Нью-Йорк

- Эддисон! - негромкий выкрик пронзил морозный воздух.       Мужчина появился в дверях особняка на Манхэттене и, неуклюже скользя, спустился по лестнице прямо в объятия рыжеволосой женщины. Неонатолог выгнула идеальную бровь и ухмыльнулась. Утро было отличное. Рождественское. Да и уже почти не утро. Впервые за много лет ей удалось встретить Рождество в Нью-Йорке. В первый раз за много проведённых праздников в этом городе это были абсолютно счастливые дни. - Шапка! - мужчина водрузил цветастый головной убор с новогодним принтом на рыжую макушку. И потуже затянул шарф. Тот самый шарф.       Весёлая шапка отлично вписалась в празднично-уютный образ. Непривычные для женщины удобные джинсы, дутая куртка и угги. Эддисон не хотела признавать, но эта обувь была удобной и гораздо более практичной. Конечно, она ревностно посмотрела на десятисантиметровые шпильки перед выходом. Но в них её бы просто не выпустили из дома в гололёд. Она быстро коснулась его губ и хитро улыбнулась. - Ну и где твоя? - она прекрасно видела выглядывающий из кармана яркий головной убор.       Недолго думая, Эддисон, выхватила шапку и натянула на голову мужчине. Он фыркнул и вернул короткий поцелуй. - Ну давай, продолжи бурчать. - Я даже не начинал! - С первого дня нашей встречи ты никогда не заканчивал. - А кто давал поводы, - он выдал свою самую очаровательную ухмылку.       Она стукнула маленьким кулачком в его плечо. - Ау, больно! За что? - Серьёзно? - привычку выдавать это слово буквально в любой ситуации она подхватила у своей приёмной дочери.       Он рассмеялся. Слишком часто в их доме звучал этот вопрос. Она тоже не смогла сдержать смеха. - Но мы могли бы лежать под одеялом, - он всё же начал канючить. - Могли бы. - Но нам нужно так рано идти за каким-то какао. Это даже не кофе. И вообще, я не наблюдал за тобой любовь к ранним подъемам в выходные, - масштабы бурчания увеличивались. - Это лучший в мире какао, - особого желания обороняться у Эддисон не было. - Мне казалось, Старбакс есть в каждом городе. - Это Нью-Йорк и Рождество. Это Рождество в Нью-Йорке. И снег выпал. Мы обязаны выпить какао, - она включила свой учительский тон. - Ну Эдди, - ныть было уже бесполезно, потому что они почти дошли. - Прекрати! Ты меня любишь и сходишь со мной на утреннее свидание! - Кто тебе такое сказал, - это было очень зря. - Что? - она резко остановилась и посмотрела на Алекса.       Его провинившийся взгляд отбил всё желание затевать с ним ссору. Карев же осознал, что перемудрил. - Давай, скажи ещё, что я не твоя девушка, - спустя столько лет эта фраза стала шуткой. - Конечно, ты не моя девушка, - у них у обоих с трудом получалось сдерживать улыбки. - Ты хочешь со мной серьёзно поссориться, Карев? - Ты сама сказала мне "да" у алтаря, дорогая жёнушка, - спектакль подошёл к финалу, и Алекс нагло ухмылялся.       Эддисон снова стукнула его в бок. - Ау, хватит! Я засужу тебя за домашнее насилие! - Мы уже пришли, жертва, - Эддисон хоть и хитро улыбалась, но глаза её блестели детским предвкушением праздника.       Алекс галантно открыл перед ней дверь. Рождественским утром посетителей было немного. В кофейне пахло хвоей и пряностями. Карев заказал какао и не удержался и взял пару свежих кексов. Его спутница закатила глаза, но от выпечки не отказалась. Позавтракав в уютной атмосфере под новогодний плейлист, парочка вышла из кафе в ещё более праздничном настроении. Мужчина предложил пройти через Центральный парк. - И кто это буквально полчаса назад бурчал, что хотел бы быть под одеялом? - Эддисон беззлобно выдохнула в шарф. - Может быть, я хочу продолжить наше свидание.       Женщина снова резко остановилась и удивлённо посмотрела на мужа. Он отошёл ещё на пару метров и запустил в неё наскоро слепленным снежком. - Да как ты, - Монтгомери, недолго думая, запустила ответный снаряд, - только посмей испортить мне макияж. - Конечно! Ради него ты встала на сорок минут раньше! - он ещё умудрялся еë подкалывать. - Между прочим, я для тебя стараюсь! - и это всё ещё было их будничное общение. - Мне ты в любом виде нравишься, - он умудрился подойти к ней как можно близко и, когда она отвлеклась на лепку очередного снежка, захватил в объятия. - Алекс! - она этого не ожидала. - Точно засужу тебя за домашнее насилие, - буквально прошептал он ей на ухо.       Эддисон выдохнула. Впервые за утро она задумалась, что, возможно, остаться в кровати было не самой плохой идеей.       Мужчина ослабил хватку. Приобнявшись, они побрели в сторону парка. Уже там их застиг мелкий снег. Он пристально посмотрел на свою жену. С распущенными волосами, в нелепой шапке она была не лучшим неонатальным хирургом в стране, а его Эдди. И в этот момент щемящее чувство счастья захватило его с головой. - Ты чего застыл, - спросила Эддисон с едва уловимой тревогой в голосе. - Радуюсь, что ты меня тогда простила, - на его лице, наконец была не ухмылка, а настоящая улыбка. - Я люблю тебя, - она нежно улыбалась в ответ. - И я тебя, - как само собой разумеющееся. - Пойдём в дом, иначе наши дети разберут его по кирпичикам.       Через пару дней они вернуться в Сиэтл. И должны будут дежурить в новогоднюю ночь. Но какая разница, где они будут, если у Алекса есть возможность поцеловать свою жену под бой курантов.