«Ты не моя девушка».
Четыре слова, которые все испортили. Конечно, он испугался. Что мог дать Эддисон Монтгомери обычный интерн. Она великолепна. Великолепна, когда отстукивает своими высокими шпильками по этажам Сиэтл Грейс. Алекс знал, что эта дробь становится чуть тише и мягче, когда неонатолог приближается к отделению интенсивной терапии. Она великолепна у хирургического стола. Эддисон справлялась там, где не справился бы ни один другой доктор. При этом Монтгомери была отличным наставником. Шепард был неплох, Бейли была прекрасным учителем, шеф учил замечательно, Слоан просто был лучшим в своей области. Но именно она дала ему понять, что, может быть, он не такой уж отвратительный. Она была великолепна. Карев ничего не мог с этим поделать. Наверное, он и правда был в нее влюблен. Тем временем знакомая фигура появилась в поле его зрения и направилась к выходу. Карев черкнул в журнале и кинулся догонять рыжеволосую. Это было инстинктивное действие. Погода в Сиэтле была предсказуемая. Бесконечный дождь. Алекс к нему привык. Удивительным образом в этот день температура опустилась ниже нуля по Цельсию. Он выходил на пару минут в обед, поскользнулся и разлил кофе. Ординатор нагнал своего босса почти у самых дверей. — Доктор Монтгомери! — он окликнул ее, и она обернулась. — Вы что-то хотели, доктор Карев? — вежливо и спокойно до скрежета в зубах. Он обогнал ее, спустился и подал ей руку. — Скользко, — так просто, будто это было само собой разумеющееся.Осторожней спускайся — ступеньки во льду. Шарф потуже — простынешь на этом ветру.
Ее высокие каблуки, по его мнению, были крайне травмоопасны. Где-то в глубине души Карев знал, что Эддисон на них устойчива, но он должен был это сделать. Если бы Алекс мог, он бы еще и укутал свою начальницу в ее черный кашемировый шарф, а сверху и свой бы обмотал. И шапку. Обязательно цветастую и смешную. Карев был уверен, что она будет выглядеть и в ней замечательно. Наверное, чуть более живой, чем в последние дни. Он представлял ее смущенную улыбку и стаканчик какао в руках. Это была не их сказка. Это было снова ударом для нее. Алекс опять делал эти милые вещи. Гораздо проще уйти, когда он ведет себя, как задница, а не замечает абсолютные мелочи, которые разбивают ее итак битое сердце. Карев пытался, но Монтгомери его отпустила, потому что так было правильно. Алекс хороший парень. Наверное, у них могло бы что-то получиться. Эддисон могла это представить. Он был еще таким мальчиком. Для которого она почувствовала себя старой. Неонатолог оставила двенадцатилеток для своего бывшего мужа. Девушка не знала, что ее ординатор на несколько лет старше Мередит. Вероятно, в ее системе счисления он попал бы в разряд пятнадцатилетних. — Тебя подвезти, — это сорвалось быстрее, чем она успела обдумать, но Монтгомери не остается в долгу за оказанные ей услуги, даже если она их не просила. — Не стоит, — навязываться не совсем в его стиле. — Брось, холодно, — и откуда такое желание провести с ним лишние двадцать минут. Одни из последних в этом городе. Завтра она будет совершенно в другом городе. Он не ответил, но кивнул. Врачи неспешным шагом направились к ее машине. — Я слышал, у вас сегодня была сложная операция. Говорят, вы были великолепны, — не то, чтобы тишина была некомфортной, но заполнить ее все равно хотелось. Между ними было достаточно тишины за последние две недели. — Да, наверное. Тебе было бы полезно посмотреть. — Я думаю, у меня еще будет возможность, — у него появилась ухмылка на лице. Они зашли на комфортную территорию «ученик-учитель». Тем временем он открыл ей водительскую дверь и сам приземлился на пассажирское сидение рядом. — Не думаю, — разговор продолжился. — Почему же? Мне казалось, это редкий случай, но не единственный. У Алекса появился энтузиазм. — Эта операция была неплохим завершением, — Эддисон стала чуть оживленнее, но его энтузиазма не разделила. — Чего? Сегодняшнего дня? — Карев начал подшучивать. — Я уезжаю, завтра, — три слова, а его сердце пропустило несколько ударов. Он терял наставника, друга. Он терял Эддисон. — Я могу что-то… Она лишь покачала головой. Зачем это все сейчас происходило. Он ее оттолкнул. Алекс Карев был одной из основных причин, по которым она уезжала. И теперь между ними расстояние меньше метра, и ординатор отчаянно хочет просить ее остаться. Эддисон сама решила, что глава под названием «Сиэтл» в ее жизни окончилась, а она не тот человек, который меняет свои решения. — Пожалуйста, — жалкая попытка оставить ее. — Алекс, я, — Монтгомери делает паузу и глубокий вдох. Карев не дает ей продолжить. Он накрывает ее губы своими. Ей, может быть, стоило сопротивляться, оттолкнуть. Но парень проводить языком по ее нижней губе, и она теряет любые крупицы своей уверенности. Сейчас он ее управляет. Отрываются медленно и нехотя, что бы еще раз повторить также тягуче. — Пожалуйста, — снова мольба. Эддисон не отвечает. Девушка заводит машину и выезжает с парковки. Поездка продолжается от силы минут десять. А потом Алекс покорно идет за ней по коридорам Арчфилда, в лифте переплетает их пальцы. Карев помогает ей снять пальто, а рыжеволосая заказывает ужин в номер. Он разливает вино по бокалам, чтобы сделать лишь пару глотков, а потом снова ощутить вкус ее губ. Снять с нее не только пальто. Отдать ей свою нежность. Она позволяет себе эту ночь, позволяет себе быть хрупкой в его руках. Ранним утром ей удается сбежать, не разбудив Алекса. Девушка не оставляет записки, лишь царапины на его спине и стойкий запах духов. На улице идет снег, как символ чего-то нового и светлого. Монтгомери переживают, что рейс задержат, но самолет взлетает вовремя.Не прощайся со мной, улыбнись и вперед, Аккуратнее будь — за окном гололёд, За окном мёрзлый снег и продрог небосвод, И в снежинках растаявший твой самолёт
Карев просыпается от противного рингтона на собственном мобильном. Это Мередит. Он отвечает, скомкано говорит, что опоздает и быстро отключается. Эддисон нет рядом, подушка успела остыть, да и в номере ее признаков тоже нет. За окном уже светло и белые хлопья медленно падают на землю. И он готов бы бежать за ней. Только внутренний голос подсказывает, что девушка сейчас где-то в небе. А Алекс даже не знает, куда она улетела. Почему-то в голову приходит только Нью-Йорк. Для Карева, по определению, Монтгомери должна вернуться на Манхеттен. У выхода он замечает ее кашемировый шарф, забирает его с собой. Алекс хотел бы быть для нее ответственнее и старше. Хотел быть ее парнем с барбекю. Но не смог.Если тебе доведётся увидеть Нью-Йорк, Пролетая Бродвей или Бруклинский мост. Как печально, что я был к тебе не готов. Как печально, что ты так готова ко мне.
В больнице ординатор появляется через полчаса полностью разбитый. Бейли отсчитывает его. Мередит интересуется, где он был. Днем, как гром среди его унылого неба, Иззи внезапно спрашивает: — А кто-нибудь видел доктора Монтгомери? — Она уехала, — выдыхает Алекс и идет делать очередной ровный шов. На улице скользко.***
И если тебе доведётся увидеть Нью-Йорк Опиши мне его поподробней в письме
Как долетели, Доктор Монтгомери? Нью-Йорк все также прекрасен?Я в LA, доктор Карев.