона. — Тебе надо уходить, — твердо заявила Амели. — А ты? — А я, — она прислонила к ноющему виску опустевшую чашку, — я сегодня днем отправлюсь в колонию по решению судьи. — Вот так сдашься? — У меня больше нет сил. Константин пошарила по карманам, проверяя отсутствие улик, и взяла в зубы еще одну сигарету, пока не зажженную. — Помолись ему, может, он в отместку нашлет на судью парочку кошмаров. — Прощай, Джоанна. Константин качнула головой и неуклюже выбралась из квартиры через сломанную дверь. Покрутив кружку, Амели зачем-то сунула ее в мойку, и пробормотала невпопад: — Песочный человек, подари мне сон. На лестнице раздались лай и громкие голоса, призывавшие к порядку. Амели загодя подняла руки над головой и вскрикнула, когда ее окружил песок.

***

Смерч перенес ее в тюремную камеру, откуда она сбежала этой ночью. — Не оборачивайся. От его голоса побежали мурашки. Амели прикусила губу. — Ты победил? — Большой ценой. Желание взглянуть на него становилось все более невыносимым. — Ты ранен? — Лишь физическое тело, — бесстрастно произнес Морфей и напомнил: — не оборачивайся. Амели сцепила пальцы в замок за спиной. — Значит, все прошло удачно. Я молилась. — Я слышал. Краткий ответ, сухой и холодный, как пустыня ночью. — Моя сила не помешала? Кожи на ладони коснулось тепло, будто обещание прикосновения, которого не случилось. — Твоя сила – единственное, что заставило меня бороться до конца, — слова прозвучали слишком близко. Морфей был в полушаге от нее и одновременно непостижимо далеко. — А еще я задолжал тебе сон. — Он будет о тебе? — А ты этого хочешь? Закрыв глаза, Амели ловила малейшее колебание воздуха позади себя: глубокое дыхание Морфея, его тепло, силу, от давления которой в груди разгоралось пламя. — Между кошмаром с тобой и грезами в одиночестве я предпочту кошмар. От Бесконечного веяло древесной свежестью в золотой час* и ночными огнями мегаполисов с высоты четырехсот километров**. Чтобы стать их частью ему понадобилась вечность, а ей – миг падения. — Между заключением и свободой я выберу твою свободу, — после паузы парировал он. — Не разочаруй. Теперь уже она не осталась в долгу: — Не пожалеешь? — Узнай, mèngmèi***. — Заманчиво! Только приду ли я? — снова уколола Амели. Беспокойство отошло на второй план – раз ему хватает сил на загадки, значит, обошлось без фатальных последствий. И этого оказалось почти достаточно, чтобы ослабить петлю на ее шее. Ответом стал шорох песка. Повелитель Снов ушел, оставив право последнего слова за собой. В одиночестве Амели сползла на жесткую койку и вытянула ноги, на которых не осталось живого места. Ей стоило переодеться в то, что днем ранее принесла Джоанна. На первый взгляд все складывалось прекрасно: Царство выстояло, демоны повержены, человечество снова выжило, даже не заметив апокалипсиса. Амели без сил развалилась на койке. Зло наказано, а добро процветает, ведь так? Почему тогда в ней все сильнее росла тревога? В коридоре замаячил силуэт полицейского. — Эддерли? Твой адвокат здесь. Будешь говорить с ним? Она стиснула зубы и рывком села. *Золотой час – в фотографии время перед закатом, когда свет выглядит более мягким и теплым с красновато-золотым подтоном. **Орбита МКС. ***Сон ("梦寐" – кит.); первый иероглиф также обозначает мечту или грезу и буквально состоит из ключей "деревья" и "вечер/ночь"; второй иероглиф – это графема "спокойно"/"спокойное место". Таким образом Морфей назвал Амели сном (точнее, грезой) и позвал разделить с ним сон в Долине Скрипача – в райском саду, оплоте гармонии.