"The love for what you hide, For bitterness inside Is growing like the new born. You've seen, seen too much Too young, young: Soulless is everywhere."
By Muse
Новый день. Боюсь представить, какой по счёту он в моей бесконечно долгой жизни. И я непременно бы пожаловался на скуку, но только не сегодня. Ведь именно первое января каждого первого дня нового столетия ещё способно меня удивлять. Этот день как долгожданный торт на детском празднике. Вчера весь мир шумно встречал не только новый век, но и новое тысячелетие. Для людей, проживающих в среднем от силы восемьдесят лет, встреча миллениума казалась грандиозной, многие трепетали в ожидании обещанного астрологами Майа конца света, заливая свои страхи и надежды литрами алкоголя, другие просто наслаждались праздником и свободными от рабочих обязанностей днями. А я как раз был тем, кто был уверен на все сто процентов, что получит яркие впечатления нового года уже с утра. И это не будет классическим похмельем. Лишь раз в сто лет я засыпаю, чтобы на следующий день проснуться совершенно другим. И сегодняшняя ночь не стала исключением. Не сказал бы, что трепетно жду этого дня.. Ну ладно, кого я обманываю?! Я с нетерпением жду ночи преображения под конец каждого века, а проснувшись, первым делом иду к огромному зеркалу в своей спальне, чтобы скорее узнать, кем мне предстоит прожить следующие сто лет. Наверное, стоило начать с того, что я не человек. Собственно я даже и не знаю, кто я. Да, времени узнать всё о себе у меня было предостаточно и я активно его использовал в моменты, когда меня накрывала убийственная скука или отчаяние от желания закончить свое существование. Но поиски толком ничего мне не дали, лишь одни пустые теории. По одной из них я могу принадлежать к чему-то религиозному. Ангелы, демоны, боги или что-то подобное. По второй моей версии, я могу быть неким инопланетным существом, забытым на Земле несколько тысячелетий назад, и к собственной неудаче растерявшим все свои знания. Ну либо третий вариант: я чудовище. Однако фактом остаётся то, что я существую. Существую долгие века, не помня, как всё началось. Засыпая раз в столетие, я видел сны или нечто похожее, пытающиеся показать мне прошлое. Темные силуэты под ярко красной луной. Это всё, что мне удалось разглядеть. Понятия не имею, что означают мои редкие сновидения, знаю лишь то, что они скрывают мою реальную историю. И сколько бы веков мне ещё не понадобилось, я обязательно вспомню.***
- Ну что ж, с добрым утром меня! - сладко потянувшись после непродолжительного сна-рандеву с кровавой луной, поприветствовал я себя. По ощущениям кровать мне стала велика. Забавное, кстати, ощущение - резко менять габариты. Сколько бы раз со мной этого не случалось, никак не привыкну. Двадцатый век я провел в теле высокого, крепкого испанца лет пятидесяти. Теперь же, заглянув под одеяло я громко хмыкнул, мне предстоит быть миниатюрной женщиной. Весело же тому, кто выбирает мои образы. Хотя, вполне возможно, что это всего-навсего рандом. Потянувшись ещё пару минут в теплой постели, привыкая к новому телу, я в конце концов поднялся и, распахнув тяжёлые бархатные портьеры, впустил в полумрак спальни игривые солнечные лучи, разбившиеся о кристаллы хрустальной люстры на множество радужных осколков. Яркий свет заставил поморщиться, пока глаза окончательно к нему не привыкли. Спальня моя выглядела довольно мрачновато, словно являлась убежищем самого графа Дракулы, но мне всегда было уютнее в темных цветах. Наверное, поэтому интерьеры моего особняка в колониальном стиле преимущественно были выполнены из благородных пород дерева темных оттенков, украшены плотными тканями, отдающими королевскими нотками, и роскошными предметами искусства. Вполне возможно, проживая тысячи лет, я должен был прийти к аскетизму, но мне доставляло удовольствие окружать себя бессмысленными красивыми вещами. Один из знаменитых психологов прошлого века и по совместительству мой уже бывший друг, утверждал, что дорогими предметами я компенсирую душевную боль. Да только выходило это так себе. Если бы кто-то с уверенностью сказал мне, что именно этот век станет последним, я бы отдал ему всё золото мира. Я устал. Смертельно устал. Не потому, что живу слишком долго, а потому, что застрял в жестокой спирали времени, делящей моё существование на циклы. И каждый новый этап хоть и приносит новые декорации, лица, события, но неизменным остаётся сценарий: ожидание, боль, страдание и скучное ожидание следующего столетия, когда всё начнется заново. Этапы гнева, отрицания и подобной ерунды из психологии я прошёл ещё четыре тысячелетия назад, но смирение так и не наступило. Надеюсь, что этот век станет особенным. И последним. Отвлёкшись от депрессивных мыслей, я таки добрался до самого желанного нынче предмета в комнате - старинного зеркала, неустанно украшавшего угол моей спальни. Массивное, величественное, с широкой серебряной рамой, покрытой цветочным орнаментом и самоцветами. Для театральности я предусмотрительно завесил зеркало чёрным бархатом и сейчас с приятным трепетом готовился лицезреть свою новую оболочку. - Приятно познакомиться, - скинув плотную чёрную занавесь, улыбнулся или теперь уже улыбнулась я своему отражению. Из зеркала на меня глядела смуглая невысокая девушка лет двадцати. Скинув шёлковый халат, я принялся разглядывать свой образ на будущие сто лет. Крепкое, стройное тело, мягкая кожа медного оттенка. Я немного подзабыл, какого это быть женщиной. Девушка в отражении не выглядела хрупкой, но после тела рослого мужчины, с которым я успел сродниться, казалась слишком миниатюрной. Шагнув ближе к зеркалу, я увлеченно разглядывал лицо, обрамленное густыми, чёрными, как вороное крыло, волосами, мягко струившимися по обнаженным плечам и упругой груди. Точёные скулы, мягкие губы, прямой, со слегка вздёрнутым кончиком, нос и миндалевидные глаза необычного цвета, словно ошибочно оказавшиеся на этом лице. Радужка светло-серого цвета, отливающего серебром, с темной, практически чёрной каемкой. Глаза совсем не походили на человеческие, они одновременно манили и пугали. Но внимание моё привлекла другая незначительная деталь - маленькая родинка под левым глазом. Такая вроде бы мелочь, но она напомнила мне о боли от потери, вернее тысячи потерь. Как и неизменный шрам под левой грудью. Как бы я не менялся, какой бы экзотический образ не принимал, он всегда остаётся на своем месте - неровная, белая, уродливо выпуклая полоска в четыре сантиметра под левой грудью. Наверное, благодаря ему я что-то должен помнить. Но как бы не так, я не помню, как получил этот шрам, не помню, кто его оставил. Я вообще ни черта не помню из своей первой жизни. - С новым годом, сеньор Гонсалес... - в комнату влетел парнишка двенадцати лет и замер с отвисшей челюстью. Полагаю впервые в его пубертатный период с кипящими гормонами он увидел обнаженную женщину, да ещё и так близко. - С новым годом, Фернандо, - с доброй улыбкой ответила я, вновь приятно поразившись своему мягкому, женскому голосу. Подняв с пола халат под пристальный взгляд мальчишки, я прикрыла наготу ровно в тот момент, как в комнату ворвалась его мать. Последнее поколение семьи Гарсия оказалось чрезмерно эмоциональным и темпераментным. - Фернандо Фульхенсио Мануэль Гарсия, - Сильвия как фурия принялась хлестать ошарашенного парнишку кухонным полотенцем, - разве так я тебя воспитывала?! Как не стыдно тебе, не послушный мальчишка, врываться без разрешения в спальню к сеньору!! - Мам, а разве ты не тоже самое сделала сейчас? - уворачиваясь от замахов разъяренной матери, съехидничал парень и выскочил из комнаты. - Простите его, сеньор Гонсалес, - быстро забормотала женщина, пока не обернулась ко мне. Не увидев перед собой привычного ей мужчины, она пришла в ступор, быстро переросший в ужас. Глаза её округлились и наполнились неподдельным страхом. Сильвия принялась креститься и читать впопыхах молитвы всем святым, которых почитала. А мне не пришло ничего умнее в голову, наверное, под действием утренних эмоций, как изобразить, что её взывания к святым вызывают у меня адские мучения. От моего театрального представления женщина побледнела и ещё усерднее продолжила молиться. - Я пошутил, Сильвия, - рассмеявшись и прекратив придуриваться, объявила я, - я же предупредил тебя накануне, что произойдет утром. Прости меня за нелепую шутку, просто ты так забавно выглядела. - Это правда вы, сеньор Пабло? - все так же напугано произнесла моя собеседница. Она явно мне верила меньше, чем собственным глазам. - Я. Могу перечислить всю родословную твоего супруга, назвать все ваши любимые вещи, рассказать, как тяжело далось рождение Нандо. Это правда я, Сильвия, просто теперь иначе выгляжу, - я старалась смягчить голос, чтобы успокоить её. - Я читала дневники семьи Гарсия, где описаны ваши преображения, сеньор... сеньорита, но увидеть это своими глазами, - она запнулась, покачав головой. Видимо, для католички, всеми фибрами души верующую в мир, четко разделенный на ад и рай, моё существование было явным подтверждением сатаны. Может и меня самого таким она считала. - Ну вот вам выпал редкий случай наблюдать за редким явлением, - ухмыльнулась я, бросив взгляд на свое привлекательное отражение, - накрывай на стол, я сейчас спущусь к завтраку. - Хорошо, сеньорита, - быстро закивав, Сильвия покинула спальню. Меня же ждали увлекательные события. Во-первых, в ближайшее время я планировала спустить кругленькую сумму на новый гардероб дабы украсить подаренное мне тело. Ну ничего не могу с собой поделать, люблю тратить деньги. А во-вторых впереди то, что даёт надежду мне каждый век. В первый год первого столетия на свете появится малыш с душой, которая проходит реинкарнацию раз за разом, застряв в порочном круге вместе со мной. Она приходит на землю каждые сто лет, оказываясь в теле невинного младенца в любой точке мира. Я знаю, что найду её, где бы она не была. И знаю, что на девяносто девять процентов наша встреча закончится трагедией, как и в прошлые тысячи раз, но я всё равно слепо верю в счастливый исход.***
Ночь на удивление оказалась прохладной, хотя обычно под конец марта промозглые ветра уже не так одолевают улицы Сеула. Зато небо было таким ясным, что даже яркие огни города не мешали лицезреть россыпь ярких звёзд. - Дорогой, кажется началось, - сквозь зубы процедила девушка, держась за круглый животик. - Ты уверена? - засуетился молодой мужчина, только что с трудом разлепивший глаза, - может это ложные схватки, как на прошлой неделе? - Нет, - уже недовольно буркнула девушка, - теперь это точно! Мужчина подскочил с кровати и ринулся собирать вещи. Он то и дело вскрикивал "я буду отцом!", "Малыш Хёнджин, папа скоро тебя встретит" и прочие забавные фразы, вызывавшие улыбку его супруги. По дороге к больнице после очередной болезненной схватки девушка заметила, как в небе упала самая яркая звезда. "Это хороший знак. Ты будешь самым счастливым на свете, мой сыночек", - пронеслось у нее в мыслях.