Все что угодно, кроме свободы

Зря я ставил будильник, все равно проснулся раньше него. Спустился вниз, запер дверь изнури, сдвинул шкаф и постучал к ней. Выждал минут десять, затем открыл дверь и вошёл. Внутри горел свет, она стояла у кресла. Одетая. Разглядывала меня, но вроде не боялась. Выглядела совсем не так, как я ее представлял, но я ее и вблизи не видел почти. — Как спалось? — Где я? Кто вы? Зачем меня сюда привезли? — холодным тоном посыпались вопросы. — Не могу сказать. — Выпустите меня! Я требую! — я молча смотрю на нее, а она на меня, а затем начинает шагать прямо ко мне — Отойдите! Давайте мне выйти! Конечно, я никуда не отошёл, стоял на месте. Она подошла поближе, но не стала меня колотить или толкать, наверное понимала, что я физически превосхожу ее. — Ты не можешь уйти. Не заставляй меня снова применять силу. — Если вы думаете, что за меня заплатят большой выкуп, то ошибаетесь — холодно отрезала она, скрещивая руки на груди. — Я знаю кто ты, деньги тут ни при чем. Мне больше и сказать нечего. Жутко волнуюсь, что вот она тут стоит живая передо мной. Ее волосы, ее глаза, хочется вечно на неё смотреть. Разглядывать, изучать. Слушать. — Думаешь, я тебя не узнала? — тон меняется на более резкий и наконец пропадает это «вы». Я молчу, удивляясь, что она вообще могла меня знать. — Ты с братом делал музыку в Черновцах — продолжает она. Странно, что она это знает, я думал, что ей до меня нет дела. Она никогда даже не смотрела в мою сторону. — Твоя фотография была в паблике, ты получил крупное наследство от дяди — она смотрит так, будто победила меня. — Это не я делаю, то есть, мне поручено — пытаюсь отвязаться. — Кто поручил? Я молчу, как назло, не могу припомнить ни одной фамилии. Да и нужно ли говорить? — Я работаю на Гичко — выпаливаю я, сообразив, что этот доктор, работающий с ее отцом, похож на маньяка. — Доктора Гичко? — удивлено переспрашивает она. — Да, да — киваю я. Она отходит на несколько шагов назад и мягко опускается на край кресла. — Доктор Гичко сказал похитить меня? Я ведь дружу с его дочерью, а он дружит с моим отцом… — Так бывает, люди оказываются не такими хорошими как кажутся — пожимаю плечами. Потом я ещё добавил, что она не первая, придумал другую девушку, которую якобы похищал по указанию Гичко. — Сигарета есть? Я тут же вытащил из кармана пачку и зажигалку, передал ей. Заворожённо наблюдал, как тонкими пальцами она извлекает из пачки одну и зажимает между губ, как поджигает. — Хочешь сказать, он сексуальный маньяк и ты похищаешь для него жертв? — А что мне остаётся? Я задолжал крупную сумму, без него мне крышка! Она смотрит с таким интересом, будто загадку разгадывает. — Ты же получил огромное наследство — выдаёт она, и тут я понимаю, что запутался. — Я не могу все рассказать, итак уже слишком много знаешь — отрезаю я. — Что он будет со мной делать? — Не знаю. — Где он? — Скоро придёт. — Это наверное его дом в Виннице, так? — Да, он самый. — У него нет дома в Виннице. Она меня раскусила. Не поверила во всю эту историю. Но я не стал ничего говорить по этому поводу. Не хочу, чтоб она ещё что-то поняла. Слишком умная. — Вообще, я пришёл спросить, что ты хочешь на завтрак? Яйца, каша или может что-то ещё? — Ничего не хочу. Мне не нравится эта комната. И что ты вчера мне дал? Голова кружится до сих пор. — Я не знал, что лекарство вызывает такую побочку — пожимаю плечами. — Доктор не предупредил? — язвит она. Я вышел в другую комнату и сделал ей капучино в кофемашине. Она заставила меня отпить первым из кружки, внимательно наблюдая за тем, как я это делаю. Я был как на иголках, вечно боялся, что она задаст слишком много вопросом. У меня имелись заготовленные ответы, но не особо убедительные. Не знал, что она такая сообразительная. Наконец, я сказал, что поеду в магазин и спросил, что ей нужно. — Купишь, все, что я попрошу? — В пределах разумного. — Это Доктор Гичко так сказал? — Нет, это от меня. — Мне нужно домой, больше мне ничего не нужно!

***

Она перестала со мной разговаривать. За обедом ни слова. Я принёс ей еду, только она почти ничего не съела, холодно сверля меня взглядом. За ужином все повторялось, но после, когда я отошёл и сел у дверь, а она закурила, прикрыв глаза, она заговорила. — Ты же придумал про Гичко. Он не мог такого натворить. А если и мог, то точно не с твоей помощью. Ты готовился к этому. Купил книги, одежду. Ты меня похитил, только я не понимаю, для чего? Ради денег? Ты получил наследство, так что вариант отпадает. Ради секса? — И в мыслях нет — я замотал головой. — Тогда ты просто сумасшедшей. Признай, что ты придумал все про Гичко. Жуть, как она про все догадалась. Сообразительная. Я не думал, что она так умеет. — Я хотел помягче объяснить. — Помягче? Убийство? Насилие? — Я такого не говорил! — странно, что это мне приходится защищаться. В моих мечтах все было по-другому. — Почему я здесь? — В гостях. Она поднялась с кресла, обошла его и оперлась на спинку, уперевшись в меня взглядом. Она не сменила свою одежду, только отчистила вчерашнее пятно. Волосы убрала в косу. Такая нежная и храбрая. Я сам не знаю почему, но тут же представил, как я сижу в этом кресле, а она у меня на коленях. Как я глажу ее по волосам. — Я люблю тебя, с ума схожу — вдруг выпалил я. — Я вижу — странным тоном сказала она и отвернулась. Это было глупо — признаваться ей в любви, да и я не собирался этого делать. Оно само вышло. Я сотни раз представлял, как мы целуемся и молча смотрим друг на друга, а уже потом сыплются признания, но не так. В Черновцах у нас был один парень — Коля, так вот он говорил, что девушкам вообще никогда нельзя признаваться в любви. Уж он то все про них знал. Но когда она тут появилась, у меня голова пошла кругом и я частенько стал говорить не то, что хотел. Я не стал рассказывать ей всего, но поделился тем, как наблюдал за ней из окна, мечтал о ней, какой я ее видел и представлял. После этого мы довольно долго сидели молча. Неловко. — Думаешь, если будешь меня удерживать, то я смогу тебя полюбить? — Я хочу, чтобы ты узнала меня поближе. — Пока я остаюсь здесь, ты будешь всего лишь моим похитителем. Ты понимаешь это? Я встал. Я не хотел больше оставаться с ней здесь. — Стой — она подходит ко мне — Я могу обещать. Я все поняла. Я никому не скажу. Отпусти меня. Она так смотрела на меня, по-доброму. Ее глаза буквально кричали: "Доверься мне сейчас!". — Мы могли бы стать друзьями. Еще не поздно — смотрит на меня снизу вверх, прямо в глаза. Не могу передать, что почувствовал в тот момент, просто больше не мог находиться с ней. Я ушел, даже не попрощался. Закрыл дверь и ушел.

***

Этого никто не поймет. Все подумают, я добивался того, чего все добиваются. Бывало, когда я смотрел те сайты, до ее появления в моем доме, я и сам так думал. Только когда она появилась, все стало по другому, я уже не думал о тех сайтах или как она окажется на месте одной из актрис. В ней было что-то такое хорошее, что я и сам рядом с ней становился хорошим, видно было — другого она от меня и не ждет. Я хочу сказать, когда она вот тут рядом, то все другое кажется мне дурным и притворным. Ее надо было уважать, и надо было вести себя осторожно. В ту ночь я почти не спал: меня просто поразило, что я в первый же день так много ей рассказал, а она выставила меня дураком. Были минуты, когда мне хотелось сбежать вниз, схватить ее и отвезти обратно в Киев, как она просила. А потом уехать за границу. Но я представлял ее лицо, небрежную косичку у нее на плече, и понял, что не могу ее отпустить. После завтрака — на этот раз она выпила кофе и съела немного овсянки — мы совсем не говорили. Когда я пришел, она была уже одета, кровать была застелена, но не так как прежде, должно быть, в эту ночь она спала. Когда я уже собирался уходить, она сказала: — Я хочу поговорить. Я остановился. — Сядь, — говорит. Я сел на ступеньки. — Слушай, это же сумасшествие какое-то! Если ты вправду меня любишь, если вкладываешь в слово "любить" его истинный смысл, ты просто не можешь хотеть, чтобы я вечно оставалась в этом подвале. Здесь нечем дышать, у меня кружится голова. Я умру, если буду здесь долго оставаться. Она действительно была грустна и тревожилась. — Обещаю, это будет не очень долго. Она встала со своего кресла, подошла ближе ко мне, пристально посмотрела. — Как тебя зовут? — Константин. Она быстро глянула на меня, словно испепелила взглядом. — Врешь! А у меня в кармане как раз была визитка с инициалами. Она же не знает, что "К" это Кирилл. А мне всегда нравилось имя Константин, еще даже до того, как я встретил Полину. В нем слышится что-то благородное. — Такое имя мне дали. — Наверное тебя называют Костик или Костян? — Нет, только Константин. — Слушай, Константин, я не знаю, что ты во мне нашел, почему полюбил. Возможно, я могла бы полюбить тебя, но только не здесь. Я... — казалось, она не знает, что сказать, сама на себя не похожа — Я люблю мягких и добрых людей. Но никак не могу полюбить тебя здесь, никого не смогу. Никогда. — Я же говорил, что просто хочу познакомиться поближе. — Кто похищает людей, чтобы узнать их получше? — Я очень хочу узнать тебя, но там у меня не было такой возможности. Я просто не из твоего круга. — У меня есть друзья самые разные, какой еще круг? Это она сейчас так говорит, но я то видел ее друзей — все как один. — Наверняка про меня уже написали во всех соцсетях. — Не читал. — Тебя могут посадить. — Это того стоит — отвечаю я — пусть даже на всю жизнь. — Я тебе обещаю, клянусь, если ты меня отпустишь, я никому ничего не скажу. Я придумаю что-нибудь, как-нибудь всем объясню. Устрою так, что мы будем часто видеться, сколько захочешь, в любое время, когда нет занятий, никто ничего не будет знать, только ты и я. Не могу. Не теперь. Чувствую себя, вроде я – какой-то жестокий деспот, так она умоляет. — Если ты меня отпустишь, я смогу восхищаться тобой. Думать, ведь я была целиком в его власти, но он великодушен и повел себя как истинный джентльмен. — Не могу. И не проси об этом. Я ушел, дабы не поддаться на ее уговоры и мольбы. Решил почитать, пишут ли вправду где-то про нее. Нашел несколько постов в соц сетях, но ничего особенного. Ну и конечно, когда я вернулся, первый ее вопрос был про соцсети. Есть там что-нибудь про нее или нет. Я сказал, мол, не смотрел и смотреть не собираюсь. Она не настаивала. В этот вечер я приготовил ей ужин, Полине даже понравилось, но она все еще не отставала от меня с дурацкими вопросами. — И долго я тут буду находиться? — Не знаю. Зависит от обстоятельств. — Каких обстоятельств? Я не ответил. Не мог. — От того, полюблю я вас или нет? — сварливо так сказала, зло — Если так, то мне придется пробыть здесь до самой смерти. Я и на это промолчал. Мы долго спорили, в итоге я согласился, что отпущу ее через 4 недели, а она выдвинула еще ряд требований. Мне пришлось многое ей купить, но зато она стала спокойнее. А я стал больше ее уважать, думаю она меня тоже.