Глава 99. Конец
15 августа 2023 г. в 00:00
Кладбище Литтл-Хэнглтона, пригород Лондона.
Арктур впервые в своей жизни облачился в траур. Он неподвижно стоял в знаменитом обледеневшем кладбище, которое отказывалось таять даже в летнюю жару. В предрассветные минуты на небосводе над ним появлялось северное сияние. Говорят, его создал Кубок, по небу унося за собой волшебников к Хогвартсу.
Кладбище целиком и полностью стало памятником Валерии. Молодой человек замер в его центре, где лёд покрыл его сестру, превратив её в неземную ледяную скульптуру с распахнутыми руками. Череда убивающих заклинаний пронизывала её спину, высекая пики, похожие на перья. Несмотря на всю боль, статуя застыла в обращённом к небу выражении триумфа. Настоящая Валькирия. Она словно сверкала и переливалась на солнце, радуясь предстоящей праздной жизни, уготованной воительнице по ту сторону за падение в бою.
Вот только сколько бы Арктур не вслушивался, он не слышал её смеха. Со стороны могло показаться, что он перестал дышать и окаменел вместе с ней. Лишь ветер развевал его мантию и отгонял волосы с лица.
— Она выглядит так… умиротворённо, — печально произнёс он, всматриваясь в застывшее лицо, когда позади послышались шаги приближающегося Диггори. Седрик не мог знать наверняка — он до сих пор не решался смотреть на Валерию, — как воинственный ангел хранитель, раскинувший крылья, сумевший уберечь самое дорогое. Я слышал о валькириях только в сказаниях, но никогда не подумал бы, что одна из них живёт в моей семье.
Ответа не последовало. Тогда Арктур стремительно схватил юношу за плечи и твёрдо развернул к себе. Измученные мужчины встретились глазами, одинаково красными и наполненными болью. Арктур впервые обходился без очков, его радужки сверкали тем же непокорным льдом, как у Валерии.
— Я доверил тебе её защиту, Диггори.
— Я знаю, — хрипло ответил тот. — Тогда… тогда всё произошло слишком стремительно.
Седрик потупил взгляд, но даже глядя на землю он узнал некоторые следы борьбы, которые болезненно воскресили в голове эпизоды роковой ночи.
— Не смеши меня, — проскрежетал Арктур, готовый грубо оттолкнуть Седрика, но в последний момент сдержался. — Тёмная магия потребовала жертвы. Стихийная магия потребовала жертвы. Она это знала и всё равно отдалась им, лишь бы не отдавать Пожирателям избранного мальчишку, за которым они пришли.
— Будь ты на моём месте, променял бы Поттера на Валерию?
— Несомненно, — признался Арктур, не моргнув. — Не путай меня с героем, Диггори. Герои жертвуют всем ради мира. Я же жертвую миром ради любимых. — Раздавленный, он повернулся обратно к сестре. — Не то чтобы моё мнение имело какой-либо вес теперь. Она сделала выбор. За нас обоих.
— Что… что делать теперь? — хрипло задал Седрик вопрос, которым Арктур сам задавался много, много раз.
— Исполнить её последнюю просьбу, — нашёл он наконец ответ.
Седрик приблизился к статуе и обхватил ледяную ладонь, избегая смотреть любимой в лицо.
— Когда мы были на Скае, она пожелала быть свободной. И мира во всем мире.
— Тогда подари ей его. — Арктур развернулся, направившись к выходу из кладбища, где его поджидал Драко Малфой.
***
Я запертa, Заперта в идеальной клетке. Снова спрашиваю себя: Неужели так и закончится Эта грёбаная игра? Я знаю, знаю конец истории, Верю в написанный сюжет, Но здесь я нашла тебя. И теперь я исчезаю, Растворяясь ни во что. Событие ночи финала Турнира получило должную огласку; поначалу Министерство намеревалось списать произошедшее на несчастный случай, но объединившихся рассвирепевших несогласных никто не смог заткнуть. Омуты памяти пролили свет на события со всех сторон, и бредни Крауча младшего перестали казаться небылицами, а обрели форму реальной угрозы. Громче всех верещала на все газеты и радио мадам Максим, дабы напомнить чопорным британцам, которые упорно предпочитали оставаться в неведении, как в своё время пострадала Европа, в том числе и Франция, от узурпации Грин-де-Вальда. Помогли делу о признании активного воскрешения Неназываемого и кропотливые документации подпольной организации лорда Игнатиуса Пруэтта: она собрала достаточно весомых доказательств за несколько лет слежки за потенциальными Пожирателями, её Аврорат упорно задвигал в дальний ящик. Игнатиус, к слову, добился обеления рода своей племянницы, Молли, и теперь радовался воссоединению семьи. Ходили слухи, что за неимением наследников он даже намеревался передать свой титул одному из её сыновей с самым пламенным характером, который не допустит, чтобы огонь Пруэттов погас. Для Диггори же июль проходил мучительно медленно. Ему не давало завять лишь обещание, которое он дал Валерии, а впоследствии и её брату. Вместе с другими чемпионами он открыл независимую от Министерства спорта контору, посвящённую межшкольным соревнованиям, в том числе и Турнирам. Советники по связям с общественностью рекомендовали чемпионам абстрагироваться от пережитой трагедии и заявить о себе с улыбками и позитивным настроем, а также со всеми регалиями своих предыдущих побед и достижений. А Седрик не мог. Он просто не мог видеть Кубок, ставший причиной его падения. В его глазах он был не блистательным призом, а позорным напоминанием о последствиях его алчности и слепоты. Флёр быстро уловила переживания Седрика и предложила взять на себя инициативы по рекламе, чему он был безмерно благодарен. Что и говорить, Шармбатон силой научил девушку быть яркой и обворожительной, стиснув зубы сквозь боль и травмы. Виктор достаточно быстро свинтил, поставив на первое место свою карьеру в квиддиче, но перед отъездом свято поклялся продвигать их дело через спортивные клубы и мероприятия. Ну а Поттер пока не мог вести бизнес, так как являлся несовершеннолетним. Юноша сразу признался Диггори, что делом его жизни является окончательная победа над Волдемортом, но всё равно обещал поддерживать контору, как мог. Таким образом, Седрик стал главным управляющим фирмы, а Флёр — её лицом. Они намеревались добиться права на полное курирование дальнейших Турниров, а заодно и включить в участие другие волшебные школы со всего света. Всё, лишь бы не повторилась их трагедия. Что же касалось Валерии, всё было неоднозначно. Аврорат зафиксировал её смерть по показаниям, в то время как колдомедики подтвердить её не смогли, так как в ледяном памятнике не нашлось останков. Арктур не сумел обнаружить сестру через свои артефакты и сходил с ума от неоднозначных заключений, поэтому временно изолировался от этой темы, дабы уберечь расшатанную проклятием психику. Он задержался в Англии, полностью погрузившись в дело Малфоев, но, судя по его словам, не собирался оставаться в стране по его окончании. В середине июля Седрик всё же собрался духом вернуться в Литтл-Хэнглтон. Под покровом темноты, в самый тёмный предрассветный час. Он медленно плёлся по до боли знакомой тропе, пока не встал спиной к склепу, где он скрывался с Флёр и Поттером. Где над ними нависла Валерия, укрывая собой от града Авад. Вот он занял то самое место, словно оно было помечено крестом. Подняв измученные глаза, ожидая увидеть её прощальный лик, услышать прощальное признание. Но нет. Её ледяная статуя смотрела не на него, а в небо. И это… действительно была статуя. В смысле, в ней не был заключён человек — и Седрик это осознал лишь в тот момент. Да, он не знал, как выглядит смерть волшебника от поглощения стихией, но был полностью уверен, что подо льдом должно скрываться окоченевшее тело. Которого не было. Проследив за взглядом ледяной девушки, он задрал голову и увидел северное сияние, которое тянулось на север, словно ориентир. Нет, он, конечно, мог заблуждаться и обманывать себя, но он не простит себе, если не удостоверится в подозрениях самолично. В тот же час он написал письмо Флёр, передавая ей управление фирмой на неопределённый срок. Сам взял лишь деньги, сумку да палочку, решительно переместился увесистым броском летучего пороха в постоялый двор острова Скай, в котором он и Валерия некогда гостили. Выбежал во двор, снова обратился к небу. Как он и предполагал, сияние из слухов не остановилось на Хогвартсе: оно всё ещё тянулось и указывало дальше, на север, в сторону… — Заполярье, — прошептал он. Это осознание пробудило его от долгого сна. Вернулась острая сосредоточенность, смешанная с адреналином, готовностью действовать. Диггори остановился в гостинице на несколько недолгих часов сна, а проснувшись, спросил у всезнающего бывшего авантюриста, нынче владельца двора, как добраться до гильдии северных наёмников. Тот за достойную плату поделился достоверным маршрутом, продал тройку необходимых порт-ключей и тёплую одежду. — И помните, мистер Диггори, вам придётся пройти часть пути без магии, — напоследок предостерёг мужчина, оценивая парня перед собой и перебирая бороду, а затем весело хмыкнул: — Хотя, зная вас, не думаю, что это будет проблемой. — И вы совершенно правы, — ответил Седрик с полной уверенностью в себе. Что ж, он получил свою славу и признание, осталось только забрать девушку. Поблагодарив владельца гостиницы и распрощавшись с ним, он воспользовался одним ключом за другим. Волшебник краем сознания отдавал себе отчёт, что пересекал границы без должных документов, но безрассудное желание добиться своего оказалось сильнее мешающих предосторожностей. Будто его Турнир и не заканчивался. Будто он вышел на дополнительное, по-своему жестокое задание, предназначенное ему одному. Но что оно проверяло? Должно быть, его веру, надежду, любовь. Заполярье блокировало любое волшебство на периметре своей территории: по правилам страждущие должны были дойти до них самостоятельно в доказательство серьёзности их намерений. Всего-то? Никаких драконов и троллей? Сражений, ловушек, головорезов в масках? Русалок, келпи, норовящих забрать на дно и утопить? Для парня это могло сойти за обычную прогулку, особенно когда он видел путеводное северное сияние Валерии, побуждающее двигаться только вперёд. В пути Седрик всё размышлял, как поступит и что скажет ей при встрече, если его догадки о том, что девушка выжила, окажутся правдой, а не выдаванием желаемого за действительность. «Ну я её… что? Отчитаю? Да я никого никогда не отчитывал, даже детей, будучи префектом. Заберу с собой, а там и решу. Но сказать, сказать всё же что-то надо будет». — Вот так, репетируя их встречу с самим собой, Седрик продолжил свой дальний путь. В один момент у него сбился компас: по-видимому, местные магнитные поля сбивали любые возможности ориентироваться; неудивительно, что Арктур не смог обнаружить сестру. На этом странности севера не заканчивались: летом полюс освещало нескончаемое полуночное солнце, стоило ему игриво склониться к горизонту, как оно сразу поднималось вверх, тормоша Седрика двигаться вперёд. Долгий путь сквозь белые дни и ночи вывел его к белоснежному особняку, круглогодично утопающему в снегу. Двустворчатые стеклянные двери гостеприимно отворились путнику, стоило ему приблизиться. «Неужели я и впрямь в Заполярье?» — ошарашенно спросил у себя же Седрик, не веря, что очутился в волшебном месте, о котором столько слышал от Валерии. — Доброго северного дня, — поприветствовал Седрика молодой худощавый юноша, вышедший из прекрасной тропической оранжереи посреди заснеженного края. Он был обладателем необычных, полностью бесцветных волос, бровей и ресниц, покрытых инеем. Сердце Седрика заныло, когда он уловил его сходство с лёгкой изморозью в волосах Валерии. — Меня зовут Кай. Чем я могу быть полезен? — На подносе он учтиво держал стакан воды и, судя по запаху и цвету, бодроперцового зелья. — М-м, — невнятно поздоровался Седрик, сразу опустошая придающий сил эликсир. Он был слишком истощён для полноценного разговора. Переведя дыхание, сказал как есть: — Я ищу Валерию Черных. На лице Кая не отразилось ни одной эмоции, он был воплощением вежливости и услужливости. — Гильдия Заполярья всегда рада возвращающимся клиентам, — малец безошибочно определил их отношения, — в настоящее время она отдыхает у прорубей. Изволите отдохнуть в гостевой комнате, пока я позову Валерию, или сразу пройдёте к ней? Комфорт клиента для нас превыше всего. Подождать? Он спрашивал, желает ли он ещё подождать? У Диггори также были претензии, откуда этот Кай знал, что его девушка в настоящий момент моется, но вихрь неземной радости и облегчения перебивал всё ревностное недовольство. — Сразу к ней, — кратко и строго выразился он, почти как Валерия. — Как пожелаете, дорогой гость. Банный комплекс располагается к северо-востоку от поместья. Уверен, вы не пропустите… Диггори тут же ушёл в обозначенном направлении, не дождавшись окончания фразы. Да, он поступал грубо, но его душевным переживаниям было не до правил приличия. Он ощущал очень странную, даже пугающую эмоцию, нечто окрылённое, будто он вот-вот захлебнётся лавиной радости и страха. Седрик онемевше переставлял одну ногу за другой, оглушённый безудержным стуком сердца о грудную клетку. Горло сжал трепет волнения, как когда он готовился сделать в своей жизни нечто невероятно важное и бесповоротное. Седрику казалось, что он бредит. Всё происходящее было настолько нереальным! Он сам добрался до Заполярья, до девушки, которая считалась погибшей. Как и сказал юнец, вскоре Седрик увидел пару деревянных домиков, из труб которых валил дым. За оградой доносился девичий смех, которому он сначала не придал значения. Только пройдя в банный комплекс, он притормозил, застав в купальнях с два десятка дев разного возраста и разной степени одетости. Они же, заметив посетителя, не засмущались: наоборот, принялись хохотать и подтрунивать над ним, игриво зазывая. — Эй, красавчик! — Бесстыжие северные волшебницы устроили Диггори путь стыда, в то время как он безразлично отводил взгляд, ища ту самую. Улюлюкающие волшебницы представляли собой преграду посерьёзнее, чем непробиваемые драконицы на страже золотого яйца. И вот, он отыскал Валерию. Девушка в простом льняном белом платье сидела, словно в трансе. Она расположилась на мехах в стороне от веселья, в компании женщины, которая плела её волосы. На последней надето шёлковое одеяние и шуба, она была очень похожа на Валерию, только светловолосой. Заметив Диггори первой, она знающе улыбнулась лисьей улыбкой точь-в-точь как у Арктура, поднялась во весь рост, который оказался выше Седрика, и проследовала оставить их, не упустив сказать Валерии: «А он милый!», — чем вызволила дочь из плена глубоких размышлений в реальность. Девушка только-только заметила Седрика, как и гул бессовестных соратниц. Она густо покраснела, стыдясь их поведения не меньше волшебника, но быстро позабыла о них, полностью отдавшись долгожданной встрече. Валерия не двинулась с места, но на её лице отразились всё то же, что и в их прощание: любовь, просьба простить. Только теперь вместо яростного отчаяния в девушке томилась воодушевляющая надежда. Она скромно улыбнулась той самой улыбкой, ради которой он проделал бы этот путь снова и снова. Седрик протянул ей ладонь, как Валерия ему когда-то, и она приняла её. Прикрыв глаза от удовольствия, он водил большим пальцем по кисти девушки, чувствуя себя счастливым от одного лишь соприкосновения руками. — Я должен знать… Почему? — Почему она не выходила с ним на связь? Почему сыграла в эту жутко злую игру? Он не убирал руку, но лицо его было противоречиво: в нежной улыбке крылась радость воссоединению, но вот брови сжались в горечи боли от времени, проведённого порознь. Мгновение, и он услышал самый драгоценный голос в своей жизни: — Я намеревалась вернуться после того, как оказалась и вылечилась здесь, правда, — тихо начала Валерия, стараясь подобрать верные слова, описывающие её переживания. — Но потом мне захотелось ненадолго задержаться здесь, а следом… чтобы ты меня спас. Это желание было со мной ещё со времён того второго испытания, — виновато призналась она, всё ещё сидя перед ним, стыдясь посмотреть в лицо, — и чтобы меня непременно вызволил именно ты. И только ты. Седрик не ответил. — Ты… простишь мне эту слабость? — робко спросила она. Валерия прекрасно знала, что была эгоисткой. Она устала быть сильной и желала отдохнуть. Белые ночи слились в один длинный, нескончаемый день. Волшебница находилась в белоснежном небытие, и здесь эмоции Черных замёрзли, даруя холодный покой и безразличие извне. Она даже подозревала, что в её сердце после оледенения в ночь финала осталась льдинка, мешающая зажить как прежде. Её мать и отец знали о её временном убежище. Арктур, казалось, всё ещё боролся с несуществующими врагами и слепо отказывался читать письма, связанные с ней. Ну а Седрик… Седрик понимал её, понимал, как и всегда. Злился, но понимал. Уже на пути к ней он заготовил гневную тираду, которую обязался высказать при встрече. Но не смог, видя, насколько его девушка хрупкая и нежная, почти беззащитная в своём оправдании. — Я не уверен, — признался он, ведь его сердце было разбито всё это время. Плечи девушки поникли, но она осознавала последствия своего поступка. Одно Седрик знал наверняка. Оставив позади вопросы и оправдания, он перешёл к делу: — Валерия, я пришёл просить у тебя об очередном контракте. — М? — печально поинтересовалась она. Ожидаемо, Седрик не простит её сразу, но если он здесь и всё ещё что-то хочет от неё, возможно, возможно у неё был шанс всё исправить. Седрик потянул Валерию на себя, побуждая встать. Когда она меланхолично поддалась движению, он быстро обхватил девушку и приподнял над собой, чтобы она наконец увидела его лицо, а их губы соприкасались при каждом нежном движении. — Валерия, останься со мной навсегда, — последовали одновременно приказ и просьба. Его взгляд был серьёзным, но в то же время мягким и тёплым, а девушка могла лишь смотреть на него в изумлении. — И я тоже буду рядом с тобой, клянусь. Обещаю любить тебя всегда и никому никогда не давать в обиду. Обещаю подарить тебе мир и свободу. Когда я смотрю на тебя, я забываю всё на свете. Хочу засыпать, смотря на тебя, хочу просыпаться, каждый раз влюбляясь в тебя заново. Девушке не верилось в то, что происходило. Время застыло, оставляя этот момент лишь им двоим. О подобных словах она даже не осмеливалась мечтать. Солнце засверкало ярче, озаряя её возлюбленного. Лишь Седрик мог сделать её счастливой, и, позволяя своему сердцу растаять, Валерия сладко ответила, чтобы слышал только он: — Я принимаю твоё предложение, Седрик Диггори. — Да будет так. — Он скрепил поцелуем их контракт, отдавая себя навсегда.
